Где мои волхвы с дарами?!

— Эй, Нему, чем занят твой капитан? — Не знаю, лейтенант Хисаги. — Нему? Что ты делаешь в библиотеке? — Ничего. — Лейтенант Куроцучи, что вам угодно? — Капитан Котецу, я… — Что? — У меня вопрос. — Задавай! — Что означает фраза «я тебе таких волхвов подгоню, что век спать не сможешь!»? — Э-э-э… Ле… Нет, Нему. А зачем тебе это знать? — Просто интересно. — Я даже не знаю, что ответить тебе. Наверное… А откуда ты это услышала? — Просто услышала. — Ясно. Ну-у, это угроза, по всей видимости, вроде «я тебе покажу где раки зимуют». Но фраза довольно занятная. — Почему вы так думаете? — Так ведь упомянуты некие волхвы. Адская бабочка прервала только что начавшийся разговор Нему и Исане. Нему почувствовала лёгкое разочарование и досаду — она ведь только начала понимать смысл поведения и отдельных реплик капитана Маюри, а тут её прервали! Но бабочка была послана вышеупомянутым. Откланявшись, Нему поспешила в лаборатории Института. — Отнеси это риока, — Маюри ткнул пальцем в коробочку на столе, когда дверь в его кабинет открылась. Он даже не посмотрел на Нему. — Куросаки Ичиго? — Нет-нет-нет, никаких мужчин! Отнеси это той рыжей девке, Иноуэ. — Маюри-сама, так она уже не риока. — Тьфу, чёртов менос! — фыркнул под нос Маюри. — Мне отнести это в женское общежитие или отдать завтра утром, когда мы с Иноуэ Орихиме увидимся на службе? — Нет! Отнеси сейчас же ей, где бы она не была. Найдёшь её радаром, как обычно. — Поняла. Ещё будут указания, Маюри-сама? — Скажи ей… Что это… это… Это от тайного поклонника! И что через месяц обязательно он наведается, тоже тайно, чтобы проверить, понравилось ли ей то, что в коробке, или нет. Первое скажешь ей сразу и прямо, а второе… Скажи ей так, словно про проверку ты случайно узнала и это тайна, которую ты из большой любезности раскрыла этой голодранке. — Поняла, Маюри-сама. Сказала и была такова. *** Маюри пил кофе — отвратительную чёрную жижу, которую так любил Акон. Точнее, когда-то давно он считал кофе — отвратительным, а сейчас вполне пристрастился. Он стоял на пороге открытия столь же уникального, как создание души с нуля. Он был уверен — если у Нему были недостатки, как в разработке, так и в эксплуатации, то на сей раз он придумал поистине гениальную вещь! Более того, он убьет двух зайцев — и Урахаре проблем подкинет, и революцию в духовной медицине Общества Душ произведёт! Маюри оставалось только ждать… *** — Иноуэ-сан. — Ах! Орихиме от испуга упала с подоконника окна своей комнаты. — Нему-сан! Я вас не заметила! Ох, пугать так нельзя, я ведь чуть не померла. — Вы и так уже умерли и являетесь… — Знаю-знаю! — замахала руками перед собой Орихиме, останавливая поток информации. Ей не нужно было рассказывать, что она умерла — Урахара-сан постарался и придумал специальную пилюлю, которая позволила Орихиме и всем её друзьям, кто хотел, сохранить память о своей смертной жизни. Орихиме стала первым испытателем этой пилюли, так как из-за болезни она первой ушла «традиционным» путём в Общество Душ. Урахара, почему-то, спустя стольких лет жизни в гигае в Каракуре, решил вернуться в родные края и лично сопроводил душу Орихиме в Общество. Но в Готей, как капитан, он не вернулся, с удовольствием приняв предложение Шибы Куукаку пожить в её великолепной резиденции, которая сменила руки, державшие табличку «Добро пожаловать в дом Шибы Куукаку!», на, почему-то, уши. — Постараюсь в следующий раз быть громче, — пообещала Нему. — Спасибо, — выдохнула Орихиме. Тут она обратила внимание на руку Нему, которую та держала за спиной, но решила пока об этом не спрашивать, зная, какой чудачкой могла быть искусственная девушка, в силу своей природы. Похлеще её самой! — Иноуэ-сан, ко мне обратился тайный поклонник. — Уау, Нему поздравляю! — Орихиме