Не нужно меня дразнить!

      Очередной прием во дворце Лоренцо Медичи должен был показать всем, должен был показать Риму, что Флоренция ни на секунду не стала слабее, а наоборот, город процветает все больше и растет все быстрей. Это был грандиозный праздник, на который были приглашены, наверное, все граждане, а также находящийся на тот момент во Флоренции, папский племянник граф Джироламо Риарио. Собственно говоря, он прибыл на это торжество духа города, лишь с одной целью. А целью, конечно же, является незабвенный гениальный художник и изобретатель, который так отчаянно запал в душу графа, Леонардо да Винчи.       Отстояв официальную часть праздника, прослушав хвалебную и помпезную речь Лоренцо, а затем поприветствовав хозяев вечера. На этот раз без видимых колкостей в адрес друг друга, но все-таки с некоторым превосходством со стороны Медичи, просто, Риарио решил не вступать в словесную перепалку, у него были дела поважней. Откланявшись, мужчина еще некоторое время побродил по залу, где был несколько раз приглашен на танец. О, нравы свободной Флоренции, женщины совершенно не стесняясь приглашают мужчин, причем не только для танца! К сожалению, некоторым дамам даже статус графа и папского племянника не позволял отказать в желании потанцевать с ним, зато это дало отличный шанс осмотреть весь зал и убедиться, что единственного нужного человека в нем нет.       Решив немного проветриться и только потом продолжить поиски художника, Джироламо вышел в коридоры дворца Медичи. Это было верное решение, спустя несколько минут, в одном из коридоров искомый объект нашелся. Леонардо стоял возле одной из статуй и что-то увлеченно рисовал в своем блокноте. Мужчина был настолько сосредоточен на своем деле, что не заметил подошедшего сзади.       — Ну, что же, вы так беспечны, если бы я захотел, то вы бы были уже мертвы, — с ухмылкой в голосе и на лице, явно довольный своей находкой, прошептал Риарио, куда-то в уровень шеи художника, заставляя того вздрогнуть от неожиданности.       — Если бы я захотел, то вы, граф, были бы мертвы уже множество раз, — вместо приветствия сказал да Винчи, не спеша, поворачиваясь к собеседнику. — Я ждал, когда же вы меня найдете. Еще не раздумали пытаться завербовать меня?       — А вы согласны? — возможно, показалось, но на мгновение в голосе Риарио послышалась толика надежды, впрочем, тут же сменившаяся легкой заинтересованностью.       — Не более чем всегда. Я человек Флоренции, и лишь она владеет мной полностью, — Леонардо, наконец, оторвался от своих записей и впервые за весь разговор, взглянул на собеседника. — А вы выглядите немного растерянным, неужели вы ждали, что я соглашусь? На вас не похоже. Я лишь хотел немного вас подразнить…       — Подразнить?! — в голосе графа внезапно послышалось грозное рычание, как у взбешенной собаки. — Да вы только и делаете, что дразните меня. При каждой нашей встрече, даже в моих мыслях и снах, вы не оставляете меня в покое. Подразнить. Нет, то, что вы делаете, вряд ли можно так назвать, это скорее меня утомляет, чем дразнит. А вот, как надо дразнить, я, пожалуй, покажу.       Риарио вдруг резко подается вперед, хватает художника за одежду, притягивая к себе поближе, и с силой прижимается своими губами к губам да Винчи. Не ожидая подобного, Леонардо замирает ненадолго, позволяя себя целовать, и затем немного рассеяно отвечает на поцелуй. Поцелуй выходит грубый, жесткий, колеблющийся во власти то одного, то другого партнера, но приносящий обоим заметное наслаждение. Оторвавшись, наконец, от губ да Винчи, Джироламо, под шумный и неудовлетворенный вздох художника, отходит на шаг назад, и вытирает рот ладонью:       — Вот, что я называю «решил подразнить».       — Если же тебе вдруг захочется, чтобы я дразнил тебя и дальше, — вновь целуя губы Леонардо, на этот раз легко, едва касаясь, дразня и заставляя желать большего, — то тебе следует хорошо подумать над моим предложением. Возможно, при следующей нашей встрече оно уже не будет иметь значения.       И не дав Леонардо возможности что-либо ответить, Риарио резко разворачивается и уходит, ни разу не оглядываясь. Если бы он это сделал, то смог бы заметить, как на лице да Винчи появилась хитрая улыбка. Для себя он уже решил, на какое именно предложение графа Риарио он ответит полным согласием.