По течению обстоятельств

Тенши Аку (Tenshi aku) — девочка 11 лет. Её причуда позволяет ей управлять разумом человека, который расписался в её тетради. Количество жертв неограниченно, но чем больше людей, тем труднее ими управлять. Также она может копаться в разуме жертв и находить любую информацию, которая известна только им. Трогая рукой объект, в котором расписалась чужая рука, девочка может видеть мир глазами жертвы, чётче видит, если прижмет к груди. Узнала о причуде в начальной школе, когда учительница поставила ей плохую отметку в дневник. Аку была разозлена и, сжимая дневник в руках, проклинала учительницу «да, чтоб она провалилась и сдохла!», а на следующий день девочка узнала, что учительница, упала в канализационный люк и утонула. Тенши не совсем верила, что это из-за неё, из-за её желания такое произошло, поэтому проверила свою причуду ещё раз на другом учителе, но уже не приказывая ему умереть, а приказывая выставить хорошую оценку за четверть, и у неё вышло. С каждым новым днем она изучала свою причуду все больше, а чтобы было удобнее, взяла в захват разума свою мать. Её отец — бывший известный герой, который подал в отставку пять лет назад, после инцидента в Америке, в которой он попал в плен злодеев и там испытывал многие ужасные пытки. Он красочно, но холодным тоном рассказывал дочери о всех терзаниях, что испытывал в командировке, а вместо того, чтобы испугаться, Аку вдохновилась злодеями и имела по жизни цель — мстить всем вокруг такими же действиями за отца, который покончил с жизнью три года назад самоубийством, не выдержав ежедневных кошмаров, что подбрасывала ему фантазия. Получается, детский садизм у девочки развился именно из-за отца. Также у Тенши есть несколько соучастников, которые добровольно согласились ей помогать во всем, если она будет разрешать «пользоваться положением». Из этих соучастников также есть давно разыскиваемые: Джерри Бинк — иностранный садист, переехавший скрываться в Японии и Тутси Рейши — тоже садист, известный своими жестокими избиваниями только женщин различными необычными предметами от убийства линейкой до удушения париком. Все бывшие соучастники девочки пойманы и находятся в тюрьме, а сама Тенши находится в клинической психиатрической больнице. Здание, в котором происходили злодеяния девочки и её соучастников, находится по адресу *** и сейчас полностью исследуется специалистами. Раньше оно не входило в подозреваемо опасные места, так как причуда одного из находящихся в здании человека позволяла стирать все подозрения. В здании были найдены многие пропавшие люди: на первом этаже были комнаты предназначенные не для жертв, а для «жителей», на втором и третьем найдены шестнадцать пострадавших человек и шесть мертвых, в подвале пятнадцать мертвых, на крыше один пострадавший. В числе пострадавших входил и известный герой Граунд Зеро, разум которого, как позже мы узнали, был захвачен Тенши Аку. Об Граунд Зеро рассказал про-герой Деку, который патрулировал вместе с ним в тот день. Именно Деку разобрался с девочкой и тем самым закрыл дело о многих пропавших и нашёл многих преступников. Сейчас Бакуго Катсуки, как и другие пострадавшие, находится в больнице. Граунд Зеро не просыпается уже пятый день. Сколько- Изуку выключает телевизор, бросает пульт на диван и в квартире становится тихо. Невыносимо тихо. В этой тишине удобно и комфортно размышлять, но все мысли сводятся к Катсуки. На работе бы Деку отвлёкся, погружаясь в рутину, а когда нечем себя занять, то память подкидывает образы Бакуго, лежащего на больничной койке, вспоминает врачей, что говорят о его положении, упоминает о литрах разной крови вылитой в день сражения с Тенши… Веснушчатый встряхнул головой, откинув плохие воспоминания, и направился к выходу, прихватив с собой свою черную толстовку. Он надел её, обул свои красные кроссовки и поспешил выйти