* * *
На улице Бэтсон никогда не снимал шапку, макушка которой топорщилась, как кончик гондона. Фредди ржал раньше — но пообвык, взглядом теперь цепляясь не за то, как очаровательно она дыбилась, а за лезущую в зелёные глаза чёлку. Фриман и со своей чульо с обрезанными когда-то кисточками от наушников не расставался, скрывая непослушно-вьющиеся кудри. Э, нет, не то чтоб он из-за них комплексовал или вроде того чё фриман бигуди у приёмной мамашки спиздил? ладно, бывало. Откромсать бы их так, что клочья б торчали, как у шизофреника из наблюдалки, в которую даже санитары ссут лезть. Только Фредди не знал, что больше выглядело по-девчачьи — его волосы или капитуляция перед тупыми унижениями. Билли-то вот не парился. Носил стрёмные митенки с катышками — будто спёр у могильщика из заднего кармана, пока тот зарывал очередного покойника. Не парился из-за заусенцев у ногтя с белыми пятнами и красноты фаланг пальцев от морозца — словно в ледяном озере их подержал. Билли не волновало, как будут лежать вихрастые тёмные волосы, когда уверенно срывал шапку, встряхивая головой. Бэтсона не заботило, что чувствовал Фредди ― грех не признаться, — встречаясь с ним взором. Глядел пристально-изучающе, не мигая, спокойно — беззастенчиво подпаляя что-то во Фримане. Попробуй только взгляд отвести — Билли добьёт почти неслышным хмыканьем-фырканьем-смешком. От Билли пахло неведомой свежестью-свободой-отчуждением благородным — Фредди бы хоть чуточку урвать, не кусочек даже — крошку. Куда только — Фриман глядел на костыль и невесело ухмылялся — «урвать» в его случае звучало так же угарно, как предложение прокатиться на велике. Не не не, жалеть себя он не будет. Вскинет голову на Бэтсонов манер, ненавидя вьющиеся пряди, падающие на лоб, — и за Билли поковыляет — с кого ещё-то, блин, пример брать. Но было во всём этом ― в чувствах и любви к Бэтсону ― кое-что стыдливое. Ладно бы Фредди дрочил просто так, на нечто эфемерное ― о’кей на супермена у тебя точно встаёт а на бэтмена? ― пусть и реже в последнее время. Билли спал чутко, словно сторожил. Было стыдно-неловко-боязливо ― вплоть до того, чтобы нарочно шрам на левом бедре расковыривать в назидание, ― что он дрочил на Бэтсона. Фредди правда пытался перестать ― переключался на мысли о разлагающихся трупах, о вонючих харях семи грехов, о бессюжетной порнухе семидесятых ― серьёзно, что может быть отвратительнее щетинистых усов во время отсоса? Не помогало ничуть ― мысли эти колесили-колесили, как ярмарочная карусель, и всё равно возвращали его к Билли. Он даже подумывал намекнуть Розе на расселение ― я больше с ним жить не буду эй ты знашь скока от него шума? ― и сам же над этим ржал ― всё равно что супруги в разводе делят имущество вплоть до стрёмных записей Спрингстина с живого выступления в Хьюстоне. В общем, Фредди бросил ― не дрочить на Билли конечно, а попытки это делать. Пытаться вытравить его из головы ― то же самое, что отказываться от «Баскин Роббинс» с тягучей карамелью после пятничных ужинов ― с Бэтсоном они лопали из одной тарелки под визгливые возмущения Юджина. фуу надеюсь вы хоть вместе её не вылизываете канеш вылизываем я сразу после фредди Фриман честно старался не думать, как розовый язык Билли с белёсо-молочным налётом собачьи-широко вёл по спинке пластиковой ложки назло кривящемуся Юджину. И со смешками одёргивал его ― не обезьянничай чё ты как мудила ― не потому, что обидно за младшего. Старался не думать и о запахах, напитавших спальню. После душа Билли не пах ничем ― кроме распаренной кожи. Простынь его даже спустя неделю после стирки хранила приятно-морозный запах порошка. От однотонно-скучных толстовок, скинутых в изножье верхнего яруса, слабо веяло чем-то сладким, от рукава одной, спрятанной от Розы, ― пролитым «Доктор Пеппер». И Фриман точно не хотел думать, чем пахли волосы Билли ― за-ухом-у-виска-макушки, ― если б он зары дальше не фантазировал ― кончал в дýше так, что в глазах рябило. С трудом держался за скользящий кафель, на дрожащую правую руку с белёсой тёплой жижей смотреть стыдился, падал почти ― больная нога подкашивалась, пульсировала в такт промежности. Шумно дышал ртом ― всё равно никому не слыхать, ― приваливался щекой к студёной плитке ― как в лихорадке, шарахнуло на термометре градусов под сорок. И сваливал всё-таки барахло с угловой полки ― тупые бутылочки-флаконы-тубы-саше, блядь, на одной их семье процветала вся косметическая индустрия. фредди милый ты в порядке? д-да прост поскльзнулся н-нга в конце концов, тупорылая нога могла сгодиться для таких спекуляций, и конечно Роза верила этому бездарному вранью. Билли ― нет. Фредди притаскивался из ванной, встрёпанно-разомлевший, полотенцем путём не обтёршийся, ― и Бэтсон молча глядел в упор. До тех пор, пока не давил наконец надменно-понимающую ухмылку ― а лучше бы, блин, язвил и фыркал. не смари так эй я чуть не упал ага на конче своей ногу подвернул Фредди в глаза Бэтсону так же пристально смотрел ― в них в полумраке спальни будто мутные нефриты загорались ― и не сдавался, когда тот обезоруживающе улыбался. Взглядом его ямочки пробовал-съедал-сжирал с аппетитом ― никак