***
История магии, как и всегда, больше походила на пытку. Гермиона рисовала бессмысленные узоры на пергаменте, даже не пытаясь слушать профессора Бинса. Хотя, этого не делал никто. Его бормотание было столь усыпляющим, что глаза сами собой закрывались, а сознание так и хотело погрузиться в сон. Единственное, что не позволяло Гермионе этого сделать — пристальный взгляд, прожигавший спину. Ей не нужно было поворачиваться, чтобы понять, кто на нее смотрит. Такой взгляд был только у одного ученика Хогвартса и по совместительству старосты мальчиков. Гарри и Рон о чем-то, надо сказать достаточно громко, переговаривались за партой спереди, но девушка даже не хотела вслушиваться в их слова. Она как раз закончила очередной «шедевр», когда к ней на парту приземлился бумажный журавлик. Обернувшись, Гермиона увидела усмехающегося Малфоя, кто бы сомневался, и злых Булстроуд и Паркинсон. Забини, сидевший рядом с Драко, смотрел лишь с интересом и издевкой. Хмыкнув, девушка повернулась к журавлику и развернула его. На пергаменте ровным почерком было написано лишь два слова, которые раньше выводили ее из себя: «Ты ошиблась». Гриффиндорка усмехнулась и взяла в руки перо. Чтобы придумать ответ понадобилась секунда: «Вот как?». Сложив журавлика, она отпустила его обратно. Сзади послышался шелест бумаги, но она удержалась и не повернулась. Скоро птичка вернулась: «Да. Сегодня в семь. Тихое место, где никто не потревожит. Думаю, твой феноменальный мозг справится с этой задачей». Пара строчек, но ехидство так и сочилось из каждого слова. Гермиона не могла не усмехнуться. Ладно, сыграем. Все равно от скуки уже можно было на стену лезть. Ничего не написав, Гермиона сунула лист к себе в сумку, а потом обернулась. Малфой выжидающе смотрел на нее, усмехаясь краем губ. В его серых глазах, впервые за долгое время, плескался интерес. Из памяти всплыл их вчерашний поцелуй, и гриффиндорка усмехнулась ему в ответ. Пусть понимает это, как хочет. Грейнджер опять отвернулась, а Драко продолжал буравить ее спину взглядом. Он был почти уверен, что эта усмешка значила «да», но чего-то будто не хватало. И зачем она спрятала лист в сумку?.. — Драко, зачем ты ей написал? — задумчиво протянул сидевший рядом Блейз. — Захотел, — пожал плечами парень, не отводя глаз от спины гриффиндорки. — Дорогие у тебя желания, — заметил Забини. — Паркинсон и Булстроуд тебе потом допрос устроят. — Главное, чтобы не с пристрастием, — усмехнулся Драко, и они оба беззвучно рассмеялись. Да, Малфой прекрасно видел эти ненавидящие взгляды однокурсниц и однокурсников, но ему было плевать. Он хотел написать Грейнджер и сделал это. Зачем тащить ее в Выручай-комнату? Оттуда она не сможет сбежать. Конечно, еще вчера он понял, что Гермиона не из пугливых, гриффиндорка в конце концов, и способна здраво мыслить и говорить, но предосторожность не помешает. Когда прозвенел колокол, все ученики ринулись на выход, стараясь как можно быстрее сбежать из ненавистного кабинета. Подгадав момент, Драко оказался рядом с Гермионой и, еле коснувшись ее кисти, вложил в ее руку сложенную записку. Она удивленно вскинула брови и уже хотела попытаться найти человека, подкинувшего ей послание, но Малфой успел скрылся в толпе. Выйдя в коридор, Гермиона развернула бумажку и сразу узнала почерк: «Я буду ждать». — Что это? — Гермиона вздрогнула всем телом, не ожидая, что кто-то будет рядом. — Ничего, — соврала она, кладя записку в задний карман джинсов. — Привет, Гарри. — Рон вчера мне все рассказал, — сухо буркнул