От одного сладкого страха, до двойной горькой любви.

Утро холодного дня освежило комнату Стефани. Не согревающие лучи солнца, без приглашения, медленно ползли к кровати, прогладили девушку по ногам, а потом и вовсе остановились на глазах. Через закрытые веки, свет неприятно жёг глаза. Она поморщила носик, и старалась, то ли смахнуть его, то ли скинуть. Неожиданная тень тут же прикрыла это недовольство, и она бы спала дальше, если бы не окончательно проснулась. Пустая голова вновь заполнялась мыслями, как кружка горячего кофе в раннее утро. Нет, она точно чувствовала запах кофе, но ведь она не пьёт кофе, потому что он повышал её давление, и тогда ей бы пришлось пить противную таблетку. Скорее нет, ей бы пришлось встать с кровати, одеться, и отправиться с головной болью до аптеки. Но она сейчас не пьёт кофе, зачем тогда куда-то отправляться? — Как же много бессмыслицы в голове, милая Стефани. — пропел приятный, мелодичный голос, сравнимый со сладкой мякотью зимнего мандарина Марокко. — Вылезь из головы, — недовольно промямлила она, и почувствовала тепло рядом с собой. Обхватив это «тепло» рукой за грудь, прижавшись лбом к боку. — Это не приятно знаешь ли. — А мне это служило хорошей подсказкой вчера. — довольно ответил голос, и его рука опустилась к её волосам. Он пальцем стал наматывать её пряди. — Угу… — согласилась она с ним, и приоткрыв глаза, увидела спокойный взгляд Пеннивайза, устремлённый куда-то дальше самой Стефани. Нет, куда-то гораздо дальше, куда даже вселенная не доберется, не то что её подсознание. Взгляд, который она никогда не видела, а может и видела, только вспомнить не может. Этот взгляд, — не означал лютый голод; он не хотел сорваться с места, чтобы оторвать твою руку из плечевого сухожилья; он не хотел с гневом обрушаться на тебя, как гроза на одинокое, высокое дерево; он не хотел с острить неуместную, и даже очень жестокую, только для него понятную, шутку; он не хотел высказать угрозу в твою сторону, — нет. Вполне человеческий взгляд просто парня, который провёл вчерашний вечер очень хорошо, думающий о чём-то неземном, не в галактическом, а более масштабном плане. Но глянув на его пышный воротник, — который так сейчас её заводил, — а так же, и на его подбородок, можно сказать, что он наелся маленьких детишек. Отчего, приятное утро Стефани стало более грустным. Незначительные разводы крови, которые можно было бы увидеть при хорошем освещении, как сейчас, на солнце. — Я же тебе говорил насчёт этого, — отвлёк он её и его взгляд тут же вернулся в нашу орбиту, а точнее, на мрачные зелёные глаза Стефани. — Я меняю… — неожиданно его голос в Стефани впал глубоко в сознание. Она чувствовала, словно поставила перед собой старый магнитофон, и включила песню, которую очень-очень часто слушала в детстве, но спустя много времени, включила на прослушку вновь. — Восприятие людей на сложившейся ситуацию, иначе говоря, ты даришь им смирение… — поговорила она слова в песне, которые сами по себе слетели с её губ, но она о них не знала. Будоражущее ощущение проснувшееся в её груди неприятным комом застряло в её горле «Мы все там летаем! И ты тоже полетишь!». Радости клоуна можно позавидовать, так как он ощутил таящий вкус молочного шоколада у себя на языке. — Да! Да! Ты вспомнила! — Только эти слова. — усмирила она его эмоцию, вставая с кровати, обнаруживая, что совершенно голая. — Это уже какой-никакой прогресс! — воскликнул он, скользнув глазами по её телу, довольно улыбаясь, взъерошив свои волосы. Запах кофе всё не прекращал усиливаться, но теперь к нему добавился ещё один, какой-то сладкий запах. Она слегка засмущалась, поэтому начала усиленно искать подходящие вещи для себя на сегодняшний день. — Было бы неплохо, если бы этот Майк… Попал в неожиданную автокатастрофу. — он усмехнулся, и акцентировал собственное недовольство к личности на имени Майк. — Не делай этого. — горько сказала она, надевая на себя нижнее