От одного сладкого страха, до двойной горькой любви.

— Вот, нам сюда. — сказал парень, которого звали Люк, лет 18, однозначно старше, чем все его друзья, — а этот круг сужался до двух людей, что поддерживали его в теориях, — и тех, с кем он близко знаком. Парень, имел специфическую внешность для небольшого городка: осветлённый короткий ирокез; уже выступающая на подбородке и щеках, тёмная щетина; тёмные глаза, имеющие злой взгляд, — из-за которого он часто попадал в перепалки со сверстниками, — острые скулы; тонкие бледно-розовые губы.  — Как же я не люблю проходить через это место, вах! — жаловался долговязый парень с очками, — которого часто прозывали просто «зануда», — и был изгоем в школе, до тех пор, пока не встретил друга по несчастью — Люка. Этого бледного, ломкого парнишку звали Дик, 17 лет. Конечно, и он был вполне симпатичным: кучерявые светлые волосы; небольшой горбик на переносице; яркие голубые глаза; розовые губы бантиком; и всё его лицо было покрыто веснушками.  — Харе жаловаться! — на вид, очень сильная девушка, ударила Дика по затылку. Это была девушка — Наталия, 16 лет. Она имела белую кожу, как первый выпавший снег; светлые голубые глаза с длинными ресницами; острые скулы; ярко-розовые тонкие губы; широкую спину; сильные и крепкие руки и ноги, наверно, потому что она ходила на легко-атлетику. Красивая девушка, если бы не её агрессивный характер, то она бы завела себе много друзей. В конечном итоге, сразу как она пошла в школу, нарвалась на драку, и с ней мало кто общался, — точнее, надо было просто постараться понять её расклад ума и логики, — как это сумели сделать Дик и Люк. Я не говорю, что девушка была глупа, нет, — она нестандартно думала, и у неё совершенно иные взгляды на жизнь, — наверно потому она поддержала Люка с его идеей о маньяке, — и ей было просто одиноко.  — Так, нам сюда? — девушка, Розали, старалась перешагивать через толстые корни деревьев в лесу, следуя за тремя путеводителями. Она очень сомневалась во всём, и ей ужасно хотелось просто повернуть назад. «Это какая-то глупость, почему я вообще решила в это втянуться?!» — она чувствовала себя так, словно согласилась купить какой-то запрещённый наркотик.  — Розалия, так? — спросил неожиданно Люк, оказавшись рядом с ней, пока они шли по холодному, голому лесу, покрывшемся снегом. Это навевало своеобразную тоску и грусть. Некое опустошение в груди. А сколько этот снег, и сам лес, трупов попрятал…  — Да, меня так зовут… — девушка хотела уйти в себя, ведь ей было стыдно за свой вид. Как бы там она себя не называла, и как не старалась показать себя народу «Мрачной», она оставалась простой девушкой. И теперь, когда она предстала перед юношей, который ей нравится, в готическом наряде, с подведёнными чёрными глазами, и чёрными губами, ей просто стало стыдно. Как же ей хотелось просто взять снег и смыть с себя всю эту «мазню», как называли это родители.  — Я хотел тут спросить, но никак не решался. Откуда ты?  — Я… Из Нью-Йорка.  — А тут что ты делаешь?  — Приехала к тёте. Она всю жизнь заменяла мне мать. — с трепетом в сердце сказала она, и ей стало грустно, ведь она крикнула на тётю и бросила в доме. Может ли быть такое, что она снова увидит того клоуна? Может, монстр или секта, ещё с прошлого раза намеривались её убить?  — Ну, наконец-то! — довольно промямлил Дик, указывая на небольшую деревянную лачугу. Недалеко от этого домика, стоял голубой пикап, и глядя на то, как она не завалена снегом, то на ней кто-то недавно приехал сюда. А так же, судя по свежим следам от машины. Компания строго пошла ко входу. Все заходили туда, как к себе домой, кроме Розали. Та зашла робко, и быстро осмотрела домик. В нём была лишь одна комната, с камином, декоративной оленьей головой, раскладным диваном, небольшим холодильником, небольшим шкафом и люком в подвал. Главное, что поразило нашу девушку, так это то, что стены комнаты были усеяны приклеенными выдержками старых и новых газет, которые в