***
Знаете, наверное, это круто — быть живым, чувствовать, осязать, ощущать вкус еды на языке. Гулять с друзьями по парку, веселиться, иметь возможность общаться с ними. Почему она рассуждает об этом? Потому что она — призрак. И вовсе никто не шутит, — она гребаный прозрачный призрак, которого никто не видит, который ни в чем не нуждается и на которого всем по боку, всё равно не заметят. Иногда ей кажется, что это карма такая, возможно, за прошлую жизнь и грехи — потому что там призрак имела всё, когда сейчас — ни черта. Хотя, в этом есть и положительные вещи! — с наигранным энтузиазмом думает девушка: Можно бесконечно наблюдать за людьми, анализировать их поведение, можно кривляться и пугать их; о, последний пункт самый приятный из всех! Она может передвигать объекты во время концентрации. А если учесть то, что в прошлой жизни мертвец была тем ещё любителем пранков с друзьями, то из этого по логике вещей вытекает понятная ею любовь к жестоким шуткам над другими. Было сложно привыкнуть к подобному: ты проходишь сквозь стены и всё-ё-ё.. ничего более не происходит. Ты просто проходишь сквозь них, ничего не ощущая. Это странно, необычно, но, тем не менее, прикольно. Быть призраком прикольно. Но очень даже нудно. Она взмолилась — мамочка, роди её обратно, пожалуйста!***
— Не стоит, я и сам могу, — мягко возражает Лью какой-то медсестре, что определённо пыталась помочь ему, теперь уже незрячему. Но он видит даже больше, чем они. Просто.. иначе. Совсем иначе. Улыбается мягко-мягко, и она всхлипывает, не понимая, почему Кэрролл так спокоен. — Главное, что я жив. Жить же гораздо лучше, чем лежать мертвым в сырой земле, мисс, — мягко проводит по её плечу, и она обнимает его. Странновато для японских обычаев — всё-таки, они не особо щедры на прикосновения, и уж тем более на объятия с незнакомцами. Либо же эта девушка является не японкой, вот и менталитет иной. — Простите, просто мне так.. так жаль Вас, — она снова всхлипывает, и Кэрролл со смешком треплет её волосы. — Вы же так молод.. Он пожимает плечами, продолжая***
Она говорила, что ей понравилось быть призраком? Говорила, но повторит снова: быть призраком определённо неплохо! Потому что вы никак не смогли бы понаблюдать за мафией! Правда, женщина по имени Одзаки Кое пугает её, потому что способность мафиози неоднократно замечала девочку-призрака, потому что способность — тоже призрак, а посему.. Бежать-бежать-бежать То ли истерика, то ли нервный срыв, но она всё равно громко и по-надрывному, возможно, чересчур сумасшедше, наблюдая за озадаченной Коей, которая не могла понять, что не так. Но в мафии происходило нечто весёлое: мальчик, такой рыжий, взрывоопасный; парень, любящий суицид без боли и мучений, и у которого такой взгляд, что хочется исчезнуть, будь он направлен на неё; Мори, который уделяет странное внимание слишком маленьким девочкам, что, несомненно, пугало до дрожи; и другие мафиози прикольные, но.. внимание призрак концентрирует на первых двух, которые постоянно находят поводы, чтобы поругаться и подраться. Но, к сожалению, иногда её они пугают. В детях не должно быть столько ненависти. Она мысленно кричит, видя, как Золотой демон с особой кровожадностью находит её. Призрак бежит, призрак исчезает; паника, ужас, страх — привычно, но как-то скучно. Ненависть тоже горит внутри, и, кажется, в неё лишь больше вливают жидкость для розжига. Золотой демон не хочет её так просто отпускать. Тварь.***
