диадема.

      золотая диадема приятной тяжестью ощущалась в руках ёсана. красивая, камнями украшена. тёмные камни стоят дорого, не везде их найти можно, тем более такие чистые.       каждое утро он надевал диадему, аккуратно опуская на курчавые волосы цвета пшеницы. у матери, отца и сестры волосы блестящие, цвета воронова крыла. а у него светлые, на солнце переливаются, словно камни драгоценные, белоснежным оттенком.       повитуха, принимавшая роды, в шоке была, что мальчик светлый. король в отчаянии к провидице местной пошел и она сказала, что на королеву заклятье наложили, мол, второй ребёнок её станет причиной раздора в семье. мужчина лишь выдохнул от облегчения. он всё боялся, что его горячо любимая жена другого полюбила. женщина сама не знает до сих пор, что проклял её кто-то. вторые роды пережить смогла и тому рада. а цвет волос сына своего, уже горячо любимого, объяснила и самой себе, и мужу тем, что у её прабабки волосы были точь-в-точь пшено. так и живут, счастливо.       а ёсан всё бродит по замку целыми днями. уже ему шестнадцать лет миновало, а он только и занимается тем, что делает статуи, да на пианино играет. но родители довольны — старшая дочь, сыльги, в своё время отказалась от живописи, захотела править. а ёсан, в противовес ей, не стремится королём стать. ему бы мрамора побольше и пианино поновее.       в очередной раз он гулял по замку. в очередной раз за ним хвостом вились девушки из придворных дам. как будто ёсан глупый и не замечает их улыбки и шепотки. хотел бы он, чтобы его оставили в покое. ёсан уже вознамерился развернуться на каблуках и гордо проследовать в свою комнату. но он остановился как вкопанный посреди коридора, увидев юношу с глазами тёмными-тёмными, словно те самые дорогие чёрные камни с ёсановой диадемы. этот парень шёл мимо принца, тихо разговаривая с сыльги и держа в руках стопку книг. придворные дамы замолкли, уставившись во все глаза на причину остановки принца. когда сестра ёсана заметила своего брата, то остановилась, приветливо улыбнувшись. собеседник же её тоже остановился и нахмурился, но повернувшись к ёсану, неловко улыбнулся. сыльги стрельнула глазами в девушек, что стайкой вились вокруг, и они, одновременно цокнув, удалились прочь.       — почему же ты не в комнате, ёсани? мать мне говорила, что починили твоё пианино. я думала, что ты весь день проведёшь играя, — сыльги любила всё контролировать и заботилась о своём младшем брате. именно она всегда следила за качеством мрамора для скульптур и исправностью пианино в комнате ёсана.       — я ещё не проверял пианино. только проснулся и сразу решил прогуляться до кухни, — у ёсана голос тихий, но красивый. тот юноша, который до этого разговаривал с сыльги, вздрогнул.       — прелестно! тогда, ты не мог бы взять с собой на прогулку чонхо? он один из придворных теперь. ему как раз нужно на кухню, — а у сыльги голос красивый-красивый, словно звон колокольчиков.       ёсан лишь кивнул и внутри себя порадовался, что узнал имя этого юноши. чонхо взбудоражил ёсана, всё его нутро. никогда принц не чувствовал ничего подобного. он не любил общение с другими людьми, помимо его семьи. но сейчас ему хотелось узнать всё об этом юноше.       чонхо благодарно улыбнулся, и ёсан клялся бы кому угодно, что ничего более красивого он не видел в своей жизни. ему казалось, что чонхо идеален.       до самого места назначения они шли в тишине, что немного разочаровывало ёсана. он хотел услышать голос чонхо.       — чонхо, как ты проводишь время обычно? — ёсану было неловко начинать разговор, но хотелось.       — я… пою. учитель хвалит мои высокие ноты, но я… не уверен, — у чонхо голос ещё более красивый, чем его улыбка.       — ты не мог бы спеть мне позже, если ты не против? — ёсан совсем-совсем покраснел. ему неловко, и он не уверен в том, что ему не откажут. но желание узнать о своём собеседнике больше манит и манит.       чонхо в ответ лишь кивает смущённо и улыбается.       