Это — остров Олух. В двенадцати днях к северу от Полной Безнадеги и всего в паре градусов южнее Холодной Смерти. Олух крепко застрял на меридиане Везения. Раньше на остров нападали драконы, подчиненные Красной Смерти, после заключения мира с рептилиями посягнуло на этот клочок суши племя Изгоев, во главе с Элвином Вероломным, спустя время — военная армада племени Берсерков, под командованием шизанутого на всю голову Дагура Остервенелого, но позже все они стали Олуху союзниками. А совсем недавно захватить власть в свои руки пытался сумасшедший безумец без совести и сострадания — Драго Блудвист, который завладел и управлял Злобным Смутьяном, дабы завоевать как можно больше драконов, для создания огромной армии, которая бы подчинила все племена архипелага. Но племя Лохматых Хулиганов справилось и с этой страшной угрозой, не без потерь, конечно. Оно лишилось величественного, мудрого, самоотверженного вождя — Стоика Обширного. Но сразу после победы над Драго, его почетное место занял его сын, одолевший Красную Смерть, впервые приручивший дракона, тем самым закончивший трехсотлетнюю вражду между викингами и огнедышашими рептилиями, примиривший большую часть племен — Иккинг Кровожадный Карасик III.
Утро. Огромное светило поднималось из холодных темно-синих вод Северного океана, постепенно освещая своими лучиками участки острова. Погода стояла нетипичная для этих мест; дул крепкий восточный ветер, который подгонял многочисленные белые облака, плывущие по голубому небу, которые цепляли своими перистыми телами макушку Вороньего мыса. Некоторые жители деревни уже покинули свои уютные дома, направляясь каждый по своим делам. Прошло уже около полугода с момента победы над Драго. Был убран весь не таявший лёд, намороженный во время битвы со Злобным Смутьяном, построена новая пристань, вмещавшая больше драккаров и кнорров, чем раньше, на котором как раз были пришвартованы корабли разных торговцев, возведена огромная статуя возле Большого зала в честь Стоика Обширного, также были восстановлены поврежденные дома и отстроенные новые, улучшенные, не забыли и про увеличение стойл для новых драконов. В общем, деревня снова встала с колен.
— Иккинг!!!
Разнесся по всему острову, как гром среди ясного неба, гневный крик, от которого пошатнулась вышка с катапультой. Плевака, завтракая в кузне из-за недостатка свободного времени, чуть не подавился собственным камушком, вставленным в дырку вместо вырванного зуба, а змеевик Слюнявого пригвоздил бедного Густава, шедшего в сторону пристани, шипами к стене. Благо без последствий для последнего. Астрид выбежала из их отдельного стойла для Беззубика и Громгильды со своей остро заточенной секирой.
— Какой же упрямый баран! — смотря куда-то в небо, проговорила рассерженная будущая Карасик и швырнула холодное оружие в ближайший ствол дерева, — вернется домой, шкуру спущу!
— Опять у нашей сладкой парочки будет скандал, — улыбаясь проговорил Йоргенсон, выволакивая из общих стойл тачку с драконьим навозом.
— Сморкала, лучше бы ты не лез в чужие разборки, — с укором в голосе подметил Рыбьеног своему другу-наезднику, попутно заполняя кое-какие детали в Книге драконов, — А то она ведь и тебя может убить ненароком.
— Заткнись, Рыболикий, — насупился брюнет, уходя.
А сам виновник летел на своем верном драконе Беззубике высоко над безграничной гладью океана. Почему он сбежал от своей невесты?
А началось всё с нового открытия Иккинга, касательно сброшенных чешуек во время линьки Ночной Фурии. Оказывается, даже после сбрасывания они сохраняют свои огнеупорные свойства в полном объеме, что было доказано вначале в кузне в мелких масштабах, а затем — более крупных, но уже использовалось пламя разных драконов. В итоге они прошли испытания на ура, и Иккинг решил улучшить свой костюм чешуйками Беззубика, её как раз накопилось достаточное количество. Но он не учел одну немаловажную деталь. Это его крылья для парения, которые спрятаны в потайных карманах вдоль тела по бокам. Во время их использования появлялась огромная уязвимая зона, которая не защищена от пламени. Поэтому Иккингу пришлось отказаться от старого костюма и спроектировать новый с нуля, и также приспособленный для отдельных от дракона полетов. Тогда недолго думая, он придумал и разместил механизм с самими крыльями на спине своего нового костюма. Но перед испытанием он решил показать свою новую придумку Астрид. Он пока не говорил ей, над чем он так упорно трудился. Порой, за это она и была зла на него, так как шатен не ночевал дома, днем ходил заспанный, постоянно зевал, и из-за этого у них происходили конфликты, которые не слышал только глухой. И вот вчера вечером у них состоялся такой разговор…
Вечер предыдущего дня…
— Астрид, в общем, я сейчас покажу, над чем я работал всё это время, — донесся голос со второго этажа дома Карасиков.
