***
Я помню, как сейчас: Горела свеча, трещали дрова в камине; Уже догорали ночи крупицы, и рассвет радовал глаз. Я помню, сказал: «отныне, Ты мне никто, И не думай более обо мне. Лучше оставить всё баловство, И посвятить себя себе.» Я помню, как тьма, твой безжизненный взгляд И слова больнее стали. Я бегу, озираясь назад, Но так друг другу роднее не стали.»
***
— Тэён, если ты сейчас же не откроешь, я выбью дверь. Вновь разразившаяся череда громких ударов каменным обвалом свалилась на голову парня. Та затрещала, загудела, и внутри будто что-то взорвалось. Стук все не прекращался — настолько настойчивым был незванный гость. Когда действие повторилось еще три раза, Тэён не выдержал, и, клянясь прикончить незнакомца самым негуманным и жестоким образом, сорвался с нагретой кровати. В коридоре он обул домашние тапочки и открыл дверь, даже не посмотрев в глазок. На пороге стоял Со Ёнхо — начальник службы доставки, в которой работал Тэён. Увидев его, Ли оторопел. Неделю назад он предупреждал о том, что уходит на больничный, что же тогда привело начальника, собственной персоной, к нему домой? — Мистер Со? — он прокашлялся, дабы прошла внезапная осиплость. — Давай отложим формальности, Тэён. Ты мне давно уже просто оборванец и оболтус, который без зазрения совести пропивает рабочие дни в баре. — спокойно говорит Ёнхо, проходя в квартиру. Тэён проводит мужчину на кухню, быстро убирая со стола и под ним пустые бутылки из-под алкоголя, выкидывая их в мусорку, ставит чайник и садится ровно напротив. Ёнхо, все это время не обращавший на подчиненного никакого внимания, молча переписывался с кем-то на смартфоне. Лишь когда на столе перед ним появилась кружка обычного черного чая, пышущая жаром и паром, он положил гаджет в карман брюк и начал говорить. — Я не по поводу работы к тебе пришел, так что можешь успокоиться, — убедившись, что Тэён больше не напрягается, мужчина продолжил. — У меня к тебе небольшая просьба. Услышав это, Ли немного насторожился. — Моего сводного брата из университетского общежития выгнали. Говорят, вел себя плохо, буянил, вечеринки устраивал, — Ёнхо отпил немного из кружки, предварительно остудив напиток, и поморщился. Как высокий ценитель хорошего чая, он был оскорблен до глубины души от того, что эта жижа называлась чаем — на вкус хуже, чем растворенное в воде хозяйственное мыло. Но, как воспитанный человек, он просто не стал брать это во внимание, и, отставив кружку, продолжил. — В общем, я подумал, что он сможет пожить какое-то время у тебя, пока я не найду ему новую квартиру. Тэён чуть было не поперхнулся чаем, когда услышал просьбу начальника. Он, конечно, был полон подозрений, и морально готовился к худшему, о чем только мог попросить Со Ёнхо, но чтобы впустить незнакомца в свой дом — это уже слишком. Все же, жить с кем-то намного проблемнее, чем довольствоваться каждый день одиночеством, ходить в чем угодно и заниматься чем угодно. А тут на тебе — придет, значит, паренек, у которого, судя по всему, еще шило в одном месте играет, и будет в хозяйской квартире свои порядки наводить. Нет уж, Тэён точно должен как-нибудь мягко отказаться от этой просьбы так, чтобы потом его не выгнали с работы взашей. Выдержав небольшую паузу, Ли начал говорить. — Я бы с радостью, но Вы сами видите, в каких условиях придется жить Вашему брату. Две комнаты, да толку-то от них никакого — мы с ним друг другу по головам ходить будем. Да и не убирался я уже сколько… неловко будет привести его в этот срач. — Так. Я понял, что моя просьба не вызвала в тебе никакого сочувствия. Хорошо. — Ёнхо глубоко вздохнул, думая, что надо было начинать с главного. — Плачу пять миллионов за месяц. Расходы на еду и прочие потребности тоже беру на себя. Такие условия тебя устраивают? От услышанного Тэён оторопел. Чай, что он отпил, встал поперёк горла, будто внутри его движению помешала дамба. Пять миллионов? Он точно не ослышался? Неужели Ёнхо действительно готов заплатить такие деньги, лишь бы было куда пристроить своего непутевого братца? Раз так, то на этом мальчишке он неплохо может заработать. Да и с другой стороны: жить одному не так уж и весело, а с братцем Со он точно не будет скучать. Тэён прокашлялся, из-за чего глаза мелко заслезились, и быстро взял себя в руки, состроив невинный образ. Он не собирался отказываться от легких денег, даже если платой за них будет собственное спокойствие и уединение. — Знаешь, я тут подумал… Почему бы нет? — Ли неуверенно улыбнулся, посмотрев на всегда спокойное лицо начальника. — Всё же, Вы много раз прощали мне прогулы, так что… — Я знал, что, хорошо подумав, ты примешь правильное решение. Ёнхо коротко улыбнулся, но на самом деле ему хотелось ударить подчиненного в лицо. Настолько того заполнила корысть, что буквально