* * *
— Тот человек, которого ты видела внизу, — Северус присел рядом на кровать и, опершись локтями о колени, посмотрел на свои сцепленные в замок руки. Потревоженные его стремительной поступью волшебные огни, парящие под потолком, плавно раскачивались. Тени шевелились. Шумно втянул носом воздух. — Скажем так, он непосредственно причастен к моему рождению. Но все, что я в детстве видел хорошего, случалось не благодаря, а исключительно вопреки его стараниям. Однако моя мать предпочла все простить и забыть. Только по ее просьбе он здесь. По-видимому, решив, что предоставил Кире все необходимые пояснения, Северус медленно повернулся: «Что-нибудь еще?». Ее интересовало все, что имело к нему отношение, и детские годы — не исключение. Но вытаскивать неприятные и, возможно, ранящие воспоминания она не желала. Взяла его руку в свои, поднесла к лицу и медленно потерлась щекой о раскрытую ладонь. Сколь бы глубокой ни была обида, причиненная собственной матерью, называла Кира ее именно так. Возможно, потому что та не сделала ничего плохого — всего лишь бросила, как ненужную вещь, и ушла. Сколько же разочарования и боли нужно пережить по вине отца, чтобы отвергать даже слово? Осознание шевельнулось терпкой грустью. Но теперешний Северус явно не нуждался ни в жалости, ни в оправдании. К тому же в вопросах непростых отношений между детьми и родителями Кире казались грубой бестактностью любые оценки сторонних людей. Никто не знает, что чувствует брошенный или лишенный ласки ребенок, лучше него самого. Но совсем не отреагировать на откровение нельзя. Невесомым поцелуем коснулась она его пальцев и улыбнулась чуть-чуть — кончиками губ и взглядом: — Я думаю, твоей маме очень повезло, что у нее есть такой сын. Лёд в глубине темных глаз как будто чуть подтаял, но тут же затвердел вновь. — Возможно, она бы с тобой согласилась, — он скривил губы в фирменной, полной скепсиса, усмешке и аккуратно, но настойчиво отнял ладонь. — Хотя, похоже, она больше, чем радоваться, склонна меня жалеть, — встал и, подойдя к камину, уставился на пылающие угли. Кира подошла сзади и, обхватив его руками за талию, прижалась к спине. — Тебе неприятно, что я услышала ее мысли? Я понимаю… — Уверена, что понимаешь, Кира? — перебил он, не дав договорить. — Жалость. Унизительна, — последнее произнес чуть ли не слогами, жесткими, как гвозди. Кира пожала плечами, утыкаясь носом в его плечо. — Когда меня жалел отец, я не чувствовала себя униженной. Скорее — любимой, — по звуку резкого выдоха угадала скептическую усмешку. — Хотя, возможно, неправильно сравнивать отношения девочки-подростка с отцом и взрослого мужчины с матерью. Но мне показалось, она любит тебя. А жалость... На нее ведь можно и не обращать внимания. Особенно когда она исходит лишь от одного человека. Никому другому-то точно не придет в голову тебя жалеть, — сказала Кира с улыбкой и почувствовала, как он разворачивается. Не отводя взгляда от ставших самыми любимыми и родными глаз, продолжила: — Как можно жалеть человека, который добился всего, чего только можно желать? Который фактически сам себя сделал? Сопереживать ему возможно. Но не жалеть. Вот теперь льда не осталось. — Кому здесь действительно повезло, так это мне, — он наклонился близко-близко, обеими ладонями ласково отодвинул волосы с лица Киры и нежно поцеловал чувственные податливые губы. Сладостная тягучая истома разливалась по телу теплыми волнами. Кира давно позабыла о намерении выбрать момент и пожурить любимого за то, что оставил ее посреди вестибюля с домовиком. Да, Тотти глядел умиленно и первым делом сообщил, что невеста хозяина — практически новая хозяйка в доме. Но хотелось бы все же слышать такое не от эльфа. Но то ранее, а потом нужно было поддержать любимого человека. Теперь же хотелось лишь продолжения поцелуя. Тепло его тела манило. Повинуясь инстинктивному зову, она сама потянула его к постели, а усадив, одним плавно-стремительным движением оседлала. Уселась на колени, обхватила бедрами торс. Сквозь одежду ощутила горячий эрегированный член, прижалась ноющей от возбуждения промежностью. Его руки настойчиво и ласково