***
Неслышно закрылась дверь, тихо щёлкнул замок, когда в нём провернулся ключ, тускло блеснувший в свете коридорных ламп, прежде чем опуститься в карман классических прямых чёрных брюк. Звук неторопливых шагов тонул в мягком ковролине нежно-голубой дорожки, стелящейся вдоль длинного светлого коридора. Двери лифта из белого матового стекла с тихим шорохом отворились, пропуская управляющего в просторную светло-голубую кабинку. Он не торопился, надеясь успеть везде, куда хотел. Вэй Ин стоял ровно, выпрямив спину и распрямив плечи, в застёгнутом на все пуговицы пиджаке. Когда он мельком заметил в лифтовом зеркале насколько идеальна его осанка, то... лишь недовольно поморщился. Стоять так было жутко неудобно, но хоть немного расслабить спину не позволяла некая деталь одежды, наличие которой под её верхним слоем даже заподозрить было практически невозможно. Если только не присматриваться слишком пристально к тому, как деревянно держит спину молодой человек. Да и то, это можно было бы списать на выправку, как если бы Вэй Усянь в прошлом был военным. Парень уже начинал жалеть, что выбрал именно этот элемент наряда, но отступать было поздно. Лань Чжань должен вернуться как раз в то время, когда Вэй Ин должен был бы находиться в казино, или как раз перед этим, и было уже некогда переодеваться. По-хорошему, он бы и не должен был работать сегодня, а поехать встречать своего мужа в аэропорт. Но... Надо по-быстрому проверить, как идут дела в курируемом им заведении, а после встретить мужа. Если успеет. Должен успеть, они же договаривались, и Лань Чжань будет ждать. А то, что скрыто у него под костюмом — лишь приятный сюрприз для супруга. Тихо звякнув, лифт остановился на минус первом этаже, всего лишь чуть ниже подземной парковки. Управляющий снова машинально поправил пиджак, радуясь, что ехал один, и неспешным шагом пошёл по длинному узкому коридору с приглушённым освещением, прислушиваясь к гулкому эху собственных шагов. Помещение выглядело как обычный подвал, не в пример шикарному, выдержанному в бело-серебристо-голубых тонах отелю двумя этажами выше. Пускай он и казался порой слишком светлым, однако, как ни странно, белый цвет траура, разбавляемый иногда бежевым, серебристо-серым и нежно-голубым, не отталкивал постояльцев. Напротив, он очень нравился людям и сам по себе, и в этих сочетаниях, Вэй Ин не раз слышал разговоры об этом. И хотя отделка сероватого оттенка стен подвала мало отличалась от аристократичного белого фойе, выглядел он даже не на четверть так же хорошо. Да и кто бы занимался обустройством минус первого этажа, если для ревизоров он должен выглядеть как подсобное помещение? О подпольном казино, а также стрип-клубе, скрывавшимися за обычной железной дверью без надписей в конце коридора, никто и догадываться был не должен. Кроме, конечно же, их клиентов. Усянь улыбнулся каким-то своим мыслям и уверенно распахнул дверь, ведущую в дом Гэмблинга*, делая первый шаг на чёрно-красную плитку, которой были выложены ступени спуска, ведущего в зал для игры, где все стены пестрели его названием, и в дальнем конце которого был проход в стриптиз-клуб, бывший как бы продолжением казино, и потому назывался он так же, но открывался лишь после 23:00. Но не успел он преодолеть и двух ступеней, как в него чуть не врезалась стремительно поднимавшаяся по лестнице девушка. Судя по юбке в чёрно-бело-бордовую клетку и строгому бордовому жилету, застёгнутому на все пуговицы, она принадлежала к работникам этого игорного дома. А когда она подняла голову, Вэй Ин узнал своего старшего крупье, по прозвищу Мянь-Мянь. Увидев перед собой управляющего, она поспешно извинилась, и затараторила сбивчивым задыхающимся шёпотом: — Господин управляющий, там пришёл Вэнь Чао, скандалил, разогнал посетителей, и теперь требует, чтобы его дилером были Вы! Он говорит что все мы здесь шулерá и поэтому он проигрывает. А если он захочет, — здесь она шмыгнула носом, — он обесславит наше заведение на всё общество и тогда к нам никто не будет ходить! Он в сильном подпитии, и так шумит, что я уже шла, чтобы позвать охрану, а встретила здесь Вас. Что нам делать, господин управляющий? — заключила она, глотая подступившие слёзы и с надеждой глядя в его глаза, поскольку чего-чего, но умения разруливать любые сложные ситуации ему было не занимать. Не зря же он успешно справлялся с обязанностями на этом посту уже третий год. Вэй Ина под одеждой словно кипятком обдало. Вэнь Чао... Ну, вот он и дождался. Столько лет его не видел, и ещё бы столько же не видеть. Нечего сказать, хорош подарочек для сегодняшнего вечера. И, главное, как вовремя! Он мигнул, пытаясь переварить поток информации и зашкаливших эмоций, который Мянь-Мянь обрушила ему на голову, а затем насмешливо ухмыльнулся. В голове у него мигом созрел план, как наказать пьяного дебошира, и прищурившись, словно сытый кот, он мурлыкнул голосом, казалось, вобравшим в себя весь бархат кошачьей шёрстки: — Что значит «что делать»? Желание клиента — закон, не так ли? — он с лукавой дерзостью склонил голову набок, наблюдая за тем, как медленно кивает девушка, пытаясь поспеть за его мыслью, и ухватить суть того, что он имеет в виду, и продолжил, — в таком случае, если он желает, чтобы его дилером за столом был я, я готов исполнить это пожелание! Ло Цинъян, таково было полное имя Мянь-Мянь, удивлённо уставилась на своего начальника. Дело было в том, что клан Вэнь, наследником которого являлся их скандальный гость, был конкурентом клана Лань, которому принадлежало и это заведение, и отель с поэтичным названием «Облачные глубины», в подвальном этаже которого оно находилось. Естественно, конкурентом негласным, так как все кланы китайской Триады старались поддерживать мир и не устраивать войн за территорию. Получалось откровенно плохо. Причём, у всех. Но они этого по-прежнему не признавали, прикрывая причины своих стычек недопониманием и мелкими нарушениями. Клан Вэнь в Гонконге был одним из наисильнейших и держал под контролем достаточно большую территорию, что позволяло людям, работающим на них, вести себя много развязнее даже самых отвратительных воришек. Что уж было говорить о благородных наследниках поста «Мастера Горы»**! И стоит ли говорить, что своими наглыми выходками Вэни давно сидели у всех прочих как кость в горле, и все только и ждали удобного случая, чтобы наброситься и сразить их насмерть, так, чтобы уже не поднялись. Таким образом, Вэй Усянь, с недавних пор ставший «белым бумажным веером»*** клана Лань, не мог добровольно возжелать прислуживать наследнику Трона Жёлтого Дракона**** клана Вэнь. Наоборот, его взгляд и тёмная аура, шлейфом следовавшая за ним, свидетельствовали о том, что он не просто хочет стать сегодня дилером для Вэнь Чао, но и задумал состроить нежданному гостю какую-то каверзу, и к слову сказать, у него на это было множество причин, тянущихся из прошлого. И Мянь-Мянь не была уверена в том, что эта проделка не обернётся против него же, но и перечить управляющему не посмела. Так или иначе, Вэй Усянь как человек, когда-то бывший частью клана Вэнь, как никто знал, как поставить на место зарвавшихся псов Вэнь, а значит, отговаривать его не стоило. Зато стоило открыть глаза и ушки пошире, и наслаждаться ожидавшим всех присутствующих великолепным спектаклем, который, по-видимому, собирался здесь разыграть их управляющий. А что он разыгран будет, и будет блестяще исполнен, она не сомневалась ни на секунду. Правда, вечно играющий по своим правилам Вэй Ин, играл настолько на грани фола, что у Мянь-Мянь каждый раз сердце замирало при виде каждого из таких представлений, но... На то он и Вэй Усянь, насмешник и задира, который словно Скарамуш в комедии дель Арте, не просто дрался в словесных поединках со всеми врагами клана Лань, а повергал их в грязь, выставляя на посмешище, да так, что тем уже трудно было отмыться. Поэтому, Ло Цинъян лишь понимающе улыбнулась в ответ на его заявление и с полупоклоном отступила к стене, пропуская мужчину вперёд, чтобы после проследовать за ним в помещение. С такой осанкой, о которой говорят: «словно аршин проглотил» и широко развёрнутыми плечами, мысленно матерясь по поводу одной взбалмошной идеи, пришедшей ему в голову несколькими днями ранее, и из-за которой он был вынужден сейчас терпеть невозможность нормально двигаться, Вэй Ин, управляющий казино, носившего название «Илин», в честь местечка, где