открытую гласили о пропажах детей, о массовом самоубийстве и пропажи людей. Розалия, отряхая снег с обуви, невольно прицепила взгляд к главному листку по среди стены, от которого, как от паутины, шли красные нити к другим вырезкам. Этот главный лист изображал чёрную тень, а по середине неё, белый знак вопроса. Эти нити означали связь между делами, которые могли указать на личность убийцы, или хотя бы малейший мотив. Так же, на концах этих нитей были прикреплены заметки, по типу: «Тут жертву нашли растерзанной, словно медведем. Это гризли?», «Тело маленькой девочки по имени Рипли, так и не было найдено, но в лесу нашли её кулон. Куда утащило Оно тело?», «Это он\она\они? Буду называть это Оно», «Тело мальчика Джорджи нашли у водостока, без одной руки. Куда делась рука? В пустоше?», «Верхнее тело мальчика Рика нашли весящего на ветке дерева у его дома. Как Оно могло это сделать?», «Ритуал, жертва, поклонение? Какой-то Бог, или это Сатане всё?» и т.д. В конце этой комнаты, сидел мужчина за компьютером, окружённый новыми, сегодняшними газетами, где аккуратно, с трясущимися руками, вырезал фотографии детей, — нет, вряд ли он наркоман или алкоголик, скорее, он просто боялся обрезать лицо несчастного ребёнка. По виду, он был опрятным мужчиной, небольшого телосложения, высокий. Он обернулся, смахивая тёмную прядь с голубых глаз, вскинул густой бровью. После чего, округлил глаза, увидев Розали. Та, разинув рот, тоже старалась оправиться от шока.  — Розали, познакомься, это наш информатор, и общий друг нашего детективного сектора по розыску монстра…  — Дядя Майк?! — перебила она Люка, чуть вскрикнув. Она не могла поверить своим глазам, так как её, — конечно, не родной, — дядя Майк сидит здесь, с, как она думает, поехавшими людьми (хотя сама часами ранее думала, что пропажи связаны с чем-то), потом она приняла сторону тёти.  — Розали! Какой приятный сюрприз… — не очень-то обрадовавшись этому, сказал он, виновато улыбаясь, почесав затылок.  — Но… Но?! — она всё никак не могла въехать. Компания уже собралась вокруг, и в недопонимании стояла, перешёптываясь: «они знают друг друга?».  — Я всё тебе объясню. — спокойно сказал Майк, и отвернулся от них, но после, он достал старую фотографию, и протянул в руки Розали. Никто и не глянул на фото, так как они знали её, и кто на ней изображён. — Вот это — я, — он указал на одного из парней на фотке. Казалось, что это два, идентичных ребенка, но сразу понятно, близнецы. Она даже были одеты, — в полосатую футболку и джинсовые шорты, — одинаково. — А это мой брат — Стайлз. — он указал пальцем на парнишку рядом. Розали протянула фотографию обратно, и сделала вид лица, спрашивающее «И?» — Мы близнецы… Были, пока брат не пропал. Мы… Как бы сказать… С самого раннего детства ни разу не ссорились, и старались быть одинаковы. Нам казалось, что мы так и всю жизнь проведём, как одно целое. Мы чувствовали друг друга на расстоянии, и ощущали, что с нами творилось. Тогда… В ту ночь, когда он пропал, я долгое время чувствовал боль во всём теле. Мне казалось, меня разрезали на части, я плакал и кричал. А потом… — Майк остановился, чтобы перевести дух, и не начать, — как маленький ребенок, — плакать от воспоминаний. — Потом обрыв. Словно связь пропала. Отрезали. Я чувствовал, словно лишился чего-то.  — Так вы отсюда, дядя Майк? — спросила Розали, и погладила его по спине. Она и его знала уже с 7-ми лет, и всегда помнила, что он, как хвостик, везде уплетется за Стефани. Когда она выросла, она думала, что у Майка любовь к Стефани. Теперь же… Что-то большее?  — Погодите-погодите, так вы друг друга знаете?! — удивился Люк, и наконец, эти двое обратили внимание на остальных. Другие задавали тот же вопрос, только взглядом. Майк кивнул.  — Вы помните, что я рассказывал о женщине отсюда, которая может быть как-то связана с чудовищем из этого города? Помните, что я говорил что она единственная, кто выжила после атаки этого существа? — те кивнули. — Ну, любить и жаловать — это племянница этой женщины. — все удивлённо раскрыли рты, и вылупили глаза.  — Что же, расчёты вылетают к херам собачьим! Это судьба! — выкрикнул Дик, прихлопнув в ладоши.  — Видимо, это действительно, какое-то грёбанное совпадение! — ухмыльнулась Наталия, заглядывая в холодильник.  — О чём вы, ребят? — спросил их наконец Майк, на что Люк тоже ухмыльнулся.  — Так Розали сама нас нашла с теми же доводами, что у меня, и у тебя. — ответил Люк, и скрестил руки на груди.  — Как так? Розали?  — Дядя Майк, шрам у тёти Стефани, её бессонницы и то, что она ничего не помнит. Я думаю это как-то связано с тем, что происходит в городе. И-и-и, дядя Майк, а почему ты её психолог? — она прищурила взгляд, с подозрением глянув на Майка. Тот щёлкнул языком, и откинулся на спинку своего кресла, сложив руки на голове.  — Не думай, что я какой-то маньяк, как из этого города. После пропажи брата, меня тоже, как и Стефани, отправили в город, только в Нью-Йорк. Там, чтобы оправится от детской травмы, я ходил к психологу, а там, позже, и сам стал психологом. И из предложенных пациентов, я взял твою тётю, потому что у неё тоже было тяжёлое детство в этом городе. Поизучав её дольше, я понял, что мы забывали этот город, как и несчастья случившиеся там…  — Вы стали лечить её, чтобы разобраться с этим? — Розали указала на стену. — Вы хотели её использовать, да? — разозлилась она, и была готова уже уйти.  — Что? Нет! Конечно, нет! Не думай так! Я бы не стал проводить столько времени с ней на протяжении 10 лет, если бы не интересовался ей самой. Да, я хочу узнать, что за ересь происходит в этом проклятом городе, но теперь, я хочу защитить твою тётю от дальнейших проблем. Возможно, что существо, которое здесь есть…  — Разумно! — выкрикнул Дик, до этого, внимательно вслушивающийся в их диалог. Двое других, стали читать газеты, и отобрали работу, — по вырезанию выдержек и фоток с газет, — у Майка, потому что у того руки тряслись.  — Чего? — спросила Розали, поворачиваясь к Дику, у того аж глаза засеяли и лицо посветлело, так как, ему наконец дали шанс рассказать интересную информацию кому-то. Он вскочил, подошёл к стене с газетами и нитями, и ударил по ней ладонью.  — Оно разумно! Как ты думаешь, существо, что пожирало людей, стало бы дожидаться, приблизительно, 27 лет? — спросил он девушку, словно чувствовал себя на викторине, только он — ведущий.  — Нет?  — Конечно же нет! Оно придерживается цикла около 27 лет! — остальные слушали его, только занимаясь своими делами. Майк же сидел недовольно, ведь он тоже хотел рассказать. — Если посмотреть, то это вполне разумное решение, так как за 27 лет или больше, люди могут забыть о пропаже, заняться своими делами, а самое важное, так за этот период, можно нарастить этому больше пропитания! Так же, отслеживая его действия, получается, ему больше 300 лет! Что делало Оно до, не понятно, но мы предполагаем…  — Мы предполагаем, что Оно до того момента, просто спало. Видимо, его потревожило строительство нового города… — перебил Дика Люк.  — Или же Оно где-то долгое время спало, потом проснулось, и поняло, что стоит основать себе «Ферму», где сможет в определённое время питаться! — перебила их Наталия, и довольно ухмыльнулась.  — Так же… — тут же перебил их Майк, чему они удивились, ведь дальше они не могли знать. — Я тут порыскал… Конечно, очень хрупкая теория, которую очень легко опровергнуть, так это то, что Оно — вообще не из нашего мира. Он инопланетянин. — с сомнением сказал он, поднося сигарету к губам, зажигая её.  — С чего вдруг? — спросил Люк, скрестив руками. Розали тоже хотела бы спросить это.  — Шаткая теория, правда, но… Когда начались эти убийства, ведь в 1715, так? — все кивнула, и по своим знаниям, Разалия тоже кивнула. Майк затянулся и выдохнул. — Учёные обнаружили, что много-много лет назад, в окрестностях этого города, упал метеорит. Жители ближайших деревень, видимо, знали это и решили, что это судьба, и основали город.  — А где тогда место падения? — спросила Наталия, на что Майк только пожал плечами.  — Понятия не имею. — после этого, Майк взглянул на Розалию. — Тебя больше посвятит в то, что мы узнали? — и она неуверенно кивнула, но после чего, подняла руку.  — У меня возник вопрос. А разве это не опасно? Почему вы не обратитесь в полицию, и не доверитесь им? — спросила она, и все переглянулись, натянув ухмылки на лица.  — Они не будут слушать. — сказал Майк, затянув сигарету. — Мы старались это сделать, но остальные даже не слушали. А если и верили, быстро забывали. Но! Дети… — Майк обвёл глазами всех в этой комнате. — Не подвластны влиянию этого существа. И я тоже, так как я отсюда уезжал, но вновь освежил воспоминания приехав сюда 3 года назад. Тем не менее, в этом мне помогают они… — он указал на компанию из трёх людей. — Это сугубо твой выбор, помочь нам или нет. Возможно, это дело несёт на себе риск, но нам необходимо больше людей. — девушка в напряжении осмотрела всех присутствующих, и поймала взглядом ту бумажку, от которой шла паутина нитей. Собой, это тень, сильно ей напомнило клоуна.  — Я думаю, это существо имеет опасность для тёти. Она не верит мне, но спасти я её хочу. Я с вами. — серьёзный взгляд тёмных глаз тут же заставил их всех почувствовать дрожь внутри.

***

 — Извините, вы не видели эту девочку? — беспокойно спросила Стефани, указывая на фотку в телефоне. Прохожие даже не вглядываясь, отрицательно матали головой. Девушка уже дошла до парка, спрашивая каждого прохожего. На её глаза слёзы накатывались, и ей так хотелось, чтобы там, за тем поворотом какой-то жуткой улицы, оказалась, да хоть курящая, но живая и здоровая племянница. Время быстро приближалось к вечеру, так как зимние дни коротки. На улицах люди редели, предчувствуя охоту самого опасного хищника всей вселенной. К сожалению, Стефани не имела этого, интуитивного страха, перед жутким оборотнем-людоедом, так как она дружила с ним с самого детства, тем самым, спасая себя будущую? Маленькая Стефани да даже не думала тогда о будущем, ведь тогда, ей казалось, и нет никакого будущего, или счастья. Она была одинока, и даже если родители больше отдавали её на воспитание их знакомым, или забывали в садике, то к 10-ти годам, они решили, что она повзрослела, и может сама о себе позаботиться. Печальна была её судьба, но она была таковой.  — Простите… Я хотела спросить, вы не видели эту девушку? — она подошла к уборщику, что уже собирался уходить, вынося мусор.  — А, да, она с какой-то компанией подростков ушла туда. — он указал на тёмный переулок. Поблагодарив его, она двинулась туда. Переулок длился долго, словно это был какой-то коридор, — или это ей только показалось, — но наткнулась на забор, который символизировал собой тупик. Она тяжело выдохнула, ведь понимала, что это не то, что она ожидала увидеть, — хотя дальше за забором шёл лес, и если бы Стефани исследовала подробнее железную сетку забора, обнаружила, что та была порвана в углу, и можно было пройти, — но кто из нас, в темноте, будет осматривать забор с надеждой найти секретный проход? Оборачиваясь назад, она заметила, как к ней подходили крепкие парни. Молодые, лет 20-30, и видимо, не ясных умом, здоровые.  — Здрасте, бабочка~ — один из них, побритый налысо, с расстегнутой круткой и ширинкой в штанах, подходил к ней ближе и ближе.  — Извините, вы кажется, не правильно приняли меня… — скомкано стала говорить Стефани, в страхе стараясь обойти этого мужика, но наткнулась на толстяка, который довольно ухмылялся.  — Не-не-не, мы точно помним, заказали сексапильную! Ты такая~ — сказал тот самый толстяк, хватив Стефани за руку. Девушка сильно ударила того по руке, что тот отпустил её. Она попятилась назад.  — Вы точно ошиблись! Я просто случайно сюда пришла!  — Господи, да мы заплатили много не для того, чтобы слушать её крики! — возмутился третий, худощавый, но он вдруг, куда-то пропал. Точнее, послышалось, как что-то рассекло воздух, и с глухим ударом ударилось не подалёку. Прозвучал тяжёлый, невнятный вдох, сопровождаемый дыханием.  — Фу-фу-фу-фу, такое есть я точно не стану. Наверное, ваших детей я съел первыми, раз вы в таком состоянии, гадость! — недовольный, но очень знакомый голос раздался по широкому каменному коридору.  — Чего?! — возмутился толстяк, как тут же, его тело с треском ударилось об стену, тем самым, вспоров живот. Этот удар показался такой мощи, слово его туша падала с километровой высоты наземь. Стефани вскрикнула, но это не показалось ей таким страшным, нет, это навело ей некую, странную ностальгию.  — Я что? Герой из комиксов? DC или Marvel? Милая Стефани, кем ты хочешь меня считать? — снова голос ударялся эхом об стены переулка.  — Какого хре-! — но не успел песенку спеть наш последний злодей, как тело его полетело за забор, к лесу.  — Буду милостлив к тем, кто не трогал тебя… Какой же я хороший, однако! — воскликнул молодой человек, становясь перед Стефани. От внезапной ситуации, проигравшей перед её глазами, словно в каком-то фильме ужасов, перехватило дыхание. Она никак не могла сопоставить привлекательного мужчину, — которого она не помнила, но точно знала, что где-то видела, — и голос клоуна. Но спустя время, давая себя чуть-чуть переварить мысль, осознала, что жива. — Стой-стой-стой, у меня вновь болит голова оттого, что ты слишком много думаешь.  — А… А ты… Вы… Ам… — недопонимание словно сломанный проигрыватель, зажевал её слова, которые она должна была сказать. Возможно, такой растерянности слов послужило то, что стала понимать, кто напротив неё.  — Да-да, ты помнишь меня, но имени, никак не вспомнишь. Потому что, как долго я не простил тебя называть так, ты называла меня эдак, — Пеннивайз протянул свою бледную, вполне мужскую, человеческую руку. — Роберт Грей. — мило представился он. Стефани протянула ему руку, и пожала.  — Роберт… Грей… — её голова резко заболела, но не сильно, чтобы выдавать малозначимую боль. Перед её глазами пролетели флешбеки, как она обнимала этого человека, только тот был, однозначно, выше её самой. Как этот человек держал её маленькую, хрупкую ручку. Как вытирал её лицо платком. Как они сидели в кабине на колесе обозрения, и то, как она вглядывалась в эту привлекательную внешность, но она всё ровно желала увидеть клоуна. И как в кабине, уже сидел сам, двухметровый клоун, и желал её сожрать. И то как нёс её на спине, и томно вдыхала его запах — запах жжёного сахара. И если остальные воспоминания казались серыми, то, то как она засыпала на его спине — было ярким воспоминанием, как салют в ту рождественскую ночь. — Пеннивайз, ты?  — Ты вспомнила наше рождество? Это было так давно, что кажется, совсем недавно, да, милая Стефани? — он любезно улыбнулся ей, и сжал её руку, которую она не торопилась убирать с его руки. Дальше, он потянул её от злосчастного переулка. — Так, что ты тут делаешь? Твои мысли издают белый шум, и я не могу понять, о чём ты думаешь.  — А, да… — Стефани постаралась не думать о, только что произошедшем. Умерли люди, но почему она так просто взяла, и решила не думать? Почему кому-то нужна помощь, а она, держась за руку с монстром, старается не думать о ситуации? Скорее это послужило ей защитная реакция, — которая и служила верной слугой маленькой Стефани, — что заставляла думать саму Стефани, что всё, вон выходящее, нормальное. Возможно ли, что это некое психологическое отклонение, превращающее её саму в психопата?  — Потому что, милая моя, им помогут позже. Сейчас, житель того хлева вызвал скорую, потому что увидел, как парни убили толстяка и сами передрались из-за денег. — Стефани тут же отдёрнула руку, и тяжело вздохнула. Она рада, что ушли подальше от этого переулка, но в то же время, вспоминая ужас…  — Как ты мог убить его? — Пеннивайз оказался рядом, и даже не смотря, на первый взгляд, слабость телосложения, сжал её горло, не сильно, но чтобы она почувствовала, еле для него, ощутимый страх маленькой Стефани. Он всеми силами старался, чтобы слюни рекой не потекли из его пасти.  — Он притронулся к тебе, своими грязными руками. А ты забыла? Я убиваю детей, и съедаю их с потрохами. Мне будет жаль какого-то жирного ублюдка, что притронулся к вкуснейшему десерту в мире? Ты мой бриллиант найденный среди угля. Ты моя драгоценность среди фальши. Ты моя сладкая клубничка среди всякого дерьма. Теперь понимаешь, почему я его убил? — он улыбнулся, и Стефани могла заметить, как сильно он был похож на клоуна. Улыбка растянулась до ушей, показывая клыки, но взгляд ядовито-янтарных глаз выдавали животный гнев, чуть ли не перерастающий в слепую ярость. Дай ему волю, он бы посадил свою милую Стефани на замок, и ждал, пока она не созреет, — под этим подразумевается, пока не вспомнит минувшие дни, — и не съест её. Главное, не прогадать, либо уже будет поздно. Он больше всего жаждал её душу, нежели тело, так как он ещё помнит, как горька она на вкус.  — Хорошо-хорошо… — растерянно согласилась она, и клоун отпустил её, вновь схватив её руку, уводя дальше от самого парка. Предположительно, он вёл обратно её домой, хотя мог затащить в своё логово, но это он уже по привычке. Он думал как родитель, который должен привести птенчика в родное гнездо. Но он же не такой, да? Стефани за собой, услышала гул серен скорой, и облегчённо выдохнула. И уже без страха, сжала руку клоуна и пошла с ним в одной скорости, словно они были какой-то парочкой.  — Так, чего ты вышла? Соскучилась? — ухмыльнулся клоун и девушка увидела красивую улыбку простого парня, но душа требовала вернуть клоуна, почему, только?  — Точно! Племянница! Ты… — у девушки защемило в сердце и ей страшно было сказать этих слов. Пеннивайз же ощутил этот страх таким обычным, что ему бы понравилось, источал бы этот вкус кто-нибудь другой, а не она. «Только не она» — как думал он.  — Нет, я не съедал эту личинку, или как её там, — помахал клоун перед собой рукой, легко шагая по улице. — Если я дикое животное, а это правда, то это не означает, что я не разумное. Конечно, я тщательно выбираю жертв, а именно, очень пугливых, грустных, агрессивных, или, — он многозначно взглянул в глаза Стефани своими ярко-голубыми глазами. — Одиноких.  — Она жива, и это главное… Может она дома. Я очень беспокоюсь о ней… — и она замолчала, ведь, если не клоун виноват, мог ли кто-то другой. Маньяк-педофил, какой-нибудь, или ещё что-то страшное?  — Успокойся, если бы тут и водилось что-то хуже, чем те, кто к тебе приставал, то я бы об этом… По-своему позаботился. — он довольно и гордо ухмыльнулся, и между прочим, ему это делать можно, так как, он опасен аж по вселенским масштабам!  — А вдруг, она где-то ударилась?! Поскользнулась?! Потерялась в лесу? — продолжала она сыпать его беспокойствами, совершенно забыв, кто перед ней стоит.  — О-о-о, милая-милая, — он заботливо схватил её за плечи, и слегка сжал, глянув в глаза. — Спокойнее, если бы с ней что-то такое страшное произошло, я бы уже это почувствовал. Хочешь, я тебе её поищу? Мне не нравится вкус твоего беспокойства. Конечно, он вкусен, но это не то, что я ожидаю от тебя. Это как, есть плоть человека, а чувствовать вкус курицы. Понимаешь? — но он махнул рукой, уверяя её, чтобы та не забивала себе голову его сравнениями.  — Ты её не съешь? — со страхом спросила Стефани, на что клоун закатил глаза.  — Как я не люблю, когда ты за кого-то боишься. Мне нравилось, когда ты боялась, что уйду я. Но я терпелив. Нет, я не буду есть личинку! Я просто поищу её, и посмотрю, где она. Постараюсь побыстрее привести её к тебе… Главное, пускай не связывается с этими детективным сектором по розыску меня. — сказал он последние слова шепотом. — А ты, давай, топай домой, и если что-то случится по дороге, я узнаю, и мне будет плевать, в опасности ли племянница, или нет. — хотя на самом деле, ему было действительно плевать, где сейчас Розали. Он бы выделил всё своё время, что бы та вспомнила о нём, и чтобы снова вкусить запретный плод.