обрадовалась за девушку, решив, что у той появился ухажёр. Одновременно она посочувствовала несчастному, так как её капитан наверняка разберёт горе-любовника на молекулы, как только прочухает о романе. — Зачем меня поздравлять? — Так ведь у тебя появился кавалер. — Нет. У вас. Это, — она показала коробочку, — вам. От него. Подарок. — Ох, спасибо… Наверное, я не получу ответа, если спрошу, от кого это? — Тогда смысл статуса «тайного поклонника» потеряется, не правда ли? — Верно, но ведь любопытно-то как! — Соглашусь. Меня попросили доставить только и пообещать, что я не выдам его. Я намерена сдержать обещание. Но… Я обещала только доставить и совсем не обещала держать в тайне тот факт, что ваш даритель через месяц поинтересуется каким-либо образом, понравился ли подарок или нет. — Через месяц, серьёзно? Он уходит на задание? — Не имею информации по данному вопросу. — Ох, ясно-ясно. Понятно… — Орихиме завертела в руках коробочку. Она была не тяжёлая, но и невесомая. Не маленькая, как коробок, не большая. В неё мог поместиться бы большой грейпфрут, но если бы он был внутри, коробка была бы тяжелее. «Может, коробка большая, а внутри что-то маленькое?» — Я вас оставлю. Наедине с вашим подарком. Сказала Нему и исчезла. Орихиме привыкла к тому, что она так себя вела, но в пустоту всё равно вежливо сказала: «До свидания, Нему-сан». Орихиме стала разворачивать коробку. *** — Иноуэ-са-а-а-ан! — Ох, Урахара-сан? Орихиме мило улыбнулась старому знакомому. Тот не остался в долгу и ответил ещё более широкой улыбкой. — Вы потеряли свою шляпу? — Нет, вовсе нет! Шляпу я посчитал неким символом жизни в Каракуре, со всеми её переживаниями, проблемами и даже немногочисленными радостями. Халат, к слову, отнёс туда же. Орихиме оглядела машинально друга с ног до головы, про себя подмечая внешние изменения. Которые ей даже понравились. Урахара стал регулярно бриться. Хотя это он уже давно стал делать. С того дня, как он с ней вернулся в Общество Душ. Ему это очень шло — думала Орихиме. А сейчас вот он явился перед ней с непокрытой головой и в костюме, напоминающем его одежду в Каракуре, только фасон больше напоминал то, в чём ходил Гандзю. Только цвет был какой-то серо-фиолетовый, а не чёрный как у шинигами или зелёный, как в прошлом у него был или у Шибы. — Вам определённо идёт такой стиль, хотя, мне кажется, зелёный шёл вам больше. — Мне тоже нравится зелёный больше, — продолжал улыбаться Урахара, терпеливо выждав, когда его знакомая его всего не осмотрит и не сделает свои внутренние мысленные выводы и оценки. — Увы, в моём распоряжении было не так много ткани и денег, чтобы купить что-то другое. — Разве вы не можете, ну… Что-то придумать такое, что сотворит вам нужную ткань? — О, интересная идея для очередного забавного эксперимента, — хохотнул Киске. — Надо взять на заметку! Впрочем, это у меня повседневный вариант. Всё-таки, для работы или сражений я не скуплюсь на детали, инструменты и прочие материалы. Для того, чтобы сделать идеальную мантию, скрывающую реяцу, я буду использовать только то, что определённо необходимо для этого. А для прогулки можно и поэкономить. Нехитрыми беседами Урахара развлекал Орихиме, пока они блуждали по лабиринтам Готея. Орихиме с интересом слушала его небылицы и прочие рассказы, пусть и не всегда понимая, о чём именно говорил учёный, так как ему была свойственна привычка всех увлечённых — забираться в дебри терминологий и рассуждать о любимых темах не ссылаясь на то, что собеседник может быть полным профаном. Впрочем, Урахара был не дураком по этой части и как только видел отсутствие понимания во взгляде Орихиме, тут же упрощал свою речь или делал пояснения. Таким образом они подошли к баракам 12 отряда. — Ох, Иноуэ-сан, кажется, я вас так заболтал, что