в центре шторма

– я влюбился, Аня, – с горечью говорит Сергей, уткнувшись лицом в ладони. стыд, злость на самого себя и ненависть – вот, что он сейчас испытывает. его жена – прекрасный человек, вот только он не любит её, как должен. он должен ей дарить цветы, целовать кисти рук и сердцем быть с ней. – и кто она? – её голос мягкий как перина и Сергей знает, что она не злится. она принимает его любым, даже сейчас. – это он, Аня. и дальше тишина, а пальцы Муравьева-Апостола съезжают в его же волосы, крепко их сжимая. он слышит, как всхлипывает Анна, готовится к самому ужасному, но она лишь обнимает его, прижимая к себе и Серёжа не сдерживается. заходится рыданиями, обнимая хрупкие плечи своей жены и утыкается в них лбом. – мой хороший, – шепчет женщина, утыкаясь носом в макушку Апостола, вдыхая аромат его лавандового шампуня. Лёня пахнет летом. эстетика Муравьёва-Апостола – солнечные зайчики, полевые цветы, запах только скошенной травы и поцелуи со вкусом спелой дыни, которую он только прожевал. – мы справимся, мой хороший, все хорошо. – я бы хотел вернуться назад и не встретить его, – с болью шепчет мужчина. он хочет задушить себя, подавить в себе всё, что возможно – лишь бы не любить его. потому что любить его похоже на пытку. видеть его, смотреть на его улыбку и не иметь права коснуться. не иметь права заправить прядку волос за ухо и с упоением слушать его смех. – не говори так, Серёжа! ты любишь и это прекрасно, – вторит ему жена и поднимая взгляд на нее, он видит её искреннюю улыбку. эта улыбка, словно лучик послеполуденного солнца – такой же теплый. она нежно целует его в лоб, а из глаз Сергея все сильнее текут слёзы. – плевать кого ты любишь, Серёженька. главное, что ты все же любишь. – я не заслужил тебя, моя дорогая. – всхлипывает мужчина, и Бельская аккуратно берёт его лицо в свои тёплые руки, вытирая горячие слезы. на секунду ей кажется, что этими каплями можно обжечься. – нет, Серёж, это мир тебя не заслужил. Бельской страшно. страшно представить, какой ураган эмоций сейчас испытывает её муж, о чем он думает и каково ему. ей страшно, что мужчина потеряет себя, попытается заглушить чувства в чертовом бурбоне. она давно осознала, что между ними нет той любви, что была раньше. их отношения стали похожи на сожительство двух лучших друзей, только у них есть ещё ребенок. Сергей прекрасный муж и человек, и Ане искренне все равно на пол возлюбленного Сережи. лишь бы он был счастлив, лишь бы дарил миру свою широкую улыбку, лишь бы его глаза блестели от счастья и от любви. лишь бы не сломался и боролся. боролся за себя и за любовь. Мише порой кажется, что вселенная шутит, когда взглядом следит, как Муравьев-Апостол смеётся над очередной шуткой Трубецкого; как Трубецкой невзначай может обнять своего собеседника, похвалить его за мундир, и щеки Сергея окрашиваются в персиковый оттенок от смущения; как легко касается его руки. а Муравьёв-то и не против, дарит улыбку и, облокотившись о стену слушает его, не перебивая. и не замечает, как от ревности сгорает сам Михаил. как хочет в тот момент оказаться на месте Трубецкого. как хочет, чтобы Серёжа был только его – улыбался ему, касался его, смеялся над его шутками. – смотри дыру не прожги в нем, а то останемся мы без Муравьёва-Апостола, – со смехом говорит Рылеев, переводя взгляд со своих друзей на Бестужева. Кондратий еле сдерживает себя, стараясь не засмеяться с такого злого лица Рюмина. – много ли ты понимаешь! – огрызается Мишель, сжимая руки в кулаки, когда рука Трубецкого в очередной раз скользит по плечу Муравьёва-Апостола. он бы вызвал его на дуэль, лишь бы не касался больше его Серёжи. – понимаю, – Рылеев все видит. видит, как ревнует Миша и как расцветает от диалога с ним или просто от его улыбки. как старается все время держаться рядом, смотрит так любовно на Сережу и преданно, будто и вправду готов умереть за него. он смотрит на Муравьёва-Апостола и видит, как тот избегает Михаила, считает, что вряд ли они будут вместе, и за это Рылеев хочет отвесить смачную пощёчину Сергею. дабы тот вышел из комы, проснулся, пришел в чувства и посмотрел на Мишеля – вот она любовь! – понимаю, что ваша любовь не обречена на провал. они вновь снимаются в дикий мороз, и Муравьев глаз не может оторвать от мужчины – его красные от мороза щеки, лёгкая улыбка и теплые карие глаза, словно