Хофферсон относительно недавно переехала жить к Иккингу, после того, как все в деревне узнали, что они — пара. Сейчас она готовила на кухне ужин, благо у нее это получается лучше, чем у Валгалларамы. Сама Валка помогала Готти разбирать травы.
— Ну давай. Хоть посмотрю, за что же я тебя калечила, — ставя посуду на стол проговорила в сторону Иккинга блондинка.
Спустя несколько минут вождь спустился вниз, облаченный в костюм из чешуи своего названного брата. Он был полностью черным, как ночное беззвездное небо, что давало отличную маскировку. На голове была одета шлем-маска, полностью закрывающая голову и была похожа на голову дракона, даже были видны небольшие отростки, расположенные на макушке маски. И чтобы казаться более эффектным, он выпустил свои крылья, которые были такими же черными, как крылья Беззубика. Дракон же, дремая у горящего камина, от шума проснулся, зевнул, обнажив свои зубки из дёсен, но увидев своего хозяина в новом обличии, так и остался лежать, смотря на своего друга, с открытой пастью. Астрид к тому моменту еще стояла спиной к лестнице, по которой спустился Иккинг, но повернувшись, вскрикнула от испуга. Этот крик подействовал на Беззубика отрезвляюще и рептилия, спрятав по пути зубы, с радостным выражением морды подбежала к шатену, чуть не сбив Хофферсон с ног. Из-за этого она резко подошла к Карасику и стукнула ему в плечо, но тут же затрясла руку из-за боли. Всё таки чешуя дракона довольно твердая.
— Ауч. За что? — притворно скорчился Иккинг, откидывая назад шлем-маску.
— Это — за то, что напугал! — дуя на кулак, проговорила блондинка.
— А за всё остальное? — с хитринкой в глазах спросил шатен.
И тут же получил легкий, но ощутимый удар локтем в живот.
— О-хо-хох… — уже по-настоящему скорчился вождь, — Надо будет пометить у себя, что чешуя не спасает от точечных ударов рассерженных девушек.
— Ну-у, в целом, костюм — просто слов нет, — удивленно проговорила Астрид, принимаясь рассматривать сие творение вместе с Беззубиком, — Стоп. Крылья?! Только не говори, что ты опять будешь летать сам.
— Э-м-м, я тебе хотел сказать, что нужно провести ещё испытания полета, — поглаживая рукой по затылку, виновато отводил глаза на горящий очаг Иккинг, — завтра собирался их проверять. А Плевака меня заменит, я уже с ним договорился.
— Один, дай мне сил! Иккинг! Ты издеваешься?! Я каждый раз не нахожу себе места, когда ты каждый раз улетаешь делать эти трюки с сольным полетом! Всё! С меня хватит! — Астрид строго посмотрела на своего будущего мужа, — Беззубик, иди сюда, посидишь в стойле под замком, пока твой хозяин думает над своим поведением!
— Н-но… Астрид? — пытался возразить шатен, на что получил гневный взгляд своей возлюбленной.
— Никаких но! — топнула ногой Хофферсон.
— Э-х-х… — грустно вздохнул вождь, поднимаясь на второй этаж.
— Беззубик, не смотри так на меня! Это не подействует. Да и ему на пользу пойдет, лишний раз побудет со мной, — сказала блондинка, обращаясь к черному дракону.
Отведя Фурию в стойло к Громгильде, и наложив в опустевшие кормушки рыбу, Астрид закрыла ворота. Придя домой, поужинав вместе с Иккингом в полном молчании и завершив особо важные дела, они отправились в царство Оле Лукойе.
Утро…
Бог сновидений первым, как и раньше, освободил Иккинга от своего прекрасного мира. Приподнявшись на локтях, он посмотрел в окно, где Скинфакси начал свой путь, освещая всё вокруг, сменяя Хримфакси, который плавно скрывался за горизонтом. Шатен, убедившись, что Хофферсон еще спит, как можно тише надел своё новое изобретение и, захватив с собой фляжку с водой и копченого лосося, прокрался к стойлам, где Беззубик всё еще тихо сопел, слегка подергивая задней лапой во сне. Ловкие руки шатена быстро и без лишнего шума избавились от замка, запирающего стойло. Тихонько разбудив сонную рептилию, которая при виде хозяина чуть ли не бросилась его облизывать, и выведя дракона наружу, Иккинг хотел было уже улететь, но его взгляд зацепился за мешок, наполовину наполненный драконьей мятой. Тогда в его голове родилась идейка. Взяв этот мешок, он достал оттуда большой пучок травы. У мяты есть особое свойство: если превысить норму в два раза, то мята будет действовать на драконов, как снотворное. Когда они с Рыбьеногом проводили с ней эксперимент, они не слабо удивились, когда это обнаружили. Ведь испытуемый проспал несколько часов, во время которого ребята пытались его разбудить; они и колотили железными предметами над ухом, и пихали его, и пытались пробудить водными процедурами — всё без толку. Воспользовавшись этим открытием, Иккинг усыпил Грому, чтобы Астрид не полетела его искать, когда проснется. Но он знал, что его невеста будет зла на него, он не мог по-другому.