нечаянно утащил вас сюда, — заулыбался, извиняясь, блондин. — У меня сегодня выходной на службе, так что ничего страшного, Урахара-сан, — вернула ему улыбку Орихиме. — Да и мне было очень приятно с вами поболтать. Не каждый день меня посещают знакомые из Каракуры. Ой… Ну, то есть, вы же изначально не из Каракуры, но… — Я вас прекрасно понял, Иноуэ-сан, не переживайте. И, я рад, что был вам не в тягость со своими разговорами. — Какие милые беседы. Не помешаю или пока ещё поворкуете? — Что-о вы, Маюри-са-ан! — Киске мгновенно вошёл в режим продавца скромной лавки сладостей, которого до скрежета зубного знала Орихиме прежде. От этого стало несколько неприятно — сразу ей стала видна колоссальная разница между Урахарой отдыхающим, открытым, и Урахарой-лисом, скрытным и осторожным учёным, который всегда в состоянии боевой готовности, но отлично это скрывает за маской беззаботности. — Я, пожалуй пойду, Урахара-сан. Всего доброго, Куроц… — собралась уже откланяться Орихиме, но Маюри её перебил. — Тебя это тоже касается, девочка! — Не мне говорить такое, но, Маюри-сан… Вы же не собираетесь что-то делать с Иноуэ-сан? Орихиме вздрогнула, от той скрытой угрозы, которая была ясна ей, но никак не любому другому «постороннему». Урахара был по-прежнему весел, улыбался, а тон его был дружелюбным. Но только для тех, кто не знал мужчину лучше. Куроцучи вот знал. Поэтому на его лице мгновенно появилось выражение, словно он лимон съел. — Не смей мне угрожать, Киске. Я, между прочим, в отличие от тебя, умею создавать жизнь. — То, что происходит с несчастной Нему-чан ты называешь — жизнью? Боже-боже, знал бы я, что ты попытаешься соединить свою ДНК с гиконом и поместить эту адскую смесь в гигай, так не изобретал бы всего этого вовсе. — Не ври сам себе. Мы — учёные. И если есть что-то, что мы хотели бы воплотить в жизнь, мы это делаем. Я, по крайней мере. Какой из тебя учёный, уже ясно — шут гороховый и продавец дешёвых ярмарочных фокусов! — Капитан Куроцучи! — попыталась как-то защитить друга Орихиме. — Если бы не целая куча изобретений Урахары-сана, мы бы все давно были бы мертвы! Я бы отправилась сюда в пятнадцать лет, а не в двадцать пять, когда меня арранкары почти до смерти избили! А врата в Уэко Мундо, в Общество Душ, а все эти духовные телефоны, радары, и другие технические новшества? Ну как вы можете говорить, что Урахара-сан — шут и фокусник? — Спасибо, — тихо и с лёгким удивлением сказал Урахара. Он не ожидал, что девушка его начнёт защищать и когда понял это, ему стало странно приятно. Давно его право называться учёным никто не отстаивал. Даже не пытался. Всегда он сам. Исключительно своими силами и изобретениями. Маюри прищурился и Урахара подумал, что этот прищур не к добру. — Сделать плащик, скрывающий реяцу и я могу. Что уже сделал. Духовный телефон, новые версии гигаев — всё уже пройдено. А вот ЖИЗНЬ ты пока ни разу не создавал. Не забывай, только я смог повторить процесс, изобретённый Хикифуне. Но я не остановился на гиконах и гигаях. — Что же вы сделали? — тихо спросила Орихиме. Она так прониклась короткой, но пламенной речью Маюри, что уже забыла про то, как поначалу воинственно она была настроена. Сейчас было чувство, словно она смотрит фантастический фильм. Вот она на пороге открытия главного твиста, внутри всё в напряжении, а интрига успела замучить сознание! — Я вам покажу внутри. Идёмте. Троица прошла в одну из лабораторий. Урахара про себя подметил, что на пути им не попался ни один работник Института или шинигами. Даже Акона вездесущего не было видно. — Присаживайся, Киске, — выплюнул почти имя бывшего коллеги Маюри. Орихиме же он указал на кушетку. — А ты ложись туда. — Зачем? — одновременно спросили Урахара и Орихиме. — Надо. — Кажется, я догадался, — нахмурившись, изрёк