в детстве воспитывался управляющий, прошёл в игорный зал, который встретил его непривычной тишиной. Все столы пустовали, кроме одного, покерного, за которым расположился уже явно нетрезвый наследник клана Вэнь со своим сопровождением, и Вэй Ин удивился про себя, как это можно в покер играть только с дилером, без остальных участников, если это так не делается? В покер играют, если дилер задействован разве что в качестве банкомёта, но правила же не для таких ненормальных, как этот бешеный Вэнь! Вэни все такие. Им ничего не стоит разогнать из казино всех посетителей, чтобы играть, как им вздумается. Считают себя пупами Земли, для которых везде действуют только их собственные правила, а с остальными пешками можно и не считаться. Точно таким же был и этот, младший сын главы клана Вэнь. Он сидел на стуле с гнутыми деревянными ножками и мягкими, обтянутыми бежевой обивкой сидением и спинкой, и что-то говорил своей спутнице, оккупировавшей его колени, которая таскалась за ним повсюду, словно собачка, и пóшло хихикая, обнимала его бычью шею, попутно стараясь поддёрнуть свою и без того короткую юбку ещё выше, подсаживаясь как можно удобнее. Усяню потребовалось немало усилий, чтобы не скривиться от отвращения при виде столь бесстыдного зрелища. Поскольку подол юбки её платья был задран до таких пределов, что ещё чуть-чуть, и могли показаться трусики. Вэй Ин понимал, что если позволит себе выпустить напоказ эту эмоцию, то задуманная им проделка не удастся. А уж ради удачной каверзы, да ещё и подстроенной этим Вэням, можно и потерпеть, тем более, что ему и по должности эмоции показывать было нельзя. Он мельком оглядел помещение, заметив наполовину высунувшееся из-за угла любопытное лицо высокого кукольно-красивого юноши, сильно напоминавшее лицо их посетителя. Да и не удивительно — Вэнь Нин был родственником Вэнь Чао, сбежавшим вместе со своей сестрой, Вэнь Цин, от преследований их двоюродного дяди, отца Вэнь Чао, Вэнь Жоханя. Этому причиной был родовой спор о праве на Драконий Трон, вот они и сбежали под широкое Ланьское крылышко, при помощи и протекции Вэй Ина. Он сбежал вместе с ними под обещание покровительства брата Лань Чжаня, главы клана, Лань Сичэня, и чувствовали они все себя здесь вполне неплохо, даже более чем. Они оба тоже работали при казино, хотя у Вэнь Цин были в клане Лань и другие обязанности, согласно её наклонностям к врачеванию, знаниями в фармакологии и косметологии, и по складу характера больше ей подходящие. И теперь они, которых Вэни прокляли и объявили отщепенцами (на самом деле втайне радуясь, что претенденты на трон сошли с дистанции), отнюдь не горели желанием попадаться на глаза своему безбашенному родственничку, дабы не нарываться лишний раз на оскорбления. Натянув на лицо самую лучезарную маску, которой он постарался прикрыть распиравшее его раздражение и от неожиданного визита, и от начинавшего мешать надетого им «сюрприза», Вэй Ин встал напротив стола гостя и сахарным голосом поприветствовал его: — Рад видеть в этот прекрасный вечер молодого господина Вэнь в нашем заведении, — произнёс он, склоняясь в приветственном полупоклоне, и наблюдая за реакцией Вэнь Чао, бывшего лишь младшим сыном главы клана на то, как управляющий казино, прозванный в определённых кругах Старейшиной Илин, или же просто Илином, намеренно, под видом случайной обмолвки, не упомянул в обращении к Вэнь Чао об этом обстоятельстве, и назвавший его просто молодым господином Вэнь, без упоминания его второго места в семейной иерархии. Илин внутренне захохотал, когда увидел как буквально на глазах стало раздуваться от гордости это высокомерное ничтожество, когда ему не ткнули в очередной раз в глаза тем, что у него ещё есть и старший брат, а он лишь наследник второй очереди. Но Вэй Усянь не был бы самим собой, если бы позволил приступу этой гордыни продлиться дольше пяти секунд, и поэтому продолжил: — Я несказанно счастлив, что судьба соизволила проявить к нашему скромному домику для игр столь великую благосклонность, и привела сюда стопы Второго молодого господина Вэнь! — теперь он выделил тоном столь ненавистное для этого Вэня слово, и умолк, наслаждаясь тем, как резко сползает с лица Вэнь Чао самодовольная ухмылка, и оно медленно начинает перекашиваться от злобы. Он всегда был злобным, этот жалкий самовлюблённый трус и садист, о котором ходили тайные слухи, что он испытывает давнее, очень сильное порочное влечение к Вэй Ину, стоящему сейчас перед ним, пряча лукавые искорки в глазах, и старательно пытаясь изображать на лице почтение, которого к этой тупой и нахальной мрази на самом деле он ни на грош не испытывал. И что каждый раз, когда Вэнь Чао его видел, от одного лишь вида Усяня бесился. Но поскольку эти слухи ничем конкретным не подтверждались, то и высказывать их слишком открыто все побаивались, ограничиваясь всего лишь шепотками по углам. Полные капризные губы младшего сына Вэнь Жоханя сжались кружком, а пальцы руки, забравшейся под юбку его спутницы, до неприличия задрав её так, что взгляду открывались верёвочки, носившие звание намёка на трусики, импульсивно сжали оголённое женское бедро. Ван Линцзяо вскрикнула от боли, и шлёпнув Вэнь Чао по руке, недоумённо нахмурилась, хлопнув нагуталиненными ресницами и надула густо намазанные вишнёво-красные губки, не понимая почему её патрон и кавалер так себя с ней ведёт. Вэй Ин только внутренне хмыкнул. Умом эта легкодоступная девица не блистала, так же, как и её покровитель. Отличалась лишь нечеловеческой жестокостью в расправах с противниками клана, в которых она любила участвовать наравне с Вэнь Чао. А Вэй Усянь, как ни в чём не бывало, продолжал: — До меня дошло, что вы недовольны обслуживанием, позвольте же узнать, что именно не устроило Второго молодого господина Вэнь? Голос его, подобно патоке, лился сладко, а поза, которую он при этом принял, призвана была выражать неимоверное уважение к гостю, которого, однако, ни капли не было в блещущих сталью глазах, и Вэнь Чао, подняв на него взгляд, наконец-то это заметил. Он отвернулся от девушки, которой только что уделял, казалось, всё своё внимание, и словно сразу же позабыл о ней, полностью переключившись на Вэй Ина. — Вэй Уся-янь... — протянул он, отпивая бренди из своего бокала, — надо же, ты всё же явился! А я знал, что ты приползёшь сразу же, как только репутация твоей богадельни окажется под угрозой! Меня конкретно не устраивает то, что все твои дилеры каталы****! Да, да! Именно так, и я говорю это вслух! Он взмахнул правой рукой в бордовом рукаве дорогого пиджака, на мизинце которой красовался массивный золотой перстень с малой печатью клана, держа в пальцах бокал со спиртным, которое расплескалось по полу зала. Широкая пижонская дорогая цепь на его шее, видневшаяся из-под распахнутого ворота чёрной рубашки, не внушительно, но гротескно блеснула в унисон кольцу всей тяжестью своих каратов золота. В подтверждение своих слов, он пьяно мотнул головой с отросшими ниже ушей прямыми паклями чёрных волос, и Вэй Ин машинально отметил, что эти сальные патлы не помешало бы хорошенько вымыть, не пожалев на них шампуня. Хоть бы подумал, насколько позорит свой клан, появляясь на люди в таком виде! Никакого тебе величия, гопота какая-то. — Ещё и пойло у вас тут из перебродившей браги! — продолжал разоряться гость заведения, ставя на зелёное сукно свой недопитый бокал, чем лишь подчеркнул сложившееся впечатление о себе у тех, кто мог его не знать, хотя его не знать было нельзя.