***
— Ну что, братец, — похлопав дракона по его шее, обратился шатен, когда они уже были высоко в небе, — Осилим еще разок?
Фурия закатила глаза. Он каждый раз так говорит, и каждый раз на его пути возникают преграды в виде больших скал или хвостов Левиафанов.
— Беззубик, всё будет хорошо, — привычным жестом переведя хвост в режим планирования, утешил Иккинг, — Готов?
Дракон согласно проурчал, и после всадник выскользнул из седла. Спустя пары минут свободного падения парень раскрыл свои крылья и начал плавно снижаться к земле. Его счастью не было предела, ведь когда он в полете, то у него одно чувство — чувство свободы, что подарила ему такая замечательная, но немного бестолковая рептилия, которая любит оставить свой неотмывающийся след, причем на всём шатене. Его изобретение отлично сработало, и к счастью, на его пути из облаков не возникло ничего, во что можно было со всей дури врезаться. Поэтому, дождавшись, пока его чешуйчатый друг спланирует под него, он вернулся в седло. Сделав пару мертвых петель и раз пять уходя в штопор, они решили вернуться, так как Астрид будет тогда еще злее и сделает еще больше синяков на его бренном теле.
***
Тем временем девушка позавтракала, заплела шикарную косу чуть ниже пояса и зашла в стойло за её верной подругой, чтобы по традиции совершить утреннюю тренировку. Но так и не сумев разбудить Громгильду, она поняла, что это Иккинг её усыпил, чтобы она не смогла за ним погнаться, а сам слинял по-тихому.
Спустя пару часов…
Большая черная тень пулей пронеслась над деревней, приземлившись возле нового дома вождя. Быстро переключив протез в режим ходьбы, парень слез с дракона, отправив того жестом в стойло, и только хотел потянуть ручку двери, как его резким движением развернули в противоположную сторону. И тут изумрудные напуганные глаза шатена встретились с пылающими яростью и гневом сапфировыми глазами блондинки, а шея почувствовала на себе холодное лезвие острозаточенной секиры. Вождь невольно взглотнул и пустил короткий смешок.
— Иккинг! Кровожадный! Карасик! — выделяя каждое слово проговорила Астрид, — Ты — оставил меня одну, ты — усыпил мою Громгильду. Ты прекрасно знаешь, что я люблю летать по утрам. А еще я хотела побыть с тобой немного больше времени. То ты занят делами вождя, то ты проводишь своё свободное время в кузне или летаешь непонятно где.
Последние слова она проговорила с каплей грусти в голосе, но сжав свободную руку в кулак, с силой вдарила шатену в плечо, да так, что он еле устоял на ногах, хотя таким ударом могла с легкостью отправить Сморкалу целоваться с землей.
— Это — за сегодняшние выкрутасы, — привычным жестким голосом проговорила блондинка.
— А-а-у-уч… — зашипел Иккинг, — Ну ты же знаешь, что я по-другому не могу.
Но Астрид не успела дать добавки «за всё остальное», так как оказалась в довольно крепких объятиях, а на своих губах почувствовала довольно мягкие и немного обветренные губы Иккинга. Вначале на неё напал легкий ступор, но, к удивлению шатена, она только углубила поцелуй.
— Тьфу ты, любовнички…
Как только Сморкала это сказал, проходя мимо их дома, как вдруг перед его носом в стену другого дома вонзилась очень знакомая всем секира, с вырезанным знаком когтевиков на древке, — А-а! Всё, всё, молчу…
Они так стояли, пока не начал заканчиваться воздух.
— Тогда это — за всё остальное, — с ласкающим ухо полушепотом проговорил парень, смотря своей возлюбленной в глаза.
— Ох, Карасик, ты неисправим, — выдохнула пока-еще-Хофферсон, — Ладно. Если я не могу запретить, то тогда буду поддерживать и помогать.
— Спасибо, — только и смог сказать Иккинг, снова начав целовать свою любимую, а она, в общем, была и не против.