Киске. — И что же ты для этого сделал с малышкой Иноуэ-сан? Орихиме в крайнем изумлении уставилась на блондина. В его взгляде читалась злость и жажда крови, в голосе звучала сталь. — Ничего. Она сама всё сделала. Никто её не заставлял, не принуждал к чему-либо. Она — моя персональная Дева Мария. Я, конечно, на роль Господа Бога не претендую, я ведь и так «бог» смерти, однако только я смог повторить в реальной жизни ты сказку для простофиль неграмотных. — О чём вы? — в недоумении Орихиме смотрела то на одного мужчину, то на другого. — Маюри-сан самую малость, кажется, капельку одержим идеей создания новой жизни, — выдал Урахара и умолк. Орихиме чуть не застонала от зарождавшегося раздражения — может этот человек хотя бы пять минут говорить не загадками, вынуждая почти умолять его о пояснении?! — И-и-и? — протянула девушка, подгоняя блондина продолжить мысль. — Иноуэ-сан, дорогая, как девушка и просто взрослый человек, ты должна знать, откуда берутся дети, а как человек образованный, помнить основные христианские легенды. Такие, например, как непорочное зачатие Богом малыша Иисуса? Орихиме потеряла дар речи, с минуту переваривая всю информацию. Она посмотрела на кушетку, на которую указывал в начале Маюри. Она только что заметила рядом аппарат, очень похожий на УЗИ, который она видела неоднократно в больнице в Каракуре. — Я… беременна?! — не выдержав резко нахлынувшей волны эмоций, почти прокричала вопрос Орихиме. Маюри недовольно покрутил пальцем в ухе. С лёгкой усмешкой Урахара вытащил… откуда-то взявшиеся затычки из ушей. Маюри скривился сильнее, но промолчал. — Но как?! — Помнишь подарок от «тайного поклонника»? Орихиме побледнела. О, да, она прекрасно помнила этот подарок! — Серьёзно? Это были вы? Это по вашему приказу Нему-сан дала мне ту коробку? Мгновенно Орихиме почувствовала себя больной, обманутой… Больше больной, так как её затошнило. — Туалет там, — ткнул себе за плечо Маюри и Орихиме метнулась в каморку с унитазом и раковиной. Её вывернуло. Когда в желудке ничего не осталось («Как и в моём сердце»), Орихиме почувствовала, как кто-то заботливо погладил её по волосам. Конечно же, это Урахара, который чувствовал жалость к девушке. Жалость, не иначе! Урахара включил воду, подождал, пока протечёт ледяная и предложил жестом Орихиме умыться и прополоскать рот. Когда Орихиме закончила, в таком же молчании ей тем же Урахарой был предложен чистый носовой платок, чтобы промокнуть лицо и руки, а так же диспенсер с Чаппи. — Там простой «холодок», никаких гиконов. — Спасибо. Орихиме с благодарностью вытрясла прямо в рот сразу пару мятных леденцов, которые тут же сгрызла. От платка отказалась, наскоро протерев лицо рукавом униформы. — Интересно, симптомы токсикоза только сейчас проявились или уже были? — с искренним интересом «настоящего учёного» спросил Маюри. Урахара недовольно посмотрел на него. — Как, скажите мне на милость, гель для душа и сладкий чай могли меня сделать беременной?! Урахара издал звук наподобие «Оу». — Что? — Орихиме тут же раздраженно на него зыркнула. — Я пока не решусь утверждать со стопроцентной уверенностью, как оно сработало, однако, не могу не оценить ваши методы, Маюри-сан. — Что хочешь этим сказать? — кисло протянул Маюри. Он заранее был готов к столь невкусной для него реакции блондина, но его поведение не шло ни в какое сравнение с ожиданиями. Впрочем, как всегда. — Ну, вы оплодотворили девушку, не причинив ей боли и дискомфорта, не укалывая иглами и даже не сделав ни единого разреза скальпелем! — с явно наигранным восторженным воодушевлением и удивлением провозгласил Урахара. — Видимо, Нему-сан вас всё-таки очень смягчила. Поверить не могу, что вы провели полевой эксперимент, никого не взорвав, никого не отравив и не доведя никого