* * *
Прошли вторые сутки с того вечера, как Снейп оказался в Хогвартсе. Стараниями мадам Помфри он чувствовал себя вполне здоровым, и Минерва предложила ему перебраться из лазарета в свою комнату в преподавательском крыле. Северус, скрывая удивление, согласился. — Апертум Семпра, — Снейп указал на замок сохраненной благодаря Джинни палочкой. Дверь открылась. Он перешагнул порог — как будто переместился на тринадцать лет назад. В аскетично обставленной среднего размера комнате под толстым слоем пыли хранились следы его прошлой жизни. Жизни, в которой были только холодный расчет, риск, круглосуточная бдительность и осторожность, огромная ответственность и одиночество. Он тихо, не обернувшись, прикрыл за собой дверь. В тот момент он позабыл о стоявшей за спиной Макгонагалл. Впрочем, Минерве были хорошо знакомы интровертные привычки коллеги, и поэтому такое поведение, хоть и не было для нее приятным, сильно ее не огорчило. Северус медленно, настороженно, как по минному полю, шел через комнату, внимательно рассматривая все вокруг. Шкаф с застекленными дверцами, на его полках — колбы с закристаллизовавшимися на дне остатками давно испарившихся экспериментальных зелий. Письменный стол. Открытая тетрадь с незавершенными записями. Чернильница с засохшими чернилами и рассыпающееся в прах перо. Кресло с высокой спинкой, обитое потрескавшейся кожей. В отдаленной нише — грубая деревянная кровать, аккуратно застеленная. Прикроватная тумбочка. Стеллажи с книгами. Густо заплетенный паутиной холодный камин. Снейп не мог отделаться от ощущения, что вернулся в старый, вязкий и тягостный сон, от которого смог однажды пробудиться. Нет, он и сейчас ничего не имел против напряженной работы мысли длинными ночами, был готов к риску и ответственности. Но в той жизни не было места светлым чувствам. Это не было внятным, сознательно принятым решением, однако имело силу императива. Не мечтать, не радоваться, не смеяться. Злорадствовать — пожалуйста. Улыбаться — да: насмешливо, язвительно, скептически, с издевкой, только не по-настоящему. Всегда в несъемной маске неуязвимости. И все же под маской, за холодными стенами окклюменции, бушевали чувства. И они иногда заявляли о себе. Бессонными ночами... С желтого диска Луны, с злого плачущего неба на него печально смотрела Лили Эванс... Северус шумно перевел дыхание. Вспомнив нечто важное, он подошел к письменному столу, открыл пыльный ящик и достал объемистую записную книжку. Покидая эту комнату тринадцать лет назад, когда брат и сестра Кэрроу явились с сообщением о возвращении нежелательного лица № 1 и нужно было незамедлительно среди ночи выйти к ученикам, он не предполагал, что уходит надолго. Иначе ни за что не оставил бы здесь то, что лежит между страниц пухлой книжицы. Снейп извлек из нее обрывок колдографии. В последний свой визит на площадь Гриммо, 12 он оторвал и бросил на пол другую часть фото, на которой был запечатлен Гарри со своим отцом, а улыбающийся образ Лили забрал с собой. Северус ласково провел пальцем по волосам женщины на фотографии, прислушиваясь к себе. «Лили... как случилось, что я... отпустил тебя и сам того не заметил?» — с удивлением и легкой растерянностью подумал он. Глядя на эту фотографию в прошлый раз, он плакал. А сейчас… Больше не было мучительной боли и разрывающей душу отчаянной тоски. Болезнь, которая казалась неизлечимой и которую он считал лучшим, что в нем есть, прошла. Исчезла тихо и незаметно. Нет, он не стал безучастным к памяти той, которую любил. В душе осталась теплая нежность. Именно это чувство заставило его увидеть в маленькой Лили Поттер очень близкого родного