Узница ледяного замка

Снег, безмятежно хрустящий под ногами, мешал преследованию, но Анна явно не горела желанием останавливаться, ранее пуская всё на самотёк. Ей казалось, что Эльза так близко. Вот-вот, и тёплая рука нежно коснётся хрупкого плеча. Однако куда ей тягаться с волшебницей? Особенно с той, чьё сердце, казалось бы, неизбежно захватила тьма. — Сколько раз тебе говорить, — отрёкшаяся от трона королева начинала злиться. Напор своей младшей, как считала она, глупой сестры, был весьма устойчив. — чтобы ты оставила меня в покое? Рассвирепевшая метель сметала всё со своего пути. Она была беспощадной, когда ломала ветви раскидистых деревьев, мстительной, когда гоняла испуганных зверушек в свои норы, и до ужаса капризной, безбашенной истерикой не подпуская Анну к своей властной госпоже. Что только не попадало в глаза рыжей, но свойственная ей упрямость не давала ход на благоразумное отступление. Но война не могла идти вечно. Обязательно кто-то отступит, сдаться или погибнет. Намерения Эльзы прожить оставшуюся жизнь в одиночку, уже будучи отшельником, были весьма серьёзны, и тому доказательством послужила смерть Ханса — от её, казалось бы, благородной руки. — Эльза, зачем ты так? — отчаянно закричала девушка, делая шаг — и два назад, — Ну почему ты меня гонишь? Прошу тебя, поговори со мной! Но старшая сестра ни на этот раз, ни впредь не видела смысла продолжать выслушать безутешные мольбы. Довольно унижений с будущей королевы Эренделла. Женский силуэт, облачённый в голубое атласное платье, затерялся вдалеке за сгустком белоснежного тумана. Девушка споткнулась, упала и утонула в рассыпчатом сугробе. Горячая слеза медленно скатывалась по щеке и тут же замерзала, пока чистые, словно летнее небо глаза с надеждой смотрели в даль; но она развеялась так же быстро, как и пришла, что принесло за собой ноющую рану в и без того израненное сердце. Ведь за развеявшимся туманом и за утихшей бурей никого не было. Она проиграла, не устояла на ногах, вновь не дотянулась. А ведь сестра была так близко. Анной овладела досада; но, набравшись сил, принцесса встала, от отчаяния срывая злобу удара в снег. — Ну почему? Зачем она это сделала? — её рёв отражался эхом в лесной чаще. Ей хотелось, чтобы всё было, как раньше, — Эльза! Голос перерос в жалкий хрип, а после в визг — ведь наследница оказалась весьма неуклюжей и, подскользнувшись при желании нанести очередной удар, покатилась кубарем в неизвестном направлении. Это могло показаться чем-то забавным, если бы она не погрузилась в озеро, что находилось прямо под оврагом. Силы были на исходе, ноги свело судорогой, а девушка не успела набрать в лёгкие воздуха. Без затруднения можно сказать — это её конец. — Вода имеет память. — однажды заговорил король Агнарр. — Но папа, такое невозможно! — высказала своё мнение принцесса, хлопнув ладошками в протест, — Вода же неживая! Послышался нежный смех. — Ох, Анна, ты ещё такая маленькая. — мамочка.. — Матушка, я уверена, что Анна сумеет ещё всех нас перерасти. — Эльза. — Все может быть, — поддержал король, ласково улыбнувшись своей дочери. И кажется, что он смотрит в сторону Анны, но сама девушка видела себя со стороны, вот она сидит напротив. Неужто наследница престола видела воспоминания Эльзы её глазами? Это был самый уютный семейный вечер в жизни старшей принцессы, но и самый последний. В душе скребли кошки, оставляя за собой сотни кровоточащих ран. Она чувствовала стыд, страх, беспомощность, смотря как рыжая девочка обессиленно упала на пол. Ведь в неё попала магия, чуть ли не заморозившая ей