до суицида или, на худой конец, необъяснимого самовозгорания. Необъяснимого остальным, конечно же. — Хватит! — рявкнул Маюри, уже начиная жалеть о том, что он решился сделать, что сделать. Но вовремя себя одёрнул — это ОН гений! Это ОН учёный! А этот фокусник — жалкое подобие настоящего экспериментатора! — Что, всё-таки надрез был? — всё-таки не сдержался Урахара, но увидев, как побледнела девушка, тут же прикусил язык — он не хотел её пугать. Он вздохнул. Он очень не хотел спрашивать, но его обострённые чувства не могли врать. Если Орихиме и все окружающие в силу своего неведения могли не обращать внимания, то он сейчас очень хорошо чувствовал — реяцу Орихиме. Точнее, изменения в ней. И та примесь, которая теперь сквозила в дуновениях её энергии, заставляла его кишки скручиваться в клубок. — Чья… Чей? — Что «чей»? — тут же встрепенулась Орихиме, не мигая смотря на Урахару. Тот так же смотрел на Маюри, но чувствовал на себе взгляд девушки, прям кожей. — Биоматериал, — откашлявшись, пояснил блондин, не желая употреблять другое понятное слово. В глубине по-волчьи жёлтых глаз Маюри плясало пламя удовлетворения. Его улыбка изломалась в ухмылку, которая по жуткости могла соперничать с Кенпачи, когда тот входил в боевой раж. Урахара знал ответ на свой вопрос. Орихиме терзалась в неведении и терялась в догадках и вариантах. Маюри торжествовал. — Твой. ********** Прошла осень. Наступила зима. Приближался Новый Год. Орихиме пережила пол года из 9 месяцев беременности. Урахара, к превеликому сожалению будущей мамы, держался эмоционально на расстоянии от неё. Да, он выторговал себе и ей пустующий капитанский дом Маюри в свою собственность — всё равно тот находился в стороне от лабораторий, а сам капитан там никогда не был, ведь он не работал — жил в своём институтском комплексе. Но это их не сблизило. Орихиме уверяла себя, что это всё гормоны на фоне беременности, и что это не её стало тянуть к блондину, душой, сердцем и телом, а просто она изголодалась по вниманию и ласке. В постели она с мужчиной никогда не была, встречаться особо ни с кем даже при жизни не успела, а пара встреч с Ичиго она не считала уже за свидания — ну как можно назвать свиданием встречу одноклассников или регулярные вылазки ночью за Пустыми? Кроме того, Урахара так стремился сохранить секрет беременности Орихиме (видимо, завидуя успеху Маюри), что сделал так, что из мужчин её могли посещать только командир и Ренджи (который был женат на Рукии), а из женщин только медики. За пол года жизни почти в неволе Орихиме готова была выть волком на Луну! Попытки Урахары как-то её развеселить и скрасить почти-одиночество в застенках резиденции если и увенчались успехом, то только пару раз, когда к ней разрешалось прийти не одной Исане, а ещё целым двум офицерам (включая Ханатаро) и Рукии с Ренджи. Поначалу её ещё бесили визиты Маюри каждый вечер. В то время как Урахару постоянно вызывали по каким-то явно левым причинам в Белый город или Рукон. Маюри объяснял своё присутствие тем, что он якобы должен был проверять её состояние. — Чушь, — лаконично прокомментировал Урахара, когда один вечер никуда не ушёл и с лёгким удивлением встретил у входа в личные покои своей жены «Гостя». Да-да, Кьёраку, прознав про беременность Орихиме, в добровольно-приказном порядке приказал состряпать за час все необходимые документы и провести жалкое подобие свадебной церемонии для «влюблённых». Теперь они были мужем и женой. И был у них крайне пресный брак с весьма тусклыми отношениями. По крайне мере Орихиме не видела в своём положении ничего радужного. Хотя мысль о том, что она станет мамой не могла её не греть. Пока она не вспоминала маленькую деталь, которая всё портила: её никто об этом не спрашивал. Не считая того, что ноги ей никто