ими не насытится. И спустя пару дней после дрочки ― билли-билли-биллиии в ледяной кафель приговаривая ― даже не понял, как заигрался. Первый опыт с пивом, конечно, был стрёмным ― если не сказать откровенно херовым ― таким, что «Чипс Эхой!» приходилось заедать, лишь бы не вырвало. Только в этот раз они с Бэтсоном в пятницу после школы ― дерьмо блин эти факультативы пшли они в жопу со своим грасиас буэнос диас ― додумались погуглить ― а почему в тот раз им это в головёнки не пришло. Ладно, в конце концов выбор пал на «Черри Крик» ― но не то чтобы Фредди так жаждал нахлебаться знакомой горечью. Только зачем-то согласился ― может, чтоб поглядеть, как блядские Бэтсоновы губы будут обхватывать горлышко бутылки, будто это Фриман глотнул январски-студёного воздуха, выдохнул в темноту десятивечерья ― и сжал свою бутылку с красновато-бурым напитком крепче. Попробовать не рискнул ― нет, пусть Билли первым приложится, это же его сраная инициатива. Профиль его ― с вздёрнутым кончиком носа ― обводил тусклый ― как назло ― фонарь. Фредди даже этому тупому свету не к месту позавидовал ― всё бы, блин, в мире ― да-да, и лимитированные выпуски комиксов даже ― отдал, чтобы так же вести пальцем по Бэтсонову профилю. Взглядом надоело ― мало-мало-мало-ма эй, он ведь даже глотка ещё не сделал, чтоб так загоняться. Ну тогда пора бы ― чтоб любую дебильную мысль о привлекательности (серьёзно? а Фредди-то думал, что ему нравились мужики помускулистее, без детских щёчек и подростковых приблуд) Билли можно было свалить на пиво. Крик оказался не таким мерзким ― даже похожим на вишнёвую «Фанту», если не считать, что после полбутылки Фримана немного повело. Честно, он не хотел столько пить ― выхлебалось в несколько глотков под контролирующим взором Билли. ― Блин, Фредди, чувак, я один, штоль, тут накидываюсь? ― возмущённо спросил он. Глянул в упор, глотнул из бутылки и с засасывающим хлюпом отнял ото рта поблёскивающее слюной горлышко. Фредди уже не разобрал, трезвой ли голове принадлежала мысль присосаться к ней после Бэтсоновых губ ― их тепло ещё хранило стекло ― или орошённой пивом.* * *
― Нпомни ― чья эт была идея? ― язвительно хмыкнул он, ковыляя с Бэтсоном к дому. Стучал костыль по влажному асфальту окольного переулка, воняло просроченными кошачьими консервами и мочой ― поэтому к Билли он жался неосознанно (ну правда же, Фредди не пытался оправдываться). От него приятно тянуло хмельной вишней и мятной жвачкой. ― Наша, ― не растерялся Бэтсон. ― Наша? Э-э… А кто скзал: «Фредди, двай ещё рзочек»? ― Ну я ж не трахаться предложил, ― резонно заметил Билли. В другой раз ― будучи трезвым, как Уайнхаус на реабилитации, Фриман бы за это зацепился. Ещё припоминал бы хер знает сколько ― пока у Билли щёки от смущения не закипят. ― Тада сначала зови на свданку. Ну типа цветы, я-кстти-ма-аргаритки-люблю, школад ― пеняй, блин, на себя, если белый притащишь, свечи… ― Он сымитировал рвотный позыв ― так натурально, что Билли расхохотался. ― Учту, Фриман. Как-ссегда псидим на крыше или ещё куда завалимся? ― Сразу в «Бутчер и Сингер». Ты бушь как этот, мать его, Гир, а я ― как Робертс. ― В платье в горошек? ― с сомнением уточнил Билли. ― Ну, чувак, эт ж не тот эпизод, ну… ― прохныкал Фредди, качая головой. ― У неё тогда было коктейльное платье… ― Не хчу это представлять. Мы б зашли и… ― Расслабь задницу, Билли, ― мы бы даже зайти не успели. Возвращаться домой на ночь глядя было, конечно, опасно ― но они рискнули. Фредди вообще записал этот дебильный день как полный рисков и возможностей огрести ― от полицейских за пиво в переулке, от Васкесов за полночное возвращение. В настенном календаре с автографом Супермена даже красным, как Шазамов костюм, маркером обвёл. Неделю спустя, правда, вспоминал, со стыдом глядя на число, уже не опекунов, не полицейских и уж тем более не пиво. По крайней мере, появился ещё один повод подро они умело обогнули старую скрипучую половицу ― по памяти конечно. Не живя здесь ― вряд ли бы разобрали, какой ступеньке приспичит всхлипнуть. Фредди, тащась позади, в темноте таращился на ноги Билли ― уверенно-крепкие, колесоватые. Гармошкой собирались складки штанов на подколенных ямках ― а выше Фредди просто не смотрел, даже если что-то пьяное в голове подначивало ― эй эй смари давай у тя много шансов штоль быва ладно, не хуже, чем у Шазама. Для супергероя задница сродни главному атрибуту ― ей унизительно быть плохой. В спальне Билли включил ночник ― когда Фредди, неловко шурша расстёгнутой курткой, прикрыл дверь. Оба зажмурились ― щёлкнул замок, назло оповестив всех об их приходе ― в такой тишине это как грохот тромбона. Фредди недовольно цокнул языком, виновато глянул на Билли ― и без слов по сморщившемуся носу понял это вот его ладно хер с ней. От лёгкого морозца ― и пива конечно ― у него порозовели щёки, покраснел нос ― Бэтсон громко, влажно шмыгнул ― наутро небось пойдёт соплями. Что-что, а насморк он подхватывал на раз ― и швырялся клейкими салфетками во Фредди. клянусь блин я те ща засуну их в ж и всё равно Фриман чуть ли не ворковал над ним во время простуды ― то ли заботился, то ли подцепить хотел ― валяться чтоб в одной кровати и делить сиропы с каплями ― это мои ващета твои вон с красной насадкой и козявкой. Фредди не знал, сколько они не спали ― не засекал, не смотрел на наручные часы, не спрашивал у Билли, так и не вытащившего из заднего кармана телефон. Вообще сдвинуть с места его боялся ― Бэтсон редко сидел с ним вот так расслабленно, привалившись спиной к стене с рваными детскими обоями, на нижнем ярусе. Фредди ненавидел эти тупые обои ― и сам одной из машинок методично отрывал улыбающийся капот, ― но даже на их фоне Билли смотрелся охренительно. Серьёзно, у Фредди даже дух на минуту захватило ― пока он давил-мял его взглядом в мутном оранжевом полумраке. А как, блин, хотел руками ― вот этими самыми, неловко теребящими лопнувшую резинку носка на подогнутой ноге. Вот этими самыми ― умудряющимися и член надрачивать до гортанного хрипа, и ладонь Билли сжимать в ответ ― пока он уверенно ведёт показывать умения Шазама. Он бы, блядь, за Бэтсоном и на эшафот пошёл. ― Не, больше мы пить не будем, да? ― осторожно уточнил Фриман. ― Иначе всё закончится, как… Ну как в «Ромовом дневнике», например. Или как в «Девушке в поезде»… ― Эт где алкоголичка сталкерила парочку? ― безразлично бросил Бэтсон, хмурясь. ― Интресная интер… ипре… Кроче, ты понял. ― Он отмахнулся, хохотнув. ― Но да. Как думаешь, как те надо накдаться, када ты превращаешься, чтб опьянеть, Билли? ― протараторил Фредди, смерив Бэтсона задумчивым взором ― причину безнаказанно позалипать нашёл. ― Не подумай, кнечно я шарю во всех супергеройских «штуках», ― передразнил он, ― но про бухих супергероев исследований не было… Во всяком случае, я не натыкался. Может, они и есть. Может… ― Э-э… Ну… Можт, я ваще не пьянею? ― перебил Билли, беспомощно разведя руками, и откинулся головой к стене. Пристально глянул на Фредди из-под ресниц ― и усмехнулся. ― Блн. У мня язык не вяжет. ― Могу развязать. Билли поглядел пристально-внимательно-изучающе ― как если б был совершенно трезв. Фредди неловко хохотнул, ковыряя нитку на носке активнее-быстрее ― так, что пальцы вспотели. Ладно, ладно, он просто пошутил. Неудачный тупой пранк. Осталось только вывернуть из этой степи, не вылететь на встречку. ― Чувак, забей, это… Бля. ― Понял, ― вдруг примирительно прервал его Бэтсон. ― Чё? ― Ты… Кроче, пялишься. Ай, ой ― столкновение лоб в лоб, Фредди не справился с управлением, live fast, die young, блядь. Он длинно и шумно выдохнул носом, пробуя унять дрожь вдоль позвоночника ― между лопаток кололо, как на физиотерапии. К ней Фредди попривык, а к дебильному чувству, уже грызущему загривок, ― нет ещё. Он закусил нижнюю губу изнутри ― сжал передними зубами, вот-вот прокусит, напрягая подбородок. Стиснул беспокойно-шустрыми пальцами щиколотку ― инстинктивно, как если б при падении стирал в мясо ладонь о рукоять костыля. На Билли не глядел ― насмешливо-бойкую улыбку ― аа так ты педик видьмо да? ― побоялся увидеть. Фредди простит, если это услышит, ― хотя бы из-за ямочек, хотя бы, блин, потому что это Билли-Билли-Билли. ― Фредди, ― негромко позвал он недрогнувшим голосом. ― Ты хошь? А вот теперь дрогнул ― ха, Фримана не проведёшь. Билли тихо сглотнул ― сдал себя окончательно. ― М-м… Мы прост нажрались, Билли. Да? ― Да? ― недоверчиво уточнил Бэтсон. В полумраке блеснули зубы ― беззастенчиво-широко улыбнулся, встретившись наконец с Фредди взором. Насрать. Предупреждал же себя не заигрывать(ся) с Бэтсоном, блин, а теперь сам неуверенно подполз ближе, ткнулся коленом в его бедро с намёком ― подсоби, мол, чё расселся-то. Только до Билли доходило дольше, чем до торчка под кайфом, ― то ли он просто прикидывался, немигающе-зорко глядя на попытки Фредди проявить инициативу. Пусть что хочет делает ― только не смотрит вот так пронизывающе-прокалывающе, с вызовом почти ― ну давай, раз начал, не стесняйся. Билли не выдержал ― стоило Фредди наклониться, ткнулся в его пересохшие губы своими. Фриман ржал над вот этими бабочками в животе, о которых наслышался от Мэри, ― ржал и теперь бы, потому что будто током вдоль позвоночника треснуло, и никаких тебе бабочек-богомолов-ещё-хрен-знает-кого. Не выветрилось пиво ― так же точно от Бэтсона пахло, как в отрезанном будто от всей Филадельфии переулке. От Билли обычно несло всем подряд после вылазок Шазамом вечерами ― эу ты чё в дерьме валялся? ― но пивом ни разу, и не то чтобы Фредди не нравилось. Да чем, блин, угодно пусть ― только не отлипал бы сухими губами с трещинками ― тёплыми зато ― от Фредди. Сколько, блядь, раз он читал, как правильно целоваться, ― а всё равно выходило хреново. Язык пускать в ход не решался ― да и Билли тоже, мягко прихватывая нижнюю губу. Терялся между желанием чуть ли не сожрать Бэтсона ― и вылизать его молчаливый рот до миндалин ― сколько длины языка хватит. Фредди себя почти за дубасящим где-то в глотке сердцем не слыхать. Глухо-несмело спросил у Билли какую-то нелепую хрень ― можн? ― да ткнул опять коленом в потеплевшее после морозного вечера бедро. Фредди зажмуриться бы ― а разобрал Бэтсоновы бойкие кивки, будто его приступ долбанул. И глаза потемнели ― того гляди сознания лишится. Да и в