Цветы

      Цветы прекрасны, не так ли? Чудненькие растения, поражающие великолепием и разнообразием пестрящих ярких красок, формой бутонов и лепестков. Хрупкие и нежные, часто одурманивающие сладким ароматом…       …А еще крепко обвивающие твои кости, вонзая в них острые шипы и каждую секунду все крепче сжимаясь вокруг, словно питон, поймавший добычу. Зеленые стебли окрашиваются темной кровью, твоей собственной кровью. Они отравляют, пускают в тело смертоносный яд, что медленно и мучительно убивает тебя. Опутывают душу, сдавливая маленькое нежное сердечко до хруста, постепенно разваливая ту на кусочки. Ты умираешь, в буквальном смысле распадаясь по частям, словно тебя разбирают как конструктор.       Скажи, ты все еще любишь цветы?       С усталым вздохом Даст шлепнулся на диван, недовольно шикнув от мгновенной боли в спине. Видимо, он снова случайно задел эти чертовы растения. Эти гады покрывали уже порядочную площадь его тела, и лишь чудом до сих пор не вылезали из глазниц или рта. О, боги, как же это задолбало. Хотелось бы выдрать этих поганцев, да вот только это приносило еще больше и без того адской боли, а на месте выдернутого цветка мгновенно распускался другой. Убийце оставалось лишь скулить, вжимаясь черепом в подушку и давя стоны и крики. Все кости жгло как огнем, а покуда Рипер был на работе, было еще хуже. Без дражайшего соулмейта рост паразитов ускорялся, они еще больше оплетали как душу, так и весь скелет, выкачивая жизненно необходимую энергию и вместо нее пуская жгучий яд. Чем больше дней проходило, тем хуже Дасту становилось и тем больше он слабел. Монстр уже едва мог ходить, и проводил свое время в основном валяясь на диване. На магию сил и подавно не хватало, так что Мердер ощущал себя беспомощной горкой костей, что мог проживать свои последние часы жизни, превратившиеся в нескончаемые муки, тупо в горизонтальном положении и устремив взгляд на потолок.       Казалось бы, в чем вообще проблема? Чтобы избавиться от цветов родственным душам требовалось лишь одно — всего-то поцелуй. Вот только когда твой соулмейт бог Смерти, и любое живое существо при прикосновении к нему погибает, встает один совсем небольшой вопросик — а как поцеловать того, кого ты не можешь коснуться и при этом не погибнуть?       Убийца обреченно фыркнул, прикрывая глазницы. Какая жалость. Он пережил весь этот ад, пошел на убийство всего самого ценного в своей жизни ради того, чтобы остановить ребенка, даже умудрился по дороге обрести своего истинного и, наконец достигнув желаемого, полностью потеряв себя и сойдя с ума, вынужден умереть. Неважно, от чего. Цветов, что разорвут его душу на осколки, высосут всю магию и превратят его в кучку праха, или же от смертельного прикосновения Рипера. Хотелось бы, конечно, погибнуть вторым способом. Это, по-крайней мере, быстро и безболезненно. Вот только еще втолкуй это Смерти.       Рипер либо был наивным ребенком, либо же просто не хотел признавать очевидное, но, так или иначе, постоянно обещал Дасту, что найдет выход. Какое-то чудесное спасение от этих мерзких растений, и в итоге скелет будет дальше жить и радоваться жизни, да вот только это все ложь.       Даст не верил в обещания. Ведь он сам их не сдерживал.       Выход лишь один, и он предельно прост. Поцелуй. Но разве Жнец позволит ему так погибнуть? Разве посмеет собственными руками оборвать жизнь того, кого полюбил всей душой? Пусть даже тот страдает и медленно погибает в агонии. Смертоносному-то что, конечно, ему было намного проще. Убийственная аура бога просто не позволяла цветам выжить, и стоило тем только пробиться сквозь надкостницу, как они тут же вяли и погибали.       И все-же, Дасту было искренне жаль Жнеца. Одинокий, все время печальный, и тут наконец он встречает того, кто предначертан ему судьбой, так еще и отвечает взаимностью. А теперь он вынужден так глупо его лишиться и провести свою вечность в одиночестве и мраке, с осознанием, что это из-за него любимый погиб. Для монстра не было секретом, что Рипер винит себя в происходящем. И от этого становилось больнее. Дасту не хотелось бы, чтобы крылатый считал себя основной причиной его смерти. Но разве мог он переубедить Смерть? Стоило только завести разговор на эту тему, как в глубине глазниц Рипера затухали зрачки, начинали наворачиваться слезы, как затем скелет выдавливал из себя какие-то смутные бормотания и просьбы прекратить, а после разворачивался и просто молча сидел неподалеку, терпя боль в костях и душе, лишь бы убийце было легче.       Скелет тяжело вздохнул, тут же заходясь в кашле. С трудом заставив руку подняться и приложив таки ладонь ко рту, Пыльному пришлось зажмуриться и скорчиться от боли. Это невыносимо. Это раздирает его изнутри, словно какое-то чудовище рвет его душу и кости огромными когтями. Хочется подохнуть быстрее, лишь бы не страдать, но разве смертные получают того, чего хотят? Вот именно.       