сердце. И слава троллям — они не успели уснуть непробудным сном в эту роковую ночь. —... И запомни, Эльза, ты не должна замыкаться в себе. Лишь в этом случае тьма не осквернит тебя. — Но кто она? — Не знаю, для каждого она своя. — Как нам с ней бороться? — тёплая рука в знак поддержки крепко сжала ладонь принцессы. — Увы, только Эльза сможет ей противостоять. Проходит время, появляются перчатки. Однако... Магия стала неуправляемой. Детский рассудок помутился от страха, и белокурая макушка отстранилась от окружающих, даже от своей младшей сестры, которая ей была всем: сестрой, родной душой, в конце-концов, самой лучшей подругой — Анна-Анна, — безнадёжно произнесла девочка, откинувшись спиной о дверь на очередную попытку принцессы вывести Эльзу на свет. Анна прекрасно помнила, как вновь и вновь разочаровывалась и пряталась в своей комнате, давно сбившись со счёта, какая это уже провальная попытка. Но она никогда бы даже не подумала, что в эти моменты белокурая счастливо улыбалась, чувствуя разогравшийся сладкий омут в груди. Но и годы одиночества не обходили стороной. Хотя можно ли было бы назвать одиночеством тот голос, твердивший, как бесконечно крутившаяся пластинка, одно и то же? Внешность его была неизвестна, но голос: такой хриплый, хитрый и ласковый — он просто не мог не пугать будущую наследницу престола. — Выходи на свет, нечего бояться хрупкому дитя. — Уйди! — внутри царствовал беспокойный буран, переворачивая всё вверх дном, — Покинь мою голову! — Отринь здравомыслие. Выходи. — Нет! Никогда! Твоя сила... Это же ты одарил меня этой силой? Забери её обратно и исчезни! — кричала девочка, рукой случайно задевая вазу. На звук разбившегося фарфора и крики прибежали слуги, а после и стража, несомненно, не без короля. Они принялись успокаивать наследницу, задавая вопросы о произошедшем, но вопреки всему — она их не слушала. Слёзы всё не отступали, а слова не разобрать из-за бушующей истерики. Лишь одно она вымолвила перед тем, как окончательно успокоилась и замкнулась в себе ещё больше. — Мне больно.. — ведь с каждой фразой этого голоса она медленно сходила с ума, чувствовала невыносимую боль. Проходили годы, девочки больше отдалялись друг от друга и, если подумать, больше их ничего связывало, кроме общей тоски, а также смерти любимых родителей. Анна прекрасно помнила, как она рыдала в тот злополучный день, стоя перед могилами покинувших их навсегда короля и королевы, как слуги тяжко вздыхали и напевали траурную колыбель, как хладные, словно лёд, очи безразлично разглядывали выгравированные имена на обсидиане. Младшая принцесса внутренне возмутилась безразличию будущей королевы, но не посмела озвучить свой упрёк вслух. Тогда её на ум и пришёл вопрос: О чём же Эльза сейчас думает? Сейчас она беззлобно удостоверилась, что ни о чём. Ведь в тот не менее печальный день для Анны, как и для самой Эльзы, тьма сделала свой очередной ход, тем самым поставив шах. Волшебница шла уже долгое время у неё на поводу, но что можно было хотеть от несчастного ребёнка, от той, которую отвергли даже собственные родители? Ведь после того инцидента они больше не ходили навещать, как говорилось, свою «любимую дочь». Зависть и боль начала покрывать мхом хрупкое сердце девочки, а тьма напевала ласковые речи. Девушка им не верила, но разве кроме тьмы у неё кто-то остался?.. Лишь любовь не давала её душе полностью очерниться. «Какая же она милая», — невольно пронеслось в голове у хладнокровной королевы, наблюдавшей за очередными попытками своей младшей сестры наладить с ней ещё пока не окончательно