этом случае Фредди присосётся к его рту ― чтоб искусственное дыхание сделать. Фредди даже хохотнул, пока хватался за крепкие чужие плечи и перекидывал через Бэтсоновы бёдра здоровую ногу. ― Давай-ладн-иди-сюда, ― негромко выдохнул Билли. Если б Фриман знал, что на нём так охерительно, уселся бы и раньше ― обязательно нашёл бы повод. Коротко стрельнуло в ногу ― от колена до ляжки, ― пока Фредди опускался, ― так, что он свистяще-негромко шикнул Билли в лицо: ― Нга, блядь, ногаа… Ну хотя бы сейчас Бэтсон догадался быстрее ― помог сесть удобнее, задержав на бёдрах Фримана тёплые ― почти горячие, как кипятком ошпаренные ― ладони. Ох, блядь, если б только Фредди знал, насколько мягкие и осторожные ― и плевать на мозоли ― у него руки, способные и Дарле хвостики собирать, пока она хрустит «Кранч Цириал» на завтрак, и по харям Брайеров хлестать с оттяжкой. пообещай что больше не будешь к ним лез хах да мы с тобой вдвоём начистим им ебальн Билли будто спохватился ― и убрал руки от Фредди, сглотнул гулко, уставился в переносицу ― в глаза смотреть побаиваясь. Да Фриману и без этого хорошо ― круче, чем оголтело-бойко крикнуть «Шазам!» в пустоту, чем бродить по самой высокой крыше ― того гляди зимний ветер снесёт, чем ноги с неё свешивать ― двинься ― и всё, в лепёшку на асфальте. ― Всё нрмально? ― шёпотом спросил Бэтсон ― взволнованно почти ― Фредди, блин, наизусть знал эту интонацию. Нормально конечно. Было бы, если б он не сидел на Билли ― краснея, как влюблённая девственница в самом тупом романтическом фильме. Ладно, с этим он почти попал ― кроме того, что жизнь их напоминала то дебильную комедию с туалетным юмором ― хочешь не хочешь, а ржёшь до упаду, ― то низкобюджетный ужастик ― будет стрёмно, если Билли застанет его за дрочкой, ― то нуар сороковых ― криминально-мрачно-влюблённо так, что у Фредди иногда в груди кололо. Вряд ли это тахикардия. ― Блдь-Билли-мы-пчти-сосмся, кнечно нет, ― скороговоркой мимолётно. Фредди обхватил шею Бэтсона руками ― зачем-то, но пускай ― обнимать его всё ж доводилось редко. Хотел головой помотать ― чтоб сбросить наваждение ― и перестать смотреть в его глаза, серьёзно, ― но вместо этого потёрся носом об то место, где улыбки бурят ямочки. ― Билли-Билли-Билли… У них дыхание частое ― Фредди и замирать не надо, чтоб прислушаться. Вовсе почему-то двигаться хотелось ― может, и руки обязательно куда-то пристроить, и голову, и ноги ― пальцы на них поджимались-стискивались до того, что резануло левую щиколотку. В следующий раз, прежде чем назвать Бэтсона недотрогой херовой, Фредди обязательно подумает дважды. Билли поцеловал ― будто чтоб Фримана, как клятву в верности твердящего шёпотом его имя, наконец заткнуть. Ещё бы ― попробуй с чужим неумелым языком во рту побалаболить. Фредди тоже не умел ― и хотя бы тут Бэтсон его не перещеголял. Учился зато быстро, как всем Шазамовым приёмчикам, ― и Фредди уже забыл, кто кому хотел вылизать рот. То ли он ― разомлевший, несобранный под Бэтсоновыми руками, обхватывающими щёки, то ли Билли ― уверенный, глотающий стыдливые всхлипывания Фредди, с горячими ― плавящимися будто ― бёдрами под его тощей задницей. Вело не хуже, чем от пива, ― Фредди даже не пожалел, что нахлебался ― а без этого, может, никогда бы не решился. И пусть наутро вина и стыд заедят, как Билли ― дебильный насморк. Он неосторожно прикусил нижнюю губу, зашептал, как при кори, бойкий бред Бэтсону в рот ― гспди-билли-прости-простии, ― мелко вздрогнул от стука зубами ― его сейчас и мышиный шорох испугал бы. Фриман мельком оглядел лицо Билли ― поблёскивающий в полумраке лоб, взгляд прямой-помутившийся да увлажнившиеся губы ― и не выдержал бы, если б Бэтсон взялся утирать с них чужую слюну. И лучше б, блядь, он сделал именно это ― а не облизнул настойчиво нижнюю губу, на долю секунды прихватив её передними зубами, ― так, что у Фредди от поясницы к затылку покусывающе-покалывающе взмыли мурашки. Пош-шёл ты, Билли Бэтсон. Внизу живота у Фредди слишком горячо ― так, что с Билли торсом соприкоснуться страшно ― будто он почувствует через одежду и зашипит от ожога. Не ёрзать бы глупо-нетерпеливо ― от чего только? ― а хотелось так, что затылок под кудрями жгло. ― Я те скажу кое-чё, ― глухо начал Билли. Упёрся в губы Фримана своими, раскалёнными ― не целуя, поддразнивая, впору бы захныкать даже от щекотки по нижней. Терпел Фредди ― от его учащённо-отяжелевшего дыхания влажно, мягко, тепло ― хорошо. От рук ― ещё охерительнее ― Билли погладил большим пальцем щёку, словно увидал это сто лет назад в тупорылом фильме ― и вот повторил наконец, гляди-ка. ― Ты-педик-да? ― негромко поддел Фредди. Хохотнул ― когда палец мстительно-смазанно утёр чужую слюну с его нижней губы. Ох, блядь, если б Бэтсон знал, что со стороны это выглядело хлеще клипов Мэнсона с латексом и кончёй. ― Охереть откртие, блин, самый внезпный каминг-аут в истории… Билли вдруг зарылся в его кудри ― пропустил сквозь пальцы, взглядом проводив это движение, ― проигнорировал даже неуместный сарказм. Так глядел и касался, будто что-то делал неправильно. ― Мне нравятся твои волосы. ― Чё? А, волсы… ― задумчиво повторил