— Разве так положено встречать столь дорогих гостей, как я и моя цыпочка Цзяо-Цзяо? Он повертел пальцами освободившейся руки в воздухе, выписывая ими какую-то сложную непонятную фигуру, а затем с размаху шлёпнул пятерню на большие, на вид не менее четвёртого размера, навскидку определил Усянь, обтянутые алым велюром груди своей любовницы, известной всему Гонконгу, Ван Линцзяо. Эти немаленькие прелести были спрятаны под ультракоротким ципао с глухим воротом, но длиной только по самое «не балуйся» снизу, то есть, на палец пониже стрингов. А девица от такого конского флирта только мелко захихикала, запрокидывая голову назад. Вэй Ина снова внутренне передёрнуло от отвращения, но снаружи это никак не отобразилось. В ответ на его обвинения Вэй Усянь лишь насмешливо изогнул губы и покивав головой, произнёс всё тем же голосом, не убавляя в нём концентрацию сахара: — Ох, думаю вы правы, стоит сменить поставщиков! Однако, — он слегка прищурился, закладывая руки за спину и начиная расхаживать взад-вперёд, всем своим видом показывая, кто здесь хозяин, — осмелюсь заметить, что обвинение в шулерстве — заявление слишком серьёзное, и прежде чем принять меры, я должен буду убедиться, что причина проигрышей Второго молодого господина Вэнь состоит в жульничестве именно моих сотрудников, а не в его возможной некомпетентности, либо рассеянности в игре... Сказав это, он, с уже откровенно насмешливой ухмылкой, покосился на Вэнь Чао, замечая, как тот побагровел и, забыв о приличиях, вскочил со стула, роняя со своих колен сидевшую там глуповатую и тоже пьяненькую партнёршу. Ван Линцзяо от неожиданности приземлилась копчиком на пол, и завизжала от боли, задрав ноги выше головы. Её и так задранная юбка и вовсе подскочила в район пупка, открыв взору охранников Вэнь Чао чудно бесстыжую картину оголённых до основания ножек, и ягодиц с веревочкой стрингов между ними. И они на неё немедленно залипли, плотоядно сглотнув слюну, исключая разве что их начальника, Вэнь Чжулю, наблюдающего за этим безобразием с лицом Терминатора. — Хочешь сказать, что я не умею играть?! — вспылило наследное несчастье клана Вэнь, так сильно сжав свои челюсти, что жила на его виске гневно вздулась. Руки мафиози сжались в кулаки, и он в ярости грохнул ими по столу. Бокал с недопитым бренди, подпрыгнув, упал набок. Спиртное разлилось весёлой коричневой лужицей, внося разнообразие оттенка в яркую зелень сукна на столе, в которое немедленно начал впитываться напиток. Вэнь Нин за углом не сдержался, и довольно громко прыснул при виде того, как легко и изящно Старейшина Илин довёл его спесивого родственничка до белого каления. Вэнь Цин прикрыла свой рот ладонью, в глазах её плясали весёлые чертики. Все остальные работники заведения подавили рвущиеся наружу улыбки. Вэнь Чао, задрав бровь, резким движением, словно робот-убийца, повернул голову на источник звука, и никого там не увидев, злобно поджал губы. Хотя те двое успели спрятаться, он крикнул в ту сторону, не сходя с места, уже не очень хорошо шевеля заплетающимся от всё более разбирающего его хмеля языком: — И не хрен тут рж-жать! Кат-талы! Фуфлогоны! Лапш-шу м-ме вешать?! Кар-рманники, щипачи поганые! — и мешком плюхнулся обратно на стул. За углом послышался поспешный топот ног, постепенно затихающий где-то в глубинах заведения. Это Вэнь Цин, схватившая за руку своего брата, согнувшегося пополам от беззвучного хохота при виде такого комичного в гневе уже сильно выпившего кузена, быстрым темпом уволокла его от греха подальше, пока их родственник не успел заметить, кому это над ним так смешно. Ван Линцзяо тем временем, охая и хватаясь за ножку игрового стола, с грехом пополам оторвала свой пострадавший зад от пола. Теперь она пыталась одёрнуть своё мини-платье, стараясь хоть как-то придать себе приличный вид, и попутно проскулила, глядя на своего покровителя, о том, что эта забегаловка заслужила только того, чтобы её сжечь дотла. И что самое интересное, проспиртованные мозги младшего сына Вэнь Жоханя откликнулись на её слова. Он обвёл помещение расфокусированным взглядом и оскалив желтоватые зубы в пьяной ухмылке, процедил: — А ты как всегда права, моя курочка! Спалить всё это гнездо обмана на фиг!... И дело с концом! И м-ме за это ничё не бует! Он с пьяным бахвальством повёл рукой со сверкавшей на пальце клановой печатью вкруговую, обводя игорный зал и икнул, остановив мутный взгляд на Вэй Усяне. Глаза его, уже сверкнувшие искорками превосходства, вдруг наткнулись на насмешливый взгляд Илина, укоризненно качавшего головой с идеальной стрижкой. Опираясь на бортик игорного стола обеими руками, Усянь стоял грациозно наклонив корпус, словно хищник перед прыжком. И весь вид его, и поза, говорили о том, что эта ситуация скорее забавляет его, чем огорчает. Хотя по правде, у него зубы оскоминой сводило и от этого цирка, и от того, что некий «сюрприз» для мужа оказалось настолько неудобно носить, что под ним постоянно вроде что-то бегало, чесалось (и почесать же было нельзя). И стесняло движения так, что страшно было представить, что же будет, когда это наконец-то можно будет снять. Вэнь Чао изо всех сил напряг свой мозг, утонувший в алкоголе, чтобы попытаться понять, что же здесь не так. Мозг никак не хотел выныривать из спиртового озера на поверхность, и мафиози разозлившись, пнул ногой игорный стол. Но массивная деревянная ножка этой мебели была намного твёрже его ноги в туфле, пускай обувь была и дорогая, и Вэнь только больно ударился, выругавшись от боли. Перепуганные работники казино сбились в кучку, и глядели исподлобья на разозлившегося Вэнь Чао, а его охрана преданно таращилась на хозяина. Все ожидали приказа начать погром этого заведения, как только Вэнь Чао удастся додумать свою глубокую мысль. Ни до чего так и не додумавшись, он скривился, содрал туфлю с ушибленной ноги, и стал массировать болевший палец. Затем посмотрел на Цзяо-Цзяо, которая немедленно приковыляла к нему, причитая с наигранной жалостью, какой же он несчастный бедняжка. И тут в сцену показной жалости вплыл вкрадчивый голос Вэй Усяня, которому это представление уже порядком надоело. — Зачем же поджигать то, что может приносить прибыль и удовольствие? Тем более, если многоуважаемый молодой господин Вэнь соизволит приятно провести время, сыграв со мной в абсолютно честную игру, без малейшего подвоха? Вэнь Чао ещё больше скривился, посмотрев на него мутным взглядом, и схватив запястья Линцзяо так, что она зашипела от боли, отвёл от себя её руки. А Вэй Усянь, не давая ему опомниться, с лёгкой улыбкой, которая ему необычайно шла (и он знал это), продолжил, сверкая глазами: — Позволю себе уточнить, в какую игру изволил здесь играть сегодня господин Вэнь? И услышав произнесённое Мянь-Мянь тихонькое: «В двадцать одно», удовлетворённо кивнул. Так он и думал! В «Двадцать одно» с дилером как раз и играют, ага, это он верно угадал! Вот только не за покерным столом. Есть ведь специальный стол для «Блэкджека», его заведение подпольное, но не нищее, это вам не игра в подкидного дурачка на коленке, и специальный стол именно для партий в эту игру здесь есть. Вон он, массивный, полукруглый, с нарисованными на его сукне фигурами и надписями обозначения игровых зон и полей, с красивым широким закруглённым бортиком из карельской берёзы, пошедшей также на изготовление мощной ноги-подпоры для столешницы. Этот стол был похож на гриб у ствола дерева, только с подножкой из гнутых блестящих труб. Довольно дорогое оборудование. Но нет же, своенравный гость заявил, что ему возле такого убожества играть неприлично, и «вот этот стол» намного лучше подходит! И вот, пожалуйста, сидит себе за столом, не предназначенным для данной игры, и доволен, как сто вымытых слонов вместе. Как же! Он — Вэнь, а значит, может и должен получать всё, что хочет и как захочет, просто по определению. Вэй Ин с иронией подумал, как это он ещё за стол для баккарá не уселся, у них форма идентична, с боковой выемкой для места крупье, и размеры похожи, поскольку здесь были столы для количества игроков до десяти человек, только разметка полей на них разная. И ведь мог он и такое вытворить. И не сметь ему перечить! Да и кто бы стал, только не Вэй Ин — себе дороже. Всем ведь известно, что дурака учить — только портить, так зачем тратить время на бесполезное занятие? Тем более, что времени (он украдкой глянул на циферблат дорогих наручных часов) оставалось совсем немного. Он сегодня планировал лишь на минутку заглянуть в казино, и ехать в аэропорт встречать мужа из деловой поездки, для чего и нацепил на себя эту штуку. Чтоб её! И как они это носят? Носили.