не раздвигал и не вторгался ни грубо, ни мягко в её святая святых, у неё всё равно было чувство, что её изнасиловали. И Урахара со своими каждодневными попытками её развеселить ничего не мог с таким настроением поделать. — Мне надо следить за… твоей супругой, — ядовито возразил Маюри. — Значит, я не в состоянии сам понять, тошнит ли мою жену от токсикоза или нет? — приподнял бровь Урахара. — Ты прекрасно понимаешь, что именно я имею в виду, Киске. — Я слежу за Орихиме денно и нощно. Никто точнее меня не скажет про её состояние ни слова. От температуры тела, до плотности реяцу, которая обволакивает её… нашего ребёнка под её сердцем. Когда Маюри, не без помощи «пинка» в виде лёгкого повышения давления реяцу Урахары, поспешно удалился восвояси, закончив разговор, Орихиме почувствовала впервые за долгое время настоящую радость. — Спасибо. — Не за что. Я не мог поступить иначе. — Да, тебя ведь заставили за мной смотреть. А Капитан Лицо-раскраска святого доведёт до ручки. Урахара открыл было рот, чтобы что-то ответить, но вместо этого закрыл его, взял мягко ладонь Орихиме в свою и невесомо поцеловал её тыльную сторону. — Для леди — всё что угодно. Он улыбнулся одной из своих милых мальчишеских улыбок, от которой сердце Орихиме предательски ёкало каждый грёбаный раз, хоть она пообещала себе, что не станет привязываться к этому человеку. — Я — леди. Леди Иноуэ. Хм, красиво звучит. Урахара сжал губы в тонкую белую нить. ***************************** Сумерки обычного рабочего дня разрезал взрыв и женские крики. Урахара мчался в шюнпо на пределах своих возможностей с другого конца Сейретея, как только его датчики зафиксировали и передали на карманный приёмник сигнал тревоги. Та часть резиденции, которую Урахара отвёл Орихиме, для того, чтобы у неё было личное пространство, куда даже он бы не вторгался без особого на то её разрешения, была разрушена. У блондина внутренности связались в узел, на лбу выступила холодная испарина. Но другой маячок успокаивал — жизненные показатели Орихиме были в норме. Относительной норме, если не вдаваться слишком в детали того, какой у неё был пульс (зашкаливающий), сердцебиение (бешеное) и насколько она была напугана (в крайней степени, судя по уровню гормонов и адреналина). Найдя внутренним реяцу-сонаром Орихиме мужчина с облегчением обнаружил, что на ней не было и царапины. В отличие от половины дома. Тут из обломков вылезло нечто, устроившее погром. Урахара признал в монстре миньона эспадовца Заель Апоро. «Маюри, какой же ты неугомонный в своих стремлениях», — устало подумал Урахара, оценивая масштабы ущерба. И прикидывая, сколько он потребует с него для возмещения убытков. Жена женой, а годы, прожитые в Каракуре в качестве торговца давали о себе знать. Прежде, чем крики «СТОЙ! ЭТО УНИКАЛЬНЫЙ ОБРАЗЕЦ!!!» затихли, Урахара демонстративно самым простым боевым кидо размозжил башку миньона, похожего на мухоловку. Другим кидо, столь же простым, он её располовинил. Прежде чем прибежавший Маюри хоть что-то смог ещё сделать и предпринять, миньон растворился в воздухе. — Моей жене надо отдохнуть и отойти от шока, а от вас я жду компенсации за разрушенный дом, — не глядя на Маюри, сказал Киске и взял беременную Орихиме на руки, направившись, как не странно, в резиденцию восстановленной в своих правах аристократки Йоруичи. Богини скорости на месте не было, зато была тишина, покой и безопасность — все знали, что соваться на её территорию смерти подобно. И что она подпускала без вопросов в любое время дня и ночи только своего друга-учёного, ученицу и подругу, то есть Урахару, Сой Фон и Орихиме. Ну и брата. Всем остальным вход был заказан. В отдельной спальне, которая была отведена специально для Орихиме, было много подушек. Разбросав их таким образом, чтобы