Всё началось на вдохе…
Запах лекарств, источаемый Стефани, привёл нашего клоуна прямо домой. Самое странное, что показалось ему, но он не хотел на этом заострять внимание, так как подходя ближе к дому, этот же запах уходил дальше по дороге, заворачивая на соседнюю улицу, и куда-то ещё. Поднимаясь на самый вверх, успевая при этом сорвать пару не раскрывшиеся цветков, постучал в дверь. Только вот, теперь он был в обличии Роберта, но хотел быть клоуном. Ему открыли дверь. Люк лишь искоса посмотрел на него, дёрнув бровью, но немного поразмыслив, чуть приоткрывая рот, захлопнул её. Он продолжал стоять в дверном проёме, не пропуская Пеннивайза во внутрь. Роберт сначала ждал, пока тот хоть что-то вякнет, потом ожидал что его впустят, и только спустя пару секунд, гневно ударил по ближайшей стене. Удар пришёлся слишком сильно, что даже можно было ощутить вибрации, нежели услышать этот громкий грохот от руки. Место удара прошлась трещиной вверх. — Не мешайся! Где Стефани?! — воскликнул недовольный клоун, и Люк бесстрашно ухмыльнулся, отвернулся от него, после чего, взял чемодан, — что изначально лежал у него в ногах, — и вышел из квартиры. После чего, закрыл дверь, повернув ключом, щёлкнул языком и наконец обратился к людоеду. — Я тебя ждал. Времени мало. Сказали, осталось немного. — быстро протараторил он и ушёл к лифту. Дожидаясь его, заходя в кабину, он придержал механические двери, наблюдая как Роберт в недопонимании стоял, и старался ограничить себя от его мыслей. «Нет. Не время. Не хочу знать. Страшно. Очень страшно» — думал про себя Пеннивайз. — Быстрее! Ты что, мысли читать разучился?! — прикрикнул на него Люк, и Роберт сердито повёл глазами, и зашёл следом. Выходя из дома, Люк направился к машине, открыл её, закинул чемодан на заднее сиденье, и сам залез в машину. Роберт сел на пассажирское, и они куда-то поехали. — Я не хотел знать. — предупредил Пеннивайз, и безотрывно наблюдал за быстро сменяющимися домами, мимо которых они проезжали. День подходил к закату, и голубое небо окрасилось в нежные цвета. Из них, больше преобладал цвет ярко-жёлтого и оранжевого, а облака имели кроваво-красный оттенок. С противоположной стороны солнца, медленно ползёт багровая, полная луна. Сегодня ночью, так же можно наблюдать, что луна большая. Подобные дни с такой луной, ещё называют — «Суперлуние». В этом городе, явление назвали — «Кровавый принц» — можно понять почему, ведь луна была красной, да так, что выглядело это как пятно крови, разлившееся на белом кафеле, только тут кровь расплылась по белой луне. Настолько было неприятное зрелище, что парой на неё было жутко смотреть. Для многих, это явление стало хронической болью в спине и суставах, а так же головной болью. Если долго на неё смотреть, то могут заболеть глаза. Так же, в такие дни, молодые люди выходят из домов, и просто прогуливаются, особенно это желание остро возникает у детей. Вы подумали про мистику? Но тут ничего из этого нет. Одна учёная, которая стала известна в Нью-Йорке, а так же в этом городе, объяснила, что мистики тут совершенно нет. Доказательство этому были слова, — ею приглашённый, — метеоролога. Он говорил, что симптомы возникающие при такой луне, простая переменна погоды, а глаза болят, потому что это резкий цвет. На вопрос: «А почему же такая красная луна?», ответ был простым: «Из-за загрязнения воздуха. Даже не смотря на то, что вы живёте достаточно далеко от больших городов, всё ровно вредные вещества, содержащееся в воздухе кружит над всей планетой». Насчёт острого желания… Возможно ли то, что тут действительно подмешана щепотка сверхъестественного, или же это всё было как одно мистическое? — Так ты уже успел прочесть? — спросил Люк, и всё сильнее вдавливая педаль газа в пол. Он уже превышал