***
Чонгук растет со страхом в сердце. Страх темноты ночи, страх света дня. Но больше всего он боится тех рук, которые когда держали его и прижимали к себе, а теперь бьют до тех пор, пока его кожа не засияет пурпуром, зеленью и желтизной. Чонгук не знает, почему его старшие братья считаются важнее его, никто никогда не называл ему причины, но чем старше он становится, тем больше побоев может вынести. Возможно, что во всем виновата его любовь к традиционным танцам, которые они презирают, или тот факт, что он не так умен, как его братья. Они умеют читать и даже ходили в школу. Но всё, на что способен Чонгук, — это работа на полях и забота о семейной святыне. Каждое утро он срывает свежий цветок мугунхва, чтобы положить его для кумихо. При этом обязательно преклонить колени и помолиться за безопасность и процветание своей семьи. Никогда ничего для себя, только для своей семьи. Он тот, кто поддерживает традицию живой, кто поддерживает богов и духов удовлетворенными. Всё это было до тех пор, пока отец не поймал его целующимся с богатым мальчиком и чуть не забил до смерти. Но Чонгук силен и быстр, поэтому вместо того, чтобы сопротивляться, он бежит, бежит и бежит.***
Сокджин раздражен человеком, стоящим перед ним на коленях. Он всхлипывает и умоляет, в то время как демон слизывает кровь с кончиков своих пальцев, наслаждаясь вкусом человеческой плоти вновь. Прошло так много лет, когда он видел яркий солнечный свет. Он многое упустил за время своего сна, мир сильно изменился. А человеческая природа — нет. — Ты мне уже надоел… Я бы лучше предпочел поспать еще немного. У меня был прекрасный сон о будущем, — Сокджин вздыхает. — Пожалуйста, — шепчет мужчина. — Это всё из-за моего сына. Он сбежал. Он должен был заботиться о тебе и твоей святыне, так было решено, когда он родился. Но он сбежал, и именно поэтому ты проснулся. Сокджин лишь хмыкает ему в ответ, небрежено сидя на трупе члена семьи Чон. По крайней мере, сейчас он наслаждается видом съежившегося от страха перед ним Чона. Изначально он планировал просто убить всех в доме, но то, что сказал этот человек, заставило его остановиться. — Он сбежал? — Он всегда был неблагодарным ребенком, — мужчина немного приподнимает голову, чтобы встретиться взглядом с Сокджином. — Если ты… если мы вернем его, ты заснешь снова? Всё сновь смогло бы стать так, как раньше. Сокджин не может удержаться от смеха, когда он поднимается на ноги, отодвигая свои одежды назад руками, чтобы положить их на талию. — О, бедный человек. Разве ты не помнишь, кто я и какова моя судьба? Ты хоть знаешь, почему твоя семья выбрала хранителя для этой святыни? — Я… — мужчина пристально смотрит на него глазами, полными страха. Кумихо улыбается и делает глубокий вдох, позволяя тишине обрести больше смысла, когда мужчина расплакался. Это то, ради чего живет Сокджин. Видеть, как смертные дрожат от страха перед ним. И вот теперь он наконец-то способен исполнить свое предназначение. — Я думаю, что отправлюсь на поиски твоего сына. Все Чоны пахнут для меня одинаково. Я притащу его назад, чтобы убить вас всех сразу. Конечно, вы все можете убежать, но я всегда найду вас. Это судьба семьи Чон, всё было решено очень давно. Сокджин бросает еще один взгляд на труп другого сына этого мужчины, который имел несчастье быть тем, кто видел, как демон вышел из святилища. Он всё еще был в полусне, когда убил его. — И вот еще что, — произносит кумихо, улыбаясь мужчине, который слизывает кровь с уголка своего рта. Похоже, его демоническая аура растет с каждым мгновением, после его пробуждения и пагубно влияет на окружающих. — Как зовут вашего сына?***
У Чонгука болели ноги. Он голоден и хочет пить, но продолжает идти, не смотря ни на что, слишком боясь, что отец все-таки поймает его. Он смотрел на него так, словно хотел убить, и воспоминание об этом выражении лица заставляет его продолжать идти вперед. Проходит несколько дней, прежде чем он добирается до другой деревни. Молодые люди смотрят на него странно, а старики — с отвращением. Он, должно быть, выглядит бедным и бездомным, и это пугает его, когда он понимает, что именно таковым он сейчас и является. Он потерпел неудачу во всем, и теперь он также терпит неудачу в собственной жизни. Так он думает до тех пор, пока его не приютит у себя пожилая пара, которые по возрасту приходились бы ему бабушкой и дедушкой. Они не задают вопросов, они просто кормят его, купают, одевают в одежду, которая немного великовата для него и, скорее всего, принадлежала тому, кто здесь больше не живет. А может быть, и не живет уже вовсе. Они не задают ему лишних вопросов, как и он им. Он вообще не разговаривает, просто молча помогает во всем, где только может. Он помогает им готовить, работать на полях. И когда он ложится спать по ночам, то больше не испытывает страха. Так было до тех пор, пока в деревню не входит незнакомый человек, одетый в дорогие одежды, которые заставляют всех вокруг него ахать от восхищения. Но это не то, на что Чонгук обратил внимание в первую очередь. Его привлекли каштановые волосы, отливающие на солнце рыжим, такие же огненные глаза и гладкая кожа. Он не виноват, что покраснел только от одного взгляда на него, потому что он не может припомнить, чтобы когда-нибудь за всю свою жизнь видел столь красивого мужчину. И затем… затем вокруг него начинается хаос, и весь его мир распадается на части. Люди кричат во все горло и бегут, и Чонгук тоже бежит. У него это хорошо получается, но он понимает, что бежит от демона. И давайте мыслить объективно, кто может убежать от кого-то подобного? Прежде чем он успевает добраться до своего дома, он чувствует, как две сильные пары рук обнимают его и прижимают к твердому телу. — Чон Чонгук, — он замирает, вздрагивает и затем резко втягивает воздух, когда демон проводит носом по его шее, вдыхая его запах. — Да, ты пахнешь, как они. Только немного слаще. Такой молодой… тебе не следовало покидать храм. И на этом моменте к нему приходит осознание. Истории о семейном проклятии, о демоне, пытающимся их уничтожить… это были не истории, теперь он это прекрасно понимает, когда этот мужчина так близко к нему. Чонгук хотел бы, чтобы он был напуган в этот самый миг, и он удивляется, почему ему практически не страшно. Он жил в страхе всю свою жизнь, и буквально только начал наслаждаться минутами покоя в течение последних нескольких недель. Ему следовало бы беспокоиться о потере этого чувства умиротворения, но… сейчас это больше похоже на подарок, любезно предоставленный ему перед чем-то неизбежным. Он знал, что всё складывалось слишком хорошо, чтобы быть правдой. Он знал, что счастье никогда не было и не будет частью его судьбы. Поэтому вместо того, чтобы бороться и сопротивляться, он расслабляется в руках демона и закрывает глаза. По крайней мере, его сейчас кто-то держит в своих теплых руках… Странно ли так думать в такой момент? Демон внезапно замирает, его руки все еще обнимают Чонгука, а лицом мужчина уткнулся ему в шею. Такой теплый. — Что это ты делаешь? — спрашивает демон. — Разве ты не собираешься меня убить? — Чонгук моргает и открывает глаза. Он вытягивает шею, чтобы посмотреть на странного мужчину, но в его взгляде ясно читается то, что странным здесь считают именно его. — И ты просто примешь это? — Ты демон… У меня нет выбора. — Полагаю, так и есть.***