бельё, а за ним, и мешковатый тёмно-красный свитер и джинсы. — Не буду я ничего делать. — клоун повёл руками и устало упал на подушку головой. Он чувствовал полное спокойствие в груди, и голод отступил от него так далеко, что он подумал, как же сыт. Но он никогда не ощущал эту «Сытость», чаще всего воспринимая её как легенду, свойственное живым тварям на планете Земля, а не ему. — Интересен тот факт, что когда самолёты пролетают мимо верхушек домов этого города, падают. Если бы хоть чуть ближе упали к нам, как это произошло однажды, они бы все там… — Внизу летали. Ведь они все там летают, внизу… — и вновь губы произнесли не «Какой кошмар!», а другое, теперь она чувствовала себя — себе не принадлежащей. Не уютное чувство, которое тянет за ниточки, указывая, как двигаться. Клоуна глаза блеснули, и он присел, но Стефани показала ему ладонь, как движение «Стоп». — Я только эти слова вспомнила. — она оглядела комнату, и убедилась, что всё так как должно быть. Ей было жутко не по себе сейчас, но ей это было очень важно. Хотя… Если так подумать, то все отрицательные эмоции, чувства, что она ощущает, лишь из-за её протеста верить в реальность. — Как я и сказал, это уже прогресс! — клоун удобно сложил руки на затылке, и уложив ногу на ногу, прилёг вновь. Она смотрела на него, и пристально изучала, любуясь. Ей нравилось видеть его тут, рядом, и не чувствовать всепоглощающий ужас одиночества. Кажется, она потихоньку понимала, как видела и воспринимала клоуна маленькая Стефани. Был ли он для неё спасением? Как тут, клоун вскочил с кровати и посмотрел на Стефани, после чего, как песок, рассыпался на пол, прахом. — Тёть Стеф, я слышала вчера вечером какой-то рык. Что это было? — неожиданный голос заставил Стефани подскочить и тихо взвизгнуть от испуга. — Ой, прости, не хотела пугать… — с сочувствием сказала Розали и зашла в комнату. Стефани тем временем успокаивала бьющееся сердце в груди. — Ничего-ничего. Я вчера ужастик смотрела, не могла уснуть. Пошли лучше позавтракаем. Спустя короткое время, они уже принялись есть омлет на завтрак с пожаренным, до хруста, беконом. Стефани невольно подумала про себя, а ощущает ли Пеннивайз вкус простой пищи? Мог ли он употреблять нормальную еду, и не питаться детьми? Сколько вообще он живёт в этом мире? — Куда ты вчера ходила? — спросила Стефани, и посмотрела на свою любимую племянницу. Не зная клоуна, могла ли она сегодня оплакивать её смерть? Неужели, знакомство с воображаемым другом, смог предотвратить очередное убийство? Но… Она не смогла спасти ребёнка ночью, когда уснула. Если бы не уснула, смогла бы она его остановить? И она вздохнула от этих мыслей. «Прошлого не воротишь. Что было, то прошло». — А? Я… Гуляла с друзьями по городу. — очень робко ответила она, и Стефани прекрасно знала этот тон, ведь она слышала его от племянницы много раз, когда та что-то скрывала. Допытываться она не хотела, если бы была уверенна, что это обычная шалость, свойственная детям её возраста, но сейчас, был совершенно иной случай. Она стала интересоваться Пеннивайзом, а это не к добру. — Тётя Стефани… — серьёзный взгляд взрослого человека на лице подростка заставил затревожиться Стефани. — Ты знаешь… Ну или хотя бы, слышали имя Пеннивайз? Танцующий клоун? — перед глазами Стефани всё словно рассыпалось в раз. Конечно она знает! Ведь часами ранее, в ночи, в голове стонала его имя! Это заставило её щёки гореть, только не заметно. Но, откуда она знает его имя, если не сам клоун сказал? Пеннивайз намеренно раскрыл себя, только зачем? — Кажется, когда была маленькая, слышала… — девушка понимала, что широко раскрытые глаза в удивлении уже выдали её знание об этом имени, и это заметила Розали. — Да? Где? — Это было давно, дорогая, не вспомнить уже. Да и ты прекрасно знаешь, что я совсем не помню, как тут жила. — Но ты же что-то вспоминаешь? Может… Тот клоун? — Опять про этого клоуна?! — нужен был повод прекратить общение, и