Орихиме было удобно лежать на кровати, Урахара наконец смог перевести дух. — Ты как? — спросила робко Орихиме. Урахара чуть не засмеялся от абсурдности ситуации — могла помереть от какого-то бешеного монстра ОНА, а спрашивала всё ли в порядке С НИМ. — Нормально, — коротко и спокойно ответил он, вместо неуместного смеха. — А ты как, моя леди? — Лучше, хотя голова от твоего шюнпо кружится. — Тогда приляг. Я принесу воды. Когда Киске возвращался, произошло то, что опять заставило его применить шюнпо — Орихиме закричала. Когда он ворвался в комнату, то осознание причины выбило на пару секунд воздух из его лёгких — его жена рожает. ************************ На небе светился ободок заходящей Луны. Орихиме укачивала спящего младенца. Урахара лежал рядом и дремал. Она посмотрела на его спящее лицо. Безмятежное выражение, приоткрытые губы… Которые впервые её поцеловали. В сердце свернулось клубочком живое, любящее тепло. Она думала, что Киске её не любил, не любит. Что у него такой же научный интерес к ней и её положению. Оказалось что нет. Когда он принял роды, помыл и завернул здорового малыша в порванную наволочку, то светился как начищенный чайник. Когда бережно передал свёрток новоиспечённой маме, то расплакался и зацеловал Орихиме так, что она подумала, что тот её воздуха лишить хочет. — Я люблю тебя, Принцесса, люблю! Люблю, очень. Ты ведь не знаешь, наверное, не знаешь. Урахара бормотал лихорадочно признания, слова любви, и прочие ласковые, пока осыпал поцелуями её лицо, руки. — Это из-за ребёнка? По лицу Орихиме лились слёзы. Признание Урахары вкупе с пониманием ситуации грозилось разбить ей сердце. А ведь она привязалась к этому блондинистому всезнайке и так хотела, чтобы он её по-настоящему полюбил! — Задолго до него. Одна фраза. Искреннее признание. И переполнившие все границы чувства взорвались радужным фейерверком. — Что… П-правда? — пробормотала Орихиме, заливаясь пуще слезами, едва ли не срываясь на радостные крики., но нельзя — малыш проснётся. — Как я мог претендовать на такую девушку, как ты? Сначала слишком юная, а я слишком стар; потом любовь к Куросаки; война — одна, вторая; мысли о том, что мы слишком разные, ты не воспринимаешь меня больше, чем старого друга или учителя. Столько всего… И тут этот Куроцучи и его мания величия, словно подарок свыше. Я думал, что убью его, когда узнал, что он сделал тебя беременной. Потом долгое время не мог решить, убить его или обнять, когда он сказал, что ничего тебе не делал плохого. Потому что я уже на тот момент услышал реяцу, которая исходила от тебя, смешивалась с твоей. На Орихиме обрушилась лавина воспоминаний. Про все те моменты, которые она неправильно трактовала. Моменты, когда Киске пытался за ней ухаживать, когда он из кожи вон лез, чтобы её порадовать, но не показывал виду притом, что ему есть хоть какое-то до этого дело. — Почему ты прямо не сказал? Давно. В самом начале. — Ты неправильно бы расценила всё. Я не прав? — Нет… — она смутилась от того, что он был прав. — Всё так и есть. Я не воспринимала твоих попыток сделать мне хорошо как нечто личное, искреннее, исходящее от тебя. Думала, что у тобой двигал такой же ненормальный научный интерес. — Не без этого, — откровенно сказал Киске. — Но ты всё равно была важнее всего остального. И я безумно рад, что для «демонстрации» наш разукрашенный капитан выбрал мои… биоматериалы. — Надо будет ему испечь пирог в благодарность. Киске ухмыльнулся — ярая любовь Орихиме к готовке, как и весьма специфичные вкусы, ни на йоту не изменились со времён её смертной жизни в Каракуре. Так что такой «подарок» легко мог стать страшным наказанием. «А что, вполне себе достойная смерть за столько загубленным наших с Орихиме нервных клеток! Так сказать, совмещаем приятное с полезным».