Он не убивает Чонгука прямо там. Он заставляет его ходить. Заставляет его вернуться обратно домой пешком. Как ни странно, но именно это и беспокоит парня. Сокджин любит оставлять смертных в неведении, потому что это настоящая пытка. Когда они остаются наедине со своими мыслями и успевают подумать о том, что с ними будет дальше. Вот почему он оставил других Чонов живыми до сих пор. Но Чонгук — странный мальчик, который послушно идет перед Сокджином. Он не говорит и не задает вопросов. Он просто идет навстречу своей собственной судьбе, и это даже немного разочаровывает его. И раздражает. Это раздражает его настолько, что он не может не начать задавать ему вопросы. — Почему ты сбежал? — спрашивает он, когда садится солнце. — Ты должен был охранять мой сон. Я ужасно обижен. Его попытка пошутить была встречена молчанием, и Сокджин позволил себе обиженно надуться, раздражение внутри него росло. Чонгук одет как фермер, но для своего возраста он хорошо сложен, и его волосы достаточно коротки, чтобы выставить на обозрение его загорелую шею. Сокджин заинтересован этим мальчишкой, но когда он, наконец-то, начинает говорить, то это не ответ на его предыдущий вопрос. — Как тебя зовут? — Сокджин… — Ах, — Чонгук оборачивается, продолжая идти лицом к нему. — Твое имя означает, что ты — великий дар. Но это ведь не так, верно? — Не думаю, что я похож на дар, — гордо заявляет Сокджин. — Я был создан, чтобы уничтожить всю твою семью. Но да, я — великий дар семье Ким, которые пожертвовали много крови, чтобы я родился. — Значит, это правда. Старушка в нашей деревне помнила старые сказки о тебе. Кумихо, которого никогда не следует будить, иначе он погубит всю нашу родословную. Я и не думал, что это правда. Я просто считал, что это глупая традиция, которую мы поддерживали без всякой на то причины. Но… я все равно продолжал ухаживать за тобой. На твоем святилище была маленькая фигура, сделанная из нефрита. Я думал, что, возможно, ты был там для того, чтобы защитить ме… нас. Я оставался с тобой, когда… — Когда? Теперь, когда солнце практически зашло и в воздухе повеяло холодом, они оба остановились, и Чонгук, дрожа, обхватил себя руками. — Может быть, мы немного отдохнем и завтра двинемся дальше? Я знаю, что все равно умру, но мы ведь не торопимся, верно? Заставить меня ждать своей участи должно быть гораздо интереснее и интригующе для тебя. Сокджин замер. Откуда этот смертный мальчик так хорошо его знает? Он выпячивает грудь, раздражение внутри него теперь граничило с любопытством. — Мне все равно, когда я убью тебя. Сейчас или завтра, это не имеет абсолютно никакого значения. Можешь спать. На лице Чонгука появляется улыбка, которая напоминает ему кролика. Сокджин любит есть кроликов, они очень вкусные. Возможно, этот мальчишка такой же вкусный, как и они. — Похоже, что на этот раз тебе придется охранять мой сон? Из горла Сокджина вырывается раздраженный и взволнованный скулеж, который всегда будет отрицать, что когда-либо вырывался из его рта. — Иди спать, иначе я откушу тебе голову. Никто не должен хихикать над смертельной угрозой. Никто.***
Чонгук хотел спать. Но он не может уснуть с демоном, Сокджином, сидящим рядом с ним и наблюдающим за звездами. Он смотрит на них так, словно никогда в жизни не видел их, и возможно, это правда. Кто знает, как долго он спал? С его глазами и волосами он, на самом деле, не выглядит как смертельная угроза. Он больше похож на теплый костер, к которому Чонгук хочет подобраться ближе. Это смешно, потому что как только они доберутся до его дома, он убьет Чонгука и всю его семью. Но он чувствует себя неожиданно спокойным. По крайне мере, перед своей смертью он увидел, что в этом мире есть хорошие люди, которые могут относиться к нему с добром. Ему грустно от того, что он так и не успел влюбиться, что так и не увидел того, что находится за теми великими горами. Но, может быть, ему этого и не надо. Его побег стоил того. Смерть — это доброта по сравнению с тем, чтобы быть вынужденным жить с его семьей. Поэтому, когда он все же засыпает, то чувствует себя странно умиротворенным.***
Сокджин проклинает себя, когда просыпается на следующее утро. Должно быть, он задремал, наблюдая за звездами, а потом за спящим Чонгуком. Он ничего не мог с собой поделать, ему хотелось понять этого мальчика. Но сейчас этот парень исчез прямо из-под его носа. Демон сразу же глубоко втягивает воздух, пытаясь уловить его запах. У него это выходит неожиданно быстро, и он понимает, что мальчик еще не успел уйти далеко. Он не сбежал, как предполагал, и, вроде как, ожидал Сокджин. Он любит хорошую охоту, так что не возражал бы даже против такого исхода. Но он находит его недалеко, у реки, где он напевает какую-то мелодию своим красивым голосом, купаясь в воде. Он аккуратно сложил свою одежду и положил ее на камень, чтобы она не промокла. Его кожа блестит на солнце, и Сокджин поймал себя на том, что снова смотрит на него. Пялится. Но Чонгук, вроде как… красивый. Но потом он замечает синяки. Кажется, они были оставлены несколько недель назад, еще до того, как он сбежал. Они болезненно зеленого и желтоватого цвета, который распространяется по всей его спине и животу. На спине также есть шрамы, как и на задней части ног. Шрамы были как старые, так и новые, еще свежие, которые до сих пор горят красным болезненным цветом. И теперь Сокджин понимает, почему его страх перед возвращением домой был сильнее, нежели страх перед тем, чтобы быть убитым демоном. Его пороли, избивали и, возможно, делали что-то намного хуже. Это была его семья? Сокджин думал, что семьи заботятся друг о друге, ведь именно поэтому Кимы решили отомстить. Некоторые из их старых чувств и эмоций все еще текут по его венам. Они живут в его смертной части, которая осталась после того, как были принесены жертвы. Он медленно отступает назад, чтобы не дать понять Чонгуку, что он видел его, и ждет.***