ничего другого не могла придумать Стефани, как только начать с ней очередной скандал, но этого не произошло. — Нет-нет-нет, просто, вдруг в твоём детстве, в город приезжал цирк? Может, ты видела клоуна, который носил псевдоним — Пеннивайз? — и как тут выкрутиться? — Не знаю. Я не помню. — лишь только это оправдание смогла заставить замолчать любопытную девочку, окунув в думы. — В интернете мало информации об этом городе… — невзначай сказала Розали, после долгой паузы, сопровождаемый стуком серебряных вилок по керамической, белоснежной тарелке. Ответ со стороны Стефани так и не пришёл. Она чувствовала себя ужасно. Ей хотелось рассказать, но в то же время, она ясно понимала, как это опасно. Розали бы сошла с ума, или того хуже, Пеннивайз бы убил её… А убьёт ли Стефани Пеннивайз, если та вспомнит всё? Тут их прервал равномерный стук в деревянную дверь. — Я открою! — воскликнула Розали, и открыла дверь. Там на пороге стоял Майк Андерсон. Они, сымпровизировав искреннюю радость, как профессиональные актёры, обнялись. — Дядя Майк, вы приехали! — Розали! Какая большая ты стала! Сколько лет не виделись? Сто-двести?! Я рад тебя видеть! — он крепко обнял девочку и чуть приподнял с кафеля. Стефани, завидев эти бусинки, вместо глаз, и тёмную щетину на подбородке, облегчённо выдохнула. Этот человек был её личным, профессиональным психологом, который был рядом много-много лет, что странно. Хотя, в данный момент, они были хорошими друзьями. Некоторое время, она даже была влюблена в одинокого холостяка, но с течением обстоятельств, увы, тепло потухло, лишь только дружеская привязанность. Она встала со стула, и хватило взгляда, чтобы без слов, обняться. — Не стоило приезжать, правда. — робко сказала Стефани, отстраняясь от мужчины. Андерсон свёл густые, тёмные брови. — Как это, не надо?! Я не могу приехать к тебе на новоселье? Да ладно, тебе, развеемся, может, в паб сходим? — мужчина зашёл к ним, и прикатил большой чёрный багаж. — Воу, дядь, это вы на сколько сюда?! — удивилась Розали, и хотя она знала, что живёт он в лесу, но всё равно привёз, словно, все вещи из того небольшого домика. Ей даже показалось, если он откроет этот самый багаж, из него выпрыгнет его одинокая комната, со стеной, увешенной записками и фотографиями. — На столько, на сколько сочту необходимым для Стефани. Я приехал не просто так. Я собираюсь помочь тебе вспомнить произошедшее 27 лет назад, ведь, ты этого так сильно хочешь, — он придержал паузу, и очень серьёзно взглянул в зелёные глаза девушки. — Спрошу ещё, и на этот раз, будет последний. Ты точно, твёрдо решила всё вспомнить? Даже понимая, что мозг не просто так ограничил все воспоминания о детстве, чтобы спасти твою психику? И ты понимаешь, что воспоминания не из самых приятных? И ты вспомнишь, что же оставило на тебе этот шрам в левом боку? Возможно, ты вспомнишь что-то, что навсегда поменяет твои взгляды на жизнь, понимание реальности, а может, и тебя саму? Ты точно, твёрдо решила всё вспомнить? — когда он говорил, взгляд Стефани метался из стороны в сторону от сомнений, разрывающих её на части. Она немного вспомнила, потому что Пеннивайз этому посодействовал, и вроде, это было не так ужасно. Но всё же, это часть её жизни. Это часть её самой, и она сможет найти в своих воспоминаниях, ту самую, как называет её постоянно клоун, маленькую, милую Стефани. — Да. — твёрдо сказала она, и этот ответ, являлся Экскалибуром воткнутый в камень. — Психогенную амнезию нам поможет вылечить сам город, так и этот дом, — тут же сказал Андерсон, сложив руки на груди, но после, улыбнулся. — Я останусь на пару дней, чтобы помочь выздоровлению пройти без последствий. И это не Гавайи, а провинциальный городишка, и ты не мой пациент, а хороший друг. Поэтому, не буду жаловаться. — Спасибо, Майк. Ты столько лет находишься рядом, и столько времени тратишь на меня. — Стефани чувствовала себя вором жизней других, и если взглянуть