Чёрт! И зачем он только сюда пошёл? И в результате вон чего вышло. Хотя... Так или иначе, его всё равно бы сюда вызвали, поскольку никто другой разобраться с такой проблемой не был бы способен. Кроме него никто не знает, как укротить эту «звезду по имени Солнце». Алое солнце на белом поле было родовым гербом клана Вэнь. И никто лучше Вэй Ина не знал слабые места этих заносчивых выскочек в преступном мире Гонконга, изучив их изнутри. Вэй Ин ощутил, как в его голове что-то щёлкнуло, словно последние кусочки пазла становились на свои места. Теперь он знал, он точно знал, что будет делать с Вэнь Чао, этим похотливым кошмаром всей его жизни, преследующим его уже много лет подряд. Он ведь явно не просто так явился сюда, причём, именно сегодня, в день прилёта Лань Чжаня. И этот дурацкий бессмысленный пьяный дебош... Наверняка же нарочно, чтобы только вызвать на себя внимание управляющего, а управляющий-то кто? А? Вот то-то... Всё ещё в руках Вэй Усяня. И если задуманное удастся, то ему хватит времени на всё, и они с Лань Чжанем вместе посмеются над тем, как Усяню удалось умыть этого самовлюблённого хама. Так или иначе, всё равно посмеются. Вэй Ин знал, что из-за своей линии поведения Вэни уже начали шаг за шагом терять влияние. Их положение стало напоминать, скорее, закат солнца, их родового знака, ещё не зашедшего за горизонт, и бахвалящегося тем, что пока ещё светит, но уже судорожно цепляющегося лучами за каждую освещаемую им поверхность, теряя тепло, силу света, и меняя свой цвет перед наступлением ночи. И Вэй Ин совсем был не прочь ускорить этот процесс. Но надо не тянуть со временем, иначе не успеет. И спешки тоже не надо, иначе проиграет. Вэнь, конечно, уже достаточно поднабрался, чтобы его бдительность притупилась, но есть ещё охранники, Вэнь Чжулю, и эта его... пара лишних глаз в коротком красном платьишке на больших сиськах. — Итак, я абсолютно готов исполнить ваше пожелание, и буду вашим личным дилером в партии этой игры, чтобы вы убедились, что она настолько проста, что в ней просто невозможно сжульничать. При этом он мысленно хихикнул, вспомнив о запасных картах в рукавах своего пиджака. Серебристо-серые глаза невинно посмотрели на Вэнь Чао, ожидая ответа. Искусно нарисованные бровки Ван Линцзяо сошлись на переносице. Она попыталась понять, в чём пытается надуть этот хитрый казинщик её патрона, и ей бы безусловно это удалось, будь она поумнее. Но вот беда — боги при рождении обделили её этим качеством, восполнив сей недочёт внешней миловидностью, и точёной фигуркой. В частности, внушительным бюстом, соблазнившим её хозяина, который в своё время предпочёл её, служанку, собственной жене. И куда подевалась бывшая хозяйка Линцзяо, мог бы рассказать разве что Вэнь Чжулю, если бы не дорожил своей работой. Ну, а поскольку он ею дорожил, то и держал свой язык за зубами, будучи не только начальником охраны, но и слугой для специфических поручений. Так что, где теперь находится жена Вэнь Чао, и жива ли она, не спрашивали, потому что и спрашивать боялись. Линцзяо скривила пухлые губки и капризно проблеяла: — Дорогой, зачем ты тратишь своё время? Может, спалим это всё к чертям, и пускай знают, что нельзя спорить с семьёй Вэнь? — Молодая госпожа, я не спорил с господином Вэнь Чао, — снова подал голос Вэй Усянь, не давая мафиозо и рта раскрыть, — напротив, я сделал ему предложение честной проверки нашего заведения на предмет махинаций, чтобы молодой господин Вэнь лично провёл её сей же час. Так дайте же ему это сделать наконец, как и положено умному мужчине и деловому человеку! О-о-о! Хитрый Старейшина знал, что делает, ловко сыграв на струне мужского самолюбия в ограниченной душонке этого бандита. Тот мигом воспрял духом, сообразив, что признав его умным, ему буквально открывают двери туда, где он давно хотел бы оказаться. С детства Вэнь Чао завидовал напору и деловой сметке своего отца, а позже и брата, сам от природы не имея таких способностей. А сделать что-нибудь умное, чтобы заслужить одобрение своей родни так хотелось! Поэтому... Он даже немного протрезвел от этих мыслей. — Заткнись, дура-баба, и не лезь в такие дела! — сердито прикрикнул он на неё, надевая туфлю обратно. — Это не твоего ума дело, разбираться в мужских делах! Тебе бы только жечь, да палить! Tак ведь и все заведения в городе пережечь можно, а играть тогда где?! Лицо девицы пошло алыми пятнами, она открыла и вновь закрыла рот, закусив губу от обиды, но вовремя вспомнила, каковó всё же её место подле хозяина. И выдавив из себя улыбку, пролепетала робкие слова извинения, змейкой скользнув за спины охранников. Ван Линцзяо знала, что под горячую руку Вэнь Чао лучше не попадаться, поскольку он в гневе действовал без разбору средств, а Вэнь Чжулю всё так же стоял рядом с подчёркнуто безразличным лицом, словно его это всё и не касалось. — Ладно, хрен с тобой, — Вэнь Чао какое-то время в раздумье попытался поиграть бровями, причём по причине нетрезвости у него это получилось настолько коряво, что весь персонал казино во главе с Вэй Ином еле сдержали смех, а охранники дружно отвернулись, за исключением Вэнь Чжулю. Наконец, снисходительно оттопырив губу, Вэнь Чао махнул рукой, сверкнув золотом печатки на пальце: — Давай... в «Очко»! Это прозвучало настолько грубо и двусмысленно, что даже Вэнь Чжулю нахмурился. Ох, неподобающе ведёт себя второй молодой господин! Господин Жохань бы не обрадовался, если бы узнал, как позорит его младший из сыновей. А Вэй Ин весь прямо залучился добродушием, расхмылив лицо в самой радyшно-приторной улыбке «на все тридцать два». Но серебристые глаза, сузившись, сверкнули словно два клинка — ну, погоди, Вэнь Чао! Хочешь игру? Будет тебе игра! Да такая, что на всю жизнь запомнишь! Он, не глядя, протянул ладонью вверх правую руку в сторону, одновременно повращав кистью левой в воздухе, давая понять, чтобы прибрали бокал со стола, и промокнули почти впитавшуюся в зелёную ткань лужицу спиртного. И этот безмолвный приказ немедля ринулись исполнять, а в протянутую руку всунули новую нераспечатанную колоду карт. Вэй Ин бросил взгляд на Мянь-Мянь, и она, понимавшая управляющего лучше всех, наклонилась к уху младшего крупье Лань Цзинъи, и что-то ему шепнула. Парень в ответ только наклонив голову, сверкнул глазами, и наполнив на треть бокал, стоявший на подносе вместе с бутылкой на столике под стеной, приблизился к Вэй Усяню, подавая ему напиток. Тот, приняв бокал, благодарно кивнул головой, и расплылся в довольной улыбке, лишь только нос уловил аромат вина. Вэнь Чао скривив губы, процедил: — Знаменитая «Улыбка императора»? Вэй Усянь улыбнулся ещё шире: — Ну, должны же мы быть на равных. Не хочу ваших претензий, что я смог выиграть, потому что был трезвым! И отсалютовав сопернику бокалом, Вэй Ин осушил его до дна, глядя ему прямо в глаза, притенённым ресницами серебристым взглядом поверх кромки бокала. Вэнь Чао, не в силах отвести взгляда от притяжения этих прекрасных глаз, даже не успел возразить на дерзкое заявление, только скрипнул зубами и сжал кулак до хруста костей. И он, и Илин прекрасно знали, насколько все слухи о нём и Вэй Ине были правдой. Да, Вэнь Чао желал его, и заводился от одного взгляда. Вэй Ин это давно прекрасно знал, и знал как безошибочно его этим взглядом деморализовать. И своей цели он добился. Ван Линцзяо, при виде этой дуэли взглядами, нахмурилась, и довольно громко произнесла сварливым голосом рыночной торговки: — Что ты тут моему мужчине глазки строишь, как пэйнюй***** на вызове? Давай, начинай уже! Или все ваши хитрые подставы людям показать боишься? Вэнь Чао повернул к ней каменное лицо, пригвождая тяжёлым взглядом налитых кровью глаз, и она испуганно захлопнула рот. А младший сын главы клана Вэнь вновь повернул голову к своему сопернику и тот опять посмотрел ему в глаза, скупо ухмыльнувшись, и отдав в руки кому-то из служащих казино свой бокал, распечатал колоду. Затем коротко бросив: — Шафл! — принялся её тасовать, обозначая таким образом начало партии. Оба не делали ставок, поскольку все понимали — ставками в этой игре являлись доброе имя и заведения, и самих игроков. Все присутствующие стояли, застыв как статуи, боясь пропустить хоть один момент из игры. Они буквально пожирали глазами руки дилера, который сноровисто перетасовывал карты, то располовинив колоду и расположив её части рядом, быстро, словно играючи, так что глазу было тяжело уследить, отщёлкивал карты словно два веера, ловко их перемешивая пальцами обеих рук; то пускал колоду по поверхности стола сложными красивыми волнами; а затем просто сбивал полколоды, меняя местами верхние и нижние стопки карт в ней; видно, что его рука уже была набита за время работы здесь. Движения рук с длинными изящными пальцами невольно завораживали всех присутствующих. Даже Вэнь Чжулю, казалось, поддался магии этого шоу, в которое обычно превращают простое тасование карт опытные крупье. Наконец, Усянь раздал карты, кладя рубашкой вверх — две сопернику, одну себе и объявил: — Вскрываемся! — и с этими словами продемонстрировал бубновую девятку. Вэнь Чао, тут