гриффиндорец. — Почему ты… — А он сказал, что не имел права приходить? — осведомилась Гермиона, вскидывая брови. — Или может он упомянул, что я попросила его уйти? Или то, что… — Он сказал, что его выпроводил Малфой, — оборвал ее Гарри, строго смотря на подругу. — С каких пор этот хорек имеет право вмешиваться в наши отношения? — Этот хорек, — девушка усмехнулась, — выпроводил Рона, потому что он не слышал меня. Гарри, я не хочу разговаривать о том, что мои родители мертвы. Я много думала, это правда, и изменилась, но пережевывать это снова и снова я не хочу. Если вы с Роном этого не понимаете… — продолжать фразу смысла не было. — Прости его, — покачал головой брюнет. — Ты же знаешь Рона. — Знаю, — кивнула Гермиона, облокачиваясь на холодную каменную стену. — Скажи мне, он все еще думает, что… он думает, что я его девушка? — А это не так? — кажется парень был искренне удивлен. — И никогда не было, — устало протянула Грейнджер, закрывая глаза. — Мерлин, и что мне с этим делать? — Сказать? — Гарри искренне ей улыбнулся. — Пойдем в гостиную, — он протянул ей руку. — Тебя там давно не было. — Но чтобы никаких слезливых разговоров, ты меня понял? — строго спросила девушка, отталкиваясь от стены. — Обещаю, — рассмеялся Поттер, беря ее за руку. — Пойдем.Глава 7
17 января 2020 г. в 20:39
Когда портрет за Роном закрылся, Гермиона облегченно выдохнула. Все ее нервы, напряженные до предела, теперь расслабились. Она понимала, что этот момент наступит, что друзья так или иначе ворвутся сюда, но почему именно вспыльчивый Рон?! Ах да, он ведь считал, что они пара… Девушка горько усмехнулась. И вот как ему объяснить, что тогда, в Тайной комнате, это был лишь порыв, но ничего больше? Почему он не понимает всех этих намеков? Она почти не общалась с ним все это время, не разрешала прикасаться к себе, старалась избегать. «Может Малфой прав, и они непробиваемые идиоты?» — как-то истерично подумала она, горько усмехаясь.
Драко в это время убрал палочку и с интересом разглядывал гриффиндорку. Она выглядела уставшей и измотанной. Карие глаза, обрамленные длинными ресницами, отливавшими золотом на солнце, прикрыты тонкими веками. Каштановые волосы заплетены в небрежную косу и почти распустились. Черты лица за эти полтора месяца стали чуть мягче, но кожа, ровная и мягкая, все еще была бледной. Нежные розовые губы чуть приоткрыты, а грудь тяжело вздымается. Грейнджер явно пыталась успокоиться после этого маленького скандала.
— Спасибо, — наконец выдохнула она, открывая глаза.
— Не для тебя старался, — усмехнулся Драко, но без тени злобы. Он снова вернулся на свой подоконник, но курить уже не хотелось, поэтому он просто встал у окна. — Почему не скажешь ему отстать от тебя? — вдруг спросил парень, искоса смотря на соседку. — Ты ведь не любишь его, да?
— Ты знаешь что такое любовь? — удивленно спросила Гермиона, вставая рядом.
— Знаю, — помедлив, ответил он. — Если другие не видят моих эмоций… — Малфой поджал губы, думая, говорить ли. Все равно уже начал… — это не значит, — он повернулся к ней лицом, — что их нет, Гермиона.
Девушка дернулась, когда он назвал ее по имени, но не отошла, а лишь грустно усмехнулась. Драко ждал, когда она ответит, скажет хоть что-нибудь, но Грейнджер молчала, смотря ему в глаза. Гермиона пыталась рассмотреть в нем что-то, но не могла. Она видела лишь его лицо: тонкие аристократичные черты, бледную кожу, светлые, почти белые, платиновые волосы, стянутые в тугой хвост и глаза, серые, тяжелые, как свинцовое небо в пасмурный осенний день.