с её точки зрения, она не лучше самого клоуна. Пеннивайз забирает жизнь быстро, а она медленно выжимает все соки. Красивый, добрый и умный холостяк, но без семьи. — Да не волнуйся ты так. Я стал чувствовать себя родным в твоём обществе. — они взглянули друг другу в глаза и придержали паузу. Розали чуть ли от этого не стошнило, поэтому, она постучала по рукой по поверхности стола. — Эй, народ, давайте закончим наш завтрак. Дядь, присаживайся к нам, в сковородке ещё есть. — и она присели за завтрак. Тем временем, за этим всем наблюдал Пеннивайз. Никто не замечал, как из тьмы выглядывали глаза убийцы, глаза имеющие цвет «мёртвых огоньков», глаза залитые слепой яростью, гневом и ревностью. Нет, это не Майк должен купаться в благодарности её милой Стефани, а он. Нет, это не Майк должен задерживать дыхание от её взгляда, а он. Нет, это не Майк должен быть лучшим другом, а он. Пеннивайз — должен быть единственным и неповторимым у Стефани, не Майк, не Майк. Свет глаз потухли. Как тут же, раздался стук в дверь. — Кого нелёгкая могла принести? Да, и утром? — спросил Андерсон, поворачиваясь в сторону выхода. Они завтракали, и говорили о всяком, вспоминали о прошлом. — Я открою! — воскликнула Розали, вскочив со своего стула. Стефани и Майк пронаблюдали за всем процессом, и на пороге стоял он — Роберт Грей. Молодой мужчина, одетый в белую рубашку, заправленную в тёмные джинсы с белым ремнем, а на плечах была, кожаная, тёмная куртка. — Здравствуйте. Я вчера оставил у вас свою тарелку из-под пирога. Могу я забрать? — доброжелательно сказал он, и мирно улыбался. Его внешность, словно, стала куда прекраснее, чем была раньше. И это подметили Розали со Стефани. Но Андерсон недобро прищурил глаза. Да, он бы не потратил много лет на Стефани, если бы ничего к ней не чувствовал. И маленькая, серебристая коробочка, обмотанная серебристой ленточкой, лежала у него, уже как 5 лет, у самого сердца. И день ото дня, раскрыть перед Стефани коробочку, показав золотое кольцо, становилось всё труднее. — Здравствуйте. Я вчера так и не спросила, как вас зовут? — спросила Розали, и клоун мило продолжал улыбаться. «Изыди, личинка, не видишь, стараюсь поступать правильно! Если бы я был более равнодушным, вдавил бы эти глаза в твою черепную коробку» — пронеслось у него в голове. Да, он уже знает, как привлекательно и сексуально выглядит для девочки, но он в данный момент нацелен на Стефани. — Роберт. Грей. — робко ответил он, вглядевшись в даль. И как увидел этого «Доктора Майка Андерсона, бла-бла-бла!», свёл тёмные брови. Он знал этого человека. Этого информатора у детективного отдела по его ловле, — слышится это так, словно какие-то охотники за троллем, или снежным человеком, — с его маленькой шайкой глупых детей. — Я могу войти? — Конечно! — Розали отошла от двери, позволяя новому гостю войти в дом. И он не вампир, которому требовалось приглашение, и мог изначально появиться здесь, когда захочет. Проблема в том, что он отыгрывал роль просто парня перед глазами любимых людей Стефани. Он не хочет её разочаровать. Однажды он испытал этот вкус разочарования Стефани, из-за него, на своём языке. Когда она была маленькой, они вечером вышли погулять, и к ним пристала собака. Стефани стала гладить её, и играться, а клоун лишь наблюдал, и не желал никак подходить к дворняге, но когда эта собака смела её укусить, та, конечно, не плакала, но из-за этого, Пеннивайз разозлился, и пнул псину. Та полетела аж на метра 10 от них, и кажется, сломала себе лапу, но всё равно смогла убежать. Тогда Стефани сильно расстроилась на своего друга, и стала его ругать. Вкус ли, тот был, на языке — Стефаниным разочарованием или клоунской провинностью? — Роберт Грей? — спросил Майк и взглянул на Стефани, и заметил, как та глядела на парня. Конечно, он подумал, что влюблённость и он ей нравиться, но представить не мог, что это был страх. — А? Да-да, — затараторила она, ломко улыбаясь. — Где