разрешённую скорость, но глянув на его лицо, а точнее на их лица, им было на это всё ровно. — Я не добровольно. Это привычка. — обиженно сказал клоун, и в его груди что-то так больно защемило, а после, очень-очень тяжело упало. Такое тяжёлое, нечеловеческих размеров, в районе сердца. Пеннивайзу даже казалось, что он может упасть от этого веса и больше никогда не встать. — Ты бы узнал. — монотонно проговорил Люк, и они стали подъезжать к белым зданиями, располагающиеся за каменным забором с высотой три метра. — Как… Давно? — прошептал клоун, и Люк стал сбрасывать скорость. Заворачивая к железным, таким чёрным, ржавым воротам, что они казались проходом в сам Ад. — Давно. Когда ты уже уснул, были подозрения. Теперь… Это обострилось. Она не хотела это лечить. Говорила, что если и доживёт до твоего пробуждения, то снова с тобой расстаться не сможет. — А что случилось? Почему сейчас? — Ты. Ты на это повлиял. Когда ты вылетел, она короткое время сидела просто в ступоре, упав на пол, а потом потеряла сознание. — Я знал, что не стоило показывать себя. Лучше бы я не пришёл… — клоун не договорил слова, так как машина резко остановилась. Люк обернулся к клоуну, схватил того за воротник, и как только мог, замахнулся и ударил кулаком по челюсти. Конечно, это был мягкий удар для клоуна, но для него всё ровно это было неприятно. — Ты, сранный монстр! Мне всё ровно, что сделаешь потом со мной, но послушай! — закричал Люк, вновь не удержался и ударил клоуна в то же место. По губе Роберта пошла трещина, а там и кровь, что полетела наверх, попадая на потолок машины. Он не сопротивлялся. А лишь смотрел в глаза Люку с отчаянием. Слово он знал, что заслужил этот удар, или же он жаждал этого? — Послушай меня внимательно! Сколько бы я не знал Стефани, она всё время говорила о тебе! О том, как бы она хотела увидеть тебя и провести с тобой хотя бы ещё один день! Она заботилась о городе так, словно он был частью тебя! Она приходила к тебе даже тогда, когда ей было ужасно больно! А когда узнала о хронической лейкемии, и то как мало ей осталось, знаешь что она тогда мне сказала?! Она сказала мне: «Люк, возможно я не успею увидеть его». Да она о тебе только и мечтала! Даже Майка не особо любила, и воспринимала его как друга! Почему?! — Люк вновь ударил клоуна по челюсти, — предыдущая рана от удара уже успела зажить, — но удар был слабым. По его лицу пошли слёзы. — Почему ты не проснулся раньше? Почему?! Ты бы провёл больше времени… — Люк опустил голову. Клоун схватил его кисти, и оторвал мёртвую хватку от его воротника. — Мне надо идти. — прошептал Пеннивайз, и открыл дверь машины. Захлопнув её, он словно исчез…***
— То есть, сделать уже ничего нельзя? — Розали стояла в больничном коридоре, где пахло всё едкими лекарствами и незримым запахом болезни. Эти два, казалось бы, разных аспекта нашей жизни, к которым мы никогда не были равнодушны. То, что спасает, и то, что убивает. Если проследить жизнь Пеннивайза, возможно узнать один интересный факт — он никогда не любил больницы. Там, где ему особо-то нет места. Лечащимся уже не страшен никто, так как они смогли победить даже смерть. И умирающие, которых ничем не напугать, так как их смерть близка к победе. Там клоуну не кем отведать. Казалось бы, что это самое питательное место, то это тоже самое, что оказаться в морге. Где всё не вкусно. — Простите девушка, но мы не можем ничего поделать. Она лишь отстрачивала собственную жизнь до сегодняшнего дня. Мне очень жаль. Но… — пожилой мужчина положил свою тяжёлую ладонь на её плечо. — Она сделала для нашего города, так и для нас всех, очень много хорошего. Я думаю, что её жизнь была счастливой. — под маской, мужчина улыбнулся, но от его слов, Розали разрыдалась, с отрицанием вертя головой. — Да она лишь… Она лишь жила как раз для сегодняшнего дня… Не может быть, что сегодня… — Розали упала на пол, и закрыла лицо руками. Последовали всхлипы. — Мне очень жаль. — доктор опустился за ней, и сидя на корточках, погладил её спину. — Иногда, смерть приходит к нам мгновенно, или как в этом случае, медленно шагает в нашу сторону. Для всего живого… Приходит смерть. — С-сколько… Осталось? — Розали убрала руки от лица, и подняла опухшие глаза на доктора. — В лучшем случае, она сможет дожить до завтра.***