Льюис неловко пытается пройти в магазин, но случайно задевает кого-то плечом. Мужчина, или парень?, взрывается громким отборным матом. Кажется, он что-то пил или нес жидкое в руках, и Лью его облил. — П-простите, пожалуйста! Чем я могу загладить свою вину? — он громкий, поэтому эспер не может понять — откуда именно его голос. Интуитивно смотрит ему в лицо, но, кажется, промахивается. Он начинает кричать сильнее, говоря про то, что он слегка, блять, ниже. Именно так и сказал, поэтому он якобы стыдливо окрашивается в красный. Щеки, по крайней мере, горят, а значит, что маскировка подействовала. Ему, честно говоря, насрать на этого человека. — Пожалуйста, извините меня. Я не хотел специально это сделать. Парень рычит, чуть толкает его в плечо, вызывая где-то внутри злобное рычание Бармаглота. Глаза были закрыты за любимыми очками Льюиса, поэтому незнакомец не мог заметить чужой проблемы. Какая-то усмешка внутри подгорает. — Смотреть надо, блять, куда прёшь, хуев пидорас, — Кэрролл поджимает губы, пытаясь найти хоть что-то обо что можно опереться. Незнакомец примолк, внимательно за ним начав следить. Чувствует нутром его взгляд. — Ты слепой, что ли? — как-то более неуверенно и мягко спрашивает, протянув эсперу свою руку в перчатке. Парень хватается за неё, делая шаг. — Есть такое, ха-ха, — неловко улыбается, внутренне морщась от фальши, нащупав поводок. Чешир сидит рядом, мурчит и спокойно ждёт, когда незнакомец отомрёт. Тот начинает что-то не менее неловко бормотать. — Блин, ты это, прости. Я не думал, что.. ксо, сорян, — под конец не выдерживает Льюис и чуть смеётся. Он недоумённо хмыкает. — Ты чего? Совсем кукухой поехал? Англичанин пожимает плечами. — Нет. Просто вы такие смешные, когда начинаете так обращаться со слепыми. Ну, со мной в частности. Спасибо, что извинился, но право слово, не стоило. Я должен был быть чуть внимательнее. — Как, если ты слепец? Он серьёзно хмурит брови, прожигая своим прозрачным взглядом. Очки чуть спали, явно показывая его глубокие синие глаза, затуманенные дымкой слепоты. Он вздрагивает — эспер даже через перчатку чувствует. — Если слепец, то ещё не значит, что я ничего не вижу. Осязание и слух у меня в несколько раз лучше простого людского. Это логично. Они молчат. — Не хочешь выпить со мной вина? Владелец Страны Чудес смеётся в очередной раз. Сколько можно? — Я же не знаю даже твоего имени! К примеру, моё — Льюис Кэрролл, — поправляет очки, аккуратно подводя к себе кота. — А это — Чешир. Парень пожал ему руку. — Чуя. Накахара Чуя. Льюис — фамилия? Иностранец хмыкает чутка насмешливо. — Имя.***
Наблюдать за незнакомцем, который представился иностранным именем и Чуей было забавно. Они общались долго, на разные темы, но всё проходило в довольно дружной обстановке, хотя со стороны Льюиса веяло угрозой. А ещё её увидел кот. Как же она счастливо пищала, когда смогла его погладить! И пусть она определённо видела его страшный взгляд, безымянная все равно была рада тому, что ей удалось сделать это! . Она снова мысленно кричит от счастья, ведь случилось то, чего она очень долго хотела. Призрак может гладить хотя бы кота. На руках, конечно, животное ей поносить не удалось, — как услышала от Льюиса, его зовут Чешир — но одних прикосновений к нему девочке хватило, чтобы улыбаться весь оставшийся день, не замечая жуткой ауры со стороны неизвестных ей существ — Чешир и, кажется, кто-то ещё. Не менее жуткий, не менее страшный, готовый тебя сожрать. Она бы посмеялась, не будь все так плачевно, как хотелось бы, но, с горем пополам, ей удалось забыть о той жути. Как итог: Чуя ушёл по делам, сказав своего новоиспеченному другому посидеть здесь, а призрак прослушала всё, о чем они с Кэрроллом болтали и у неё забрали Чешира. ... Так она думала, до того момента, пока Льюис не повернулся к безымянной, улыбнулся и произнес: — Приветствую тебя, дитя, путешествующее в междумирье. Девочка сглотнула, чертыхнувшись.***