ж его тарелка? Он вообще тарелку оставлял? Да этот пирог вообще был? — бубнила она про себя, вставая изо стала, открывая шкафчики на кухне. Внизу, в шкафу, где стояли все керамический тарелочки, увидела, как появляется, словно мираж, голубая, фарфоровая тарелка. Она устало выдохнула. Вновь проказы клоуна. Она схватила тарелку, и встала на ноги. Роберт уже стоял на кухне, и так невинно, как мальчонка, скромно улыбался. — Вот, держи. — Большое спасибо. — улыбка засеяла на его лица, заставляя трепетать от восхищения сердца девчонок, только Майк грозно фыркнул. Грей взял тарелку в руку. — Здравствуй. Роберт, так? — Андерсон приподнялся, и протянул руку клоуну. Другой рукой, он пожал руку Майка, и тут начался замер сил, как обычно происходит при встречи самцов. Их взгляды ожесточились, и теперь они глядели друг на друга, как львы, готовые вцепиться. Майк сжал руку Роберта. И, казалось бы, что по телосложению, Майк его выигрывал, но знал бы, на сколько он ошибался. Прими Пеннивайз своё настоящее, материальное тело, то раздавил того одной лапой, ну, а если не материальное… Хо-хо-хо… — Да, я Роберт Грей. А вы Майк Андерсон? Мне рассказывала про вас мил… Стефани. — клоун хищно улыбнулся ему, сверкнув голубыми глазами, как дикий зверь. — Ох, вы так близки? Она же недавно переехала сюда. — Майк сделал то же выражение лица, что и Роберт, но у того получалось хуже, ведь он не трёхсотлетний убийца, в отличии от клоуна. — Мы познакомились ещё до её переезда. — Правда, и как же? — Старик, а ты слышал о такой клёвой штуке, как интернет? — Прекратите. — строго прервала их Стефани, чуть не начавшуюся перепалку. Их выражении лиц всё больше походили на дикий животных. — Роберт, вы взяли что хотели, прошу идите. — Нет-нет, — тут же остановил её Майк. — Пусть позавтракает с нами! Ты же не против? — Майк блеснул глазами, и Стефани заметила выражение лица, которое приняло лицо Пеннивайза за миг. Отвращение и удивление. — У меня аллергия… На яйца. — оправдался Пеннивайз. — Тогда бекон? Бекон с хлебом? — И на бекон аллергия. — вновь оправдался Пеннивайз. Он хотел бы уйти, если он мог себе это позволить. «Не на секунду её не оставлю с ним, и его дурацким кольцом!» — подумал он. Знает, наш милый клоун, как долго одиноко была Стефани, и не упустит шанса заиметь семью и счастье. Если Андерсон сделает приложение ей, она согласится… Конечно, согласиться. — Боже, мне тебя очень жаль, — лицо, полное наигранного сочувствия, выбесило Пеннивайза, но ещё сильнее его разгневало этот злорадный смех в его голове. — Как же трудно тебе будет жить с женой, да? У тебя есть жена, кстати? — Есть одна на примете. — кисть клоуна сжалась в кулаке, и он был готов треснуть по морде этого доктора. — Достаточно! Что вы тут устроили! — вскрикнула Стефани, и посмотрела на этих обоих. — Роберт, ты мо… — Я буду ваш омлет, ладно. — Пеннивайз даже сам удивился своему ответу. — Отлично. — горько ответил Майк. И спустя некоторое время, все четверо сидели за столом, и завтракали в тишине. Пеннивайз потянулся к вилке, но рука его остановилась. Серебро. Лишь только чайная ложка с другой стороны тарелки была железной, поэтому он взял её. Он бы перетерпел боль от серебра, правда, но тогда шум жарящийся плоти в руке привлёк внимание. — Чайная ложка? — спросила Розали, и все присутствующие посмотрела на клоуна. Стефани с непониманием взглянула. — У меня сильное раздражение от серебра. — Очередная аллергия? — спросил со скорбной насмешкой Майк. — Что же вы так друг друга не взлюбили? — гневно сказала Стефани, только гнев был направлен на Майка. Жалость к клоуну проснулась у неё в груди. Когда Розали сказала ей, что главный враг всех монстров — серебро. И как она не могла подумать, что клоун, из их числа, и стоило убрать вилку? Да и откуда у неё эти вилки? Да, несколько лет назад, набор столовых приборов подарил именно её доктор. Она встала, и взяла вилку изо стола. — Прости, Роберт, я