скользили по ее спине, зарывались в волосы на затылке, язык гладил внутреннюю сторону губ и, проникая глубже, нёбо. Дыхание стало шумным и прерывистым. Кира скользнула рукой по его груди и животу вниз, потянула застежку ремня. Пальцы Северуса принялись было расстегивать пуговицы ее рубашки, но вдруг остановились. Сам он напрягся, отстранился и, ссаживая Киру с себя, резко вывернулся из объятий, отскочил шага на два. — Нет! Нет, Мерлин, что мы делаем?! — все еще тяжело дыша, он с усилием провел ладонями по лицу, и замутненный желанием взгляд чуть прояснился. — Не сейчас… Любимая, не сейчас. Кира не сразу вспомнила о причинах его сдержанности, и обиженный взгляд не остался незамеченным: — Прежде я избавлюсь от чертова клейма. Именно этим я сейчас и займусь. — Прости, я не должна была тебя провоцировать, — Кира тоже порывисто встала. Само собой, извиняться стоит ей. Мало того что набросилась, забыв о предупреждении, так еще вынудила оправдываться. Он хрипло рассмеялся, схватил ее руку и прижался губами к костяшкам пальцев. — Не должна была провоцировать? О чем ты? Я же первый тебя поцеловал. Теперь буду иметь в виду, насколько плохо себя контролирую, когда ты рядом, — отступая к двери, он почти выпустил ее руку. Но Кира оплела его пальцы своими. — Что ты намерен делать? Опробовать Зелье Шамана? Попробовать выйти в астрал? Не лучше ли прежде отдохнуть, выспаться, а потом… — Спать сейчас? Это ты так пошутила, Кира? — в его глазах плескалось диковатое веселье. — Нет, ну… — неожиданно для самой себя она смущенно-игриво хихикнула. — Есть же снотворное. То, которое ты мне давал. Или его нельзя использовать перед астральными экспериментами? — игривое настроение исчезло, волчица нахмурилась. — Я боюсь за тебя. Это же не простой опыт, а ты которые сутки практически без сна. — Зелье сна без сновидений? — Северус размышлял недолго. — Вообще, ты права. Ментальными практиками, особенно новыми, лучше заниматься на свежую голову, — он усмехнулся. — Попробую последовать вашему совету, миледи. Он скрылся за дверью. Кира окинула рассеянным взглядом комнату. Шкаф, камин, кровать под балдахином и туалетный столик с огромным зеркалом. В первый вечер, когда Северус принес ее сюда на руках, ни столика, ни зеркала точно не было. А наутро появились. Понятно же, для кого. Она улыбнулась и закусила губу. Вспомнила о том, насколько зыбко и уязвимо их счастье. Вздохнула и встретилась с встревоженными глазами собственного отражения. Послышались приближающиеся быстрые шаги, и почти сразу в зазеркалье отворилась дверь. Кира обернулась. — Зелья напился, — со вздохом отчитался Северус, — надеюсь, оно окажется надежнее, чем мое самообладание.* * *
«Проспал!» — только нежелание будить и, тем более, пугать Киру удержало от того, чтобы рывком сорвать себя с постели. Комнату заливал рассеянный сероватый, но явно дневной свет. Значит, сначала инстинкты тела едва не возобладали над доводами разума. Кто бы мог подумать, что сдерживать разбушевавшееся либидо окажется сложнее, чем врать в глаза Реддлу? Очередная новость — сбоят внутренние часы. Планировал же отвести на отдых часа три и встать до рассвета. Недовольно нахмурился. Предплечье беспрестанно жгла метка. Чары заморозки он накладывал уже на автомате. Истекал срок реддловского ультиматума, и ластбосс рвался к неведомому источнику силы. Расслабленность и промедление в таких обстоятельствах сродни преступлению. Темпус! Восемь тридцать одна. Одеваясь, призвал домовика. Распорядился дождаться пробуждения гостей, накрыть стол в малой столовой, всех сопроводить, хозяина к завтраку не ждать. С почтительным поклоном слуга исчез. Все. Теперь — лаборатория, зелье, астрал. Он должен, наконец, избавиться от связи с Волдемортом. Метка — слишком большой риск не только для него. — Северус! — оклик настиг в дверях. Приподнявшись на локте, Кира цеплялась за него слегка сонным, тревожным взглядом. Тонкий шелк сорочки мягкими складками обтекал подтянутую спортивную фигуру. Оставить ее ночью одну — «без защиты», как сверлило мозг глухое к здравому смыслу подсознание — не смог. Засыпал долго и мучительно, несмотря на лошадиную дозу зелья. Но сейчас мысли и действия находились во власти мотивов, далеких от романтических. — Мне нужно в лабораторию. — Будешь пробовать Зелье Шамана? — она резко села, по груди и плечам рассыпались темные волны волос. — Можно мне быть рядом с тобой? — Нет. Ты будешь меня отвлекать, — компенсировать категоричный отказ улыбкой вряд ли удалось. Но хоть попытался. Он закрыл за собой дверь.* * *