карамель. он ловит каждое движение Бестужева и находится в каком-то вакууме, ибо для него сейчас не существует съёмок – существует лишь он и Миша. он думает о нём, и, на удивление, идёт снег, словно звёздная пыль, и Бестужев-Рюмин поднимает взгляд на небо, улыбаясь самой яркой улыбкой и согревая самого Сергея ею. ему хочется взять шарф, подойти к мужчине и укутать его в него же, согреть поцелуем кончик носа и стоять так. стоять так сотни лет, лишь бы Миша был рядом, накрыл его руки своими и переплел пальцы в единый замок. – Серый, все окей? – из полета фантазии его заставляет вынырнуть Трубецкой, замечая, что его друг завис. он кладет ему руку на плечо и легонько трясёт мужчину, заставляя вернуться в морозную реальность. ради интереса проворачивается и Михаил, прерываясь от разговора с коллегой, и былая улыбка исчезает с его лица. его глаза впиваются в двух мужчин, и уже хочется глотку перегрызть этому Трубейкому, достал. – да, всё хорошо, просто засмотрелся. – неловко отвечает Муравьев, встречаясь с Михаилом взглядом, ощущая всю тяжесть карамельных глаз и быстро отводит глаза на собеседника, боясь поддаться искушению. – на Мишеля нашего? и Сергей не знает, что ответить, лишь удивлённо смотрит на Трубецкого и резко развернувшись на пятках, уходит в совершенно другую сторону. он снова бежит от себя, от Миши, от всех. порой он хочет жить в своей фантазии, в том мире, где он и Бестужев-Рюмин вместе. где уютными вечерами они пьют глинтвейн, смотрят атмосферный фильм и утопают в ласке друг друга. где они как счастливая пара и просыпаются на шёлковых кроватях под сонный смех друг друга и утренние поцелуи. Сережа слишком романтик. наивный романтик. но, успокоившись, приходит на съёмку. сказать, что она была сложная – не сказать ничего. дикий мороз, от которого не скрыться, крики, от которых закладывает уши и восхищение другими актёрами, что так прекрасно вжились в свои роли. Сережа с чашкой горячего чая и с клетчатым пледом на плечах заходит в гримёрку, дабы посидеть одному и подумать. дома его не ждут, ведь он съехал от жены, чтобы самому было легче – стыдно смотреть им в глаза. но оказалось до позднего вечера засиделся не один Сергей – зайдя в гримёрку, он находит Рюмина, который только переодевался. с его плеча волнами спадает мундир вместе с рубашкой, оголяя молочную кожу, а под этим всем виднеется край корсета. взгляд бегает по оголённому участку, сердце бьётся в ушах, а сам Серёжа не дышит вовсе – боится спугнуть. и не зря, ведь через пару секунд он встречается глазами с Михаилом, и миндальные глаза стреляют прямо в сердце, на поражение. они оба молчат и не отводят взгляда друг от друга, пока Миша не начинает судорожно поправлять одежду на себе. – тебе помочь с этим? – прочищая горло, спрашивает Муравьев, заходя вглубь комнаты. он старается сохранить зрительный контакт, потому что в такой ситуации надо брать максимум – не факт, что подобное когда-нибудь ещё случится. – снять корсет? – аккуратно спрашивает Бестужев-Рюмин, и в ответ ему последовал кивок. ему чёртовски сложно самому его снимать, да ещё и спина болит, а её мазью намазать нужно. других помощников, чтобы освободиться от этого «несчастья», у него не будет, поэтому мужчина соглашается. – и заранее возьми со стола мазь. пока Сережа ставит свой чай на стол и берет мазь, он аккуратно снимает с себя костюм и рубашку отбрасывая его на диван, и спиной поворачивается к мужчине, закусывая нижнюю губу. он чувствует, как горячие пальцы Сергея аккуратно расшнуровывают корсет, и наконец Миша позволяет себе глубоко вздохнуть и сесть как ему удобнее. Муравьев-Апостол до конца снимает данный элемент одежды и с ужасом наблюдает за количеством алых синяков, которые красивым букетом расцветают на спине и боках Миши. в этот момент мужчина выглядит хрупким насколько, что у Сергея сжимается сердце. он аккуратно касается пальцем недавно появившегося синяка и чувствует, как вздрагивает Михаил. – зачем ты мучаешь себя так? – аккуратно спрашивает Сергей, выдавливая мазь на подушечку пальца и аккуратно промазывает синяки, стараясь не причинить ещё больше боли. он мажет по длине позвоночника, ощущая, как под пальцами мнётся такая нежная и такая желанная кожа. – мой персонаж должен быть идеальным, – хрипло выдаёт Миша. он тает от таких трепетных прикосновений мужчины. все лучше, чем он мог