уже покрывала невидимой коростой его кожу, расползаясь по всему телу. Этот поступок не красил и самого Со. Вероятно, Тэён теперь думает, что он с помощью денег решает все проблемы, и, ежели готов отвалить кругленькую сумму за одну маленькую просьбу, то лопатой деньги гребет. Но Ёнхо посчитал, что лучше назвать это вложением в светлое будущее своего брата. Они еще несколько минут обговорили детали разговора, обсудили дела насущные ради приличия, и на том разошлись. Оставшись наедине с собой, Тэён решил посвятить время уборке. Пыльных полок уже давно не касалась мокрая тряпка, окна почти перестали пропускать свет, а на кухне в раковине стояли многолетние залежи грязной посуды. Тяжело вздохнув, он принялся сражаться с гостиной. Как сказал Ёнхо, Марк, его брат, должен был заехать числа четырнадцатого или пятнадцатого. Оставалось три дня. Виной столь скорому переезда стало то, что тот уже больше недели жил в отеле. На вопрос, почему же парня не мог приютить у себя сам Ёнхо или, на худой конец, кто-нибудь из родственников, мужчина ответил лаконично и с толикой грусти в голосе: «У меня семья, а родственников в Южной Корее у него нет». Лезть в чужие дела Тэён не хотел, да и ему было все равно, потому он перевёл тему на обсуждение дел в компании. В процессе уборки, Ли уже представлял, на что может потратить пять миллионов: отложить на машину, продолжить обучение в университете или съездить на отдых? Голова раскалывалась от одного только представления того, как может преобразиться за счет этих денег его жизнь. Да ради этого он примет в соседи даже самого дьявола, лишь бы круглая сумма была переведена на карту и терпеливо дожидалась своего часа. Так, с головой, распухшей от мыслей и мечт, Тэён убирался в своей небольшой квартире, пока время медленно текло к вечеру. Солнце вскоре зашло за горизонт, рождая в окнах домов миллионы ярких огоньков, и в свои владения вступил круглолицый, бледный месяц.***
Неспешно бредя по пустующим улицам Сеула, Марк смотрел на чёрное, лишенное звёзд, ночное небо. В мегаполисах очень редко можно увидеть на небе яркие точки, и оттого на душе парня скребут кошки. Ему не хватает чистого, звёздного небосклона, которым он мог бы любоваться всю ночь напролет, пока не начали просыпаться первые рассветные лучи. Когда он жил в Торонто, родители часто устраивали пикники, походы и выезды за город, и в эти моменты Марк был безгранично счастлив. Вкусная еда, игры на свежем воздухе, песни под гитару перед костром — все было неотъемлемой частью его жизни, и выкинуть эти дорогие воспоминания из памяти стоило ему исполинского труда, и впридачу доставляло неимоверную боль. Если бы такое было возможно, то он с радостью хотел бы перевоплотиться другим человеком, избавиться от прошлого и начать новую жизнь. Но, увы, прогресс ещё не достиг таких возможностей. Вскоре начала виднеться ярко-зелёная, неоновая вывеска отеля, в котором он жил вот уже семнадцать дней. Все настолько сильно в нем осточертело Марку — вычурный интерьер, девушка на ресепшене, что постоянно тянет фальшивую приветливую улыбку, другие постояльцы, комната —, что тянуло сбежать отсюда куда подальше, вот только он был слишком труслив и послушен, чтобы выкинуть подобное. Ёнхо словно возомнил себя отцом Марка, хотя у самого была маленькая принцесса-дочь трех лет, которая уж точно требовала больше опеки, чем двадцатилетний студент. Со, метаясь между своей семьёй и братом, старается вдоволь уделить всем внимание, но, возможно, совсем немного делает этим больно брату. Не сказать, что близость единственного родного человека, оставшегося рядом, не нравилась Марку; не будь у Ёнхо семьи, а времени раза в два больше, то Ли не отлипал бы от него ни на секунду, лишь бы вернулось то родное чувство, потерянное где-то на улицах Торонто. Но каждый раз, стоит брату пригласить его на семейный ужин, как у Марка возникает чёткое осознание того, что если он согласится, то поступит неправильно. Будто, придя туда, его ждёт непосильное для души разочарование или поражение, что выбьет его из колеи. И что тогда? Марк снова лишится близких? На такие жертвы он не готов. Лучше он не будет держаться слишком близко к Ёнхо и его семье, чем, прилипнув к брату, как банный лист, отдалит его от любимой жены и дочери. Лучше он будет в одиночестве, но знать, что не одинок, чем забрать все родное себе, но при этом остаться ни с чем. Преодолев ресепшн, лифт, и коридоры, Марк оказался в своей комнате. Воздух был наполнен ароматом свежего постельного белья и фруктов, что аккуратно покоились в ажурной чаше на столе. Тошно. Сняв ветровку и кинув рюкзак в угол, Марк прошёл в комнату и обессиленно рухнул на мягкий, пружинный матрас. Расслабленный лёгкими покачиваниями, он и не заметил, как уснул, так и сняв уличную одежду.