Он улыбается. Не видит её, но чувствует и слышит. Одна из его особенностей, одна из особенностей его способности. Уверен Лью, что у неё красивые глаза и волосы. Только у такой малышки может быть подобный голос. — Тебе одиноко? — машет тростью слишком неправдоподобно для слепого, потому что играется с ней. Подкидывает красивую деревяшку вверх, ловя на лету. — Тебя никто не видит и не слышит, верно? — смеётся таким слегка безумным смехом. Его же способность плохо на него влияет. — Это очень обидно, правда? Мне тоже было бы обидно, — замолкает, понимая, что та от шока позабывала слова. Невероятно. — Думаю, ты меня знаешь, но, всё же, представлюсь — Льюис Кэрролл. Рад с Вами познакомиться, миледи, — владелец Страны Чудес кланяется, чуть приподнимая шляпу. — Прошу простить если ошибся ракурсом. Иногда я ошибаюсь с этим, — скромно и скупо растягивает хозяин своего мира уголки губ в намёке на улыбку, а после присаживается в кресло. Чуя должен вернуться, но попросил ведь его остаться здесь. Они молчат пару секунд, и она наконец раскрывает рот. Лью краем уха слышит рычание Брандашмыга, но, кажется, это галлюцинации. Точнее, реальные звуки, но из его маленькой непослушной двери. Которую видит только он и открыть может её только он. Червонная дама, червонный валет. Они там, в его царстве, а он, как представитель белых фигур, лишь усмехается, стянув с себя очки и отложив их в сторону. Его слепые глаза смотрят на призрака, точнее, в ту сторону где она должна быть, но не факт. Она должна знать, что Кэрролл слеп. Но если нет — это сюрприз. Не так страшно, верно? Его глаза красивые, пусть и слеповаты. Хех.. Чешир урчит, растягивает рот в широкой улыбке и поворачивает голову на сто восемьдесят градусов. Льюис уверен в этом, потому что кот всегда так делает, оставляя после себя лишь лёгкий дымок и свою голову, что висит в воздухе. Но это ненадолго, и вот создание англичанина уже снова всем телом парит над полом. — Мр-рау, — мурчит кот, растянувшись на мужских плечах и чуть перебивая призрака. — Мой хозяин не тр-ребует от тебя чего-то важного и личного. Пр-росто сделай то, что нужно, девочка, — зевает — чувствуется дуновение чистого воздуха в сторону эспера. Кот не питается в этом мире ничем, потому что он — часть Страны Чудес. Странно, но так и есть. Льюис улыбается жутковато, его глаза щурятся, но смотрят в никуда. Она снова начинает отвечать.***
Ей страшно, но её охватывает восторг: кот говорит; парень хоть и слеп, но... он видит. Куда больше, чем простые люди. Её всегда завораживало подобное, когда человек, казалось бы, немощный, ни на что не способный, оказывается в разы сильнее тебя. Духовно, физически, не суть важно, но.. Она не может не трепетать; губы сами собой растягиваются в легкую полуулыбку и девочка, хотя, скорее все же, девушка, принимается отвечать на вопросы Льюиса. — Знаешь.. это было обидно лишь поначалу. Ты не можешь прикоснуться к чему-либо, не можешь заговорить с кем-то, — расслабляет плечи и садится напротив собеседника, складывая руки в замочек. Она не любит раскрываться