— Бабушка Стефани, моя мама плачет, почему? — спросила маленькая девочка Лили, так сильно похожая на своих родителей. Она выглядывала из палаты, в специальное окошко в двери, смотря как Розали сидела на полу, закрывая своё лицо, а доктор её успокаивал. — Потому что я скоро уйду. — прошептала Стефани, и устало улыбнулась. — А далеко? — Лили обернулась, и грустный взгляд пал на зелёные, уже потемневшие глаза. — На небеса? — Да… На небеса… — прохрипела Стефани и улыбнулась такому чистому ребёнку. У неё не было особо мыслей, она ни о чём не жалела, лишь только одно желание крутилось вокруг её больного тела: «Пеннивайз. Увидеть его ещё раз. Ещё раз». — Дорогая, иди к маме, успокой, а потом, приходите сюда. — Ладно. — грустно сказала Лили, и девочка вышла из палаты, закрыла дверь, и невзначай, словно на прощание, глянула в окошко двери. — Глупый вопрос, конечно. Но… Если бы был кто-то, кто мог исцелить её болезнь, он бы смог её спасти? — спросила Розали, вновь подняв глаза на доктора. Пожилой человек, проработавший в медицинской сфере, не раз слышал подобные вопросы от отчаявшихся, и чтобы успокоить, положительно на это отвечал. Но только не при этой болезни. — Даже если бы был, он не смог омолодить её. Исчезнет это болезнь, найдётся новая. К сожалению, это так. — искренне ответил он, и встал на ноги. — Вам лучше бы побыть с ней. Мне надо идти к другим пациентам, хорошо? — Ладно… — ответила Розали, поднимаясь на ноги. К ней подошла Лили с изумлёнными глазами, и дёрнула мать за руку. — Мама, там дядя забрал бабушку! Он просто поднял её и вылетел в окно! Мама, но мы ведь на 10-м этаже! — прокричала Лили громко, и даже этим заставила доктора замереть, и других пациентов, из соседних палат выглянуть. Розали сорвалась с места, и посмотрела в палату. За ней, туда заглянул и доктор, и даже любопытные пациенты. Белая кровать Стефани пустовала. Окно было настежь открыто. — Господи! — воскликнул в изумлении доктор и убежал куда-то по коридору. А Розали широко улыбнулась и по её щекам пошли слёзы.***
Кровавая луна, так же известный в этом городе «Кровавый принц», на ночном небе плавала вместе со звёздами. Точнее, не на небе, а в отражении зеркального озера. А те были не звёзды, а ярко-горящие пузиком, светлячки. Их было тут больше тысячи, и они умиротворенно пролетали мимо голубых глаз, отражаясь вних, как «мёртвый огонёк». Пеннивайз, в своём клоунском обличии, держал в руках весло, и изредка опускал её в воду, чтобы оттолкнуться и плыть на деревянной лодке. Напротив сидела Стефани, и её зелёные глаза то и дело вглядывались в лицо клоуна, и светились от радости. Но со временем, из них пошли слёзы сожаления. — Не лей слёзы, милая моя… — прошептал Пеннивайз, и вновь повёл веслом по воде. Стефани улыбнулась, и рукавом больничной пижамы, которая имела большую схожесть с её пижамой с единорогами в детстве. Конечно, эта одежда не имела этих лошадей, но вот цветом не отличалась. — Я так рада увидеть тебя вновь, мистер Пеннивайз. — она мило улыбнулась ему. — Прости ты так долго ждала меня. — лицо клоуна в грусти нахмурились, но Стефани отрицательно помотала головой. — Я ждала тебя, и дождалась. Я очень рада, и о большем желать не хочу. — Как ты жила всё это время? — обратился