— А что ты будешь делать, когда убьешь всех нас? — Что? — Сокджин хмурится на этот вопрос. — Ты сказал, что твоя судьба — убить семью Чон. И что именно поэтому ты был рожден. Так что будет с тобой, когда ты исполнишь свое предназначение? …Сокджин никогда не думал об этом. Может, он умрет? Что он будет делать? Да будут прокляты боги. — Знаешь… ты задаешь слишком много вопросов, ЧонЧонгук, — он усмехается и пихает мальчика локтем, который снова хихикает. — И прекрати смеяться, прояви хоть немного уважения, я старше и могу съесть тебя. Чонгук перестает хихикать, но в его глазах все еще горит огонек задора, который за последние несколько дней только увеличился. Этот мальчишка такой странный. — Перед тем, как ты исполнишь свое предназначение, ты должен позволить мне еще раз искупаться. — Йа! — Сокджин обвивает рукой шею Чонгука и делает вид, что собирается задушить его до смерти. — Ты такой паршивец, неудивительно, что твоя семья вынудила тебя сбежать. Он сожалеет о своих словах, как только они слетают с его губ, и Чонгук внезапно вырывается из его хватки. — Они не заставляли меня сбегать из-за того, что я паршивец. Именно потому, что я паршивец, было неважно, как я буду себя вести, меня все равно будут ругать и бить! Я умру независимо от того, буду ли я наслаждаться своим последним днем на земле или нет. Тебе не понять этого, ты бессмертный! Тебе плевать на мою судьбу и на то, что я этого не хочу, — внезапно Чонгук оказывается перед его лицом, его глаза горят, а голос дрожит. — Но когда все это закончится, и тебе больше некуда будет идти и незачем жить, потому что все, что ты делаешь, бессмысленно и безнадежно… тогда ты вспомнишь меня. Ты почувствуешь то, что чувствую сейчас я. И может именно тогда ты присоединишься ко мне каким-то образом в загробном мире. Вопреки тому, во что верят все смертные, у демонов тоже есть сердца. Они, возможно, бьются не так сильно, как у людей, но все же бьются, и прямо сейчас сердце Сокджина угрожает выпрыгнуть из его грудной клетки, поскольку он был поражен внезапной силой… чего-то. Чем-то таким, что заставляет его наклониться вперед и поцеловать Чонгука прямо в губы. Словно он хочет съесть его, но одновременно и держать его рядом, никогда не отпускать. Он чувствует себя паразитом, питающимся страстью Чонгука, его огнем в глазах и сладким характером. Он протягивает обе руки, опустив их на лицо парня, удерживая его на месте, пока он поглощает его рот своим собственным. Сначала Чонгук издал какой-то жалобный звук, но в следующую секунду он растаял так же, как и тогда, когда Сокджин поймал его в деревне. Когда он просто принял свою судьбу и отдал свою жизнь в руки демона, словно это ничего для него не значило. И это ничего не значило для Сокджина до этих самых пор, когда его сердце разрывалось от всех этих чуждых для него чувств. Он прерывает поцелуй, но не отпускает лицо мальчика, который смотрит на губы демона широко раскрытыми глазами, его рот открыт, так как он не может перестать тяжело дышать. Сокджин проводит большими пальцами по кругам под глазами Чонгука и ловит случайно скатившуюся слезу. — Если бы ты был на моем месте, — шепчет кумихо и тычет пальцем в подбородок юноши, чтобы убедиться в том, что тот смотрит на него. — Если бы ты мог отомстить своей семье и выйти сухим из воды… ты бы сделал это? Чонгук, кажется, не совсем понимает, о чем его спрашивает Сокджин, в замешательстве моргая на него. — Я даже не мог спасти самого себя от них. Как я вообще могу отомстить? — Я не об этом спрашиваю, Чонгук. Если бы ты мог, то сделал бы это? — Мне бы очень хотелось думать, что я лучше и выше подобного, — парень закрывает глаза. — Но я полагаю, что это не так. Это все, что Сокджину требовалось для ответа, и он тянет Чонгука обратно, целуя его губы более нежно, чем раньше. Юноша сам прижимается к нему ближе, встав при этом на носочки. Мальчик, который изголодался по любви. И Сокджин это прекрасно понимает и готов исправить.***
Чонгук не совсем уверен в том, что произошло. Все, что он знает, это то, что Сокджин внезапно поцеловал его и задавал потом странные вопросы. При его ответе, цвет в глазах демона опасно вспыхнул, но последовавшие поцелуи были мягкими и нежными. И они не прекращались. Сокджин продолжал целовать его, пока Чонгук не почувствовал сонливость и не заснул в его объятиях посреди дня. Он на мгновение задается вопросом, был ли он зацелован до смерти и теперь наслаждается загробной жизнью. Но когда он открывает глаза, то оказывается в том же самом месте, где Сокджин поцеловал его, лежа посреди зеленой и густой зелени. Однако Сокджина нигде не было видно. Неужели он передумал? Неужели он отпустил Чонгука? Он должен быть счастлив, но вместо этого он… разочарован. Возможно, немного опустошен. У него больше никого и ничего нет, куда ему теперь идти? Он просто ложится спиной обратно на траву и закрывает глаза, надеясь поспать еще немного. Но юноша вдруг резко просыпается, когда что-то падает на землю перед ним. Он садится и протирает глаза, прежде чем их открыть. И когда он это делает, то ему хочется снова закрыть их. Перед ним лежала куча сердец. Они просто лежали так, как… как… — Ты уже проснулся. Хорошо. Сокджин опускается на колени рядом с этой кучей, его рукава промокли в крови, а лицо покрыто красными пятнами. Чонгук снова переводит взгляд на сердца, тяжело сглотнув. Перед ним одиннадцать сердец. У него шесть братьев, одна сестра, отец, мать и два дяди. Если бы ты мог отомстить своей семье и выйти сухим из воды… ты бы сделал это? Чонгук делает глубокий вдох и оглядывается на Сокджина, который вытирает рукавом лицо, пытаясь стереть всю грязь с его рта. Затем он кладет обе руки на траву перед собой и кланяется, пока его лоб не упирается в землю. Парень вздрагивает и немедленно тянется к нему, чтобы остановить. Он демон, он старше него, так зачем он это делает? Он поднимает его лицо обратно вверх, пока их глаза не встречаются друг с другом, и Чонгук чувствует, как у него перехватывает дыхание. Сокджин выглядит таким свирепым, таким решительным, и от него пахнет кровью и смертью, и это должно быть отвратительно, но… нет. Они долго смотрят друг на друга, после чего Чонгук осторожно поднимает рукав своей одежды, чтобы стереть оставшиеся красные бусинки с его лица. Он вытирает его рот, его пухлые губы, которые он до сих пор ясно помнит, какими были мягкими против его. — Я всё думал о том, что ты сказал, — тихо говорит Сокджин, и Чонгук застывает на месте, глядя на него. — О том, что я буду делать после того, как убью тебя и твою семью. — О… — Ты… меня это испугало. Эта мысль испугала меня. И я подумал о тебе, что ты, вероятно, чувствовал, после того, как сбежал. Но ты же нашел для себя что-то в этом мире, не так ли? — Чонгук продолжает молчать. — Когда я покидал святилище, то думал, что ты был глупцом, раз решил сбежать. Но ты был храбрым. Я никогда не думал о том, чтобы сбежать от своей судьбы, но… — он сглатывает. — Может быть, ты хочешь сбежать снова, Чонгук-а? Со мной? Улыбка Чонгука робкая и застенчивая, и он удивлен, что в нем сейчас нет ни капли грусти при мысли о том, что вся его семья была уничтожена. Ему стыдно признаться, но он чувствует облегчение. Никто не будет выслеживать его, никто не будет избивать его до полусмерти. Он… свободен? — Звучит неплохо, — наконец отвечает Чонгук. — Но ты ведь купишь мне еды? Я умираю с голоду. Сокджин фыркает и бормочет тихое «паршивец», но Чонгук тут же целует его, и он не собирается останавливать его.***