незнакомцам, но.. Она слишком давно не говорила с живыми людьми. — Быть призраком действительно ужасно. Так я раньше думала, правда, — мягко усмехается, чего Льюис не видит от слова совсем. Но чувствует. Легким движением ловит голову Чешира. Кот появляется полностью и начинает с наслаждением мурчать, стоило зачесать за ушком. — Сейчас же спокойно подшучиваю над людьми, наблюдаю и просто веселюсь, как могу. А, ну и убегаю от Золотого Демона, конечно. Эта тварь меня везде находит, где бы я не спряталась! Несправедливо, блин! Задорно хохочет, запрокидывая голову назад. Мерное тиканье карманных часов его расслабляет, и он улыбается. — Это почти так же, как и практически умереть, быть на грани и видеть ту чернь. Я буду сравнивать именно с этим, — щелкает пальцами, и из страны Чудес появляется чашка с горячим чаем. Шляпник как-то счастливо бормочет, радуясь, что их создатель жив и вполне здоров. Представитель белых шахмат молчит, но щурится довольно-довольно. — Золотой демон? Кто это? Неужели кто-то из мафии? — Лью ёрзает в кресле, терпеливо допивая чай, а после заставляет чашку исчезнуть. — Они такие интересные люди, ну, эти мафиози. Особенно Чуя-кун. Я чувствую его силу, чувствую внутреннюю энергию и поражаюсь мощью. Как в таком маленьком теле может уместиться нечто подобное.. ну, просто не понимаю, — снова смеётся, но уже как-то горько и разочаровано. Накахара ведь и слететь с катушек может. Запросто. Бедняга крошка Чу. Кэрролл молчит, поджимая губы и вставая с кресла. Трость привычно ложится в изящную руку. — Я подумал.. не хочешь путешествовать со мной? Быть моими глазами. Моими руками и ногами, — он не надеётся на согласие, но смиренно ждёт любого ответа. Даже самого обидного и самого грубого. Ему же не впервой. — В моём мире ты можешь стать тем, кем хочешь. Материальной. Там все живые люди, они чувствуют. В них есть жизнь, как и во мне. А в реальности ты будешь моим помощником. Другом. Кем захочешь. Как тебе идея? Он ждёт смиренно, отворачиваясь к окну, кажется, это всё же окно, и складывает за спиной руки, придерживая трость также позади. Молчит, ухмыляясь. Не согласится — так тому и быть. Согласится —... обретёт шикарного союзника. Никому не стоит знать о тёмной части, тёмной стороне Льюиса. Только ему самому дозволено видеть это, знать это, ощущать это. Потому что для себя он и является злом. Может, и для других тоже? — Я жду ответа, милая девочка. Позволишь? — она молчала долго, даже Кэрролл уже подумал, что она ушла, но призрак здесь. Владелец страны Чудес можёт её потрогать — уже тронул. Скользит к её лицу пальцами, обводя мягкие черты лица. Аккуратный нос, пышные ресницы, пухлые губы и большие глаза. Она и вправду красива. Но, кажется, ей это может не понравиться. Совершенно без спроса полез к ней, чтобы "увидеть" её. Но так ведь легче. Разве нет? Призрак молчит, когда Льюис прикасается к девичьему лицу. Он слеп и ему позволено; его предложение очень заманчиво. Если честно, она и сама бы с радостью ему предложила подобное, но.. хах, её опередили. — Ну, во-первых, уважаемый Льюис Кэрролл, я всё понимаю, Вы слепы и прочее-прочее, но хватит моё лицо щупать; во-вторых же.. почему бы, собственно, и да? Одной скучно, а от Демона вечно сбегать я не смогу.. — пожимает плечами и усмехается, летая вокруг парня. Лью хохочет, взмахивая своей тростью. Он интересный; у него прикольное чувство стиля; а ещё её чувство самосохранения прямо-таки кричит о том, что его нет. То есть, оно