они стали обмениваться письмами. ёсан специально выбирал для них бумагу розоватую, нежную как его чувства. чонхо смущало всё это. он не привык к такому вниманию к себе, тем более от принца. красивого принца.       одним вечером ёсан вылавливает чонхо за руку в библиотеке и ласково улыбается. в ответ его ладонь сжимают сильнее и тихонько кивают.       и вот, ёсан сидит за пианино, держит в руках подвеску в виде сердца и украдкой любуется чонхо, думая о том, стоит ли спешить. а чонхо лишь смущенно рассматривает множество бюстов и скульптур, сидя на кровати принца.       — я-я хотел бы спеть. можете ли вы… — юноша только начинает говорить, как его перебивает принц.       — ты. обращайся ко мне на ты, пожалуйста.       чонхо неверяще смотрит на ёсана. он сидит в его комнате, неприступной крепости, на его кровати и может обращаться к нему на ты. невероятно.       — х-хорошо. можешь ли ты сыграть что-то спокойное? мне просто… немного удобнее петь так, но если ты не хочешь- — его снова прерывают.       ёсан играет на пианино, аккуратно перебирая клавши. мелодия тихая, спокойная и нежная. голос чонхо успокаивающе распевает гласные, уходит в глубь и выбивается вверх. поёт он так тягуче печально, что больно становится. его сердце бьётся в такт голосу. он сейчас так близко к ёсану. ёсан красивый, ужасно красивый.       однажды он рассказал матери своей, что влюблён в парня и узнал, что он разочарование. поэтому он сейчас здесь, в замке. мать от него отреклась, хоть не рассказала почему. но всё кристально понятно. об этом он и поёт сейчас. боль свою выпускает. хоть и не напрямую.       звуки пианино затихают вместе с голосом чонхо, который всё это время неподвижно сидел с закрытыми глазами. ёсан тихо поднимается со своего места и снимает диадему, тут же опуская её на голову чонхо. тот распахивает свои тёмные глаза в удивлении, приоткрыв губы. ёсан всё так же ласково и нежно улыбается, положив голову на колени чонхо и заглядывая ему в глаза.       — тебе очень идёт. чёрный обсидиан перекликается с твоими глазами, — принц поразительно спокоен, но его сердце бьётся как бешеное.       чонхо словно онемел. ни звука выдавить из себя не может. принц никому и никогда не доверял свою диадему с тех пор, как её ему подарили родители. при дворе даже выражение есть такое, относиться к чему-то как принц ёсан к своей диадеме. а тут собственноручно надел её на другого человека. это ужасно смущает.       ёсан тянется рукой к лицу чонхо и проводит пальцем по его щеке, со звёздочками в глазах смотря на него, всё больше смущая юношу.       — п-почему ты это делаешь? — чонхо неловко ужасно. никогда и никто такого внимания к нему не проявлял. правда, ему нравится очень, хочется под касания ёсановы ластиться котом, но почему?       — ты прекрасный, голос твой красивый, глаза бездонные, любовь твоя к книгам. ты идеален, восхитителен. я влюблен в тебя правда, я не вру, — принц с каждым словом всё краснеет и краснеет, но не останавливается. он впервые влюблён, да ещё и в парня, ему так неловко.       а чонхо плачет. сам не знает, от счастья ли. он влюблён был в принца с тех самых пор, как увидел его впервые, будучи подростком на очередном балу. а ёсану хватило нескольких месяцев, чтобы в него влюбиться.       чонхо порывисто обнимает ёсана, смыкает руки у него на талии. принц успокаивающе поглаживает спину своего возлюбленного и мимолётно касается губами его щеки.       золотая диадема всё ещё на голове чонхо, но не как порыв ёсана показать, что чонхо важен для него. теперь она символ того, что чонхо член семьи королевской. лишь отец ёсанов против этого был, но вспомнил о проклятье и понял, что раздор из-за этого и будет. поэтому, вздохнув устало, принял выбор сына. тем более, что ёсан не хочет править.       теперь ёсан и чонхо легенда, переходящая из века в век. легенда, искажённая совсем. о том она, что любовь искренняя разрушила проклятье. и хоть смысл был совсем не в том, но легенда жива.       а может правда любовь и проклятье разрушить может.