же бросившийся смотреть свои карты, с торжествующим воплем поднял руку вверх, чтобы все могли увидеть в его короткопалой руке крестового туза вместе с десяткой пик. Двадцать одно! «Очко», «Блекджек», пришедший со сдачи! Не так уж часто встречающийся счастливый случай. Безоговорочная победа Вэнь Чао, поскольку при таком наборе очков соперника Вэй Ину с его несчастной девяткой брать из колоды дополнительную карту уже не было смысла, и поэтому он лишь прикрыв веками глаза, неподвижно стоял, давая мафиозо пережить свою минуту славы. Ван Линцзяо, сообразив, что самое время оправдывать себя в глазах Вэнь Чао, с преувеличенно-радостным визгом кинулась ему на шею, выкрикивая бессвязные поздравления. Охранники Вэнь Чао оживились, и весело загомонили между собой, уже не скрывая улыбок. Вэй Ин только молча смотрел, и выжидал не вмешиваясь, пока улягутся страсти. Тем более, что он ничем не рисковал, сохранил лицо заведения, сотворив выигрыш противника якобы пришедшим со сдачи карт. Таким образом, Вэй Ин практически выиграл, позволив себе проиграть ему и перед свидетелями с обеих сторон вернув честное имя своему заведению. Небеса! Он так радуется, этот грязный ублюдок, словно все сокровища мира выиграл! Но это ненадолго. Теперь подошло время для второй, основной части его плана, тем более, что и вообще-то времени (Вэй Ин опять скосил глаза на часы) уже в общем-то не было. Если Лань Чжань ещё не прилетел, то уже должен был быть на подлёте. Мда, из-за какого-то пьяного выскочки идея встретить мужа на аэровокзале и дать ему понять, что его ожидает некий приятный сюрприз, накрывалась особо глубоким медным тазом. Он украдкой вздохнул, пользуясь тем, что никто особо не смотрит. Но даже если и заметили бы, то могли бы подумать, что вздох огорчения вызван проигрышем. Он же не станет объяснять, что этот «проигрыш» был подстроен, поскольку Вэня устроил бы в качестве весомого аргумента только его собственный выигрыш. И сейчас ему этот выигрыш буквально бросили в лицо, как кость собаке. Пускай он этого пока ещё не понял в пьяной эйфории победного куражá, но очень скоро Вэй Усянь даст ему это понять. И пускай тогда на себя обижается. Внезапно, и так не вовремя, из призрачных глубин памяти всплыло то, что так старательно туда заталкивалось в течение стольких лет. Все насмешки и обиды, все наглые, и пошлые намёки этой мрази, которые вынужден был выслушивать Вэй Ин, пока не сбежал из клана Вэнь. Ладно. Всё, к чёрту воспоминания! Лучше думать о чём-то хорошем. О том, ради чего стоит бороться и побеждать. Лань Чжань... Светлый и нежный, удивительно чуткий и страстный, скрывающий себя настоящего под маской холодного безразличия. Даже странно, как он умудрился остаться таким среди всей этой грязи преступной среды. Даже его брат, глава клана Лань, совсем другой, у того всё на лице отражается, что бы он ни подумал. Как он там? Наверное, уже приехал, а Вэй Ин застрял здесь, с этим обмудком, вместо того, чтобы встречать любимого, и показать ему то, что так натёрло ему... Чёрт, ну нет! Это же издевательство какое-то, ещё похлеще тех, что ему Вэнь Чао когда-то устраивал. Но тут уже он сам виноват. Додумался, экспериментатор фигов! Надо побыстрее с этим заканчивать, а то Лань Чжань, наверное, уже и в отель прибыл, а он тут ещё с этим недосолнцем возится. Да ещё и этот чёртов перстень с малой печатью постоянно перед глазами мельтешит. Как же он бесит! Ну, да ничего! Вэй Усянь уже готов. Он ещё раз посмотрел на оживлённо переговаривающуюся компанию гостей казино. Вэнь Чао потребовал себе ещё бренди, и Вэй Ин только кивнул в ответ на брошенный на него вопросительный взгляд Мянь-Мянь, глазами веля дать гостю бутылку за счёт заведения, и утёр внезапно выступивший пот. Поразительные у него были работники — понимали его без слов, так будто общались телепатическим образом. Когда принесли на подносе бутылку и два бокала, Вэнь Чао сам налил в них из бутылки, дав один Ван Линцзяо, которая всё ещё не решалась опять взобраться на его колени, и прямо лисой увивалась рядом. Он отпил из бокала, и заорал на весь зал: — А, так ты значит всё-таки держишь у себя путёвую выпивку! Вот! — он повернулся к своей охране, подняв вверх указательный палец. — Вот что значит, дать почувствовать руку настоящего хозяина города! Сразу и выпивка нормальная, и всё такое... — Прошу прощения у господина Вэнь Чао за то, что беру на себя смелость кое-что предложить, — оборвал нить этой надменной речи Вэй Усянь, — думаю господину будет это интересно. Он позволил вдоволь натешиться своему нахальному визитёру, дал ему осознание того, что он обыграл своего дилера, и теперь, когда тот так бездарно проглотил наживку, собирался нанести главный удар. — Мда? — мафиозо отхлебнул ещё бренди и скроил в кривую пьяную ухмылку покрасневшее лицо. — Чт-то н-на этот раз? Речь его опять стала пьяно-бессвязной, глазки маслено заблестели. Он окинул взглядом Вэй Усяня сверху вниз и недовольно дёрнул углом рта. Илин стоял за столом, видный лишь чуть ниже предполагаемой линии пупка, и Вэнь Чао был недоволен, что ещё ниже обзор закрывает стол. Он всегда, ещё с тех пор, как впервые увидел этого парня, считал его настолько прекрасным существом, что находил достойным для того, чтобы желать заполучить его в свою постель. Проблемы с этим создавало само существо. Оно напрочь отрицало саму такую возможность в принципе, и даже через боль его невозможно было заставить подчинить своё «Я», и отдаться сыну хозяина. Самому отдаться, хотя можно было бы взять не спрашивая, но почему-то именно на это тело хотелось получить устное разрешение этого создания. Мало того, коварное создание посмело сбежать к новому покровителю, прихватив с собой двух паршивых овец клана Вэнь и новые разработки схем контрабандных транзитов. Отец сильно тогда бесился. Буквально в щепы весь кабинет разнёс. Требовал найти Усяня, хоть из-под земли достав мятежного ренегата. Вэнь Чао ходил тише воды, боясь выдать отцу, что и он приложил руку к тому, что тот стал перебежчиком. Ловкий Усянь обманул его, поманил собой, и Вэнь Чао сам открыл все выходы, а тот... сбежал! А потом по городу активно стал гулять слух, что Вэй Ина убили при попытке к бегству от Вэней. И когда год спустя все услышали об открытии этого казино и узнали в управляющем внезапно воскресшего Вэй Усяня, Вэнь Чао стал мечтать посетить это место, слепо надеясь хотя бы увидеть там его. Он много передумал за этот год, и за все последующие, в течение которых многократно давал себе клятвы не думать больше о нём, не пытаться выцепить на улице и отбить от охраны, не думать, не вожделеть, н е х о т е т ь! Но с каждым днём жить в разлуке с Усянем становилась всё невыносимее. Каждая новая ночь превращалась в пытку, каждый новый миг жизни доводил до бешенства, заставляя скрипеть зубами от злости и бессилия, а больше всего от невозможности. Невозможности подчинить и поиметь не только тело, это-то как раз не проблема, но саму душу, получив на это согласие не под действием какого-то наркотика, или физической боли, но просто... так как-то! Вот только он не знал как. Вэй Усянь внезапно превратился в Илина, прекрасного казинщика под мощной эгидой Ланей, уже несколько лет кряду заставлявшего Вэнь Чао сходить с ума, и просыпаться во власти своих влажных и бурных фантазий, но столь же недосягаемого для Вэня, как открытый космос без скафандра. Он пробовал топить свою манию в алкоголе и нюхал кокаин, он снимал и шлюх, и мальчиков, он дал указание об устранении жены, когда она позволила себе замечание об его образе жизни, и он ни во что не ставил её служанку, так вовремя нарисовавшуюся рядом. Линцзяо была для него просто телом, чем-то вроде резиновой куклы из сексшопа. И глядя в её глаза, он видел другие, прекрасные и недостижимые. И вот когда услышал это предложение, расслышав в нём для себя нотки приглашения, обещания большего, он ухватился за это приглашение без оглядки. На лице Вэй Ина застыла вечная маска доброжелательности, и никто не подозревал, что держаться ему становится всё труднее. Чёртова штука! Как же, блин, неудобно!.. И почему именно в этот день?! Ну не приносили демоны раньше сюда это отродье, ну и не надо! Так нет же, нужно было притащиться сюда, да ещё и со всей сворой именно сегодня. В то время, как ему и без того тяжело впускать воздух в клетку сдавленных рёбер, да так, что его то в пот бросает, то мурашки по спине