из квартиры. На улице сегодня было холодновато, но ясно, однако это настроения не прибавляло. Даже если он и покинул дом самого Каччана, все равно все вокруг напоминало о нем: от кафешки, в которой он любил перекусить, до простого маленького камушка, который он когда-то пнул ногой. Изуку не знал куда шёл и зачем. Просто одному в пустой квартире было бы находиться намного хуже, чем сейчас — среди простых людей на улице. Он шёл и смотрел себе под ноги, думая о чем угодно, только бы не о Катсуки. Он не хочет о нем думать не потому что зол, что тот потерял бдительность и сейчас лежит в больнице, и не просыпается, черт возьми, уже пятый день, а потому что больно знать, что дорогой человек чуть ли не умер. Да-да, врачи говорили, что если бы Катсуки потерял еще каплю крови, то, с большой вероятностью, он бы «покинул этот мир». Но Бакуго же жив, так и Деку должен жить и улыбаться, но состояние Катсуки все ещё тяжелое и, кто знает, может он и не проснётся… Это страшно. Парень сам и не заметил, как оказался возле больницы. А ещё и сейчас как раз время посещения, как иронично. Он старается, хочет видеться с ним реже, чтобы не было так больно, но как-то получалось само, что посещал блондина каждый день: и по выходным, и после патруля. И вот и сейчас Изуку просто не мог уйти. Семь минут и он уже стоит перед его палатой в бахилах и в белом халате, вот только не решается войти. Хочется увидеть Каччана очнувшимся, а не жалко лежащим на койке с закрытыми глазами. Но лучше ли это, чем вообще его не увидеть? Нет. Поэтому он нажимает на дверную ручку, толкает дверь и проходит внутрь. До слуха сразу доходит тихий писк прибора жизнеобеспечения и Мидория закусывает губу изнутри. Катсуки лежит на койке, впрочем, как ожидалось. Изуку разочарованно выдыхает и проходит вглубь палаты. Он медленно садится на стул рядом с кроватью и все это время не сводит взгляда от спящего. Ресницы блондина даже не подрагивают, мирно прижимаясь к щекам, брови как-то непривычно не нахмурены, руки лежат вдоль тела, а накрыт Бакуго белым тонким больничным покрывалом. Изуку кладёт ладонь на его тыльную сторону руки, а после нескольких секунд решается поддеть его кисть снизу и взять руку, слабо сжимая. — Раньше ты бы не позволил взять себя за руку, — тихо произносит парень. — Так не позволяй и сейчас. Очнись и отбрось мою руку, ну! Деку удручённо опускает голову, сжимает глаза и сводит брови в переносице.  — Очнись… — умоляет он. Но в ответ Катсуки лишь хрипловато дышит через дыхательную трубку. На колени Изуку падает его солёная слеза и он тут же протирает под глазами, смахивая слезы. Всхлипнув лишь раз, он переводит глаза опять на друга и сжимает крепче его руку. Нельзя терять надежду, нужно верить, что Бакуго очнется. Поэтому веснушчатый решил, что ещё раз заплакать себе не позволит.

***

*** Без Граунд Зеро одиноко не только Изуку, но и всему городу, если не миру. Киришима, Урарака, Каминари, Тодороки, боже, весь класс его навещал чуть ли ни через день. Родители Бакуго тоже, некоторые фанаты хотели проникнуть в палату, но их не впускали, даже коллеги Катсуки. Телевизор раз за разом обговаривал эту новость, меняя только срок того, сколько находится герой в больнице. А находится он там уже вторую неделю, пятнадцатый день, если точнее. Временно, Деку стал снова номером один. Но все его называли именно «Временный номер один», потому что верили, что вот-вот и Граунд Зеро очнется и снова встанет на свое местечко. Репортёры, да и просто прохожие на улице, спрашивали Мидорию о том, как он волнуется за Бакуго, а тот с улыбкой отвечает, что знает, что все будет хорошо. Он не ходит с кислой миной, не грустит и не рыдает, потому что Изуку не слабый. Если покажет слабину, то его с лёгкостью разломают, как спичку, и некому будет защищать мирных горожан. Поэтому-то он улыбается и машет, приговаривая постоянно «Все хорошо» (не хватает только «потому что я здесь», но он не посмел всё скопировать у настоятеля). Конечно, дома веснушчатый позволял себе немного расслабиться и уменьшить «супер улыбку» на просто слабую улыбку, но даже скрытый от всего он не позволял себе заплакать. Потому что бессмысленно, потому что так хуже себе, потому что ещё надежда не утеряна. Он много думает о блондине, задумывается о своих чувствах, вспоминает тот лже-поцелуй, и все сводится к тому, что Изуку бесповоротно влюблен в лучшего друга. Осталось лишь понять — это все хоть чуть-чуть взаимно? Знает ли Каччан, о чем молчит омега, чувствует ли что-то подобное, что и он? Но сейчас его не спросишь — он ответит тебе грубой тишиной. Может быть Мидория попытается во всем сознаться Катсуки лично, когда тот проснётся, если проснётся… Нет, он точно проснётся! Судьба не может отнять столь важное у хорошего человека и Изуку будет верить в это настырнее всех. Сегодня он тоже проведает Бакуго, расскажет о своём дне, поделиться последними новостями, даже если тот не скажет ничего в ответ. Изуку направляется в больницу именно для этого. Однако, когда он заходит в этот раз палату, то не слышит ничего. Нет, в смысле вообще ничего — тишина, и главное — не пищит аппарат. Перед кроватью блондина стоит занавеска и это ой как не нравится Изуку. Сердце внутри больно сжимается и он начинает, подходя ближе, паниковать, боясь увидеть накрытый тканью труп, но до ушей доходит хруст яблока и Мидория моментально чуть ли не отбрасывает ширму в сторону. Катсуки смотрит на него круглым шокированным взглядом, застыв с пережеванными кусочками яблока во рту, а в ответ Деку хлопает глазами и смотрит в живые красные глаза. Бакуго сглатывает еду и омега бросается с объятьями ему на шею. — Ты очнулся! — кричит он ему в ухо, срываясь на рев. — Тупой Деку, думай прежде, чем налетать, ты сбил мне капельницу! — отталкивает альфа за майку Изуку той рукой, в которой было яблоко, которое кстати упало с кровати на пол. Жаль, оно было таким сладким. — О боже мой, прости! Как исправить? Я знаю как! Я видел как делает это медсестра, и даже сам снимал иглу, когда она просила, хотя это делать и нельзя, потому что я не врач, но оказывать- — Задрот! — перебивает громко Катсуки и Изуку резко затыкается. — Черт возьми, прекрати бубнить и сделай уже что-нибудь! Мидория нервно кивает, вытирая поспешно слезы. Он берет спиртованную ваточку и накладывает на вену Катсуки в изгибе локтя с внутренней стороны, далее убирает иглу на крепление капельницы и говорит другу согнуть руку, чтобы ваточка была зажата. — Хорошо, что уже закончилось лекарство внутри, а то бы я не смог ввести иглу в тебя, — Изуку отодвигает за палку инструмент от кровати, а потом переводит взгляд на блондина. Тот развёл руку в сторону, смотря куда-то в постель, и ждал объятий. Изуку чуть не расплакался от такого милого приглашения, но, собравшись, в этот раз аккуратно, обнял его, прижимаясь щекой к плечу. — Как же давно меня никто не называл «тупым задротом», — прижимается брюнет к Бакуго. — Соскучился? — с ухмылкой отстранился тот. — Да, соскучился, — ответил он, отведя взгляд и чуть покраснев. — Я не проиграю какой-то смерти, — уверенно произносит Бакуго. — И правда. Каччан, удивительный… — слабо улыбается Мидория. После минуты какого-то молчания, где оба избегали контакта взглядами, Катсуки все-же продолжил: — Ну, расскажи мне все, что произошло. От того, почему я вот недавно стоял с тобой под зонтом перед пешеходом, а потом моргнул и оказался здесь, до того, сколько же я здесь уже лежу. И Изуку рассказывал ему все-все, даже то, что рассказывал, когда блондин был без сознания. Каччан разговаривает — и это прекрасно, вертит руками — и это прекрасно, ест фрукты, что принесли посетители — тоже, грубит — тоже прекрасно, потому что он наконец очнулся! Его глаза как никогда