— Знаешь, если большинство не видит твоих эмоций, это не значит, что их не видят все, Драко, — гриффиндорка улыбнулась краем губ, а блондин шумно выдохнул, когда она тоже назвала его по имени. — Я же сказала, ты еще не до конца прогнил, — на секунду Гермиона опустила глаза, а потом усмехнулась. — Я уже говорила Рону отстать, но он явно не понимает, что именно значат эти слова.
— Возможно, стоит дать понять делом? — Драко не думал, что говорит, просто смотрел в эти огромные карие глаза и впервые за долгое время чувствовал, что его понимают, да просто чувствовал. Хоть что-то кроме скуки и раздражения.
— Возможно, — задумчиво, почти шепотом, ответила девушка.
Он не думал, просто не хотел, и поддался тому порыву, что неожиданно появился внутри. Драко наклонился вперед и поцеловал ее, руками обнимая за талию. Сквозь тонкую ткань ее майки, он почувствовал, как дрогнули все мышцы стройного тела. Гермиона уперлась руками в его плечи, но почти не отталкивала. Как он и думал, у нее были мягкие губы…
Девушка дернулась в его руках, но Малфой не отпустил, продолжая целовать ее, крепко прижимая к груди. И тогда она сдалась и ответила на поцелуй, чуть привставая на носочки, чтобы дотянуться до его губ. От Драко все еще пахло табаком, а во рту был горьковатый привкус сигарет, но ее это ничуть не заботило. Мысли просто вылетели из головы. Гермиона не думала ни о Роне, который только что вышел отсюда, ни о Гарри, который сейчас вместе с другом ломал голову над тем, как разговорить подругу — ни о чем. Были только его губы, ласкавшие ее, руки которые уже гладили ее голую спину под майкой и непослушная прядь серебристых волос, выбившаяся из хвоста каким-то волшебным образом.
Из последних сил стараясь ухватиться за здравый смысл, Гермиона отстранилась, а Драко невольно потянулся за ней, будто ее губы были для него магнитом. Он успел остановиться лишь в паре сантиметров от нее, все еще чувствуя теплое дыхание на своем лице. Драко сам не знал, зачем сделал это, а теперь пытался придумать отговорку, хоть что-то, но единственный ответ, который приходил — я хотел.
— Скоро ты пожалеешь об этом, — тихо сказала гриффиндорка, высвобождаясь из его рук.
— Ты думаешь? — Малфой наконец оторвал взгляд от ее губ и посмотрел в глаза.
— Тебе лучше знать ответ на этот вопрос, — качнула головой Гермиона, а потом двинулась к лестнице в свою комнату.
— Что, Грейнджер, даже пощечины не будет? — нашелся наконец парень и усмехнулся, но вышло как-то неестественно и измученно. Она остановилась на лестнице и повернулась к нему лицом:
— А ты ее ждал, Малфой? — усмехнулась девушка, а потом скрылась в своей комнате.
Да, Драко ждал пощечины, крика — чего угодно, но не спокойной реакции. Гриффиндорка смогла его удивить этим спокойствием и адекватностью. Будь на ее месте другая девчонка с которой они бы враждовали многие годы, скрещивали палочки, были по разные стороны баррикад во время войны… но это была Грейнджер, которая забавно хмурилась, когда читала письма, каждый раз одергивала одежду, перед тем как выйти из башни, убирала одну единственную прядку, лезшую в глаза, за ухо. Это была Грейнджер, которая в какой-то момент увидела в нем человека.
Гермиона сказала, что он пожалеет о том, что поцеловал ее, но почему-то, это чувство все никак не приходило. Странно, что не было даже омерзения от осознания того, что она магглорожденная или гриффиндорка, или подружка Поттера. Остался только сладковатый привкус ее губ и тепло, исходившее от кожи.