бегут. Вэй Усянь сделал вдох-выдох. Поскорее бы уже закончить эту тягомотину, Лань Чжань уже наверное заждался, но... надо у этой мрази навсегда отбить желание мозолить здесь глаза, чтобы впредь неповадно было. Раз и навсегда. — Позволю себе спросить, молодой господин Вэнь, — начал он, опять заставив свой голос зазвучать с привкусом патоки, — считаете ли вы ваши претензии к заведению исчерпанными? Тот отпил из бокала, притворяясь, что думает, ведь сразу вот так демонстрировать своё «Да» было не для него. Потом спросил после умышленной паузы тоном сварливой и пьяной бабки: — А если скаж-жу, что н-нет, то что ты мне предложишь? Ты же что-то с-собирался, а Вэй Усянь? Вэй Ин уже мысленно тысячу раз проклял того злого духа, который подал ему сегодня мысль нацепить на себя то, что было под одеждой. Но выход был там же, где и вход, и поэтому этот выход маячил перед ним цифрами на циферблате. Другого не было. И ему ничего другого не оставалось, как только спросить напрямик: — Раз господин Вэнь изволил сегодня присесть за стол для игры в покер, так может быть пожелает испытать свой фарт и в этой игре? Или господин так в себе неуверен? Это был уже откровенный вызов, и все присутствующие буквально кожей почувствовали мигом возникшее напряжение. И с замиранием сердца ожидали, чем закончится это противостояние. Ван Линцзяо всегда была несдержанной на язык. Тем более, что сегодня она ещё и выпила, и совсем с привязи сорвалась. Её давно уже взбесило и то, как стал Вэнь Чао здесь вести себя с ней, и откровенные взгляды, бросаемые на своего дилера. Да и слухи о них двоих давно её бесили. Она возмущённо фыркнула, словно фурия, подлетела к Вэй Ину и встав перед ним на цыпочки, заорала во всё горло: — Ты, дешёвая шлюшка в бабском белье! Да как ты смеешь заявлять такое о моём господине?! Он всегда в себе уверен, не то что ты, баба в штанах! — Линцзяо! — гневный окрик хозяина должен был бы остановить её, но она его будто не слышала, и продолжала, ещё больше распалясь: — Думаешь, ты можешь ходить тут весь такой крутой, и я ничего не пойму? Это мужики не поймут, а я женщина! И я не желаю, чтоб ты тут моего мужчину соблазнял своими... — она занесла ладонь для пощёчины. Договорить и ударить ей не дала рука Вэня, вывернувшая её запястье. Она с удивлением уставилась на Вэнь Чао, который выворачивал ей кисть, с перекошенным от гнева лицом, и из её глаз брызнули слёзы боли. — Господин, что вы делаете?! — завизжала она, обливаясь слезами и хватая его за руку, но он, с перекосившимся от ненависти лицом, с силой отбросил её от себя так, что она упала и схватилась за свою руку, запястье которой начало стремительно синеть и опухать. Вэнь Чао молча стоял, играя желваками. Лицо его закаменело. — Шлюха здесь только ты одна, — наконец обронил он, отворачиваясь от неё, — другой здесь нет. И остро глянув на Вэнь Чжулю глазами в красных прожилках, зло бросил: — Вон её! Надоела! И чтоб не путалась под ногами! Вэнь Чжулю посмотрел своим обычным рыбьим взглядом на хозяина, затем на девицу, и подойдя к ней, вздёрнул её с пола под локти, и попинал впереди себя, выпроваживая наружу. Все присутствующие ощутили, что с его уходом стало легче дышать, словно на них на всех до этого лежало тяжёлое удушливое покрывало. Хотя Чжулю не делал абсолютно ничего, просто молча наблюдая за происходящим. Ещё не стихли долетавшие до ушей присутствующих визги девушки, а Вэй Ин уже распечатывал невесть откуда взявшуюся ещё одну колоду. Согласно правилам, принятым во всех игорных заведениях мира, она была новой. Он с усмешкой продолжал смотреть на мафиозо, и спросил, не сводя с него серебристо-серых глаз: — Ну, ты же согласен, Вэнь Чао, ведь не откажешься сыграть со мной на это казино и стрип-клуб, ведь нет? Ну, нет же, по глазам вижу! Ты согласен! Вэнь Чао смотрел на него, как змея на факира с флейтой, не веря своим ушам. Он был словно в ступоре, пожирая глазами человека, стоявшего теперь в каком-то метре от него. Человека, которого не видел вблизи вот уже больше четырёх лет, и ровно столько же не касался. И вот теперь он стоит напротив и весело скалится, тасуя на весу карты, уже безо всяких там эффектных приёмчиков, словно собираясь сыграть не в покер, а в простого дурачка. Вэнь Чао таращился на него, даже не замечая, что сам стоит с приоткрытым ртом, как у деревенского полудурка. Неукротимый и прекрасный... Стоп! Что он там сказал про казино? — И на стрип-клуб тоже? — прочистив внезапно запершившее горло прохрипел мафиозо, и после того, как Вэй Усянь кивнул ему всё с той же сводящей с ума белозубой улыбкой, почувствовал, что у него в глазах темнеет и подкашиваются ноги. Он тяжело упал на стул и прохрипел: — Только с тобой... С тобой впридачу! Вэй Усянь опять кивнул, не убирая с лица улыбки, и произнёс: — Согласен! Работники казино и охранники Вэнь Чао стали обеспокоенно переглядываться между собой. Они подумали, что им послышалось. Они не были уверены, имеет ли право Вэй Ин выставлять на кон заведение, будучи всего лишь управляющим, хотя... Никто не был уверен, что Лань Сичэнь не передал ему во владение «Илин», и поэтому все молчали. Но нет, Вэй Усянь, не прекращая улыбаться, произнёс, всё так же не отводя дерзкого взгляда от младшего Вэня, словно удерживая рыбину на стальном крючке своих глаз: — А ты, что ты ставишь на кон, Вэнь Чао? Мои ставки — это моё заведение и моя свобода, а на что ставишь ты? Мафиозо издал невнятный горловой звук, не зная что сказать. Он не подумал, что идя сюда, прийдётся играть не на деньги, и даже представить себе не мог, что нужно будет поставить что-то другое. У него было дурацкое ощущение, что происходит что-то непредсказуемое, что опять вылезет ему боком, как и каждый раз. Каждый грёбаный раз, когда судьба сталкивала его с этим сероглазым дьяволом в человеческом обличье, противостоять которому было невозможно. И управляющий, с такой шикарной до невозможности улыбкой, словно это само солнце спустилось в этот игорный дом в облике молодого и прекрасного мужчины, чуть сузив свои серебристые глаза, грациозно склонился в сторону гостя заведения, и проворковал, интимно понизив голос: — Если не знаешь, что поставить, Вэнь Чао, то выставь на кон свой перстень. Против меня и казино это достойная ставка, не находишь? — и повёл своей выписной бровью. Младший сын Вэнь Жоханя, который хотел уж было возмутиться, мол, как это, перстень с печатью клана положить на карточный стол, почувствовал, что у него слова застряли в горле. Он только склонил голову, молча свинчивая с мясистого пальца довольно туго сидящее кольцо. Возразить было нечего. Против таких ставок... особенно, против первой, у него не было ничего более равноценного. И особенно, если думать, что ты не проиграешь. Золотой, довольно широкий ободок с малой печатью клана Вэнь лёг на яркую зелень карточного стола, отбрасывая на сукно сияющие отсветы. Все присутствующие словно заледенели, неотрывно глядя на родовой перстень Вэней с изображением яростно пылающего солнца с лучами, напоминающими языки огня. Тишина стояла такая, что было бы слышно, если бы сейчас здесь пролетнла муха; и в этой тишине Вэй Усянь странно зазвеневшим голосом произнёс: — Но только одна партия, чтобы после не было никаких «отыграться», — и после короткой паузы добавил, — я тоже рискую. Вэнь Нин незаметно выступил из-за угла за спиной Вэнь Чао, и встал возле стены. Охранники Вэнь Чао, стоявшие к хозяину лицом, даже не услышали, что у них за спинами произошло какое-то движение, настолько увлеклись происходящим перед ними. И Вэй Ин, стоявший напротив Вэнь Чао, и увидевший как тот выходит из укрытия, вдруг подумал, что будь у парня пистолет, и цель убить своего кузена, ему удалось бы это с лёгкостью, никто бы и не остановил. Без Вэнь Чжулю, имевшего, казалось, ультрачувствительный слух, и глаза на затылке, никто из них был неспособен обеспечить наследному клоуну семейства Вэнь необходимый уровень защиты. Но он пока всё ещё не вернулся, да и жизни столь жалкого представителя фамилии Вэней ничего не угрожало. Вэнь Чао только молча кивнул головой, соглашаясь со словами Вэй Ина, ведь изрядная доля правды в этом была, и он не подумал возражать. Вэй Усянь довольно хмыкнул, затем снял с пальца свой обручальный перстень из белого золота с ободком в виде средней толщины кручёного шнурка с узлом, как косой крест, вместо камня, и положил его рядом с фамильной Вэньской печатью. Два