живые, эмоции выражаются на лице, фирменная улыбка-ухмылка не забывает светиться на лице — Катсуки живой. Изуку хочется спросить — помнит ли Каччан как он поцеловал его, но понимает, что вопрос слишком стеснительный, да и очевидно, что тот ничего не помнит. Мидория и не замечает, как во время всей беседы он держит друга за руку. Он так рад видеть дорогого человека очнувшимся, поэтому улыбка не сходит с лица. Конечно, он не рассказал блондину о поцелуе. А как иначе? Сказать: «Хей, Каччан, маленькая девочка захватила твой разум и заставила тебя поцеловать меня. Ах да, я же еще и влюблен в тебя по уши, поэтому на поцелуй отвечал, а затем чуть не потерял бдительность, когда узнал, что поцеловал меня ты по приказу. Правда здорово?»? Помнится, Изуку обещал себе, что признается ему в чувствах, когда Катсуки очнется. Сейчас и время подходящее: никого, тихо. Но сознаться в этом не так просто… Изуку чувствует неловкость и волнуется. Бакуго так и не отпускает его руки, то ли не замечает, то ли просто поддерживает, то ли нечто другое. Альфа из сидячего положения ложится головой на подушку и заглядывает в глаза веснушчатого. — И когда меня выпишут… — Наверное, в скором времени, — отвечает Изуку. — Ведь все твои раны затянулись, но ты только проснулся. В любом случае, спроси у врача, когда он придет. — Очевидно, — кивает тот. И наступают секунды тишины. Катсуки смотрит в сторону двери, а Деку на него. Он глубоко вдыхает и на выдохе выдает: — Каччан, а что ты чувствовал, пока спал? Тот немного не понимает вопроса, переведя хмурый взгляд на парня. Он задумывается и закусывает губу. — Ну вообще-то это то же чувство, когда спишь. Сон помню смутно, но помню, что сначала он был приятным, а потом страшным. Боли я не чувствовал. — Но когда ты был под управлением Тенши, когда ударялся — шипел и кряхтел от боли. — Тупой задрот, это инстинктивно, в нас заложено чувство боли. Но она как-будто вырвана из моей памяти… — Вот как… — А ты… Получаешься питаешься сейчас дешевым раменом? — чуть усмехнулся Бакуго, переведя тему. — Не таким уж дешевым, — робко буркнул тот. — Я обязан научить тебя готовить хоть что-то нормальное по возвращению домой. Кстати, там, дома, чисто или наш ботан был в депрессии и не мог даже тупо вытереть пыль, но мыл пол слезами? — немного посмеялся он. — Нет, чисто. Я… Старался не плакать, чтобы не терять надежду ну… На то что ты очнешься… — отвел взгляд Изуку. — Ты сомневался? — Ну… — не может он договорить. И Бакуго замолк. Он, поджав губы, смотрит на зеленые волосы друга и тихо добавляет: — Я буду аккуратнее.

***

Позже Изуку узнает, что Катсуки выписывают через неделю, чтобы тот пришел в себя окончательно. Новость о том, что Граунд Зеро очнулся разносится от одного человека до всего города с бешеной скоростью. Даже если время посещения уже закончилось — посетителей это не останавливает, врачи сдаются и разрешают им находиться хоть до двенадцати у пациента, с условием, что это только на один день. И воспользовались этим разрешением многие, что уже к концу дня у Катсуки было столько «гостинцев», что он смог раздать по фрукту каждому в больнице ибо один он точно бы всё это не съел. Деку, конечно, теперь приходил к Бакуго каждый день с радостью. А в конце недели, в день выписки, отпросился на целый день с работы, чтобы помочь Катсуки собрать все вещи, хоть и тот матерился, что это не обязательно. Собирая аккуратно вещи в тишине, Катсуки часто поглядывая в сторону Изуку, будто что-то хотел сказать, но не решался. Тот этого заметил, но ничего говорить не стал. Днём, как только парни вышли из больницы, блондин вздохнул побольше свежего воздуха. — Давно я не был на улице, — поднимает взгляд к небу он. — Ага, три недели аж, — стоит рядом веснушчатый, держа в руке пакет с продуктами. — Не против, если дойдём пешком? Очень хочу прогуляться… — спрашивает альфа. Такие