Фредди. Растерялся ― а за комплименты, пусть и неумелые, благодарить, вообще-то, надо. Куда там ― будто в жар лицо окунули, так, что и кончик носа сгорел. У Билли рука ещё горячее ― впору бы в неё смущённо уткнуться ― не смотри не смотри не смотри так Бил он уже почти не кусал губы ― чтоб его, выучился за несколько минут, способный ученик, хороший мальчик. Язык вталкивал бойко-уверенно ― не отвертишься, ― так, что у Фредди собственный ломило да оставалось лишь рот широко открывать ― послушно, как на причастии перед пастором. Глаза жмурил ― непонятно от чего только ― то ли от того, как больно член упирался в джинсы, то ли от того, что за Бэтсоновым языком не успевал ― и это Фриману-то говорили, что у него язык как помело. И пусть уже эти вульгарно-влажные звуки, будто здесь трахались, а не целовались малолетки, наконец прекратятся ― Фредди себя за ними, тупым аханьем и шумным дыханием даже не слыхать ― и всё равно умудрялся выталкивать изо рта его имя, губами Бэтсонов язык прихватывая, ― билли-билли-билли-бил лучше бы Бэтсон подумал ещё разок ― если только у него мозги, как у Фредди, не расплавились, ― прежде чем прижать Фримана к себе за бёдра и ай. Ох, блядь, если б Фредди знал, что от петтинга может быть больно, он бы даже не начинал это гуглить. ― У-у тя встл, ― глухо охнул Фриман, отстранившись от Бэтсонова рта ― отлипнув, будто на двоих «Нёрдс» жрали, ― и моргнув. Словно от этого в глазах проясниться должно ― ни хрена на самом деле. ― Мне извиниться? ― Ну ты и мудила, ― прозвучало куда ласковее, чем хотелось Фредди. ― Ещё какой. Неуёмные дрожащие пальцы зарылись в волосы Билли ― встрёпанные, мягкие ― Фриман, блин, даже не сомневался и самому себе не проспорил. Лбом в его настойчиво упёрся ― отдышаться б только, забыть, что внизу они соприкоснулись вот ещё. Бэтсон поцеловал напористо-грубо-неумело ― будто сожрать Фредди хотел, не иначе. Ну и пусть жрёт ― рот вылизывает, губы кусает до помадной блядской красноты, Фримана к себе теснее жмёт ошалевшими руками за бёдра. Вплоть до того, чтобы инстинктивно на нём ёрзать и мысленно ворчать на шорох одежды под шум дыхания. Вплоть до того, чтобы представить член Билли внут блядь. Если б только в дýше после дрочки можно было кончать так же сильно. Фредди позорно простонал Билли в ухо, всхлипнул девчонкой ― в боксерах клейко, тепло, влажно. На миг даже в ушах зашумело ― как если б приложили головой покрепче. И глаза защипало ― от слёз вроде бы, Фредди даже не разобрал, носом хлюпая. С Бэтсоном охренительно хорошо, пока он глядит понимающе-устало, талию Фредди пальцами бесстыдно жмёт ― боится будто, что он вскочит. Когда перестанет ― будет просто хорошо. Фриман виновато поцеловал его возле носа, сглотнул гулко ― в горле пересохло, и даже то, что Бэтсоновой слюны наглотался, не помогло. Билли уткнулся куда-то рядом с ухом ― щекотно то ли от судорожного дыхания, то ли от волос, лезущих Фредди в рот, то ли от ресниц. ― Фредди, мне ндо… ― не договорил даже, подав голос спустя минуты две. Фриман отсчитывал ― пусть и со счёту раза три сбился, вслушиваясь в его шмыганья носом ― будто с порывами вдохнуть запах одежды Фредди глубже. Ему стыдно ― любимый свитшот он не давал Розе стирать где-то неделю. ― Д-да, ща… ― Фредди ткнулся носом в висок, вдохнул, как в отместку. Зря ― в паху знакомо потянуло. ― Пгоди, мня почти парализовало, блин… ― Тока не ёрзай, ― предупредил Билли. У него почти прежний голос ― а дыхание влажное ― из воды будто только что вынырнул. В щёку Фредди уткнулся ― напористо, но ласково ― гляди, мол, до чего довёл, нехер было ёрзать. Потёрся настойчиво ― совершенно не по-бэтсоновски, ― и ох, лучше б он этого не делал ― Фредди устал мурашки вдоль спины считать. Пальцев только почему-то не разжал.* * *
После того как он стыдливо кончил в джинсы ― «как малолетка» сказать бы, но Фредди ведь действительно подросток, разве это унизительно, ― сидя на Бэтсоне ― потираясь, блин, о Бэтсона, ― Фриман старался избегать его. Выходило хреново ― как если б Дженис Джоплин пыталась избегать причисления к лику хиппи. Хотя бы потому, что Фредди и Билли по-прежнему жили в одной комнате. Он силился сбегать в ванную раньше Билли ― заводил будильник пораньше и ковылял туда максимально тихо ― стараясь во всяком случае. Знал только, что Билли уже не спал ― его возня-чертыхания Фредди будили. Фриман обожал завтраки и ужины в кругу семьи ― а теперь проклинал их и ненавидел. Готов был хлестать по доверчивым рукам, скрещённым над столом, своей ― увлажнившейся от волнения ― потому что Билли сидел напротив и не сводил с него взора. перестань так смареть а мне неуютно о, блин, Фредди знал этот взгляд. Уж лучше пялиться в глаза тигра в зоопарке ― там хотя бы знаешь, что если он решит броситься, то от него спасёт решётка. С Билли такая хрень не работала. С Билли вообще много чего не работало ― глупые манипуляции, попытки застебать, шуточки про члены и задницы, всевозможные увещевания. Не проведёшь, как ни старайся. Фредди отчаянно гадал, куда всё это дерьмо их заведёт. Серьёзно, на этом ведь хрен остановишься ― и Фриман продолжал напоминать себе по пути в школу, на