— Я ехала к тебе, а тебя здесь нет…
Анна не узнает своего жениха. Перед ней не Сергей. Не тот блестящий гвардеец, без боя покоривший сердце племянницы князя Щербатова. Не тот влюбленный юноша, который не видел вокруг ничего, а только Анну. Для которого их любовь — то, ради чего создан мир, и которого Бельская так долго ждала. И обретя возможность соединиться, стать единственной спутницей жизни, снова теряет. Почему?! Почему все складывалось именно так… Анна не хочет верить происходящему. Слов больше нет, и нужны ли они ныне? Этот безумец больше не послушает Бельскую. Ослеплён!.. И сразу повержен. Это прощание, и Анне Бельской следует запомнить возлюбленного, пока он стоит перед ней. Живой, невредимый. Протяни свою зябкую ладонь, и он сожмёт её, согреет поцелуями, и тысячу раз пообещает, что победит и вернётся… Вернётся к ней, своей невесте. Сергей Муравьёв-Апостол просто не может ей солгать, и оставить одну… Но Анна больше не видит просвета в этих родных изумрудных глазах, и ладони своей не протянет. Обожжется, угаснет, как от солнечного удара… Поздно. И нужно привыкнуть к новой действительности, забывая свой ад. Жить дальше, покрывая бездушными камнями прошлое, озаренное ореолом взаимности и светлых надежд. Но как забыть любовь? Ведь эти чувства — не пустой звук и не химера, и наученные ожиданием, Сергей и Анна знают, что не могли ошибиться. Их союз не был чужой слепой волею, его не задумывали почтенные родители. Они сами выбрали друг друга… Их союз не был… Союзом спасения!.. Видит Бог! Бельская больше не может слышать эти два слова. И остановить подполковника Муравьева-Апостола тоже не может… За что?!.. Лицезреть агонию своей любви тяжело. Низкие потолки прогибаются над головами Анны и Сергея, но малое пространство, надсмехаясь, разделяет их ещё более. Печка, жарко обогревая комнату, не дает вздохнуть полной грудью. И племянница князя Щербатова уходит, убив в себе зачатки слабости. Оставляя за дверьми жениха, охваченного преступными мыслями, возведенными в абсолютные идеалы. Его дорога темна и ухабиста, но он больше не ведает страхов. А ведь это страшно — не бояться… Выбор сделан. Навсегда… Победа важнее любви. Но только не для Анны, сердце которой кровоточит. Разрозненно острыми вилами, ржавыми и грязными. Пустота. Назад ничего не вернуть. Снег. Вокруг лишь снег, слепящий глаза, и беспросветная зима, застилающая трезвый рассудок. Вечер переходит в ночь, злую и обманчивую. От нее нет убежища, она поглотила и заворожила. Колдовство, но Анна устала сопротивляться. Пусть ворожит… Хрупкие ладони, затянутые в светло-коричневую замшу, попав в объятия холода, коченеют, и ткань совсем не спасает Анну от трескучего мороза. Холодно, но Бельской безразлично — промучается ли она в горячке или сразу умрёт, оставляя мать в пагубном одиночестве?! В особняке дядюшки горят свечи. В воздухе пахнет лавандовой водой. Значит, маменька не пожаловала в опочивальню, и не так давно была в гостиной. Она где-то рядом, и Анна чувствует это, как и в детстве, ожидая случая быть наказанной за разбитый французский фарфор. — Маман… — успевает проронить разбитая Анна, слыша за спиной легкие шаги своей матери. Девушка оборачивается, подтверждая свои минутные догадки, — мама… — Постарайся, милая, — Бельская-старшая не рассчитывает, что единственная дочь, ещё недавно окрыленная близостью собственного счастья, послушает мать, притворяясь покорной и смиренной своей доле, — постарайся всё забыть, что будет лучше. Ты ведь разумно рассудишь, что… — Мы больше не встретимся! — скоропалительно выговаривает Анна, понимая, что голос матери пробуждает в ней протест. Не удержала, оставила, и представляет, что гибель Сергея — неминуема. От пушечного ядра или от удавки на шее?! Эти картины ввергают её в мрак, и не давая матери продолжить, Анна скрывается в своих покоях. Нужно пережить свою тьму. Пусть своё сражение Анна уже проиграла.***
В Анне нет смирения. В ней погибла покорность. Наверное, поэтому она приказала гнать карету к Петропавловской крепости. Нарушая завет, данный маман в суровую январскую ночь. Ведь после все время металась, тайком вызнавая у князя Щербатова вести о следствии. О настроениях императора, каждый раз допрашивающего бунтовщиков самолично. О бедной Рылеевой, оставшейся без средств, на руках с малюткой-дочерью. О Сергее… Надежда умирала последней. Однако Анна пыталась во что-то уверовать, едва уловив слух о том, что княгиня Трубецкая решила пуститься вслед за мужем в Сибирь. Быть может, обойдется, и государь смилуется. И Бельская последует вслед за оставленным женихом, зная, что только смерть является причиной для разлук. Это ли не правда?!.. Но государь не смиловался. У самодержца есть веские причины для того, чтобы карать, и железная рука, направленная против неповиновения высочайшей власти. Николай — новая эпоха… Но… Господи! С чего она начинается?!.. Когда-то Сергей, желая развеселить, поведал Анне немыслимую историю, случившуюся с ним после взятия Парижа. Бельская думала, что он надсмехался, зная, что это сочинение точно заденет её чувства, но, в самом деле…— Ленорман — чистая сумасбродка! Предсказала нам с Пестелем веревку с перекладиной — за свой поверженный Париж… Не знает же, что в нашем Отечестве не вешают дворян!.. — Вздор! И только не говори, что это было правдой! — Бог с ней, не верю я в предсказания. Особенно от иностранок, со страхом взирающих на армию победителей… — И я тоже ни за что не поверю!.. — Они ничего не стоят…
Он не врал. И Ленорман, прогноза которой так боялся Наполеон, истинно знала, что Николай Павлович сделает исключение для пяти дворян, судимых вне разрядов. Солнечные лучи июльского солнца не имеют права проникнуть в больную душу Анны, и она прячет своё бледное лицо в ладонях, впервые за последние месяцы, давая волю горьким слезам. Ей скажут, что петля оборвалась, он упал, и все до последнего ждали помилования… Будто от этих слов Сергей воскреснет, и государь больше не вздумает его преследовать. Его больше нет. Соленая влага исписывает розоватые щёки кривыми дорожками, но Бельской не до внешнего вида. Это прощание… Она ошибалась, думая, что зима отнимает его навсегда. Это лето разделило их навечно…