перстня, белый и жёлтый, теперь лежали рядышком, как Солнце и Луна, и падавший из-под потолка свет отражался от них резавшими глаза бликами. На лице Вэнь Чао в этот момент было непередаваемое выражение. Целая лавина эмоций при виде этого натюрморта хлынула в его мозг, который и так-то не умел мыслить трезво, а сейчас последние остатки здравого смысла улетучились из него. Он смотрел на эти два кольца, не в силах оторвать глаз, смотрел и его внутреннее «Я» раздувалось от гордости. Свершилось! Неукротимый Илин готов проиграть собственные брачные узы, и стать добровольным рабом Вэнь Чао! Наконец-то! Через столько лет Неукротимый понял свою ошибку, и теперь хочет склонить покорную голову и загладить свою вину перед кланом Вэнь! Только сделать это он хочет красиво, чтобы в придачу ещё и преподнести такой подарок, как заведение «Илин», одно из самых крутых в этом городе, да ещё и расположенное на территории, принадлежащей конкурентам. Не зря Вэнь Чао столько времени ждал, прислушавшись к ненавязчивому совету Вэнь Чжулю и не гонялся за непокорным, делая вид, что ему плевать и на побег, и на самого Вэй Ина. Сколько смог, столько и притворялся, больше не может. Зато теперь это ожидание будет вознаграждено. Фамильная гордость Вэней, подкреплённая алкоголем и замутнённая кокаиновым туманом, даже сомневаться не позволяла, что всё только так и будет, и тогда... Тогда он получит всё, о чём мечтал, и правильно рассуждает этот Усянь, нечего тянуть кота за хвост, надо побыстрее разрешить то, что столько лет мешало. Ноздри ястребиного носа Вэнь Чао раздулись от гордости, и глаза вспыхнули торжеством. Отец достойно оценит приобретение казино в Ланьском отеле, и больше не будет говорить, что Вэнь Чао дурак, и ни на что не годится! Да ещё и в придачу с казино и стрип-клубом ему такой джек-пот привалит, что... Не каждый может укротить Неукротимого, но у него это получится! Кое-кто из присутствующих тихо ахнул, а Вэй Ин только ухмыльнулся, наблюдая за сменой эмоций на лице противника, и подумал, хорошо что всего этого не видит Лань Чжань. Хоть супруг и знает, насколько Вэй Ин ловок в игре, но эту ставку он бы не понял и не одобрил. Вэй Ин вскинул голову и объявил: — Ставки сделаны, ставок больше нет. И раздал им обоим по две карты. И тут в дверях показался Вэнь Чжулю. Он ещё на лестнице услышал слова дилера об окончании ставок, и теперь мог окинуть глазами всю картину происходящего. И в этих глазах, обычно безжизненных, как у снулой рыбы, на секунду вспыхнула какая-то эмоция, но тут же погасла, не успев разгореться, в зародыше задавленная одним коротким словом: — Вскрываемся!***
Вэй Ин отхлебнул прямо из горлышка бутылки, и облегчённо выдохнул, опираясь спиной в расстёгнутом пиджаке о стенку кабины лифта, везущего его наверх. Его ещё потряхивало от всех пережитых волнений, да так, что даже то, что у него под одеждой угадала эта шлюшка глазастая, уже не так мешало. Привык, что ли... Во всяком случае, эти ощущения отошли на второй план, после того, как он поднялся из казино, не дожидаясь, пока из него выволокут визжащего и упирающегося Вэнь Чао, и он покинет отель вместе со своей охраной, под плотным конвоем охраны отеля. Всё... Всё закончилось. Наконец-то этот дурацкий утомительный вечер подошёл к концу, и вот теперь можно подняться наверх, к Лань Чжаню, который уже прислал сообщение, что ждёт его в их номере, где они частенько проживали, когда обстоятельства не позволяли жить в особняке, а он в ответ послал ему дурашливый смайлик, посылающий сердечком воздушный поцелуй. Он поднёс руку к лицу, рассматривая извивы солнечных лучей вокруг выпуклого круга верхушки на зерцале Вэньской печати, а потом перевёл взгляд в зеркало, на свежие царапины на скуле и поморщился. Этот чёртов Вэнь царапается как нервная девица, а ещё туда же, печать хотел носить! Хоть бы драться по-мужски научился. После не очень долгих торгов, с добором прикупа, сопровождавшихся неизменными улыбками Вэй Усяня и всё более офигевающим лицом Вэнь Чао, Вэй Ин выложил своё каре при тузах. С покерфейсом на лице он наблюдал, как мафиозо тупо уставился на свою заведомо проигрышную комбинацию из мелких карт, никак не веря в то, что случилось. Даже когда в воздухе повисли слова, объявляющие выигрыш действительным. Вэнь в ступоре наблюдал, как Вэй Усянь всё с тем же покерфейсом подбирает со стола, а затем надевает на пальцы кольца, и своё обручальное, и Вэньскую малую печать. Он примерил её по очереди на свои пальцы, гораздо тоньше пальцев Вэня, и наконец увенчал им средний палец правой руки, как самый подходящий по толщине, и мысленно отметил, что надо бы отнести кольцо к ювелиру на скатку до размера его безымянного пальца, где он, как не член семьи Вэнь, мог бы его носить, чтобы всё было по понятиям. И отмер Вэнь Чао лишь увидев своё бывшее кольцо надетым на чужой палец. До него дошло, наконец, чтó здесь случилось, и что случилось это с ним, а не с кем-то другим, и что это уже необратимо. Он заторможенно смотрел на то, как в полной тишине, не нарушаемой ни единым словом около полутора десятков свидетелей, его взлелеянный в мечтах выигрыш утекает сквозь пальцы. Но когда увидел как Вэй Ин, сжимая в кулак руку с печаткой пробует, удобно ли она сидит на пальце, у него всю крышу сорвало. Заревев, словно раненый зверь, он бросился на Илина, а Вэнь Чжулю бросился его оттаскивать, и Вэнь Чао только успел расцарапать Усяню лицо, пройдясь по скуле ногтями. Вэй Ин подумал, что надо будет протереть царапины, а то у этого болвана с грязными волосами и ногти, скорее всего, грязные. Он снова бросил взгляд на малую Вэньскую печать, и широко улыбнулся. Даже представить невозможно, зная нрав старика Жоханя, что он сделает с сыночком, когда узнает, как тот бездарно просрал фамильную печать, но это уже его не касается. А ведь примета, как всегда, сработала! Надо же, вечер, переходящий в ночь, оказался удачным, не то слово! Улыбаясь своим мыслям, он вышел из остановившегося лифта и подойдя к их номеру, открыл дверь, прошёл внутрь, и разувшись, в одних носках тихо заскользил дальше, туда где на кровати с ноутбуком на коленях, в серебристо-серой рубашке и таких же брюках сидел... Его сердце, которое как и всегда, когда он видел этого человека, начинало биться быстрее, заколотилось так, что казалось сейчас выскочит из груди. — Лань Чжань! — Вэй Ин раскрыл объятия и широко радостно улыбнулся. Не впервые за этот вечер, но впервые с такой искренней радостью. А тот повернул к нему голову, и закрыв ноутбук, снял очки для работы с компьютером и взгляд его золотисто-карих глаз сразу потеплел, когда он посмотрел на вошедшего мужа. Но тут же стал недоумённым, когда глаза зацепились за поцарапанное лицо, и непривычно странную осанку. Лань Чжань сначала нахмурился, потом непонимающе вскинул бровь, а после привстал ему навстречу. И когда Вэй Ин подошёл с распростёртыми объятиями, протянул руки, и нырнув ими под расстёгнутый пиджак, и под свитер, стал беспокойно ощупывать, подумав сперва, что муж так скованно держится, потому что рёбра повреждены. Скулы Вэй Ина покраснели, улыбка сама собой увяла. Ну, всё, его сейчас раскроют! Весь сюрприз коту под хвост... Но, как говорится, сопротивление бесполезно, нужно только молча стоять, и ждать окончания досмотра, иначе хуже будет. И как только руки Ванцзи нащупали под водолазкой нечто непривычное, сразу задрали её кверху, и Лань Ванцзи замер в ступоре от увиденного. Под дорогой дизайнерской одеждой на Вэй Ине был корсет. Не тот, медицинский, который носят при повреждениях рёбер, а изящный, тёмно-красного бархата с кокетливыми чёрными узенькими кружевцами по верху лифа и спереди, в швах, по обоим бокам чёрной же шнуровки. Даже и догадываться не было надо, где его приобрели. Лицо Ванцзи сначала вытянулось, затем потемнело. В сочетании с царапинами на щеке это... одеяние выглядело более чем странно. Ванцзи попробовал усмирить первую вспышку гнева, как привык это делать с детских лет. Он закрыл глаза, сильно сжав в руках тонкий трикотаж, но так, что Вэй Усянь зашипел от боли. Корсет, и без того неудобно натиравший и впивавшийся в тело, на спине и по бокам ещё и прижало натянувшейся тканью свитера, и стало совсем... хреново! Из лёгких резко выбило весь воздух. — Лань Чжань, что ты... делаешь, — только и смог прошипеть Вэй Усянь, с натугой пытаясь хоть чуточку вдохнуть, и не загнуться от боли. Он