слова со стороны Катсуки кажутся невозможными, но до поры милыми. Он не приказал, а спросил, поэтому Деку просто не может отказать, поджимая губы, слыша, как бьётся тепло собственное сердце. — Не против. До дома пешком минут двадцать, если через дворы, — как бы невзначай говорит тот. Они начинают свой путь и правда намереваясь идти через дворы. Погода ясная, теплая, немного ветреная. По дороге парни свободно и легко разговаривают на разные темы. Зашли зачем-то в пекарню, наверное, поманил их хлебный запах, и купили острый хот-дог для Катсуки и булочку с корицей для Изуку. Дошли до дома они только под вечер, когда солнце было уже наполовину за горизонтом. Мидория, наслаждаясь красотой природы, кинул взгляд на розовое небо, перед тем как пойти за Бакуго в дом. — С возвращением домой, Каччан, — немного улыбнулся омега, перед этим закрыв дверь. Тот кивает, смотря на парня, а потом, уходя в спальню, бросает: — Приготовлю Кацудон. Изуку улыбается шире и, быстро разувшись, поспевает за ним в спальню. — Хорошо, а я разберу все твои вещи, — поднимает он зачем-то пакет в руки. — Я не с отпуска приехал — тут не так много, — хмыкнул блондин. — Ну я ещё немного приберусь… — неуверенно, словно спрашивает, Деку. — Надо бы. Давай. Я на кухню, — развернулся тот. — Поскорее бы попробовать опять твой Кацудон. Я и по нему соскучился, — хитровато улыбнулся веснушчатый. — Слюни собери — ещё не готово, — язвит Катсуки, а в ответ ему парень лишь шире лыбится. Эх, как же Изуку не хватало такого родного Каччана. Альфа уходит из комнаты и Изуку приступает разбирать вещи, представляя себе, что в скором времени будет с большим аппетитом есть самое лучшее и любимое блюдо в мире, приготовленное прекрасными руками самого Катсуки.

***

Через время по всей квартире разлетается вкусный запах мяса, но помимо него ещё какой-то… Такое слабосладенькое, вкусное, и Бакуго пытается понять, что же он добавил лишнего в блюдо, от чего же так пахнет. Вроде по тому же рецепту, а пахнет более вкусно. Он, пожав плечами, выключает газ и вытирает руки о фартук. На телефон, который лежал на столе, вдруг приходит сообщение и Катсуки лениво тянется к мобильному. Смс от «Тупого Деку»: «Принеси мне таблетку из моего ранца в коридоре. Без воды». Настолько наглый приказ, что Бакуго смешливо хмыкнул, но все же поплелся в коридор. И что этот задрот раскомандовался? Почему вообще сам не возьмёт? Но, несмотря на малое внутреннее недовольство, блондин уже роется в жёлтом рюкзаке, ища во всех кармашках. Находит он только одну упаковку чего-то того, что он не хочет читать, и выталкивает из неё таблетку. Рассматривать таблетку тоже не хочется, поэтому Катсуки направляется в спальню, держа её в ладони. Пройдя внутрь, тот увидел горку одеяла на кровати, под которым точно сидел или лежал Изуку. Гора немного подрагивала, будто от малого землетрясения, и блондин решился все же позвать, прежде, чем отдать таблетку. — Деку, я принёс… — Каччан, подойди ближе, — перебивает Мидория, не вылезая из своего одеяльного дома. Бакуго нервно сглатывает и делает шаг вперёд. На мгновение он чувствует тот самый сладкий запах, вот только теперь этот запах слаще и сильнее, он окутывает со всех сторон и дурманит разум. Из-под одеяла вылезает рука Изуку со шрамами, и Катсуки, наконец, понимает, что это за запах — запах вкусного пломбира в сладостной карамели. Каччана резко хватают за грудки и притягивают в кровать, что тот от неожиданности не успевает ничего сделать и падает на матрас. — Качча-ан, — протяжно и жалобно скулит Деку, прижимаясь на ощупь щекой к его груди. Таблетка давно выпала и затеряна в кровати. Катсуки в шоке пытается отстранить омегу, но этот задрот так вкусно пахнет и так сильно подчиняет его этим. Изуку жадно впивается в губы блондина, прикрыв глаза, и удовлетворённо мычит в них, держа его за щеки. У Бакуго глаза