человека. Да, именно родного. То же чувство родства он испытывал и к Гарри. И, похоже, уже давно. В то далекое время Северус и сам себе ни при каких обстоятельствах не признался бы, что привязался к "наглому, ленивому, самовлюбленному" мальчишке. Но сейчас, касаясь прошлого через чертову дюжину лет, он отчетливо это понимал. Северус не мог подобрать название тому типу родства, которое было бы похоже на узы, связывающие его с Гарри. «Сын? Пасынок? Племянник? Нет. Ни одно, ни другое, ни третье. Оно безымянно, потому что уникально… И Поттеру знать о нем совершенно не обязательно», — думал Снейп, одними глазами улыбаясь своим мыслям. Он снова вернулся к созерцанию колдографии. Странное чувство. Он помнил каждую линию ее лица, но все же смотрел на нее как в первый раз. "Мой компас... маяк... Мираж... Мои надежда и вдохновение... разочарование и ошибки, грех и раскаяние, безысходность и долг. Когда-то все, что вело меня по жизни, было связано с тобой, Лили. Но теперь я, похоже, научился находить путь самостоятельно. Прости...» В дверь осторожно постучали. — Позже, пожалуйста, — спокойным низким голосом отозвался Северус, негромко, но достаточно внятно, чтобы его услышали. Он вложил портрет Лили Эванс в записную книжку и бережно убрал в ящик. Повернулся на сто восемьдесят градусов. Шифоньер. Не касаясь руками, только магией открыл дверцы. Пальто, шарф, мантия. "А вот по тебе я скучал", — подумал Северус, коснувшись пальцами плотной черной ткани. Вторую, точно такую же, он сжег еще в Греции, сразу после прибытия из России. Подумал, что хранить вещь из прошлой жизни, тем более такую приметную, — неоправданный риск. Стряхнув с мантии пыль, он надел ее и посмотрел в небольшое прямоугольное зеркало, приклеенное к дверце изнутри. Из зазеркалья на него посмотрел прежний профессор Снейп, мрачный, старательно скрывающий за холодной броней разума и острыми шипами сарказма горячее страдающее сердце. Неожиданно он улыбнулся, чуть снисходительно и насмешливо. Наваждение рассеялось. Сегодня он другой. Разум и сарказм по-прежнему при нем, но теперь он здоров и открыт для жизни. И этой комнате придется измениться соответствующим образом. Северус повесил мантию на место. Снова взглянул на себя. На нем был его классический черный костюм и черная рубашка. Эти вещи привезла в Хогвартс Джинни. «Начнем!» — подумал Снейп. — Экскуро, — первым делом он избавил помещение от пыли. — Инсендио, — в камине заплясал огонь. — Реноватум, — старый стол заблестел новым лаком и начищенными медными ручками ящиков. — Трансформикус, — кресло приобрело более современную и удобную форму, поманило новой кожаной обивкой. — Джеминио, — у кресла появился близнец, а потом еще два. Снейп знал, что сегодня у него будут гости. Он наколдовал диван одного дизайна с креслами и понял: комнату нужно расширить. — Капациус экстремис, — площадь помещения удвоилась. Очередь дошла до шкафа с колбами. «Так, что у нас здесь?» — зельевар взял со стола свою тетрадь с описаниями экспериментальных составов. На колбах были проставлены номера, соответствующие списку в тетради. — Эванеско. Эванеско. Эванеско, — избавлялся он от колб с кристаллами, уже не представлявшими ни ценности, ни опасности. — А вот это еще пригодится. Агуаменти, — из палочки в колбу полилась вода, растворяющая содержимое. — Эванеско. Эванеско... — мастер зелий сосредоточенно перелистывал страницы. — А с тобой нужно поосторожней… Он открыл один из боковых ящиков. — Хорошо, когда все на своих местах, — удовлетворенно проговорил профессор, доставая баночку с порошком и присыпая им взрывоопасные кристаллы. Пара капель воды для начала реакции, и