забыла про это. — Ничего. — милая улыбка клоуна успокоило её. — Забавно, что все монстры не любят серебро, правда, Розали? — от этой фразы, плечи Стефани дёрнулись, а хищный взгляд клоуна взглянул на Майка. — Да, словно наш сосед — монстр. — весело проговорила Розали, хотя эти оба знали, что монстр есть, но не знали, что он сидит как раз напротив. — Может хватит? Давайте просто поедим. — сказала Стефани, и все замолчали. Пеннивайз отломил кусок омлета, и сразу же ощутил этот отвратительный вкус, который имеет это жёлтое нечто. Имея силу воли, это существо многого добилось. Но теперь, он просто смотрел на отломанный кусок, и внутренне дрожал. — Роберт, вы здесь живёте давно? — спросил неожиданно Майк, и этим, спас клоуна, от, возможно, неминуемой гибели… Или это ему казалось, что погибель. — Нет. Я переехал сюда очень давно. — ответил клоун, и тяжело вздохнул. — Очень давно. — Откуда приехали? — спросила тут же Розали, и клоун поднял глаза. — Из очень далёкого места. — Из России? Поэтому у тебя внешность какая-то… Специфичная. — и на этом вроде как мог окончиться разговор, но Майк не хотел так скоро отступать от своего соперника. Если бы он только знал, что ему это лишь позволяют, как комару, жужжащему у уха. Если бы он знал, как легко это чудовище могло смахнуть этого комара, да только тот ленится, ну или в нашем случае, старается соответствовать людям. — А кем работаешь? — Мясником. — клоун не смог сдержать улыбки, и понял, как этим навёл жути для Розали и Майка, а Стефани лишь досадно закатила глаза. Как же ей хотелось, чтобы клоун прекратил упрямиться и просто ушёл. Почему он тут сидит? Но глядя на него и его реакцию на Майка, он и сам готов уйти, только почему не делает этого? Она видит, как тяжело ему находиться здесь. Даже возможно, он голоден, тогда почему не поест омлет? Любопытство сжирало её — наверно, это и есть та причина, почему она его уже силой не вывела из дома. Так же был и страх того, что может произойти непредвиденное, в котором пострадает кто-то. — Простите, вспомнил, что только вчера взял отпуск. — М-м-м… А кем работают твои родители? — этот вопрос… Стефани увидела, как глаза клоуна в удивлении раскрылись, и как он прикусил нижнюю губу. Его брови опустились, а глаза остекленели, словно он так глубоко нырнул в размышление, и его никогда оттуда не достать. Она знает этот взгляд. Такое она видела в своём отражении, когда смотрела на уродливый шрам. Взгляд боли, неизвестности и страха. Страх? Откуда он мог появиться у того, кто страхом и питается. Это Стефани сильно заинтересовало, но жалость стала так сильно душить её, словно старалась ещё и раздавить сердце. Она никогда не видела его таким. Точно, никогда. — Я… Сирота. — печально его голос звучал, и это поставило Майка в неловкое положение. — Прости, я не хотел. — он замолчал, и Пеннивайз всё-таки отправил кусок в бездонный желудок, который всегда заполнялся детской плотью, и страхом. — Поэтому, наверно, ты и один? — Майк, прекрати! — со злостью сказала Стефани. Она видела состояние клоуна, и даже в эти минуты, забыла какой он сущностью являлся. Сейчас она видит опечаленного человека. Интересно, а про родителей, он правду говорил? — Ничего-ничего, Стефани. — Роберт мило улыбнулся, с его лица вся грусть спала, — Да, я одинок, это правда. Даже с такой внешностью, мой характер, отнюдь, не ангельский, а скорее, убийственный. Со мной трудно общаться, но Стефани нашла ко мне подход. Она не бежит от меня, не боится, и принимает таким, какой я есть. А я, признаюсь, имею много обличий. И х… — клоун неожиданно замолчал, хватившись за живот, — Я выйду. — и с этими словами, ушёл по направлению в туалет. — Боже! Ты не выносим! — впервые, Стефани так сильно разозлилась на Майка, что не хотела его видеть. Он обидел его. Хотя, Пеннивайза не обидеть, и он бы только рассмеялся ему в лицо. Даже удивительно, как цивилизованно вёл себя он с ними. Не знала она, что под