молчит а-ки партизан, значит ему вполне можно доверять. Девочка улыбается, взъерошив шерсть Чешира, который чихнул на подобное действие. Мертвец взрывается смехом. — И Демон — это способность одной женщины из мафии, Одзаки Коё. Страшная женщина, скажу вам по секрету. Перед ней в прямом смысле слова все на коленях иногда ползают.. А ещё страшным бывает Чуя. Его иногда клинит из-за способности, и этот идиот слетает с катушек. Вот и что бы он делал, не будь рядом Осаму, а? Призрак недовольно дуется, летая по помещению. Возмутительно! А ещё Дазай-будь-он-неладен-Осаму. Совращает её милого Чу-чана! Девочка мысленно ругается на весь мир и на него в частности, кажется, на красивом итальянском языке, искажая его плохими словечками. Но ей плевать — мысли никто никогда не услышит. Льюис смеётся громко и заразительно, хитро щуря свои глаза. — Тогда по рукам, маленькое чудо. К сожалению, в реальной жизни я не могу подарить тебе тело — мои силы сильно ослабли после несчастного случая, пусть я и уверен, что всё было подстроено. И, тоже к сожалению. нам придётся оставить Чу-куну записку. Я не собираюсь задерживаться здесь так долго, — он отмахивается от Чешира, как от мухи — кот слишком взволнован, кажется, у него затрещала интуиция, пусть и сам Лью не слышит этого. Кот чувствует, что сюда приближается кто-то другой. Не понятно кто, но не золотой демон. Кто-то сильный и жуткий. Но кто — кот сказать не может, потому что тоже не всесильный. — Но! — вовсе не преувеличенно бодро отзывается, бурно взмахнув руками. Призрак шугается в сторону, пусть и понимает, что явно бы не почувствовала боли. — Я могу подарить тебе всеобщую видимость, благодаря которой каждый будет тебя видеть и знать. Демон, кстати, думаю уже давно о тебе пожаловался Коё, но та не обратила на тебя внимания, — он чуть по-безумному хихикает, пряча улыбающийся рот за рукой, облачённую в белую перчатку. — У тебя есть имя, дитя? Ручка проворачивается, и Лью резко, даже совсем резко, запускает в ту сторону из ниоткуда взявшиеся розы. Они слишком остры, чтобы не поранить человека. Из его мира. определённо. Такие алые-алые... или это белые розы, окрашенные кровью? — Кто же к нам пожаловал? Льюис стоит притворно расслаблено, опустив руки, смотрит так пронзительно, что по коже бегут мурашки; её всю передёргивает, и она застывает с открытым ртом, сглатывая несуществующую слюну. Весь образ Кэрролла заставляет задержать дыхание в восхищении, — казалось бы, как у такого человека может быть такая аура, словно тебя держат под прицелом пистолета? Девочка вздрагивает, когда гость начинает говорить: — Хотелось увидеть того, о ком так сладко отзывались мои подчинённые, — голос Мори приторен, наполнен сладкой тиной, но глаза мертвы; рука заведена за спину, когда правой он держит розу, — так легко и изящно, что создается ощущение, словно перед тобой сам Люцифер, — вот он, соблазняет тебя своей красотой, такой манящей и запретной. За подол его дергает Элис и указывает детской ручкой на призрака; полупрозрачное тело вздрагивает, когда Огай смотрит прямо в глаза, хищно сощурив свои дьявольские очи. — И тебя рад видеть, призрак. Он не видит. Элис — для него глаза, направленные прямо в душу. Ужас быстро охватывает тело, и девочка, не в силах пошевелиться, опускается рядом с Кэрроллом. Ей страшно. Лью растягивает губы слишком приторно сладко, кажется, даже Мори передёргивает от этой улыбочки. — И о ком же так отзывались? Неужели обо мне? — он наигранно