себе представить – его любимый мужчина снял с него корсет и заботливо наносит мазь на ушибленные участки. – он должен быть идеальным для твоего героя. – он и так идеален, как и ты, Миш. – тихо говорит Сергей и снимая с себя клетчатый плед, аккуратно укутывает в него Михаила, мягко улыбнувшись. пораженный этими словами Мишель не сразу понимает, что Муравьев ушел и даже не забрал свою чашку с уже оставшим чаем. крепче сжимая в руках край пледа, он не может сдержать счастливой улыбки и, запрокинув голову назад, благодарит всех, кого можно было, за то, что Серёжа остался в такое позднее время здесь. рано утром к Мише ломится курьер, отдавая ему прекраснейший букет багровых орхидей и открытки, в которой круглым почерком написано «береги спину». у Сережи утро началось не так сладко — о разводе с женой узнала жёлтая пресса, и его телефон разрывался от уведомлений и звонков журналистов. в интернете об этом только и кричали, провозгласив «новостью дня». он приехал на съёмки, будучи дико раздраженным, да и взгляды со стороны коллег его добивали. мало того, что сам развод дался ему тяжело, так ещё и этот кипиш вокруг. поэтому он не нашел решения лучше, чем закрыться на пару часов в гримёрной. снимая с шеи шарф и на ходу расстёгивая чёрное пальто, он буквально залетел в нужную комнату и закрыл сразу дверь, громко ею хлопнув. только вот незадача — прямо на диване сидел с телефоном в руках Бестужев-Рюмин и смотрел прямо на него. громко сглотнув, Муравьев стянул с себя пальто, предварительно повесив его на плечики, и упал на диван, закрыв лицо ладонями. — вся моя жизнь катится к чертям, а я не знаю, что делать, Миш, — произнёс Сергей на одном дыхании, закрыв глаза. все было бы хорошо, если бы он не полюбил Мишеля. жил бы прекрасно со своей женой, да вот нет, судьба преподносит Рюмина и зло смеётся над Сергеем. — и почему же? — Миша прекрасно знал про развод и до этого момента он слегка радовался, но сейчас он видел перед собой разбитого мужчину, которого хотелось обнять, поцеловать в висок и не отпускать никогда. всю оставшуюся жизнь сидеть с ним, гладить его спину и вдыхать его парфюм. — влюбился я, как последний дурак и мучаюсь, – сказал Сергей и убрал руки от лица, наконец смотря на Мишу, у которого земля в тот момент ушла из-под ног. сердце закололо от боли, а к горлу подступил ком, который давал понять, что скоро из глаз польются слезы. Сережа все же решился продолжать: — влюбился в твои чудесные глаза, которые светят ярче солнца, влюбился в твою такую родную и лучезарную улыбку, влюбился в твои шелковистые волосы, влюбился в твой прекрасный голос, с которым не сравнится ни одна трель соловья. я без ума от тебя, понимаешь? мужчина все же решился, потому что он устал. устал обманывать себя и бежать от всего этого. устал прятать свои чувства, которые утягивают его на дно, топят и не дают сделать глотка свежего воздуха. этот день решит всё и навсегда. Муравьев-Апостол выжидающе смотрел на Мишу, а он молчал и глядел в ответ не моргая. ещё чуть-чуть и, казалось, у мужчины началась бы истерика, но тёплые губы Михаила не дали ему этого сделать. он целовал так нежно, укладывая на щеку Сереже свою ладонь, сокращая между ними расстояние. этот поцелуй ни на что не похож — в нем смешалось многое: тоска и нежность, грусть и ласка, горечь и невероятная сладость. мужчина ответил на поцелуй, и это выглядело чертовски правильно. будто они всю свою жизнь ради этого прожили, чтобы наконец насладиться друг другом и встретить старость вместе. первым разорвал поцелуй Муравьев-Апостол, стараясь восстановить сбитое дыхание, и взглянул на мужчину, который тянулся за его ладонью, сплетая руки в крепкий замок. — понимаю, Сережа, потому что тоже люблю тебя. и улыбнулся той улыбкой, в которую так был влюблен мужчина. карие глаза искрились от счастья, его большой палец гладил чужую кисть. — я тебя больше никуда не отпущу. — мы даже состаримся вместе? — спросил Муравьев и упёрся своим лбом в лоб мужчины, не отрывая взгляда от кофейных глаз. ему казалось, что именно в этих глазах его смерть и его спасение, и он было не против этого. на его вопрос Мишель положительно кивнул, и Сергей утянул его в очередной поцелуй, счастливо улыбаясь. потому что счастье Сергея Муравьева-Апостола выглядит именно так. он влюблен, чёрт возьми, и имя его любви — Михаил Бестужев-Рюмин.