широко расширяются, сердце стучит с бешеной скоростью, запах дурманит его больше и внизу становится неприятно тяжело и тесно. Язык веснушчатого проникает в рот и альфа окончательно теряет хватку, весь рассудок и контроль над ситуацией, и начинает отвечать на поцелуй, положив руки сразу под майку на горячую талию. Слышны пошлые причмокивания губами до тех пор, пока Деку не отстраняется, чтобы набрать воздуха. Он облизывает показательно свои губы, смотря томным влюблённым взглядом на Катсуки, и со слабой ухмылкой почти шепотом говорит в губы: — Твой шоколад… Ты так прекрасно пахнешь, Каччан. Омега опускается немного ниже и хищно облизывает всей площадью языка шею от ключицы до мочки уха. Бакуго вздрагивает, дыша через рот, и не по своей воле откидывает голову назад, давая больше площади кожи для Изуку. — Деку… Черт, у тебя течка, — слабо пытается отстранить за талию красноглазый. — Да, но это не отменяет того, что я хочу тебя… Всегда хотел, — с румяным лицом нежно пролепетал Деку. Зверь внутри хнычет, альфа и сам до невозможности хочет этого парня до такой степени, что его стояк скоро прожжет боксеры. Но малое чувство того, что омеги под течкой, словно пьяные и развратные, сделают и скажут, что угодно, лишь бы их отымели, мешает продолжить, ведь после проделанного Изуку может пожалеть. Поэтому Бакуго спрашивает напрямую: — Ты уверен, что не пожалеешь? — Да. Я давно влюблен в Каччана, — последние слова он шепчет в губы и смотрит на него из полуприкрытых век. Разрешение срывает, словно голодного зверя с цепи, и Катсуки поддается в поцелуй, а Деку, отвечая, прижимается телом к торсу. Альфа скользнул ладонями под его боксеры, сжал голые ягодицы и брюнет заскулил, прося большего. Бакуго резко бросает парня на матрас, поменявшись с ним местами, и нависает над ним, примыкая губами к нежной шее. Изуку тихо стонет под ним, тяжело дышит, обнимает за плечи, больше прижимая к себе, чувствует, что что-то упирается в него, но это не смущает, разве что немного. Альфа лезет рукой под майку, поглаживая рельефное тело парня, а потом отстраняется и слушая тяжёлое дыхание напротив. — Катсуки… — вполголоса шепчет Деку, пока блондин поспешно стягивает с него вместе с боксерами шорты. Альфа неотрывно смотрит в зелёные очи, отбрасывая вещи на пол, а потом стягивает с него футболку. Перед глазами блондина открывается прекрасный вид на красивое нежное тело: потрясающие плечи покрытые веснушками, идеально очерченный пресс, плавные изгибы мышц. Грудь омеги вздымается, притягивая внимание к розово-невинным сосочкам, и Бакуго теряет голову. Он наклоняется к груди и целует Изуку в неё. Тот вздрагивает, прерывая на секунду дыхание, и закусывает губу. Альфа прижимается губами к соску, начиная посасывать, и Деку сладко стонет, сводя брови в переносице, жмурясь и зарываясь в светлые волосы руками. Катсуки чувствует на языке вкус карамели и от одного вкуса готов растаять. Указательным пальцем он касается кольца сжатых мышц и чувствует мокроту — вязкую смазку. Он водит по кругу и проникает внутрь под тихие вздохи омежки. Бакуго слизывает карамельный пот с груди всей площадью языка, разминая вход уже двумя пальцами. Изуку прикрывает глаза и пытается насадиться, негромко хныча. — Хочу б-больше, Каччан… Больше… — сжимает парень совсем слабо его волосы. Бакуго резко кусает сосок, и омега громко выстанывает, сжав сильнее волосы Каччана. Жарко, душно, в одежде так тесно. Катсуки вытаскивает пальцы, отстраняется от груди и снимает с себя липкую майку, и парень напротив с жадностью смотрит на сильное тело. Затем Бакуго снимает и джинсы с боксерами, пока Изуку скулит от неудовлетворения и ощущения пустоты. Альфа уже хотел грубо войти, но опешил и потянулся к тумбочке. Деку старался следить за каждым движением блондина и размыто размышлял почему же тот медлит, оказалось, что Катсуки доставал из