you are the cause of my euphoria

— снято. вслед за голосом оператора, погасает свет и отключаются камеры. парни, наконец, могут дышать полной грудью и расслабиться. ну, а если точнее, все, кроме, как всегда, двух оболтусов, которые сразу после свободы от публики, не упускают момента слипнуться друг с другом и, вспоминая то, что они творили, заразиться смехом. — чонгук-а, ты такой глупый, — сквозь смех басит тэхен, утыкаясь тому в макушку. сердце младшего успело сделать тройное сальто, отрастить крылья и упархать как свободолюбивая бабочка, несмотря на то, что по ночам они делали и делают вещи гораздо грязнее, нежели этот невинный жест., но чонгук просто не может не тонуть в своих чувствах, и, кажется, что его любовь за все эти 8 лет вовсе не остывала, а наоборот, усиливалась чуть ли не в миллионы почти с каждым днем. однако давайте отложим романтику на потом. — почему это глупый? это ты все начал! — а ты попробуй обьяснить это ему, — усмехается ким, и чонгук только замечает лидера, который прямо сейчас направляется к ним, и, что главное, с не особо дружелюбным выражением лица. тэхен на ментальном уровне чувствует, как начинает волноваться младший, а потому поднимается с дивана и усаживается на полу, распологаясь рядом с чоном и запуская руку в его загривок. сие действие всегда успокаивало младшего, и этот раз не исключение. тот первые пару секунд словно замирает, выпучив свои оленьи глазки, а потом расслабляется, отдаваясь приятным ощущениям, которые создавались махинациями его хена. тэхен не сомневается, что он бы даже закрыл глаза от блаженства, однако сейчас, для такой роскоши, было неподходящее время от слова «совсем». — что я вам говорил насчет прелюдий на публику? — слышится строгий голос намджуна, и они дружно поднимают свой взор на него, мысленно и в унисон подмечая, что он зол, и дела обстоят плоховато. тэхен, прочистив горло, решает взять ответственность на себя, а потому пытается начать с оправдания. — хён, но мы же не перегибали палку. только вот, проблема в том, что с намджуном этот трюк никогда не срабатывал. — конечно. ваши тайные знаки, которые уже ничерта не тайные, игру чонгука с твоей ногой а-ля, «сто проц никто не заметит», почти что воздушный поцелуй и постоянные переглядывания даже я уловил. думаешь, с арми такое не прокатит? — но мы действительно не делали ничего такого, — подаёт вдруг голос макнэ, — возьми хоть в сравнение нас с чимином на бон вояже! тэхен вдруг чувствует себя виноватым, вспоминая ту бессмысленную ссору, которая была как раз из-за всей идиллии, что происходила между чигуками. его еще долго передергивало от всяких безумных фанатских анализов на ютубе, а чон, после того скандала, дулся чуть ли не вечность. — в том то и дело, чонгук, — джун вздыхает, но вид его заметно смягчается, — вас нельзя ставить в сравнение с другими пейрингами, и думаю, мне не стоит объяснять почему. макнэ лишь молча кивает, не зная что предьявить, и ким приседает на короточки перед своими донсенами. — я знаю, как вам сложно, но, ребят, подумайте, какое ничтожное количество времени осталось до армии. совсем скоро мы все сможем отдохнуть от камер, сасэнок и постоянной слежки. постарайтесь за это время, пожалуйста, не совершить каминг-аут вигуков и воздерживайтесь от сами-знаете-чего, договорились? — намджун, по-отцовски улыбнувшись, треплет волосы обоих, и подымается, думая, что лучше будет оставить голубков наедине. и отнюдь не ошибается. как только тот отдаляется, чонгук толкает тэхена в плечо, возмущаясь: — а почему это отчитали только мои действия, хотя главным провокатором был ты?! лидер, чей острый слух уловил негодование макнэ, незаметно для обоих спускает смешок, а затем, вернув невозмутимое выражение лица, поворачивается и выдает: — тэхен, к тебе у меня отдельный разговор. на лице чонгука почти сразу расцветает победная ухмылка, и он только хотел смолвить что-то навроде «да восторжествует справедливость», но тут же замолкает, когда внезапно оказывается прижатым спиной к подножью дивана. — ты доигрался, чон чонгук, — последнее, что он видит прежде, чем почувствовать вкус тэхеновых губ на своих, становится так ему полюбившийся лисий прищур глаз в паре сантиметров напротив. и чонгук не соврет, если скажет, что против своей воли снова захлебнулся безграничной любовью и чувством эйфории к нему, своему… всему. в страстном поцелуе, казалось, сливались не их губы и языки, а две души, до одури влюбленные, и, в то же время, до невозможности отчаянные. не знать им, изголодавшимся по друг другу, ограничений и места, где заканчивается эта тонкая грань дозволенного и запретного, как только стоит слиться в одно. потому что пусть идет к черту весь мир, в котором нет места для них: потому что нет ничего важнее того, что происходит здесь и сейчас. — я люблю тебя, — выдыхают они одновременно, разорвав поцелуй, и лыбятся друг другу глупо, походя на двух влюблённых идиотов. и они не станут отрицать, что так оно и есть. чонгук утыкается лбом ко лбу кима, смотря на искрящиеся глаза, в которых видел и до сих пор видит звезды, и чувствуя, что для большего счастья, наверное, ничего не надо. — you are the cause of my euphoria, — поёт чон, и тэхён, опьяненный своим счастьем и сладким голосом любимого, улыбается, притягивая его за шею для нового поцелуя.