Они не задерживаются на одном месте слишком долго. Чонгук хочет увидеть мир, и Сокджин готов показать его ему. Всё, что ему сейчас нужно, просто находиться рядом с ним. С каждым годом Чонгук становится все выше, пока не достигнет такого же роста, что и сам Сокджин, и демон не устанет жаловаться на это при любой возможности. Но при этом юноша не утратил своего детского любопытства и вспыльчивости. Он все еще такой же безрассудный и жадный, когда дело доходит до внимания Сокджина. Он хочет, чтобы оно всегда было на нем, и в те моменты, когда это не так, то он обязательно это изменит. Сокджин тоже не изменился. Он все еще любит кусаться, все еще любит убивать. Но в эти дни он убивает только тех, кто осмеливается угрожать ему или Чонгуку. После убийства практически всей семьи Чон этот голод и жажда внутри него практически исчезли. Остались лишь крошечная крупица боли, потому что он кого-то пощадил. Прошло еще три года с тех пор, как они решили сбежать вместе. И на самой высокой горе, которую только они смогли найти, где было слишком холодно для того, чтобы не нежиться в объятиях друг друга, Чонгук говорит ему, что он любит его. Сокджин имеет представление о том, что это значит. В конце концов, человеческая природа у него в крови. И только любовь может быть логичным выводом той невыносимой потребности защищать Чонгука. Причиной его учащенного сердцебиения, когда они целуются. Она объясняет привязанность, которую он чувствует, когда Чонгук смеется над одной из его шуток. Любовь — это хорошее слово, чтобы описать то, что он чувствует, поэтому его глаза сияют, когда он возвращает эти же слова горячим шепотом на ухо юноши. Никто другой в этом мире не достоин того, чтобы знать об этой любви. И все же ему хочется кричать об этом с вершины этой самой горы, пока его слова не будут отдаваться эхом во всех уголках мира. Могут ли демоны любить? Сокджина не заботит философия, стоящая за этим вопросом. Его волнует только облегченная и счастливая улыбка на лице Чонгука, когда он слышит, что Сокджин любит его в ответ. Как же это на самом деле прекрасно, когда кто-то чувствует то же самое, что и другой человек. — Мы такая странная пара, — напевает демон, волоча Чонгука по снегу, и он наслаждается смехом юноши, который называет это свадебным танцем и жалуется на холод. Сокджину тоже было холодно мгновение назад. Но он может мерзнуть сейчас с этим огнем, танцующим в его сердце?***
На этот раз уже была жаркая летняя ночь в Китае. На празднике они поговорили с несколькими важными людьми, притворяясь, что тоже являются таковыми. Сокджин украдкой проливает байцзю на чьи-то колени, и Чонгуку удается оскорбить как минимум трех взрослых мужчин, спросив об их потенции и мочеиспускании. Смех Сокджина был слышен через всю комнату, и к концу ночи они бегут по улицам со сплетенными руками и счастливыми улыбками на лицах. Они оказываются в дорогой комнате, которая позволяет им увидеть всю деревню, но демона не особо прельщает это зрелище, и он решает лечь на кровать, в то время как Чонгук наклоняется над краем балкона и не перестает говорить о том, как все вокруг выглядит красиво и волшебно. Когда он оборачивается, его халат наполовину расстегнут, открывая его голую грудь, и кто такой Сокджин, чтобы отказать себе в любовании. Когда Чонгук замечает это, он просто улыбается и встряхивает волосами, которые отрасли так, что касаются его щек, зная, что Сокджин любит, когда он выставляет себя напоказ и позволяет ему любоваться им. Он протягивает руку, и парень сразу же принимает ее, позволяя демону притянуть его к себе. Он сразу же оседлал его бедра и наклонился для поцелуя. Они часто занимались этим, Сокджин, даже если бы и захотел, не смог сосчитать то количество раз, сколько они целовались, но они никогда не шли дальше этого. Есть только горящее желание и потребность, и он не уверен, является ли этот жар следствием того, что несколько дней назад Чонгук сказал, что любит его, или это было тревожное напоминание о том, как прекрасен был парень внутри и снаружи. Вскоре их поцелуи становятся все более неистовыми, и вместо того, чтобы отстраниться Сокджин обнимает Чонгука обеими руками, чтобы держать его так близко к себе, как это только возможно, и возбуждение одолевает их обоих с головой. Теоретически они оба знают, что делать, но реальность становится настолько ошеломляющей, что они замедляются и осторожно раздевают друг друга, слой за слоем. Красота Чонгука захватывает дух. Он прекрасен, несмотря на все шрамы, покрывающие его тело. Они бледные и почти незаметны, но всякий раз, когда Сокджин касается пальцами его спины, он может чувствовать разорванную текстуру там, где должно быть все невредимо и гладко. Это служило для него напоминанием о том, почему он сделал то, что сделал. Не из-за проклятия Кимов, а потому что он любил этого парня в его руках. И не важно, что прошло всего несколько дней. Сокджин не упустит шанс узнать, кем он и Чонгук могли бы стать друг для друга. И он хочет того же, что и сейчас, даже больше. Желание съесть Чонгука все еще живет у него внутри, и он покусывает его кожу, осыпает ее поцелуями, и не может остановить собственническое рычание в его груди. — Ты все еще собираешься съесть меня в один прекрасный день? — спрашивает Чонгук, его дыхание обрывочное, пальцами он зарывается в волосы Сокджина, когда демон целует внутреннюю сторону его бедер. — Ты ведь останешься со мной навсегда? Такие детские, невинные вопросы. Сокджин утвердительно мычит и прижимается губами к твердому члену парня. — Ты мой, Чонгук. Конечно, я останусь с тобой навсегда. Больше никто тебя не посмеет съесть. Парень улыбается ему в ответ, и они снова встречаются в небрежном поцелуе, прижимаясь своими