неустойчивое соединение плавно расходует свою энергию на соединение с дезактиватором. Разобравшись с колбами, Снейп преобразовал грубый, неприглядный шкаф в высокий, сдержанно изысканный и гармонично вписывающийся в обновленный интерьер. Такие же метаморфозы произошли с шифоньером и книжными стеллажами. Ниша с кроватью была увеличена до размеров отдельной комнаты и снабжена дверью. В последнюю очередь он обновил шторы, сделав их темно-оливковыми, и ковер — бежевый с тонким оливковым орнаментом. Снейп осмотрел комнату и остался доволен. «Сделано», — подумал он. Можно было и отдохнуть. Он прошел в спальню и лег на кровать, которая обзавелась новым ортопедическим матрасом и подушкой. Удобно. "Для полного удовольствия не хватает..." Снова раздался стук в дверь. Северус одним легким движением поднялся, быстро пересек гостиную и открыл. — Велено передать вам кофе и спросить, в какое время вы были бы готовы принять посетителей, — перед ним стоял, глядя большими глазами, маленький хогвартский домовик. — Спасибо… Модести, именно этого мне и не хватало, — чуть улыбнувшись углами губ, ответил Снейп, забирая у эльфа поднос. — Передай, что к приему посетителей я буду готов через час. — Профессор помнит мое имя, — расплылся в улыбке домовик. — Не знаю причин, из-за которых могло бы быть иначе, — с легким оттенком удивления ответил Северус и добавил, глядя на детскую футболку и шорты, надетые на домовика: — Я вижу, что ты теперь свободен, но все равно остался в Хогвартсе, — в голосе профессора было что-то едва уловимое, похожее на сочувствие. — А куда же я пойду? — искренне удивился эльф. — Хогвартс — мой дом. Нам теперь платят за нашу работу, но мы создали фонд пожертвований в пользу школы и отдаем деньги туда, потому что нам они ни к чему… Хогвартс дает все, что нужно. — Ну, хотя бы не все отдавайте, — насмешливо поднял бровь Снейп. — Деньги приятно тратить. Попробуйте. Думаю, вам понравится. — Ой, что вы, сэр! — эльф прижал большие уши. — Это то, чего мы больше всего боимся. Мы слышали про домовиков, которые начали тратить свои деньги на всякие приятные вещи. Им это так нравилось, что они уже не могли работать. Думали только об удовольствиях, тратили все деньги и потом умирали с голоду, — трагическим голосом закончил Модести. — Ладно, — с сомнением в голосе ответил Северус, — тебе виднее, что делать со своими деньгами и со своей жизнью, — он кивнул, давая понять, что разговор окончен. Он пил кофе как ценитель, не спеша. Один только аромат напитка делал тело бодрым, а мысли — ясными. Далее в мелодию наслаждения вплетались горьковатый вкус и тепло. Хорошо. Имбирное печенье, доставленное вместе с кофе, стало неплохим дополнением. Завершив церемонию кофепития, волшебник щелкнул пальцами, и поднос с кофейником, чашкой и блюдцем улетели в камин. Через дымоходы посуда попадет на кухню. Там обслуживающий эльфийский персонал знает, что с ней делать. Обычно тем же способом, только по обратному маршруту, преподавателям в комнаты доставлялись завтрак, обед и ужин. То, что на сей раз эльф принес кофе, а не отправил через камин, означало, что кто-то попросил его об этом.Снова в Хогвартсе
29 января 2020 г. в 10:53
— Поговорил со Снейпом? Что он думает? — спросил Рон, поднимаясь с Гарри и Невиллом по хорошо знакомой движущейся лестнице.
— Он тоже не знает, что это могли быть за глаза... — озадаченно хмурясь, ответил Поттер.
— Макгонагалл не в курсе, Снейп тоже... Может, все-таки померещилось?..
— Нет! — упрямо полушепотом воскликнул Гарри, когда они остановились у гобелена, закрывавшего вход в крыло, вмещающее жилые комнаты преподавателей.
— Ты поэтому такой загадочный?
