Мальчики не плачут

По коридору разносятся непонятные звуки, чем-то напоминающие пинки или глухие удары по чему-то мягкому. За дверью слышатся чьи-то вздохи и, еле различимые среди насмешек и упрёков всхлипы. Нет. Он не плачет. Чимин не плачет из-за новых синяков, что получает ежедневно. Чимин не плачет из-за косых взглядов в школе, направленных в его сторону. Чимин не плачет, когда его сбивают с ног или намеренно ставят подножку, желая чтобы парень упал и как можно больнее. И Чимин падает. Падает ниже, чем кто-либо другой в глазах одноклассников, учителей и родителей. Последние вообще видимо забыли, что их сын не пятилетний мальчик и за ручку в школу сыночка водить не нужно. Чимину уже девятнадцать и уже совсем скоро он покинет это ненавистное заведение с такими же отвратными обитателями. Он обязательно получит достойное образование и найдет хорошую работу. Но это лишь мечты. Сейчас, его заперли в мужском туалете и играют с ним в «Тройку». Суть игры заключается в том, что играющие выбирают тройку, а затем остальные на «камень-ножницы-бумага» в три раунда выбирают победителя. Выигравший даёт тройке подщёчину, а затем игра начинается с начала. И так, пока игрокам не надоест. Чимин был тройкой. Он всегда был тройкой и стойко выдерживал все подщёчины и плевки в свою сторону. И вот сейчас, зажмурившись, парень ожидает очереди победителя, который не сменяется уже четвёртый кон. Темноволосый парень с толикой отвращения смотрит на скрученного Чимина и ядовито ухмыляется, открывая вид на необычную улыбку, оголяющую дёсны. Тот медленно подходит к нему и вжимает ботинком тонкое запястье в холодный кафель. Ребристая поверхность подошвы царапает бледную кожу и оставляет отпечатки узоров обуви на тыльной стороне ладони. Чимин тихо шипит наблюдая, как хрустят костяшки руки, опустив голову. Громкий хлопок и жгучая боль пронзает щёку беловолосого, расползаясь лозой дикой розы под кожей и впиваясь своими острыми шипами в голову Чимина, отчего парню хочется взвизгнуть. Но этого делать категорически нельзя. Раньше он реагировал достаточно буйно на все издёвки со стороны хулиганов. Тем это только нравилось и с каждым разом их методы унижения становились всё жёстче. Посыпали раны солью, били бутылки и заставляли бегать по стёклам, прижигали кожу на ступнях. Тогда Чимин решил, что больше молить о пощаде не будет и никто не сможет насладиться его слезами, кроме него самого. Чимин плакал много. Ревел навзрыд, срывая голос. Бил подушку изо всех сил, стараясь хоть как-то выкинуть образ одного человека. Но никто этого не видел. Слышали про Стокгольмский синдром? Это когда жертва испытывает романтическое влечение к своему обидчику. Чимин уже несколько раз проклял весь этот мир за свои ориентиры и ощущения, которые так остро требуют рядом тёмноволосого паренька, который ставит самые большие и медленно заживающие раны на худом теле и в нежном сердце. Каждый мат, каждый удар, каждый взгляд от него, словно частичка света и спасения для Чимина. Хулиган жестоко избивает его почти каждую неделю, но беловолосый ощущает лишь саднящую боль в конечностях и капельку спокойствия в мыслях. Свернувшись в клубочек на своей помятой кровати, Чимин долго думает и мечтает. Мечтает о своём хулигане, о его тёмных, как смоль волосах, белой, словно мел коже и широкой искренней улыбке, которую он видел только в своих мокрых снах. В такие моменты просыпаться вообще не хочется. Хочется просто навсегда сомкнуть веки и никогда более их не открывать. Это слишком тяжело. И сколько же потом досады и обиды, когда будильник своим противным звоном тревожит голубые грёзы и заставляет открыть глаза и окунуться в суровые реалии, где Чимин просто объект всеобщего порицания и насмешек. Слёзы вновь застилают глаза совершенно не вовремя и рушат все обещания и клятвы, данные парнем себе. Он быстро бежит по осенней слякоти домой и не разувшись, запирается в ванной. Душа себя слезами и нахлынувшими чувствами, он пустым взглядом таращится в зеркало, откуда на него смотрит окончательно сломленный юноша. В голове всплывают картинки минувшее часом назад и хочется завыть громко и безнадёжно. Он помнит каждый звук и хлюп влажного поцелуя, он помнит тот взгляд Юнги — его хулигана, когда он целовал старшеклассницу на чёрном ходу, он помнит как что-то упало у него в груди и раскололось на миллион мельчайших частиц и то, как долго тянулось в тот момент время, давая разрастись шипам предательства по всему телу и захватить все участки кожи в свой зелёный плен. Хотя… о каком предательстве может идти речь, когда Юнги ничего не знает о чувствах своего отшельника и уж точно никому и ничего не обещал? Но ведь… Кого я обманываю? Всё Мин знал и успешно пользовался этим преимуществом в тот момент, когда только завидел Пака на чёрной лестнице. Он прижал девушку ближе к себе, наблюдая как маленькая душа беловолосого мальчика болезненно свернулась. Глаза стали стеклянными и маленькие кулачки со множеством пластырей на пальцах быстро сжались, ноги подкосились и унесли хозяина подальше оттуда. Хочется истошно молить о