вцепился в руки Ванцзи, инстинктивно пытаясь хоть как-то ослабить их хватку. Лань Ванцзи открыл глаза, лицо его было неподвижным, но на дне глаз горели гневные огоньки, и они обжигали холодом. Он посмотрел Усяню прямо в глаза, и тому от этого взгляда стало неуютно, но водолазку Ванцзи всё же выпустил. Вэй Ин, не выпуская его рук из своих, недоумённо и обиженно смотрел на него. Да что же это такое?! У него сегодня был крайне тяжёлый вечер, в результате которого он смог отыграть себе Вэньскую печать и остался жив, но поцарапан. Он готовил для Ванцзи этот грёбаный сюрприз, будь он неладен, потому что натёр себе им всё, где надо и где не надо. Он перенервничал. Он устал. У него саднит поцарапанное лицо, а в результате что? А в результате его родной муж готов его убить, вероятно за то, что его в аэропорту не встретили! Да, сюрприз не удался так, как он хотел, и чёрта с два он будет ещё когда-нибудь делать такие сюрпризы, но зачем же Лань Чжаню так сердиться? — Что? Лань Чжань, почему ты так рассердился? Ну прости, я тебя не встретил, я не смог, — взахлёб скороговоркой стал оправдываться Вэй Ин, — я очень хотел, но не смог, я не успел! — И что же тебя задержало? Вот это? — Лань Чжань, поджав губы, кивнул на торс Вэй Ина, указывая глазами на корсет, видневшийся из-под не до конца опустившегося свитера, и чувствуя, что у него от увиденного тяжелеет в паху. Вэй Ин удивлённо поднял брови, а потом понял, и рассмеялся. Бедный, бедный глупый ревнивый Ванцзи! Он, небось, подумал, что полгорода могло наблюдать его одеяние! Он помотал головой, всё ещё держа руки мужа в своих, а тот и не пытался вырваться, опять заглядывая в его глаза. — Не-ет! — со смехом проговорил Вэй Ин. — Меня задержало то, что исцарапало мне лицо, потому что я выиграл у этого кое-чего вот это! — тут он продемонстрировал Лань Чжаню руку с печатью, от вида которой глаза Ванцзи расширились, но он продолжал молчать, давая супругу высказаться. — А это, — Вэй Усянь опустил глаза на корсет, — это был мой тебе сюрприз, но я так понял, он тебе не понравился. Значит зря я в нём сегодня весь вечер мучился, — он вздохнул, — ну да чего уж там, — он пожал плечами, — сам дурак, никто ведь не заставлял ходить меня в этом, и играть в казино с Вэнь Чао! Лань Чжань, мгновенно высвободив руки, схватил мужа за плечи, и встревоженно посмотрел в глаза: — С Вэнь Чао? Так это у него ты выиграл? Вэй Ин кивнул, продолжая улыбаться, и легко сняв с пальца всё же свободновато сидевшее кольцо, протянул его Ванцзи. Тот, только взглянув на перстень, перевёл взгляд на мужа и покачав головой, ответил: — Ты его выиграл, тебе его и носить, а я к этому не имею отношения, — он сделал паузу, и продолжил: — Ты, надеюсь, понимаешь, какая ответственность теперь лежит на всех нас, и что теперь будет? Вэй Ин серьёзно кивнул: — Да, понимаю, будет война! Жохань так просто не захочет отдавать право печати, да ещё клану Лань. Разве что... — он бросил быстрый взгляд на Лань Ванцзи. — Вэни могли бы сделать вид, что эта печать фальшивка, а самим сделать себе другую, но не думаю, что у них с их жаждой власти на это хватит мозгов. Он помолчал, и сверкнув глазами, уже с улыбкой заключил: — А лично я думаю, что надо отнести это кольцо к ювелиру, и пускай он скатает его до моего размера, а то слишком уж оно на пальце болтается! И капризно надув губки, он без паузы заявил: — Лань Чжа-ань! Я так устал, пока воевал с этим Вэнем! Можно я уже разденусь? Да и царапины... Ему не дали договорить, набрасываясь на него и целуя с жадностью путника, дорвавшегося до воды после целого дня в пустыне. Руки Лань Чжаня действовали, казалось, сами по себе, и сорвав с Вэй Ина дорогой пиджак, размашисто отшвырнули его на пол, не обращая внимания на то, что из его тайников от резких движений вылетели карты и разлетелись, разноцветными листьями устилая ковёр. И плевать, что он лишь недавно сошёл с трапа самолёта. Он долго не видел мужа, и страшно соскучился, и теперь стремился восполнить этот пробел как можно скорее, тем более, что этот «сюрприз»... Коварный Вэй Усянь добился-таки своего, вид любимого в корсете завёл Ванцзи до такой степени, до какой они оба не ожидали, и сейчас Лань Чжань был сам не свой от желания обладать супругом прямо здесь и сейчас, и никто и ничто не смогут им помешать. Вэй Ин поднял руки, когда Ванцзи принялся стаскивать с него тонкий свитер, и тот стянул его в мгновение ока, отбросив куда-то к пиджаку. Теперь обзор на мужа в корсете был полностью открыт, и Лань Чжань замер, тяжело сглотнув слюну от того, что увидел. Точёная тонкая талия, переходящая в худощавые бёдра, ещё затянутые в брюки со слегка заниженной посадкой, чуть ниже края корсета, под которым... В паху уже нестерпимо ныло, и Ванцзи даже задохнулся от мысли, что же находится под этим предметом белья, и ниже, и вспомнив, как оно всё выглядит. И это всё принадлежит ему, и только ему. Второй Нефрит семьи Лань знал, что никому в мире не согласен был покориться Неукротимый, кроме него одного. И Вэй Ин смотрел сейчас на мужа глазами, где читалось только одно желание — подтверждать это подчинение ещё и ещё, и не по принуждению, а по собственной воле. Вэй Ин смотрел в золотисто-медовые глаза Ванцзи, и тонул в этом меду, словно глупая неосторожная муха. Уже несколько лет, как он однажды утонул в них, и не изъявлял никакого желания выбраться обратно. Он увяз в нём намертво, умерев для всех остальных, кто мог только подумать быть с ним в постели. Только он, только прекрасный и неповторимый Лань Ванцзи, его Лань Чжань, Совершенство... Никто из этих двоих не заметил, куда и как подевалась остальная одежда. На Усяне остался только бархатный корсет, и два кольца на пальцах; на Ванцзи ничего не осталось, кроме обручального перстня, такого же, как у Вэй Ина. Того самого Вэй Ина, которого никто никогда не мог безнаказанно поставить на колени, а перед Ванцзи он становился сам во все позы, которые мог пожелать брат главы клана Лань. И вот он уже, с пятнами румянца на скулах и томно прикрытыми глазами, с полуоткрытым ртом, из которого вырывались хриплые сладострастные стоны, и запрокинутой назад головой, стоял на их кровати в самой пошлой из поз, которую могло позволить наличие корсета (в котором, как известно, не согнёшься) и двигал бёдрами в такт мужу, который бешено вколачивался в него. У Ванцзи глаза горели безумным огнём, и он сейчас напоминал в постели демона, не терпящего возражений. Вэй Усянь задыхался и от страсти, и от тесного корсета, и абсолютно пропустил мимо сознания, как они оба избавились от мешающей одежды, как Ванцзи исступлённо кусал и целовал его, и как готовил мужа к тому, чем они сейчас занимались. Весь мир перестал для него существовать, у него кружилась голова, и словно сквозь вату доносились частые шлепки кожи о кожу, поскрипывание кровати под коленями обоих, блаженные стоны и тяжёлое неровное дыхание. И когда Лань Ванцзи, а секунду спустя следом и Вэй Усянь, излились на пике наслаждения, и окружающий мир потихоньку вернулся, у Вэй Ина подогнулись руки, ноги сами разъехались, и он упал животом на кровать, почти теряя сознание. Воздух в сдавленные корсетом лёгкие не хотел проникать вообще, и Ванцзи, сначала не понявший что к чему, склонился к резко побледневшему мужчине, который еле смог прохрипеть: — Шнурки... Распусти... шнурки!.. Тот, поняв в чём дело, немедленно кинулся за ножом, и перевернув его на спину, взрезал шнуровку, освобождая грудь мужа и давая возможность дышать, а затем вытащил из-под него корсет, без сожаления отправив его на пол, как и всю одежду. Он участливо погладил красные полосы и потёртости на коже любимого, оставленные этим предметом, и подумал, что да, это чертовски красиво, но таких страданий безусловно не стоит, и нежно поцеловал Вэй Ина в слегка кудрявящиеся волосы на стриженом виске. — Люблю тебя, — тихо сказал он, когда Вэй Ин нашёл в себе силы посмотреть на него, — я люблю, как светятся твои глаза. Особенно тогда, когда ты чего-то добиваешься! И Вэй Ин в ответ улыбнулся ему усталой и расслабленной улыбкой, и проведя ладонью по щеке Лань Чжаня, медленно растягивая слова произнёс: — Всё чего я добился в своей жизни, я сделал только шагая в твоей тени, мой любимый муж! Только ты защитил меня от бешеного Вэньского солнца, чтобы оно не сожгло меня, и я сделаю всё, что смогу, чтобы помочь ему аннигилировать, и чтобы оно больше никого не могло сжечь!