тумбочки презерватив. Красный взгляд прошёлся по всему телу омеги, который от такого разглядывания продолжал похныкивать и просить войти. Катсуки облизнул пересохшие губы, раскрыл резинку и поспешно натянул на член. Изуку страстно целовал шею блондина, смело оставляя засосы, иногда покусывая, а альфа в свою очередь приставил орган к сжимающемуся кольцу мышц. Он вошёл резко, выбивая пошлый стон из омеги, и стал рьяно толкаться в засасывающую его дырочку. Деку громко стонет при каждом толчке, полося спину блондина. Бакуго тяжело дышит, вбиваясь больше, ускоряясь. Он держит за бедра податливое тело, проходится по простате и Изуку выгибается в пояснице, закатывая глаза, а Катсуки ухмыляется. Светловолосый выходит из омеги, а тот разочарованно выдыхает, когда чувствует пустоту внутри. Но альфа входит слишком резко на всю длину и Изуку выстанывает сладкое «Каччан» прекрасным голосом. Блондин закусывает губу, чувствуя, как его сжимают внутри. Он продолжает двигаться, возбуждение растёт больше, стягивается в тугой узел в районе низа живота. Блаженные стоны, пошлые причмокивая, шлепки ляжек о ляжки заполняют всю комнату. Бакуго ощущает как запахи смешиваются, словно струйки шоколада, так плавно ложатся на пломбир в карамели. Язык облизывает шею, клыки хотят оставить метку на её мягкой коже, но альфа держит желание — без разрешения он метку не оставит. Он переходит поцелуями на пухлые зацелованные губы, проникает языком в рот, удовлетворенно мыча, и облизывает нёбо внутри. Толчки Катсуки продолжает, пока языки во рту танцуют бешеный танец, а омега постанывает прямо в поцелуе. Катсуки задевает простату ещё и ещё, Изуку вырывается из поцелуя из-за нехватки воздуха, но и вместе с этим хочет больше оставаться с этими прекрасными губами. С глубоким толчком брюнет кончает на свой живот со сладким стоном, сжимая плечи альфы. После нескольких толчков изливается и Катсуки, сжимая кожу омеги. Они оба тяжело дышат, смотрят друг на друга, затем целуются, прикрыв глаза. Блондин держит руки на щеках Деку, посасывая нижнюю губу. Они отстраняются только когда заканчивается воздух, и Бакуго зарывается носом в волосы, вдыхая запах сладкой карамели, вкусного пломбира, а Изуку чувствует запах любимого шоколада. Не отрываясь от кудрявых волос, альфа снимает с себя презерватив, завязывает в узел и бросает куда-то на пол. Неожиданно омега заскулил и Бакуго отстранился, чтобы посмотреть на него. — К-Катсуки… Я хочу ещё… — жалобно просит Изуку, чуть ли не плача. Алоглазый отстраняется, садится на кровать и мягко, но и резковато, переворачивает Деку на живот. Блондин достаёт новый презерватив из тумбочки, а Изуку утыкается подбородком в подушку и выгибается в пояснице, приподняв свой безупречный зад. — Кач-ча-а-ан… — плаксиво тянет парень и немного подрагивает от холода. Катсуки смотрит на эту картину с ухмылкой, натягивая презерватив на член, а Деку уже раздвигает ладонями свои ягодицы, показывая иногда сжимающуюся истекающую смазкой дырочку. — Ого, как пошло, — довольно рычит альфа и потирается о дырочку всей длиной члена. — Катсуки-и-и… — снова тянет Изуку, пытается насадиться на горячий орган и закусывает губу, сведя брови в переносице. — Скажи, чего ты хочешь? — пролепетал нежно Бакуго и резко сжал ягодицы в ладонях, из-за чего омежка тихонько простонал. — Засади мне как можно глубже, — от своих же тихих слов Деку безумно краснеет, пряча лицо в подушку. Альфа удовлетворенно ухмыляется и входит полностью до основания, удовлетворяя и парня, который громко стонет, закатив глаза. Бакуго движется плавно и глубоко, сжимая бедра омеги. Изуку сжимает в кулаках подушку и сам поддается навстречу толчкам. Запах смешивается снова — до одури прекрасно. Сладкие стоны снова заполняют комнату. Этой ночью пара ещё долго не будет спать, по крайней мере, пока не закончатся презервативы или силы у обоих.