помощи. Вот только просить помощи некого. Никто его не поддержит узнав всю правду о нём. Над ним лишь будут насмехаться и может даже изобьют, сказав, что таким в нашем мире не место. И скорее всего, будут правы. Таким, как Чимин действительно не место в этом грязном и прогнившем мире. Чимин искренен, наивен, светл и чист. Он по-настоящему любит человека, не беря в счёт его заработки, статус и связи. Он закрыл глаза на все недостатки и слабости своего любимого и ничего не требует взамен. Даже взаимности. И такому неправильному человеку попросту не выжить среди этих не правильных людей. Сидя на крыше, он карандашом неумело выводит очертания и понятные только ему силуэты. Прохладный осенний ветерок обдаёт его своим дыханием и забирается под кромку радужного свитера, который он сам себе и связал. Плотные петельки пряжи хорошо согревают тело, а контраст с холодным ветром, распространяет табуны мурашек, отчего хочется зажмурится. И он зажмуривается, поднимая голову вверх, открывая вид на своё измученное лицо небу. Наверное, с облаков на него смотрят ангелы и качают головой, понимая, что парень пережил уже слишком много всего. Для небесного существа, разумеется. Простой земной человек страдает гораздо больше и масштабней. Его подбивают каждый день, руша надежды, мечты и стремления. Доказывают, что он никто и звать его никак. Выше головы не прыгнешь и так далее… Бред. Вот и Чимин так думает, тихо сидя на крыше с прикрытыми глазами и болтая ногами. Над головой слышится чей-то знакомый смешок и парня хватают за белые пряди, поднимая с места. Дают подщёчину и тащат за волосы куда-то на чердак. Он отважно пытается сфокусировать взгляд на этом человеке, но видит только тёмный цвет волос и мысленно начинает молиться. Его небрежно бросают на какие-то коробки, он больно ударяется спиной и глухо стонет от боли, неожиданно пронзившей тело. Видимо, парень напоролся на гвоздь, ведь уже через секунду картон тёмных коробок алеет и заплывает вязкой кровью. Ладонь насквозь проткнута и это совсем не радует. Парень дрожит- осматривая повреждённую ладонь. Из мягкой ткани торчит ржавый гвоздь. Боль адская, пульсирующая. Но Чимин не плачет. Он не может заплакать. В небольшом помещении пахнет горелым, а в воздухе летают серые тучки дыма. Такое ощущение, что здесь либо что-то жгли, либо что-то взрывали. Чимин склоняется к первому варианту и чувствует на своём подбородке чужие пальцы. Его небрежно хватаю за скулу и поднимают лицо на себя. Юнги сидит перед ним на корточках и смотрит прямо в глаза. Затем переводит взгляд на руку и что-то тихо бурчит. Резко вскакивает и уходит. Чимин до сих пор, словно в прострации лежит и смотрит перед собой, не понимая, что происходит. Боль уже отошла на второй план, а перед глазами лишь это бледное лицо и шрам на щеке, который Пак видит впервые. В комнатку с грохотом врываются и вновь хватают Чимина за подбородок. Юнги осматривает его лицо , вертя пальцами из стороны в сторону и не найдя новых ссадин, отпускает. Но не надолго. Мин берёт руку, из которой сочится кровь и кладёт её себе между колен. Затем достаёт какие-то бутылочки из кармана и откручивая крышечки, отставляет их по правую сторону, недалеко от себя. Поднимает взгляд на Чимина. Беловолосый смотрит на парня загнанно и с ужасом, но где-то на задворках Мин успевает рассмотреть симпатию к себе и доверие. Вот последнее ему сейчас, как никогда нужно. Он молча хватает какую-то деревяшку и сует Чимину в рот, без слов требуя закусить её и не выплёвывать. Блондин сильнее пугается и немного отползает, давая небольшую волю эмоциям. Юнги хмурит брови, но пододвигается сам, прыская на свои руки антисептиком. Он аккуратно обводит ранку на руке Чимина пальцем, давая Паку хоть немного расслабиться, но затем хватается за ржавый металл и без промедления выдёргивает гвоздь из ладони младшего. Лицо Чимина исказилось. Глаза наполнились слезами, а зубы крепко сжали деревяшку. Но он не заплакал. Он сдержался. С того момента прошло много времени. Чимин вырос и сдал экзамены, поступил в институт и учится на психолога. Он мечтает помогать таким же подросткам, каким был сам и не давать им падать духом. Родиться и понять, что ты немного другой и хочешь немного другого очень сложно и трудно. Это правда невыносимо осознавать, что таких как ты не принимают и никогда не примут. И это считается нормальным. И с этим нужно мириться и жить дальше. Сейчас Чимин вышел из аудитории и шёл по направлению следующего кабинета. Там будет проходит следующая пара, но та начнётся лишь через двадцать минут, так что можно было посидеть на кресле в коридоре, порисовать и послушать разговоры студентов, которые всегда обсуждали новые сплетни. В рисовании, кстати, Чимин преуспел и уже неплохо рисовал портреты. Достав простой карандаш он медленно нарисовал схему, затем контур, прорисовал детали, стёр лишнее и обвел весь рисунок ещё раз. В уголке оставил два инициала и посмотрев на свою ладонь, на которой красовался шрам в форме английской буквы «S», ушёл со звонком в класс, не замечая пристального взгляда на себе. «Y.M.»