удивляется, расширяя свои глаза от "шока". А после смеётся. Снова. Который раз за день? Хотя, психам нет порока в этом. Кэрролл мягко кланяется ему, будто кому-то невероятно близкому, может, другу или отцу. — Я польщён, честно, — Лью хихикнул в кулак, а после, кашлянув, выпрямил спину, сверкая белозубой улыбкой. Не менее белый костюм сверкал из-за бликов, что попадали из окна. Грустно, но сам он этого уж точно не увидит. — Но по большей части как-то плевать. Хотите чаю? — он не брезгует резко сменять темы, скачет с одной на другую, как сейчас. Где-то слышны безумные разговоры Шляпника и зайца; крики людей, которым червонная Дама безжалостно приказала отрубить головы; плач и стоны ужаса, боли и, кажется, наслаждения. От обилия всего передёргивает всех. Кажется, даже сам хозяин способности покрылся мурашками. Но, тем не менее, в руках появляется чашка с чаем. Огай усмехается немного не так, как она, призрак, думала. Как-то по-дружески, по-тёплому. Будто он видит в Льюисе старого знакомого. Но в глазах плескается что-то такое жуткое, невероятно страшное, и она едва ли не рыдает, прячась за спиной незрячего Лью. — Чего ты хочешь, Мори Огай? Попугать мою дражайшую подругу? И, между прочим, у неё есть имя. Алиса, — Кэрролл умолчал, что сам только что его выдумал. Но она.. слишком походит на недостающую часть его истории — на главную героиню, на Алису. На их Алису. А не на ту, что прорекала великая гусеница, Абсолем. — Поверь, тебе совершенно нечего просить у бедного и незрячего человека, — мягко, даже чересчур, щурится, будто указывает ребёнку на его ошибки. Мори злится, это чувствуется всем нутром, но Лью кайфует. Ему просто нравится вытягивать из других эмоции. Люди слишком интересные существа, чтобы не насладиться этими моментами. Для себя Лью.. Льюис никогда не был для себя человеком. может, монстром? Да нет, какая глупость. Люди же и есть монстры. Значит, он создатель. Псих. Но не человек. — Ты наглеешь, Льюис. Он пожимает плечами слишком беспечно, не особо пугаясь его. У него давно отпал инстинкт самосохранения. Потому что он под вечной защитой. Под защитой королевы Червонной, под защитой валета червонного, под защитой всего своего мира. Даже Брандашмыг появится здесь лишь по щелчку пальцев или лёгким взмахом трости. Нужно просто захотеть — и они здесь. — Или ты хочешь что-то для своей маленькой Элис? Хотя, постой, она — это ты, ты — это она, поэтому ей ничего не нужно, кроме тебя, а тебе кроме неё — ничего. Забавно, правда? Ирония Судьбы, насмешка бога. У тебя никогда не будет того, с кем ты можешь по-нормальному обсудить свои проблемы или поплакаться к нему в жилетку. Вот тебе и подарили способность в лице маленькой девочки.. — Льюис безумец — хохочет громко, запрокидывая голову наверх и радуясь тому, что он правит ситуацией, а не Огай. Но всему есть предел, которого Кэрролл определённо не видит. Незрячий ухмыльнулся, чем-то напомнив Мори о Фёдоре. Тот такой же псих. А тело призрака не слушается и оседает на пол, — по щекам уже давно стекают слёзы животного ужаса, который захватывает всю её. Подобные Льюису люди приводят в страх, но это другое, нечто внеземное; страх не за себя, не за собственную жизнь, которую Кэрролл держит в собственных руках — её пронзает ужас за Огая. Горло сцепили невидимые, кажется, даже ржавые цепи — безымянная задыхается, кашляя и цепляясь рукой за чужой пиджак. Всё смешалось — появилось ощущение, словно тебя окунали в ледяную воду, всю, целиком и полностью. Словно