телами ближе друг к другу, чтобы доставить удовольствие. Это мучительно медленно, и Сокджин безумно наслаждается тем, как Чонгук предлагает ему свое тело, свою шею, свою любовь. Всего себя только ему и никому больше. В каком-то смысле Чонгук всегда принадлежал ему. В конце концов, он был хранителем его святилища. Поэтому Сокджин, в свою очередь, обещает самому себе сделать его как можно более счастливым. — Сокджини-хён, — нежно шепчет Чонгук, закидывая одну ногу на бедро демона. — Я хочу, чтобы ты был внутри меня. У кумихо перехватило дыхание, и он поднял руку, чтобы схватить юношу сзади за бедро. — Это то, чего ты хочешь? — спрашивает он, дергая бедрами и сжимая их члены вместе. — Неужели тебе так сильно хочется попробовать демона на вкус? — Моего демона, — поясняет Чонгук и крепко целует Сокджина в шею и плечо. — Только тебя. Я хочу тебя, пожалуйста. Я люблю тебя, кумихо. И это то, чему демон удивляется все время. Чонгук никогда не забывает то, кем является Сокджин, он даже кажется довольным этим. Странная пара, повторяет он про себя, а затем начинает распутывать Чонгука как шелковую нить, растягивая его так сильно, как он только может своим языком и пальцами, потому что он никогда в жизни не хочет навредить ему. — Пожалуйста, — продолжает умолять Чонгук, и когда Сокджин смеется над ним, Чонгук надувает губы и толкает его, заставляя демона прижать его к матрасу только сильнее. — Скажи это еще раз, мне нравится, когда ты умоляешь меня, — протягивает кумихо. — Слишком поздно, я больше никогда не скажу «пожалуйста», — утверждает юноша, но выгибает свое тело в сторону Сокджина. — Просто сделай уже это. Демон цокает языком и раздвигает бедра Чонгука в стороны, чтобы устроиться между ними, направляя свой член внутрь. — Скажи, пожалуйста, малыш, я знаю, что тебе нравится быть хорошим для меня. Чонгук краснеет, потому что независимо от того, насколько высоким он стал, он навсегда останется тем же самым застенчивым и милым мальчишкой, который растопил сердце Сокджина. — Пожалуйста, — шепчет Чонгук. — Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйстапожалуйстапожалуйста-о!.. Это так хорошо — быть внутри Чонгука, и после недолгого привыкания, жалоб и глупого смеха, когда все наоборот должно быть серьезно и возбуждающе, он начинает любить его по-настоящему. Каркас кровати несколько раз протестующее скрипит против движений Сокджина. Он не может представить себе, что эта ночь закончится, не может представить себе жизнь без Чонгука в его объятиях. Он слишком сосредоточен на своем собственном удовольствии и том, как юноша умоляет его остановиться, а потом снова просит продолжать двигаться. Он поглощает все его стоны, когда он трахает его на простынях, пока голова Чонгука не наклоняется над краем, обнажая его шею снова. И на этот раз Сокджин не останавливает себя и впивается в нее, оставляя синяк и немного разрывая кожу. Это заставляет крик вырваться из горла Чонгука, и на мгновение он беспокоится, что зашел слишком далеко, но после поднимает голову и видит блаженное выражение парня, чувствует влагу между их телами и членом. Он измучен, должно быть, слишком чувствителен, но он продолжает обнимать Сокджина и говорит ему не останавливаться. И демон делает именно то, что ему говорят, пока он не изливается внутри него, его лицо упирается в отметину, которую он оставил на шее Чонгука. Он вдыхает его прекрасный теплый запах, который раньше вызывал у него жажду крови, а теперь напоминает ему о доме. — Мне очень жаль, — бормочет Сокджин, нежно целуя синяк на его шее. — Мне сначала следовало спросить разрешения у тебя. — Следовало бы, — протягивает Чонгук. — Но мне нравится. — Нравится? — По крайней мере, этот синяк сделан из-за любви… — Чонгук открывает глаза и откидывает вспотевшие волосы в сторону. Сокджин улыбается. — Так и есть. Когда он выходит из Чонгука, тот вздрагивает, но практически сразу же тянет демона обратно в свои объятия и проводит пальцами по волосам, будто он все еще является хранителем сна кумихо. Знание того, что Чонгук тоже присматривает за ним и заботится, успокаивает его.***
Чонгук танцует в комнате, полной знати, двигаясь как вода, воздух и гром. Он прекрасен в своем традиционном одеянии с длинными рукавами, которые доходят до пола. Он очаровывает всех в этой комнате, завистливых мужчин и жаждущих женщин, но всегда уходит только с Сокджином. И только демону позволено прижимать его к ближайшей стене и любить его там, где любой мог их увидеть. Они все знают, всегда знают, кто такие Сокджин и Чонгук. Человек и его демон, демон и его человек. Они не понимают, но не смеют задавать вопросы. Особенно после того, как Сокджин разорвал на куски человека, который положил руки на Чонгука, вселил страх в его глаза. Даже если это было всего на мгновение, Сокджин — демон. Демон, у которого есть свои пределы и слабости. В нем нет милосердия, независимо от того, любит он или ненавидит. Чонгук не возражает. Он продолжает любить его. Сокджин счастлив и доволен этим. Он никогда раньше не думал о счастье, но после того, как они убежали от своей судьбы, они оба обнаружили столько всего нового, и Сокджин никогда не хочет все это потерять. Это его слабость, своего рода эгоизм, который заставляет его чувствовать себя непобедимым. И он должен был знать наперед, что это также может стать его поражением. Эта мысль, что никто и ничто не сможет их тронуть… Когда он возвращается с поручения, то находит Чонгука умирающим на полу. Повсюду кровь, и рядом с ним стоит мужчина, который чистит кинжал о простыни на кровати, где они только что занимались любовью несколько часов назад. Он чувствует тошноту, его глаза опасно вспыхивают, когда они фокусируются на мужчине, который кажется таким… спокойным. — Семья Чон, возможно, забыла, — произносит мужчина и поднимает глаза, чтобы холодно посмотреть на Сокджина. — Но семья Ким всё помнит, — затем он указывает кинжалом на демона. — Мне потребовалось некоторое время, чтобы найти тебя, но ты так беспечен. Я не могу поверить, что должен был закончить твою миссию за тебя. Сокджин рычит, когда он бросает свою сумку и нападает на незнакомца. Он даже не сопротивляется, когда кумихо хватает его за плечи и вырывает горло зубами. Он улыбается сквозь кровь, наполняющую его легкие и рот, а затем падает замертво, его судьба была решена в считанные секунды. Сокджин бросается к Чонгуку, поднимая парня в свои руки, он выглядит слишком бледным и практически не двигается. Но он все еще дышит, моргая глазами на демона. — Я не… — Тс-с-с, — шепчет ему Сокджин, осматривая рану на животе. Ужас просачивается в его кости, когда