Даст вяло посмотрел на кровь, стекающую по руке. Его конец близок. Истощенная душа едва поддерживала жизнь, а яд сковывал действия, и по ощущению превращал его кости в единую кроваво-пыльную массу. Скоро он оправдает свое имя, и действительно обратится в прах. Ха-ха, можно посмеяться над таким неудачным каламбуром, да вот только у него уже нет сил, чтобы смеяться. Одна радость в этой жизни, раз он погибает, то значит придет и тот, кто проводит его в мир иной. Правда, с другой стороны, Даст не хотел этого. Не хотел видеть боль в глазах Смерти, не хотел просто принимать то, что его гибель разобьет второму сердце. Не хотелось знать то, что Рипер потом будет винить себя, жить с этим грузом всю гребанную вечность.       И почему жизнь так жестока?       Раздался тихий хлопок портала, а это значит, что судья вернулся. Просто так он пришел, навестить Даста, или же по его душу?       — Хей, Рипер, — Пыльный попытался приподняться, но его конечности ощущались ватными, затекшими и совсем не хотели слушаться. Да что уж тут, даже голос сошел на шепот, и Мердеру приходилось прикладывать немало сил, чтобы выдавить хотя бы пару слов. — Рад тебя видеть. Решил проведать меня?       Судя по больному виду Жнеца и его печальному выражению лица, монстр уже предполагал, ради чего Смертоносный сюда пришел.       Смерть какое-то время смотрел неотрывно на убийцу, а после, тяжело вздохнув, с таким видом, словно ему самому мерзко и противно то, что он сейчас скажет, тихо начал:       — Прости, Даст. Твое время пришло, — каким бы твердым голосом крылатый не пытался это сказать, но все равно он дрогнул, показывая всю ту боль, что он ощущал сейчас. Голос Рипера перешел в шепот. — Мне жаль…       Да, разумеется ему жаль. Смертоносный терял свою хрупкую надежду на лучшую жизнь, на любовь. Он дрожал, его руки слегка тряслись, а в голосе чувствовалась тяжесть и грусть. Дасту хотелось его утешить, обнять, но что мог сделать сейчас умирающий монстр, дрожащий в агонии от боли? Мердер прикладывал последние силы, чтобы не вскрикнуть. Это невыносимо. Стебли цветов начали крепче опутывать и без того поблекшую измотанную душу, покрытую трещинами и от которой постепенно начинали отваливаться кусочки. Рипер медленно подошел к лежащему скелету, опечаленно глядя на него. Он хотел утешить любимого, но слова застряли в горле, и Смерть смог позволить себе лишь положить ладонь на плечо, укрытое слоем ткани, и легонько погладить. Даст выдохнул, приподнимая голову и глядя в упор в глазницы Рипера, в которых снова поблескивали голубоватые зрачки.       У него такие красивые глаза.       — Рипер, я… — убийца поперхнулся кровью, ежась и шипя. — … ох, к черту… Могу я попросить тебя об одной услуге?       Смертоносный прикусил челюсть, видимо, прилагая последние усилия, чтобы не заплакать.       — Разумеется, — это вышло так надломано и тонко, что Пыльный передернулся, болезненно глядя на своего соулмейта.       — Не вини себя, — можно было попросить многое, но Даст выбрал именно это. — Ты не виноват. Пожалуйста, только не вини себя в этом. Ты и так сделал для меня многое и я… Признателен тебе за все.       Какое-то время Рипер просто молчал, а затем, тяжело вздохнув, кивнул.       — Как пожелаешь, — он прикрыл глазницы, сдаваясь и позволяя себе в кой-то веки проявить эмоциональную слабость и моральную боль. Мердер фыркнул, прикрывая глазницы и снова вздрагивая. Ох, звезды, да когда же это закончится? Почему умирать так больно?       — Рипер…? — скелет уже тяжело дышал, хрипя и мыча от боли. Это просто невозможно терпеть. Словно тебя сжимают в тисках, словно вонзают тысячи раскаленных до бела ножей, это просто… Просто невыносимо. — Ты ведь любишь меня, так? Тогда оборви мои страдания.       Глазницы Смерти округлились, перья на крыльях встали дыбом и он отшатнулся, в ужасе глядя на умирающего любимого. Даст знал, что просит Рипера о том, что, разумеется, причинит тому еще больше страданий. Но ведь быстрая легкая смерть от прикосновения лучше, чем еще несколько часов агонии.       — Нет… нет, я не… — он растерянно смотрел на Мердера, содрогаясь всякий раз, когда тот начинал стонать от боли. — Я… Я не смогу.       — Сможешь, — перебарывая себя Даст мягко улыбнулся тому, — ради меня. Неужели ты позволишь мне умирать в таких мучениях? Ты говорил, что хочешь помочь. Сейчас самое время. Просто… дай мне умереть тихо и спокойно, а не от этих мерзких цветов.       Рипер весь дрожал, когда неуверенно подходил обратно к Пыльному. Присел на диван рядом с соулмейтом, глядя ему в глазницы. Тяжело выдохнув, он осторожно приподнял его за плечи, приближаясь черепом к черепу убийцы. Робко, осторожно, сам толком не зная, а как сделать то, что он хочет. Когда между ними осталось совсем короткое расстояние, Смерть всхлипнул, зажмурившись и пролепетал всего одну тихую фразу.       — Я люблю тебя.       Жнец прильнул к Дасту, соприкасаясь своими челюстями с его и сливаясь в поцелуе. Теплом, нежном, но все же быстром. Всего лишь через секунду Рипер ощутил, как монстр рассыпается в прах в его собственных руках, и отстранился, сквозь слезы глядя на кучку пыли перед собой и последние фиолетовые цветы, что почти мгновенно погибали. Сгорбившись, Жнец обхватил себя за плечи, содрогаясь в рыданиях.       Смерть ненавидел цветы.