разрушенные отношения. Ах, если бы Анна только знала, что тогда чувствовала эта «льдышка» — как называли её между собой слуги. Как сердце сильно сжималось и пускалось в голоп, словно углегривые кони на марафонских скачках, но теперь-то она познала это чувство, видя и слыша мысли, примеряя на себя чувства самой королевы. И какой-же ужасной эгоисткой она себя почувствовала, когда пришла с Хансом под ручку с просьбой, которая нещадно в который раз ранила сердце девушки. — Сестра, пожалуйста, благослави наш брак. — Я.. — в горле неприятно застрял ком, а грудь тяжко вздымалась, словно на еле-вздыхании полу-мертвеца. Как-же это было больно. — Я.. Не могу.. Ты не можешь выйти замуж за первого встречного. — Но что, если это любовь? Какая глупость. — Анна, что ты знаешь о любви? — Побольше тебя! Ты только и умеешь закрываться от других! Невозмутимое выражение лица. Внутри перемешались чувства, а тьма поставила ещё один шах. — Прости, — благодаря своей силе воле королева подавила в себе желание сбежать прочь, но всё-же направилась на выход, напоследок отдав приказ. — Бал окончен, двери во дворец закрыть! — Нет, Эльза, постой! — прозвучал родной голос, причинивший столько боли. Страх вновь помутил рассудок, когда перчатка оказалась в руке младшей принцессы. — Анна, сейчас же отдай! — рыкнула девушка, совсем не желая выслушивать лепет о своих недостатках. Люди могут узнать о самой её страшной тайне, что была страшнее, чем любовь женщины к женщине! — Эльза, пожалуйста! — умоляла Анна, — Пожалуйста, я больше не могу так жить! — голос дрожал, а руки прижимали к груди шелковую ткань. — Так уходи. — Слёзы скопились в уголках глаз, волшебница нахмурилась от отвращения к самой себе. Она отгоняла ту, кто остался с ней даже после стольких лет.. «Верно, пробудись!» Раздался тяжкий вздох. В одно мгновение ей стало всё безразлично. Нужно немедленно оказаться одной, вдали от общества. Скорее. Скорее, иначе это может обернуться проклятием. — Что я тебе сделала? — возмутилась рыжая, совсем не понимая, почему же Эльза отстраняется от неё всё дальше. Сейчас пропасть между ними перешла все границы. — Хватит, Анна! — горькая на вкус ревность бушевала внутри. «Эльза, отомсти ей за своё разбитое сердце!» — Но почему? — Продолжала недоумевать рыжая, импульсивно переходя на повышенные тона, — Почему ты закрылась от меня, закрылась от всего мира? Скажи, чего ты так боишься?! — голос девушки наконец сорвался на крик. «Да, Эльза, почему?» — насмешливый смех — и это стало последней каплей. — Я сказала хватит! Шах и мат. Народ испугался при виде ледяной струи, направляющейся в сторону принцессы, и, если бы только не её любимый принц, благородно загородивший свою возлюбленную от смерти, то всё могло бы кончиться совсем плачевно. Повисло молчание, и лишь с глухим хлопком упавшего тела на пол началась паника, люди в страхе кричали обвинения в лицо своей некогда любимой королевы. Эльза испугалась, но всё же не отвела взгляда от своей возлюбленной. И лишь встретившись с зелёными глазами, потемневшими из-за внезапно возникшей ненависти к сестре, она сбежала, сама того не ведая, оставив за собой то самое проклятье — царство, на веки-вечные окутанное льдами. Анна поняла свою ошибку только тогда, когда её лёгкие наполнились водой. С тех пор она вечная узница, ставшая статуей, — единственной отрадой для сердца ледяного замка. Королева правила прилежно, не нарушая вечную тишину, как и само проклятье. Ведь оно может быть разрушено лишь поцелуем любви, но это никоим образом невозможно. Анна никогда её не полюбит.