— Не поэтому... Нам сейчас нужно пересмотреть кое-какие воспоминания, — Поттер огляделся. — Подробности расскажу в комнате.
Он соединил палочкой носы вытканных на гобелене животных в четырехконечную звезду. Гобелен поднялся, и парни вошли в длинный коридор. Эта часть Хогвартса, в которой никогда не доводилось бывать ученикам, напоминала гостиницу. Во всю длину коридора лежал шоколадно-коричневого цвета шерстяной ковер, а по обе стороны располагались двери, ведущие в апартаменты профессоров. Звездная компания героев второй магической войны прежде посещала приватную зону преподавателей только в тот период, когда Хогвартс ремонтировался после финальной битвы с Волдемортом. Директор Макгонагалл угощала их тогда чаем с молоком. И вот сейчас, когда было принято решение пойти на риск обострения отношений с Министерством магии ради вызволения Снейпа из Азкабана, а за окном своего дома Гарри увидел светящиеся в ночной мгле красные зенки, они с семьями переселились под защиту древних стен. Переживания Лонгботтомов по поводу Миллса оказались напрасными. Макгонагалл пояснила, что ребенок волшебников может находиться в Хогвартсе сразу после своего рождения, и это вовсе не зависит от того, когда проявятся его волшебные способности и проявятся ли вообще.
Многие преподаватели приглашали знаменитых выпускников к себе в гости. Только Сивилла Трелони, смущенно хихикая, втянула голову в плечи и, тараща глаза, предупредила, что к ней приходить не надо, так как слегка не прибрано. Это при том, что никто и не напрашивался, а всего лишь в ее присутствии бывших учеников позвал к себе Слизнорт. Ребята заглянули только к директрисе и профессору Флитвику, который развлекал их танцующими кексами и поющим компотом. Жилища преподавателей под воздействием заклинаний могли менять размеры и планировку, а также архитектуру. Например, апартаменты Макгонагалл напоминали готический замок с длинными витражными окнами и очень высокими стрельчатыми потолками. Жилище же Флитвика было больше похоже на избушку-землянку с низенькими, по-деревенски простыми и даже грубоватыми шкафчиками и круглыми дверными проемами.
Бывшая комната Снейпа, как выяснили друзья, обратившие внимание на позеленевшую медную ручку двери, никем не только не была занята, но даже не открывалась с того самого времени, как бывший директор покинул Хогвартс. Во-первых, дверь была под запирающим заклинанием, не поддавшимся универсальным контрзаклятиям, а во-вторых, никто особо и не стремился попасть внутрь.
Теперь же, когда профессор оказался в числе живых, проникать в его покои, хоть он уже и не являлся преподавателем, казалось бестактностью.
Всеми обожаемых гостей расселили в свободных комнатах, находившихся примерно в центральной части преподавательского крыла. Три их квартиры имели общую просторную гостиную с окнами на внутренний школьный двор.
Перешагнув порог, Гарри плотно прикрыл дверь.
— Сейчас выкладываем и пересматриваем воспоминания с автомойки, — сказал он, обращаясь к Рону и Невиллу. — Ищем небольшие аквариумы с эмбрионами в розоватом растворе...
— Какими эмбрионами? — недоумевающе скривился Рон.
— Снейп вспомнил, что в памяти Шинзаса он видел не только троих взрослых, но и кучу мелких клонов. Ты помнишь, чтобы они нам попадались, когда мы... прибирались там?
— Нет. А какая разница? Мы же все подчистую...
— А если их там уже не было в тот момент? — тихо обратился к Рону Невилл.
— Вот дерьмо, — упирая руки в бока, медленно произнес Уизли.
Коллективный просмотр памяти ликвидаторов нелегальной лаборатории Баблфлопса дал неутешительный результат. Клонов, находящихся на стадии внутриутробного развития, на момент уничтожения в здании не было. Задача поиска пропавшего ученого из актуальной превратилась в жизненно необходимую.