он понимает, что уже слишком поздно. Что он ничего не может сделать. Может быть, он изначально ничего не мог сделать. Все, что он знает — это как правильно убивать. Он не знает, как лечить кого-то. Он бесполезный и жалкий демон. И глупо было думать, что он сможет убежать от своей судьбы. Слезы наполняют его глаза, и ему хочется кричать, хочется вернуть этого незнакомца к жизни, чтобы он мог убить его снова. — Мы так и не увидели воду… Большое море, — хрипит Чонгук. — Я отведу тебя туда… мы пойдем туда, — обещает Сокджин и начинает качать его в своих руках. — Я покажу тебе, как тонет солнце в его водах. — Если только мы снова увидимся… — сонно бормочет Чонгук и обрывается на полуслове, когда слезы начинают наполнять его глаза. — Сокджини… здесь так холодно. Демон кивает, подавляя рыдание в его горле. — Я знаю. Я согрею тебя, обещаю. А сейчас посмотри на меня. Посмотри на меня, Чонгук-а. Его глаза были готовы закрыться, но когда Сокджин трясет его, он снова открывает их. Демон сразу же прижимается лбом к голове Чонгука, протягивает ему свою собственную душу, чтобы та соприкоснулась с юношей, пока он все еще с ним. Весь Сокджин уже принадлежит Чонгуку, но он вливает только половину себя, прежде чем отстраниться. Правый глаз юноши вспыхивает мерцающим оранжевым цветом, в то время как собственный правый глаз Сокджина превращается в тусклый черный. — Я — часть тебя, любимый. У тебя теперь мой глаз, так что я всегда узнаю тебя, где бы ты ни был. Даже если ты меня не вспомнишь, я всегда буду помнить тебя, слышишь? Чонгук улыбается, улыбается и улыбается, и его глаза больше не закрываются. И сердце Сокджина разрывается на части.***
Сокджин сидит у моря и смотрит, как волны вьются у его ног. Он зарывает пальцы в песок, наслаждаясь его мягкостью. Солнце едва касается воды, и ветер ерошит его волосы, когда он играет с маленькой нефритовой лисой в своей руке, той, которую он забрал из святилища, когда пошел на свою миссию. Странно, вчера он чувствовал себя таким разбитым. Сегодня он ничего не чувствует. Он ничего не чувствует, и жизнь все равно продолжается, без судьбы, которая должна была преследовать его. Всё закончено, выполнено. И всё, что Сокджин сейчас может, это ждать.***
Пройдет больше ста лет, прежде чем Сокджин снова встретится с Чонгуком. Только на этот раз его зовут Юнги, и он — грустный молодой человек, который словно несет на своих плечах бремя тысячи жизней. Сокджин ловит его мерцающий взгляд на рынке, где он продает шелк богатым людям, в то время как сам одет в жалкое полотно. Он пристально смотрит на демона, на странного человека с разными цветами глаз, которого он, кажется, знает, но не может понять откуда. — Если я куплю всё, — говорит Сокджин, махнув рукой на весь шелк. — Ты позволишь мне угостить тебя чем-нибудь вкусным? Юнги хмурится, смотря на него с явным недоверием. — Это глупо. Зачем тебе это делать? — Потому что мне нравятся твои глаза, — отвечает Сокджин. — И я хочу знать, умеешь ли ты улыбаться. — Я не улыбаюсь только потому, что кто-то этого хочет, — Юнги гордо выпячивает подбородок. — Меня зовут Сокджин, — представился демон. — И я не просто кто-то, я — твой любимый клиент, потому что я собираюсь купить всё. На лице Юнги появляется, по крайней мере, намек на улыбку, и Сокджин снова влюбляется. Юнги храбрый, как Чонгук, но также разделяет его многочисленные страхи. Они так глубоко укоренились в его душе, и он так ясно помнит, как умер Чонгук, даже когда Юнги не может ничего вспомнить. Он часто просыпается по ночам, ища руку Сокджина, чтобы сжать ее. — Мне приснилась куча сердец передо мной на траве, — шепчет Юнги, и демон притягивает его ближе. — Кошмар? — Куча сердец была не самым страшным, — говорит он хмурым голосом. — Самым страшным было бегство. Я бежал, бежал, бежал, но не мог оторваться от них. — От кого? — От кого-то, — Юнги пожимает плечами. Сокджин проводит этот период своей жизни постоянно держа Юнги за руку, пока она не станет старой и морщинистой, а его улыбка не станет печальной. — Жаль, что я так и не вспомнил, кого ты мне напоминаешь, — произносит Юнги, когда кумихо накрывает его одеялом, чтобы убедиться, что ему не слишком холодно. — Ты какой-то дух-хранитель? Сокджин улыбается. Внезапно ему захотелось быть именно им, а не каким-то демоном, который был создан для какой-то жалкой мести. — Для тебя — да, — отвечает ему мужчина. Он сжимает руку Юнги, но он больше не может сжимать ее в ответ.***
Сокджин продолжает свои поиски годами, десятилетиями, и ему все равно, сколько времени это у него займет. Потому что, когда он снова встречает Чонгука, его зовут Тэхён, и он влюблен в этот мир. Он является художником короля и умеет запечатлеть жизнь на своих картинах таким образом, что Сокджин просто очарован. Это заставляет его также влюбиться в мир, видя его глазами Тэхёна. Один из этой пары глаз сияет оранжевым, но только для Сокджина, который дал его ему очень давно. — Стой спокойно, — говорит ему Тэхён, когда он рисует его обнаженное тело. Сокджин и не думал, что когда-нибудь будет заниматься чем-то подобным, но для него нет большего удовольствия, чем те моменты, когда все внимание молодого человека сконцентрировано только на нем. Проклятый мир, Сокджин хочет быть его миром. Но у Тэхёна уже есть жена и дети, и он — Чонгук, поэтому он такой же преданный и верный человек, как и люди, которых он любит. Сокджин думает, что Тэхён знает, что он хочет большего, чем быть просто другом семьи. Но он никогда не упоминает об этом, и кумихо нравится быть любимым дядей для его детей. Они смеются над его шутками и бегают вокруг его ног, когда он притворяется монстром, который повсюду оставляет хаос и разрушения. Они растут, в то время как Тэхён и его жена стареют. Только Сокджин остается неизменным. — Дядя Сокджин, — Рина тянет его за руку, когда они опускаются на колени перед семейным храмом. Она уже совсем взрослая, и демон улыбается ей. — Сейчас, когда отец и мать покинули нас, ты тоже уйдешь? Сокджин кивает, хоть ему и больно это признавать. — Я должен продолжать поиски. Но я всегда буду присматривать за тобой и твоим братом. Рина кивает со слезами на глазах. — Я надеюсь, что ты найдешь его. — Я тоже на это надеюсь.***