уроках и в ванной вечерами, что они оставались подростками. Гормоны, все дела ― на них ведь что угодно можно спихнуть, да? Подрочил ― гормоны, кончил от поцелуя ― гормоны, встал на Бэтсона ― гормоны, готов его убить за всю эту херню ― опять они, да сколько ж можно. День в школе он высидел кое-как ― мучаясь мыслями, поговорить ли с Бэтсоном или продолжать его избегать. Фредди правда не трус, но выбрал второе. В конце концов, он не один в этом участвовал ― хрен там, Бэтсон пусть тоже покумекает. Он резво шёл к пустому сиденью в школьном автобусе ― пахло бензином и ароматизатором от дурацкой ёлочки под зеркалом заднего вида. Ещё чьими-то ногами и пóтом ― Фредди не хотел разбираться от кого. Нечистоплотных школьников в их богадельне столько же, сколько показушных статуэток у Лукаса и Кэмерона. Ох, Фредди, блин, совсем забыл, что Билли приохотился ездить на школьном автобусе. Бэтсон зашёл в салон, взглядом ища Фримана ― или пустое место. Растерянный даже немного ― и Фредди еле удержался, чтобы выше поднять голову и прищёлкнуть языком о нёбо, привлекая его внимание. Конечно, в другие бы дни Фриману это польстило ― ничего себе, Билли, мать его, Бэтсон искал с ним встречи, ничего себе, потерял его. Ух, такие истории детишкам бы во дворе сказывать на старости лет ― всё равно как о супергероях, увиденных воочию. эй билли мы же состаримся вместе? ага но тока пердеть друг другу в такт не будем Ладно, никуда от Бэтсона не деться ― заметил-таки Фредди и уверенно направился к нему. У Фримана даже дух захватило ― и он стыдливо прижался к окну, лишь бы нет ― Билли всё равно грузно плюхнулся рядом, наседая на правое бедро Фредди, и неаккуратно, с шорохом съехал с него на холодное сиденье. И если совсем уж честно, Фриман успел по этой его привычке соскучиться ― за то время, что играл с ним в прятки чуть ли не по всей Филадельфии. Ну вот. Тет-а-тет, лицом к лицу, глаза в глаза и всё такое. Фредди терпеть не мог такие разговоры, а особенно ― когда они начинали назревать, как гнойный фурункул. От грядущей беседы тоже пахло так себе ― пусть и не хуже, чем в школьном автобусе, ― потому что трусость и стыд вообще воняли отвратительно. Фредди от беспокойства принялся крутить костыль меж ног ― будто в полу планировал дыру просверлить и, когда станет совсем уж невмоготу, расплавиться от смущения и вытечь через неё. Он уже чувствовал, как начали краснеть щёки. ― Как факультативы? ― уверенно спросил Билли как ни в чём не бывало ― чуть гудящим из-за насморка голосом, но мягко. Хорошо ― он ещё не начал ненавидеть Фримана. ― Дрьмово, ― выдохнул тот. ― Да? У меня тоже так се. Перестань, чел, ― устало осёк Бэтсон. Фредди лишь пожал плечами и крепко вцепился в костыль, замерев. ― Я не об этом. Наворачивай скока влезет. ― А чё тогда? ― Хватит от меня бегать, хорошо? Вот так вот ― не в бровь, а в глаз. Ладно-ладно ― Билли хотя бы попытался начать разговор не с упрёка за трусость. ― Билли, чувак, ты на меня посмари ― я чё, похож на Усейна Болта, блин? ― Фредди весело хохотнул, мотнув головой. Надеялся, что Бэтсон поддержит ― нет ты похож на хоккеиста с паралимпиады дурачок, ― но тот даже не улыбнулся. Пристального взора не отвёл ― словно взрослый, снисходительно ждущий, пока дитя натешится. ― Ты понял, о чём я. И если тя это утешит… ― Билли склонился ― так, что почти упёрся носом в щёку Фредди. Дыхание пахло мятной жвачкой и «Рэд Булл». ― Я тоже… э-э… не сдержался. Нет, он прикалывался, серьёзно, ― нельзя же быть настолько наивным, чтобы считать, будто Фриман не догадался. Ладно, блядь, это Бэтсон ― какую угодно херню может выкинуть. Фредди привыкнуть бы уже, но чувак, который путал Чубакку с чупакаброй ― да мне насрать одно и то же, ― не мог его не забавлять. Фриман негромко прыснул. Перевёл на него смешливый взгляд, не моргнув, ― ощущая, как залились румянцем щёки. У Билли-то вот на лице ни крапинки ― кроме красноты, облепившей крылья носа и место над верхней губой ― от раздражения бесконечными салфетками. Бэтсон ничуть не смутился — будто предложил в столовку вместе пойти, а не признался, что конч Фредди буквально вспыхнул — приложи Билли к его щекам пальцы — тут же загорятся, несмотря на то что ледяные. Фриману и трогать их не нужно — а хотелось, блин, как же хотелось, — чтобы убедиться. Он только выдохнул судорожно носом — и отвёл глаза от Билли. На чём угодно поклясться мог, по-томосойеровски скрестив пальцы, что Бэтсон взглядом таким — долгим, тяжёлым, не сбросишь нихрена, как ни захочешь, — как в ледяную воду его заманивал. И воздуха там ни глотнуть, и пальцем ни шевельнуть, и выйти оттуда уже невозможно. Вдохнув, Фредди и правда словно хлебнул чего-то морозно-студёного — так, что зачесались дёсны. Вздохнул глубже — когда автобус наконец тронулся с места — не отпустило. Пусть Билли утаскивает его под воду — Фриман правда барахтаться не станет. Придвинув к себе рюкзак, он принялся сосредоточенно в нём рыться — пока среди проекта по биологии и папки с домашкой по испанскому не нашёл новый выпуск комикса. Подивился даже — и как, блин, раньше так быстро их прочитывал, захлёбываясь восторгами. Нет, все эти приблуды