ты босыми ногами ходишь по раскалённому металлу, не по своей воле. Руки мерзнут, дрожь проницает её всю; она сжимается в комочек, стараясь оградиться от всего этого. Ей страшно — раньше, там, в другой жизни, девочка никогда не испытывала подобное. Хочется кричать, сдирая гланды в кровь; всю её выворачивает наизнанку. Кусая губы, но молчит, пока слёзы обжигают кожу. Вздрагивает, ощущая чужие прикосновения; в голове ворох вопросов, которые летают в абсолютно хаотичном, неподвластном безымянной порядке. «Как? Почему? Зачем?» — всё смешалось в единый, давящий гул. В воздухе витает запах крови, на губах — вкус металла. Сжимает-разжимает руки в кулаки. Холодные. Они ледяные, словно у мертвеца. Ах, да. Маленький никому не нужный факт. Она же и есть м е р т в е ц. На губах расплывается сумасшедшая улыбка, призрак срывается в тихий хохот; на плечах покоятся чужие теплые осязаемые руки. Льюис успокаивающе гладит её по плечам, шепча что-то на ухо приятное и спокойное. Мори стоит и не видит ничего. Кажется, Он не хочет верить в то, что сейчас перед ним. Льюис, этот псих.. Он оживляет мёртвое существо, дарит ей тело, но каким образом — не понимает. А Элис грустно улыбается, как-то будто на прощанье обняв Ринтаро. Дитя знает. Огай расширяет глаза; он кричит. От ужаса и страха. Элис р а с п а д а л а с ь на глазах. На мелкие частички, что впитывались в Льюиса и дарили ему силу. Он улыбается, смотрит на него своим незрячим взглядом — вроде на тебя смотрит, а вроде и сквозь, пронизывая пиками червонной дамы. Ринтаро падает на колени, ловит частички своей жизни, частички себя, а после не выдерживает — он р ы д а е т. Он, босс мафии, рыдает. Прижимает какую-то пыль, кажется, это останки Элис. Но Кэрролл смеётся. Снова. Ему уже самому надоело смеяться, но он продолжает выдавливать из себя эти звуки. — Тебе понадобятся годы на восстановление своей подружки, Мори Огай-сан, — Льюис стоит за спиной новоявленной Алисы — материальной, твёрдой и совсем по-настоящему живой. Парень кладёт на её плечи свои изящные руки, обводя их. Девушка вздрагивает от плача, и Лью утешающе чмокнул её в белоснежный, как и вся кожа, висок. — Смотри, ты расстроил её. Ай-ай-ай, ну как же так, — огорчённо качает головой, стирая капли слёз. — Не хочешь попросить прощения, м? — но никому не дает высказаться, сразу же стуча по полу своё тростью. — Не-не-не, подожди, я передумал.. Хм-м-м. Давай ты просто освободишь проход от себя и мы просто уйдём? В закат, к примеру. Правда, я его не вижу, но не важно! — ободряюще хлопает Алису по плечу, пряча безумный блеск в глазах. Девушка крупно вздрагивает, и он обнимает её за талию, притягивая к себе. Ей страшно. Она боится. Но она под защитой Лью. Он никому не отдаст свою Алису. Теперь она — его. Его игрушка, кукла и Алиса. Она — часть его истории, и Кэрролл не позволит кому-то забрать Алису. Алиса Кингсли. Замечательное имя, прекрасное! Чешир дьявольски улыбается, заглядывает глаза в глаза, а после шипит прямо в лицо Мори: — Мы всё знаем. Мы знаем, что это был ты, — и что же кот имел ввиду знает только Лью и сам Огай. Его расширенные в ужасе и страхе глаза слаще любой сладости. Лью проводит девушку мимо Мори, хотя, как это, сам не видит, но идёт таким твёрдым шагом, будто зная, куда надо идти. Он хлопает дверью, весело рассказывает ей шутки и анекдоты, оставляя позади едва не умершего душой босса мафии. Месть — она ведь такая и есть. Сладкая и до дури красивая. Особенно, когда мстит Льюис.