Завтракать с людьми, которых практически впервые видишь, даже когда это родители любимого мужчины… Особенно, когда это его родители! В его доме, который даже толком не знаешь… Странно. И неловко. Кира никогда не считала себя робкой. И не была такой. Но как, леший подери, она должна себя вести? Изображать радушную хозяйку или скромную гостью? Неопределенность нервировала, а Эйлин не спешила входить в роль главной и, похоже, понимала ситуацию не лучше Киры. Спросила, почему Северус не вышел к завтраку, и только. Терпеть тишину, разбавляемую только ходом старинных напольных часов в углу, в которой даже глотание звучало до неприличия громко, становилось невыносимо, и волчица решила проявить инициативу. Первым делом она поинтересовалась, почему гости ничего не едят. Вопрос неоригинальный, зато про тон, которым задан, такого не скажешь. Громко и требовательно. Снейпы даже вздрогнули от неожиданности. Но Кира и сама не поняла, отчего голосовые связки вдруг перешли в режим «отчитай бойца». Постаралась сгладить впечатление и, сменив интонации, предложила яичницы с беконом… И снова промашка с тембром. Эльфийке-домовухе бы в самый раз. — Простите… "Угу. Не можешь говорить — покашляй. Глядишь, получится списать голосовые метаморфозы на простуду. А Эйлин уже про оборотное зелье успела подумать. Пауза на размышления — тоже штука полезная". — Вам не хорошо? — миссис Снейп смотрела участливо. — Нет, все в порядке. Простудилась немного, — Кира отпила глоток чая с молоком. — Положить вам… чего-нибудь? «Сами? Ок…» Хоть не так тихо. Она принялась сосредоточенно изучать гобелен, украшавший стену напротив. Узкие неровные улочки некоего южного города тонули в зелени и солнечных лучах. "Уроки ораторского мастерства, что ли, у кого-нибудь взять? У Северуса, например. Кстати, о нем. Он, конечно, неповторимый, лучший, единственный, но кое-что о себе узнает. Только пусть из астрала вернется. Астрала… Черт!" — тревожно. От размышлений отвлекла Эйлин, решившаяся, похоже навести справки о возможной невестке. Кира с готовностью разговор поддержала. Обрадовавшись худо-бедно завязывающейся беседу, на вопрос: — А вы сами откуда? Не подумав, выкатила: — Из леса. Пару мгновений чувствовала себя крайне сконфуженной, но потом вдруг стало весело и беспечно. Нормальное составила о себе первое впечатление — молодец! — Да. Родилась и выросла… Волшебники? Ну, как сказать — в волков превращаться умеем. Нет, не оборотни. Анимаги. Другое колдовство доступно, но выяснилось это недавно. И не в полном объеме. До прошлой осени больше контактировали с маглами, чем с магами. Как-то так сложилось. Времени не было разобраться. Увлекаюсь?.. Книги, спорт, мотоциклы. Водить умею. Еще разобрать, починить интересно… — даже Снейп-старший поднял взгляд от тарелки. Неужели настолько странное увлечение? — Школа — конечно. Естественные и точные науки на уровне. С эстетическим воспитанием — так себе… Больше не заботясь о выборе слов, несколько сумбурно Кира отвечала на вопросы и попутно узнавала о Снейпах. У них домик в Греции, там красиво, и миссис Снейп надеялась, что и Кире бы там понравилось. Эйлин рассказала, что живут они среди обычных людей, которые и не подозревают о соседстве с колдуньей, и она уже почти привыкла таить от всех свое волшебство. Зато маггловскую технику использует сполна, даже сотовую связь и интернет. Очень удобно. Порассуждали о достоинствах магии и науки. В последней Эйлин, по ее же словам, ничего не смыслит, но не оценить достижения ведь просто невозможно... — Спасибо за интересную беседу, — в завершение разговора, тепло улыбаясь, сказала миссис Снейп, — вы очень необычная девушка, Кира, — и подумала: «Хоть бы у них все сложилось».