словом «пострадает кто-то» будет подразумеваться не человек, а сам клоун! Она встала из-за стола. — Видеть тебя больше не могу! — и она отправилась вслед за клоуном. — Вы провалились. — выдвинула свой комментарий Розали, и Майк тяжело застонал, схватившись за голову. Он хотел привести дело к свадьбе своей помощью, а не к похоронам соседа. — Стоит найти что-нибудь для его живота. Тем временем, Стефани проследовала в туалет, за Пеннивайзом. И открывая дверь, прикрыла рот руками, широко распахнув веки. Вся ванная комната была в какой-то тёмно-красной, вязкой, живой субстанции. У туалета, на коленях, рвало чёрной жидкостью, верхнюю часть Роберта, а от этого чёрной жидкости, вверх летели красные капли. Из его глаз шли слёзы, летевшие вверх. Нижняя часть тела принадлежала чёрной Каракурте, которая упала брюхом на пол, а три пары её ножек старались подняться. Из места, откуда выходила паутина (паутинная бородавка) сочилась та самая субстанция. — Р-Р-Роберт? — со страхом заглядывая дальше, она оглядела комнату. Клоун протянул руку, и субстанция, как ожившая, схватила Стефани, и забросила вовнутрь, и дверь закрылась. Небольшой сгусток черноты, рядом с брюхом, дал очень мягкое приземление. — Не стоило мне есть эту хрень. — выругался клоун, и смог подняться на ножки. Они потоптались на месте, и ловко хватались за субстанцию. — Я уберу, позже. — но ножки вновь не выдержали, когда повернулся к Стефани, и он упал. — Что произошло?! Что стало?! — в панике шептала Стефани, с переживанием глядя на монстра. — А-а-а… — прохрипел клоун, и махнул рукой. — Такое бывает, если я съем человеческую пищу. Для меня ваша еда, как отрава. Но сами вы, вполне себе съедобная пища. Даже животные имеют яд в организме для меня, но не люди. — Поэтому ты питаешься людьми? — клоун кивнул. — Скоро мне полегчает, и я свалю с вашей ядовитой вечеринки. — он старался сказать это максимум оптимистично и радостно, но Стефани услышала его нотки грусти. Они так просидели некоторое время в молчании, но позже, девушка рассмотрела клоуна. Верхняя часть тела Роберта — обычного паренька-соседа. Другая часть принадлежала чёрному пауку. — Твои родители… У тебя они есть? — спросила она, на что клоун медленно повертел головой, но ничего больше не хотел говорить, да и Стефани, не хотелось давить, возможно, на больное место для клоуна. — Тогда, откуда ты родом? Как ты здесь появился? Сколько тебе? — спрашивала она с сиянием зелёных глаз. Пеннивайз глянул на неё, и улыбнулся, погладив по голове. — Ты такая любопытная, как и в детстве… — Стефани улыбнулась, но он совсем не дал ответы, на её вопросы. И клоун понимал, как она из-за этого расстроилась. «Ещё не пришло время, милая Стефани» — промелькнуло у него в голове. — Эй, всё нормально? — спросили за дверью, и постучали. Плечи девушки дёрнулись от неожиданности. — А? Да-да, всё нормально! Мы сейчас! — воскликнула Стефани, и со страхом в глазах посмотрела на Пеннивайза. Клоун открыл рот, и вся тёмно-красная, вязкая субстанция стала оживлённо ползти к нему в рот, проскальзывая по глотке в живот, взбираясь по брюшку, по ножкам, по груди, и даже, по телу Стефани. Паучье тело исчезло, превратившись в ноги, и субстанция собралась, преобразив ванну в изначальный вид. Открылась тут же дверь, и к ним зашла Розали. — Эм… Вот, возьми. — Розали передала в руки Стефани стакан воды и таблетку. — Простите, вы же сказали, что у вас аллергия на омлет… — Это не твоя вина, Розали. Где Майк? — сказала Стефани, поставив воду на пол туалета, а таблетку задержав в руках. — Он уехал в магазин. Сказал, что за другими таблетками пойдёт. — Стефани опустила плечи и выдохнула. — Я думаю, мне пора домой. Было… Приятно пообщаться с вами, правда. — ломко ответил Роберт, и встал на ноги. Он подал руку Стефани, и та приняла помощь. После чего, они распрощались с Робертом, но клоун был намерен найти себе пищу более съедобней, как простой пьяница и наркоман в лесу.