Граница потеряет контроль

Ветер плюётся в лицо холодными и острыми иглами, оставляя за собой болезненное ощущение. В воздухе стоит напряжённость, а на небе бушует сражение облаков, гулом отдававшееся в ушах. Через несколько минут начнётся гроза. Денис сидел на крыше одного из гаражей на окраине города. В одной лишь тонкой футболке и чёрных джинсах. Голые тонкие деревья вдали покачивались, создавая неприятные скрипучие звуки. Где-то недалеко, за этим леском еле-еле слышно журчал ручей. Была середина весны. В какой-то момент Денис пожалел, что он не художник. Так хотелось как-то запечатлеть этот унылый вид. Наверное, он смог бы получить звание самой грустной картины десятилетия. Казалось, он не видит ничего, кроме этого скупого, весеннего пейзажа. В старом плеере на всю играл Мумий Тролль. Мысли захлёстывали его, метались в голове, подобно урагану. Метались вокруг его друга. Вокруг Касьяна, или же Каса, как его называл Денис и, теперь называющие все. «Это не ангел, это не бес..»* Денис был идиотом. Таковым он себя считал, потому что влюбился. Влюбился до искр перед глазами, до боли в сердце, разрывающей его. В Каса. В парня; в его лучшего друга и хорошего, верного товарища И теперь сидел один на крыше этого долбанного гаража, ловя порывы ветра в лицо и курящего уже третью сигарету «Мальборо». Идиот. Поток мыслей резко прерывается. На плечо осторожно ложится чужая рука. Денис медленно оборачивается, снимая наушники. И встречается с взором пронзительных синих, как самое чистое небо, глаз. «Ловите его дыханье, смотрите в очи небес..» – Ты чего тут сидишь? – Кас замечает пачку сигарет и три окурка. Вздыхает, чуть прикрывая глаза. – Опять куришь? Денис выдаёт горькую усмешку. Всё и так понятно. – Вид красивый. – Винчестер возвращается в своё прежнее положение, смотря вдаль. Руки его чуть подрагивают, зажигая четвёртую, мать его, сигарету. Да здравствует смерть в 27! – Но это не оправдывает то, как ты наплевательски относишься к своему здоровью! – Восклицает Касьян, параллельно выхватывая сигару из цепких рук и выбрасывая куда-то за спину. – Тем более, на улице ветер, а ты сидишь не в куртке, а на куртке. В груди медленно растекается тепло. Он заботится обо мне. И снова больно, когда Денис понимает, что всё лишь по-дружески. Не более. – Мне не холодно! И вообще, я закаляюсь. – Он начинает еле заметно дрожать, как вдруг слышит шуршание рядом с собой. Кас садится рядом, укрывая их обоих своим большим бежевым плащом. – Дурак ты, Дин. – Не стоило смотреть с Касом американские фильмы. Кажется, теперь эта кличка с ними надолго. Он треплет его по макушке, смотря так тепло и по-доброму, что в глазах начинает предательски щипать. Денис начинает быстро моргать, стряхивая это ощущение. Он зря заставляет волноваться друга и из-за этого чувствует себя последним кретином. – Ну, зато твой. – Боже, Винчестер, это что, флирт? На что ты вообще надеешься? Рука замирает, тихо отстраняясь. Кас дышит часто, ресницы его подрагивают, но не из-за ветра. – Знаешь, Дин, мы с тобой очень давно знакомы. – Кас опять смотрит своими пронзительным взором синих глаз. – Мы через многое прошли. Но несмотря на все это, я пойму, если тебе станет противно. Сердце стучит быстро-быстро, грохочет в ушах, заглушая музыку. Кас вздыхает. – Я люблю тебя, Дин. Слова, будто удар, отрезвляют его, выводя из мыслей. Он не верит, думает, что всё это шутка, или он, по крайней мере, сходит с ума. «Утекай, он поpежет меня на мехa И граница потеряет контроль.»* Он подрывается, чтобы уйти, но сильная рука Винчестера останавливает его. Он видит в отражении синих, лазурных глаз боль и бесконечную любовь. К чёрту всех. Мир сжимается и концентрируется лишь на единственном человеке. Сухие, горячие губы касаются к другим, влажным. Замирают на мгновение, приоткрываясь. Руки, немеющие от холода, блуждают по затылку с иссиня-черными волосами, притягивая всё ближе к себе, боясь отпустить. Дождь крупными каплями падает с неба. Гроза вступила в свои законные права, но, кажется, двое юношей на крыше гаража ничего не замечают. В крови бушует адреналин, а в сердце – бесконечная, юношеская любовь.