осторожно демон, но он вновь получил отрицательное мотание головой. — Я люблю тебя, Пенни… Я так много хочу сделать с тобой, но я не могу. Тем не менее, скажу тебе всё то, что хотела сказать. Но… — Стефани замолчала, и потянулась к затылку. После чего, она сжала золотую цепь, внизу которой весел ключ. — Я знаю, что ты нашёл. Я знаю, что ты бы не открыл. Сделай это. — она протянула ему ключик. Пеннивайз взял её, а потом, из груди клоунского костюма, достал ежедневник. Открывая его, проворачивая ключиком, он полистал страницы. — Там всё, что я хотела бы сделать с тобой. Там всё, что мы бы могли сделать. Там всё, что мы успели сделать. Так же, там описан каждый, мною прожитый год, исключительно важные моменты, с которыми я бы хотела с тобой поделиться. И ты можешь открывать этот ежедневник, когда… — она замолчала и прокашлялась, — Когда тебе станет меня не хватать. Конечно… — она вновь прокашлялась, и это был тяжёлый кашель, — Конечно, ежедневник не сможет долго прожить, без должной заботы. — она замолчала, и покашляла, только на этот раз, она не смогла говорить дальше. — Я позабочусь о нём, моя милая Стефани… — грустно проговорил клоун, и заметил, как Стефани начала падать назад. Спохватившись, он успел поймать её, и уложить на низ лодки. Её глаза, цвета малахита, глядели в ядовитый-янтарь. — Ваши глаза прекрасны, мистер Пеннивайз… — прохрипела она, и клоун чувствовал, как же близка смерть. Смерть— отныне стало это слово для клоуна-людоеда страшным. Его лицо опустилось к ней, и он коснулся губами её губ. Это было тёплое прикосновение, как к чему-то остывающему, но далось оно так тяжело. Глаза Стефани стали матовыми. Блеск её глаз исчез, как и само естественное сияние в них. И когда клоун отстранился от неё, её тело сделало последний выдох. Теперь мёртвое тело Стефани, лежали у него в руках. Оно — монстр во тьме, похититель детей, оборотень-демон-людоед, убийца, а ещё воображаемый друг, опасный напарник, ужасный собеседник, никакущий комик, заботливый родитель, ярый любовник и ревнивец, частичка одинокой души, второй осколок сердца, спаситель и освободитель. Только что, он потерял все титулы, как только её тело произвело последний выдох. С глаз клоуна полетели слёзы вверх, и он прижал своё лицо к её щеке. — Так мало… Времени мы провели… — прошептал он ей в ухо. — Мы проведём так много времени во снах… Ты будешь летать со мной внизу, моя милая Стефани… Это место… Будет лишь твоим…***
— Уже год прошёл. Где он? — спросил Дик, сжимая бутыль пива в руках. — А мне по чём знать? — удивился Люк, и отпивая из своей бутылки пиво, глянул на Наташу. Та ревела как маленький ребенок. — Почему вы снова солнышку вспомнили, а?! Кто просил? Кто?! — крикнула она на них, но потом залила в себя пиво, и продолжила апатично всматриваться в огонь камина. — Потише, Лили спит уже. — прошептала Розали, выходя из комнаты, в которой только недавно вставили новую дверь. Она подсела к ним на диван и отпила из бутылки пива. — А ты что думаешь? — спросил Дик, и все глянули на неё. — Оно… — Я думаю, он с ней. И на этот раз, навсегда… — грустно проговорила она, и Дик поднял бутылку. — Пусть спит крепко со Стефани на дне этого прекрасного озера. — проговорил он тост, и все стукнулись бутылками. — Не боитесь, что его и её найдут? — спросил Люк, и Наташа отрицательно покачала головой. — Не-е-е-е, озеро глубокое, и там ничего не видно. Пускай и зеркально чистое, дно не прослеживается. По каким-то причинам, туда даже не опуститься! Солнышко умное, ни за что не посмеет приблизиться к ним! — ответила девушка, и улыбнулась. — Такая крепкая любовь. Эх… Не таким хотелось способом победить Оно, и всё же, поздравляю с победой. — сказал Люк, и вновь все стукнулись бутылками.И всё закончилось на выдохе