Walking the Wire

Do you feel the same when I'm away from you? Do you know the line that I'd walk for you? We could turn around, or we could give it up But we'll take what comes…

Очередная стоянка встречает их снегопадом. Гриз настаивает на том, чтобы переждать его, а уже потом приступать к активным действиям. Цере соглашается: снегопад создает помехи в радиочастотах. Меррин молчит, однако погода, совершенно очевидно, и ей не по душе. Асоке бездействие не нравится, но она не спорит. Возможно, переждать и правда будет разумнее. Она невольно смотрит на Кэла; он ловит ее взгляд почти мгновенно и ободряюще улыбается в ответ. Сердце — уже привычно в последнее время — бьется сильнее, а щекам становится жарко. чувствует ли он то же самое? догадывается ли он? иногда она готова поклясться, что да. Асока не подает виду. Асока ограничивается лишь такой же улыбкой. Чуть позже — и часа не проходит после приземления — Кэл, накинув капюшон, идет к выходу из корабля. — Куда ты? — окликает его Асока. — Хочу подышать немного, — отзывается он: кажется, непогода его вовсе не смущает. Недолго думая она выходит вслед за ним. Снаружи оказывается не так уж и скверно. Снежинки падают медленно, кружатся в воздухе и маленькими звездочками оседают вниз в удивительной тишине. Несколько приземляются на нос Кэла — Асока до зуда в кончиках пальцев хочет подойти ближе и смахнуть их. Он запрокидывает голову, на лице его — лучезарный, почти детский восторг, и она глаз от него отвести не может. Его радость словно сиянием вокруг него распространяется и согревает ее лучше любой теплой одежды. много ли поводов для радости у него было вообще в последние годы? Вдруг ей в голову приходит дерзкая, озорная мысль. Нагнувшись, она берет немного свежевыпавшего снега, скатывает в комок и бросает в него. Кэл вздрагивает и оборачивается. Асока дарит ему самую задорную из своих улыбок. Его глаза, к ее удовольствию, загораются почти моментально, и он скатывает свой снежок, от которого она уворачивается. Этой баталией они увлекаются на какое-то время — на целую вечность, ей кажется. Асока вспомнить не может, когда в последний раз так веселилась, когда была так ощутимо, так головокружительно счастлива. Она смеется, звонко, заливисто, не стесняясь, не сдерживаясь, и Кэл смеется тоже. Это счастье яркое, вызывающее, беззастенчивое, чуть ли не под самым носом у Империи. Это счастье хрупкое, искрящееся, нежное. Они будто по канату ходят, не видя пропасти под ними и просто наслаждаясь ветром и адреналином в крови. Наслаждаясь этим счастьем, взятым в долг. Думать о будущем сейчас совсем не хочется. Очередной заряд сбивает Асоку с ног и на пару мгновений — с мыслей. — Прости, — Кэл сразу же бросается к ней. — Ты не ушиблась? — Все нормально, — она хватается за протянутую руку, и соприкосновение тотчас мириадами мурашек отзывается. Заснеженный мир будто застывает вокруг них, пока они смотрят друг другу в глаза. Щеки Кэла разрумянились, волосы растрепаны ветром, и Асоке кажется, он никогда не был красивее, чем сейчас, здесь. С ней. Она так и не отпускает его руки. — Асока… — начинает было Кэл. — Не говори ничего… — шепчет она, чуть подаваясь к нему. И он понимает, в который раз уже без лишних слов понимает. И наклоняется к ней. Их губы соприкасаются неумело и не очень уверенно, но сердце все равно колотится бешено, словно к его сердцу рвется, чтобы слиться в одно. лучше, чем она могла представить… Асока делает то, о чем давно мечтала: скользит пальцами по теплой щеке, погружая их затем в непослушные рыжие волосы, в то время как Кэл мягко опускает руки ей на талию. А снег продолжает падать, тая на разгоряченной коже, но они совершенно забывают и об этом, и о холоде, и даже о товарищах, что наверняка гадают, куда они запропастились. Они продолжают идти по канату все выше и выше. Будь что будет. И в этом мире, порабощенном Империей, они отныне принадлежат лишь друг другу.