с Бэтсоном, конечно, занимательнее. Хотя и времени много отнимали — за мыслями о какой-то херне (ладно, так и быть, бёдра-руки-лицо-волосы Билли — а всё ли он перечислил — не такая уж херня) Фредди чуть ли не терялся в пространстве. Не успевал садиться за уроки — как Роза звала ужинать. Не успевал пойти в ванную — как её кто-то занимал, хотя Фриман давно выучил семейное расписание. Не успевал лечь спать — как уже надрывался будильник. Когда Фредди думал, что Билли Бэтсон сведёт его в могилу, он, блядь, не шутил — The Neighbourhood уже когда-то похоронили его юность. — О, новый выпуск? — Билли склонился ниже — всё-таки ткнувшись тёплым носом в щёку Фримана. Хрен-то он оправдает тем, что его вдруг Бэтмен привлёк на пятнадцатой полосе. Фредди не ответил — вслушивался только в негромкое сопение справа и, блин, правда готов был сколько угодно терпеть автобусную вонь — лишь бы Билли упирался лбом в его висок и шмыгал носом.* * *
Семейные ужины перестали так раздражать Фредди — на время, видимо, пока Бэтсон не выкинет очередную хрень, из-за которой придётся долго загоняться. Билли пялился — а по-другому не сказать, честно, — на Фримана по-прежнему — пока Виктор делился новостями, звенели столовые приборы и поблёскивал розовый единорог на броши Дарлы каждый раз, когда она заинтересованно поигрывала вилкой. Они обсуждали какую-то херню — а Фредди глаз с Билли не сводил, хлестал взором по его лицу — когда его черты чуть заострялись от раздражения — и тут же оглаживал взглядом, словно извиняясь за это. Ох, если б остальные знали о нет, хорошо, что не знали. Особенно — Дарла. Что ж, по крайней мере, они вновь начали разговаривать. Будто и спать в одной комнате стало несколько легче — не то чтобы дурацкая просьба Билли в автобусе махом решила все проблемы. Нет конечно. Но на Бэтсона и правда невозможно долго дуться, хоть и извиняться он не умелец — слушай ну ладно те фредди ок я виноват но ты тож повёл ся как гов если б, блядь, Фредди знал, что быть подростком так сложно — забудьте эти тупые комедии про рослых старшеклассников с кучей вписок, бухла и травы, серьёзно. Лучше б его в своё время похитил Питер Пэн. На потолке над их двухъярусной кроватью тусклые флуоресцентные звёзды да кометы с давно потухшими хвостами. Фредди почти забыл, когда ими любовался в последний раз — а с Бэтсоном и вовсе впервые. Героизм, блин, решил проявить — и помог ему забраться на второй ярус, после пристроившись сбоку. Они правда ничего т а к о г о не делали (Фредди соврал бы, если б сказал, что не хотелось, — но, эй, сам ведь себя за это ругал). Фриман потирал крупную жёсткую мозоль на внутренней стороне ладони Бэтсона, обхватив её. И отстраниться бы — сам понимал, как это выглядело, не дурачок ведь, — а с Билли было тепло. Хорошо — но не так, как в тот раз, по-другому, иначе. Насколько тепло и хорошо вообще может быть с нелюдимым пацаном. — Када ты их прилепил? — негромко спросил Бэтсон, таращась в потолок. Дыхание у него сухое, шумное — следы перенесённого насморка, так и не дошедшего до простуды, а жаль, блин, — сейчас бы на пару прикидывались умирающими. — Да попал сюда — и прилепил. Не то чтоб от них толк был. Сам понимаешь — я ж на второй ярус не лезу. Билли что-то понимающе промычал, мимолётно обведя ноготь Фредди большим пальцем. Совсем расслабил руку в ладони Фримана — а до этого заметно напрягал сухожилия. Не трожь, мол, сунься только, палец протяни — сломает, мстительно поджимая губы. Да видно, и Бэтсона приручить можно. — Как так вышло-то? — ровным голосом поинтересовался он. Склонил голову к виску Фредди — ему щекотно от смявшихся кудрей. — Что именно? Серьёзно — у них теперь темы могли варьироваться от самых дебильных до — С ногой. Ай. А Фредди-то думал, что лежачего не бьют. Он неуверенно моргнул, покосился на Бэтсона — тот неторопливо заповорачивался к нему, лёг на бок, не спугнуть чтоб. Фредди коротко вздохнул, выпустил его крепкие пальцы — хрен с ними, пусть и просрал единственный шанс вот так их касаться. — Тока без вранья, — предупредил Билли. — Шуточек всяких. М? Фредди правда жалел, что на Рождество не пожелал Бэтсону засунуть проницательность в задницу. Авось сейчас не пришлось бы предательски усмехаться и стыдливо отводить глаза ― поймал, мол, не денусь теперь никуда. Хрен с тобой, Билли Бэтсон, слушай-заслушивайся да утешительные слова в головушке так и эдак верти ― всё равно не получится подбодрить. Если у Шазама недостатков не было, то Бэтсон почти из них и сшит, как лоскутное одеяло. ― Да ты мне прост выбора не оставляешь, Билли. ― Фредди повернул к нему голову, вперившись в переносицу. Куда угодно, только не в глаза его тусклые, как звёзды на потолке, смотреть. ― А вопрос-то, меж прочим, так се. Не очень тактично с твоей стороны. Ох, сейчас бы попрекать Бэтсонову бестактность ― себе дороже. Фредди вообще не хотел говорить на эту тему ― но, блин, Билли рано или поздно спросил бы ― хотя бы потому что ему не насрать. И отшутиться, сваливая на смертельные болезни, не выйдет. слышишь фредди а чё эт за обезболивающие такие сильные наверн ― Д-прост-я-рдился-клекой, ― раздражённо-быстро