Я сегодня настойчив

Жить вместе оказалось легко и просто, или, вернее, легче и проще, чем представлялось и думалось до брака. В будни они виделись всего ничего — пару часов до и после работы, в выходные — навёрстывали упущенное, всецело посвящая себя друг другу; так было и теперь. Когда Анна вошла в спальню, в этом своём шёлковом халатике, медленно скользнувшем по её изящным округлым плечикам, и, обнажённая, опустилась на постель, как самое воплощение небесной одухотворённости, Людвиг мог лишь благоговеть перед ней. Мировая Душа, Вечная Женственность — это она, и она — его первая и единственная любовь — его жена! Людвиг приподнялся на локтях и, медленно приблизившись, поцеловал Анну, увлекая её, такую обманчиво мягкую и податливую, в постель. Его руки скользнули по её телу, остановились на бёдрах и, приподняв ножки, раздвинули их. Рассыпая поцелуи: в шею, в бок, в грудь и под живот, — он опустился меж её ног, чмокая во влажные половые губки. Не отстраняясь, Людвиг поднял взгляд, и их глаза встретились — выразительно и в высшей мере интимно. Полуприкрыв ресницами свой нежный царственный взор, Анна невесомо коснулась волос Людвига и, пригладив выбившиеся пряди, улыбнулась ему кротко-ласково. Сжав её мягкое бедро, Людвиг раздвинул податливые половые губки и, опустив взгляд, сомкнул губы на пульсирующем клиторе, дразняще прикусывая, а затем и стимулируя его языком. Малоосознанно, но Анна подалась навстречу и, запустив тонкие пальчики в чужие волосы, прижала Людвига к себе. Тонко и ярко ощутив эту перемену в ней, Людвиг выпустил клитор изо рта и, вылизав влажную промежность, медленно погрузил язык во влагалище. Анне показалось, что каждая клеточка её тела отчаянно напряглась и, если бы она не взвилась в этом кратком оргазме, в следующее мгновение её непременно сковало бы судорогой. Да, непременно. Вновь тщательно вылизав жену, Людвиг приподнялся на локтях и, приставив головку к её промежности, направил себя, медленно погружаясь в её тёплое узкое нутро, ощущая, как бархатные стеночки влагалища расширяются под стать его размерам, тесно обнимая погружённый внутрь эрегированный член. О, это всеобъемлющее ощущение единения! Лишь на миг прикрыв глаза, Людвиг ощутил: он полон этими тихими звуками, тонкими запахами, жаром и счастьем пронзительным и острым, точно финский нож. И сердце его полно! Блаженство; выше его — нет! Ах, — Анечка, — прошептал он на выдохе, почти беззвучно, одними лишь губами, и, найдя её маленькую женственную ручку в складках простыни, благодарно поцеловал ту в центр ладони, глядя в нежные глаза жены с трепетным восторгом и преданностью. — До чего ты мил, — ласково улыбнулась Анна и, тесно переплетя их с Людвигом пальцы, поцеловала его руку в ответ. — Скажи мне, разве так бывает? — Бывает, — улыбнувшись, ответил он и, свободной рукой уцепившись за спинку кровати, задвигался в ритме плавном и размеренном, входя до основания, до влажного шлепка кожи о кожу, пока, наконец, не кончил, обильно изливаясь в нутро жены. И уже после, за ужином, приготовленным Людвигом, Анна вдруг сказала: — Хочу от тебя ребёнка, знаешь… И, нахмурившись, покачала головой.