Когда Чонгук возрождается в третий раз, то его зовут Намджун. Он умный и красивый, и Сокджин остается с ним в качестве домашнего животного. Намджун ведет легкую жизнь вдали от деревень и держится обособлено от остальных, ухаживая за растениями в своем саду. Сокджин просто входит в его дом однажды и решает остаться, когда замечает огонь в его глазах. Намджун — это воплощение того редкого мирного проблеска Чонгука, который он видел для себя как затишье перед бурей, вот только бури никогда так и не было. Он много улыбается, и Сокджин поймал себя на том, что хочет ткнуть пальцем в эти красивые ямочки. Жаль, что на этот раз у него лапы вместо пальцев. И Сокджин не сомневается, что Намджун любит его. Даже если это просто любовь, которую вы испытываете к своим домашним питомцам. Всё из-за того, что Намджун болен, а Сокджин — единственная душа, которой он позволяет быть в своей жизни. Жизни, которая может закончиться в любое время. Он не хочет никого обременять своей болезнью. По ночам он сильно кашляет, и Сокджин сворачивается калачиком между его коленей, потирая голову о его ноги. Это несправедливо, думает демон. У них не так много времени, и что, если он не найдет его снова? Конец всегда наступает слишком рано. — Я позабочусь, чтобы кто-нибудь позаботился о тебе, когда я уйду, — обещает Намджун и целует его в мохнатую голову. — Кто мог знать, что дикая лиса может быть такой ручной? Я найду тебе самый лучший дом, Джини. Сокджин хочет плакать, потому что даже сейчас он все еще помнит маленькие проблески своей прошлой жизни и пытается держаться за них. «Я люблю тебя», — думает Сокджин и зарывается в объятия Намджуна, после чего они оба засыпают. Но просыпается только Сокджин.***
После Намджуна появляется Чимин, и он влюбляется в Сокджина с их первой встречи. Это время войны, которая одолевает их страну, и Чимин должен сражаться, но демон не хочет, чтобы он это делал. Поэтому, когда Сокджин просит его убежать вместе с ним, он бросает свой меч и следует за ним. Их не заботит остальной мир, пока они вместе и могут целовать друг друга, как раньше. Но бедный милый Чимин, который так сильно любит Сокджина, не любит самого себя. Это очень сложная и ухабистая жизнь, но кумихо держится ради него изо всех сил. — У меня такое чувство, будто я сделал нечто ужасное, — говорит он Сокджину, когда он кладет их ладонь друг на друга и морщится от того, насколько его собственные пальцы коротки. — Но я не хочу сражаться, это не в моей крови. — Я знаю, — протягивает в ответ Сокджин и осыпает лицо Чимина поцелуями, пока он не начнет улыбаться и хихикать. В нем воплотилась вся сладость и сочувствие Чонгука, которых, кажется, слишком много. Демон беспокоится о том, что его душа может разорваться на части от их переизбытка. Но пока Чимин улыбается, все в порядке. Он просит Чимина выйти за него замуж, и тот согласился. Кого волнуют правила этого мира? Они всегда создавали свои собственные. Они снова танцуют на снегу, и смех Чимина излечивает его больное сердце. — Я люблю тебя, — осмеливается произнести Сокджин ему снова, впервые за долгое время. — Пожалуйста, полюби и ты себя тоже. Чимин напевает что-то себе под нос и скрещивает руки на шее мужчины. — Я постараюсь, обещаю. — Разве ты не собираешься сказать мне ничего в ответ? — скулит Сокджин, уткнувшись лицом в шею Чимина. Юноша снова смеется и прижимается губами к мягкой шее демона. — Я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя… Сокджин никогда не устанет это слышать, даже когда это происходит в последний раз, когда Чимин может произнести эти слова.***
После этого Чонгука зовут Хосок, и он зарабатывает деньги уличными танцами. Это были трудные времена для выживания, поэтому Сокджин бросает все деньги, которые он только смог найти в своих карманах, в шляпу перед ним. Глаза Хосока расширяются, и он бормочет что-то вроде это слишком много, и я не могу принять такую сумму. Когда Сокджин говорит ему, что он может загладить свою вину, если тот купит ему что-нибудь выпить, все его лицо чуть ли не буквально светится. Это опасная улыбка, она обжигает как солнце и заставляет его демонический глаз гореть еще ярче. Сокджин сильно влюбляется в танцора, который двигается как шелк, в нем та же страсть, что и у Чонгука в каждом его движении. Но Хосок не заинтересован в любви. Ему нравится проводить с кем-то одну ночь и двигаться дальше, хотя почему-то он не может двигаться дальше от Сокджина. Объясняет он это тем, что Сокджин — это нечто теплое, мягкое и приятное, с которым приятно засыпать рядом. — Ты заставляешь меня чувствовать себя так, словно я покупаю тебя, — дыхание демона сбитое, когда Хосок с силой прижимает его к простыням. — Ты не должен, черт возьми, делать все это, чтобы я позволил тебе спать у себя. — Я знаю, — утверждает парень, вращая бедрами. — Это всего лишь приятный бонус. Сокджин фыркает и крепко хватает его за задницу, прежде чем он перевернет их, сжимая руки Хосока над его головой. — Просто признайся, что ты безумно влюблен в меня. Я слишком красив, чтобы сопротивляться. Все нормально, я понимаю. — Я… ничего не признаю, — выдыхает он, когда Сокджин продолжает медленно и лениво двигаться внутри него. — Боже, ты только посмотри на себя, — стонет демон. — Такой красивый. Такой хороший. И весь мой. Хосок скулит и пытается вырваться из хватки Сокджина, но только на мгновение. На самом деле, он не хочет бороться с ним. К этому его подталкивает его своевольная натура. — Я не влюблен в тебя, — повторяет Хосок, просто потому что он произносит это старшему примерно раз в неделю… — Продолжай убеждать себя в этом, — смеется мужчина. — Все в порядке, я научился терпению, когда дело касается тебя. — Какого хрена это вообще значит, — протягивает танцор. — Когда-нибудь ты поймешь.***
Но после Хосока больше нет никого. В течение десятилетий Сокджин продолжает искать, но Чонгук не показывает себя. Ни жидкого огня в глазах незнакомца, ни кроличьей улыбки, ни дерзкого отношения… ничего. Это первый раз, когда Сокджин не знает, что ему делать. После этого он путешествует по всему миру, задаваясь вопросом, что, возможно, ему следует попытаться быть больше похожим на то, что в представлении большинства представляет из себя кумихо. Он изучает историю, политику и удивляется, как смертные могли так сильно измениться, при этом совсем не меняясь. Но независимо от того, где бы Сокджин ни был, он не встречает его. Он задается вопросом, не решил ли Чонгук больше не возрождаться. Неужели он решил покончить с Сокджином? Неужели он больше не хочет быть с ним? Это первый раз в его жизни, когда он чувствует себя одиноким.***
[Настоящее время] В конце концов, он становится молодым профессором в Сеульском университете и пытается преподавать о том, что знает. Он наслаждается тем, как неугомонны его студенты и как они цепляются за каждое его слово. Это отчасти потому, что они думают, что он горячий и сексуальный. Но это все его демоническая натура, он не может просто по щелчку пальцев перестать быть привлекательным в конце концов. Но ему действительно нравится преподавать. Даже ректор хвалит его мастерство. — Сокджин-ши, нам так повезло, что у нас есть вы. Мы хотим, чтобы вы взяли еще одну группу по политике, в ней есть много заинтересованных студентов. — Конечно, в моем расписании как раз еще есть местечко, — улыбается Сокджин. — Великолепно. Тогда нам остается дождаться, пока не будет восстановлен свет. Кто-то постоянно уничтожал все лампы в течение последних нескольких месяцев, и мы не знаем кто и почему. Сокджин задумывается об этом на некоторое время. Ему казалось, что освещение в здании просто было очень старым, но оказывается, что кто-то преднамеренно уничтожал их? Он думал, что студенты университета должны вести себя более благоразумно. — Сокджин-ним! — взволновано спрашивает один из студентов, когда начинается его новое занятие. — А вы занимаетесь репетиторством? Мужчина фыркает, когда он очищает доску, точно предугадывая, что такие вопросы будут с самого начала. Он со вздохом оборачивается и откидывает волосы со лба. Несколько тихих ахов достигают его ушей и даже один тихий приглушенный визг из глубины комнаты. Он не может винить их в этом, он всегда прикладывает много усилий для своей внешности. — Если вам нужен репетитор, чтобы пройти мой курс, то это значит, что я не особо хороший преподаватель. Пожалуйста, верьте в меня так же, как я верю в вас, — произносит он и ослепительно улыбается всей группе. Они становятся свекольно-красными и пытаются скрыть это за своими волосами. — А теперь… кто может сказать мне, в каком году была создана первая республика? Несколько рук взлетают вверх одновременно, и Сокджин очень доволен их рвением, но прежде, чем он может выбрать одного из них, откуда-то сзади раздается раздраженный стон. — Это было огромное количество десятилетий назад. Я думал, что эти занятия будут о политике, а не об истории? Сокджин на мгновение перестает дышать, когда узнает этот голос. Но ведь этого не может быть, верно? Он смотрит на парня в заднем ряду, который чуть ли не всем своим туловищем навалился на стол, слегка лохматые черные волосы с красными кончиками свисают на глаза. Глаза, которые кажутся полностью черными, но на мгновение Сокджин видит красное пламя, сияющее в одном из них. И это те же самые глаза, та же самая кроличья улыбка и тот же самый очаровательный нос. Это Чонгук. Чонгук, его Чонгук. Он, кажется, искренне раздражен темой их занятия, и Сокджин прочищает горло перед ответом. — А вас зовут?.. — Чон Чонгук, — уверенно говорит юноша, и кумихо тратит все свои силы на то, чтобы не разрыдаться перед этой толпой студентов. — Чон Чонгук, — медленно повторяет он. — Вам не нравится говорить о прошлом? Парень пожимает плечами и откидывается на спинку сиденья. — Я ничего не имею против прошлого, у него были свои плюсы, — его лицо на мгновение становится серьезным. — Были действительно хорошие времена… но и мрачные тоже. — Из этого и состоит наша жизнь… она никогда не бывает полностью хорошей или полностью плохой. Но знаете, почему я преподаю политику и историю? Потому что это одно и тоже. Вы не сможете понять политику сегодняшних дней, не зная, откуда она берет свои корни. Знание прошлого дает вам возможность понимать настоящее и способность формировать будущее. Разве вы не согласны? — Наверное… — Чонгук недовольно надувает губы. — Тогда, пожалуйста… продолжайте слушать и задавать вопросы. Вот что такое университет. Трудно было закончить занятие после этого, и студенты покидают аудиторию сегодня слишком долго. Они все замедляются, когда проходят мимо его стола чтобы пожелать ему хорошего дня. Но затем он остается один, наедине с Чонгуком, который все еще сидит на своем месте, наблюдая за Сокджином. Его пылающий глаз теперь более заметен, и он не знает, что ему следует сказать или сделать. В конце концов, Чонгук хватает свой рюкзак и подходит к столу профессора с нейтральным выражением на лице. Но есть что-то в нем, что-то, что он словно излучает, что Сокджин довольно редко ощущает. Демоническая аура. Чем ближе он подходит, тем сильнее Сокджин может чувствовать и обонять его. Демон пулькэ, как ему услужливо подсказывает его сознание, и внезапно тайна о странном уничтожении всех ламп кажется решенной. До этого он встречал только одну собаку-демона, и так как они были рождены для того, чтобы охотиться при солнце и луне, все другие источники света сводят их с ума. Они могут настолько их раздражать, что пулькэ могут начать вести себя как настоящий полтергейст и вывести из рабочего состояния целое здание. — Ты все такой же маленький паршивец, не так ли? — спрашивает Сокджин, и ему становится все труднее сдержать слезы, поэтому он отворачивается. Он даже не знает, помнит ли этот Чонгук хоть что-нибудь. Но он ближе всех кегоЧонгуку, и он существует сейчас, и он — демон. Сокджин задается вопросом, не поэтому ли он больше не мог отыскать его. — А вы узнали бы меня, если бы я был другим? — вопросом на вопрос отвечает Чонгук. Обойдя стол, он протягивает руку, чтобы нежно коснуться руки мужчины. — Сокджини-хён? Звуки плача вырываются из горла кумихо, и он быстро вытирает глаза, сжимая руку Чонгука так сильно, что она, возможно, будет потом болеть. — Я всегда тебя узнавал, не так ли? Теперь очередь Чонгука быть на грани слез, его апатичный фасад падает, освобождая место для настоящих эмоций, которые принадлежат настоящему Чонгуку и никому другому. — Ты… ты обещал мне, что останешься здесь навсегда, и ты остался. Я не думал, что кто-то способен так любить меня. Почти тысячу лет… Боже, ты такой упрямый. И какого хера ты все такой же горячий? Я не смогу ходить на эти занятия, иначе мне придется выколоть всем глаза. Сокджин смеется сквозь слезы и делает шаг ближе. — Я больше не в настроении, чтобы устраивать кровавые бани. Я просто чертовски сильно скучал по тебе. Чонгук тоже приближается на цыпочках, пока их дыхание не становится единым. — Ты скучал? Тогда задай мне тот же вопрос снова. Сокджин протягивает руку, чтобы обхватить ими лицо Чонгука, медленно изучая все его черты, чтобы увидеть, есть ли какая-то разница. Самое главное, что он замечает, на нем намного меньше шрамов… и отсутствует укус на шее, и Сокджин должен будет исправить это. — Давай сбежим вместе? — шепчет мужчина. — Да, — также тихо ответил ему Чонгук, вырываясь из его хватки только для того, чтобы страстно поцеловать его в губы. Сокджин мгновенно обхватывает его руками, обещая себе, что никогда больше не отпустит его. — Да, да, да, — бормочет парень между поцелуями, крепко вцепившись когтями в спину Сокджина. Потому что на этот раз это навсегда.