выплюнул Фриман, вновь уставившись в потолок. Лучше туда пялиться, чем в глаза Бэтсону, ― погасшие звёзды хотя бы не увидят, что Фредди опасливо-влажно заморгал. ― Вот и всё. Нехера тут рассказывать. Фриман выдохнул ― небось все, кто вынужден толкать речь, получая «Оскар», так же себя чувствуют. Хэй, ребята, спасибо за вашу поддержку, и что не спрашивали о ноге, и эй, Билли Бэтсон, какого, мать твою, чёрта. Но никто не уверял Фредди, когда зашвырнул сюда Бэтсона, что с ним будет легко. ― Ладно, ― негромко и почти утешительно проговорил Билли. ― М? ― Я сказал «ладно», ― мягко повторил он ― в голос его закутаться бы вместо одеяла. Осторожно придвинулся ― куда уж, блин, ближе ― и обхватил плечи Фредди, носом вжавшись в левое. Если Билли каждый раз возьмётся вот так утешать, Фриман и на жизнь вздумает жаловаться. Но почему, почему, блядь, таких порывов у Бэтсона не возникало просто так, почему для любого подобного дерьма должна быть причина. Фредди, скованный его руками, ещё раз напомнил себе ― никто не говорил, что с ним будет легко. Ох, не то чтобы он думал, будто жизнь с Бэтсоном повторит сюжет диснеевского мультика ― за исключением говорящих зверушек, конечно. ― Знашь… ― Фриман сглотнул, склонив голову влево ― виском почувствовал его тёплый лоб, повернётся ― и они точно столкнутся носами. ― Знашь, какой самый дерьмовый подарок на Рождество? ― Дезодорант. М-м… носки ещё. Шерстяные. Которые колются. ― Это всё… ― Фредди не удержался, хохотнув. Ладно, тут он его сделал. ― Хорошо, да, дерьмово. Но не так дерьмово, как получить скейт. Так-то, иногда Фриман мог двинуть себе даже больнее. Получай, Фредди, ― и не расслабляйся. Он коротко всхлипнул. Ну нет, реветь не собирался ― ни при Билли, ни запершись хрен знает где, да вот в той же ванной, где дрочить почему-то хотелось больше, чем утирать сопли. Может, если б Бэтсон его не обнимал, он бы даже не издал и звука. Отшутился бы как обычно ― но здорово что в метро твоей жопе всегда место уступят особенно в час пик. В носу только предательски защипало ― будто внутри перцем как следует натёр. Сдерживался, как девчонка во время первого просмотра «Титаника» ― Лео, ну как же так. фредди летом прокачу тя на велике сядешь на багажник ― Ну реви давай, Фредди. Если хошь. Тока калекой себя не зови, ― осторожно попросил Билли. Потёрся носом о напрягшееся плечо ― призывая расслабиться-довериться-отпустить будто. И если утешать словами Бэтсон действительно не умел ― пусть, блин, даже не пытается в следующий раз кое-как жонглировать этим дерьмом, серьёзно, ― то прикосновениями ― очень даже. Фредди этого было достаточно. И он заревел ― бойко-сопливо, как детсадовец, расквасивший коленку. Чёртовы Брайеры никогда не доводили его до слёз, жалостливые взгляды Дарлы и Мэри, готовой подскочить к нему каждый раз, когда он спускался, первое время жизни у Васкесов, ― ни разу, блядь, ни разу. А Бэтсон смог ― расковырял что-то внутри, давно забытое-похороненное, будто могилу расхитил. Чтоб тебя, Билли Бэтсон, — довольствуйся-радуйся-ликуй. Фредди повернулся к нему, ненавидя первичное тупое нытьё в левой ноге, и мокро всхлипнул куда-то в горячую шею. Сам не понял, куда уткнулся, размазывая сопли-слюни-слёзы по коже ― носом почувствовал твёрдость пробивающегося кадыка и как он дёрнулся вверх ― Билли сглотнул. Он раскалённый почти, жмущийся в ответ к Фредди, на макушку его подбородком давящий, бормочущий несвязный бред ― да в ушах гудело, не слыхать почти ― ладно те фредди ну тихо эй ну чё ты ну И Фриману велеть бы ему заткнуться ― зашипеть в мокрую шею, словно вылизанную им же (уж лучше бы так, конечно). Двинуть куда-то под рёбра рукой ― несильно, чтоб синяка не осталось. Зарычать на губы невысказанные хрен знает на что обиды ― будто Бэтсон всего этого заслуживал. Серьёзно, зарёванный до красноты Фредди и правда бы на это решился, если б Билли не прижимал его к себе так сильно, если б не стискивал до нытья в локте, если б Фредди животом ― потому что футболка задралась ― не чувствовал потеплевшей пряжки его ремня. Чтоб тебя, Билли Бэтсон. эй эй слышишь ты сильнее всех кого я знаю* * *
Фредди всё чаще поглядывал на календарь ― до исхода зимы ещё далеко, только-только зафевралилось. Иногда они спали с Билли на нижнем ярусе ― утомлённые-замученные за целый день ― учебный и супергеройский. Иногда не хватало сил на домашку, особенно по испанскому ― Фриман только «те амо» и выучил, да и то потому, что было кому сказать. Иногда не хватало сил на Шазамовы патрули ― слушай фредди можт сёдня дома останемся на мне будто всю ночь блин ездили. Фриман лишь губы кусал ― щекотали их, как пёрышком, невысказанные слова ― я б на те проехался бэтсон ох я б на те так проехался а. Он негромко выдохнул в Бэтсонову спину ― тот отвернулся к стене, замолк, будто вслушиваясь, или уже задремал ― хрен разберёшь. В Билли ещё кипела мальчишески-юношеская энергия, нерастраченная Шазамом, ― и дышал он немного тяжелее, чем должен бы в тёплой кровати. Приложиться где-то успел ― Фредди во мраке на локте различил серость синяка. Огладить бы сочувственно ― да не решился ― и лежал напряжённо, скованно, боясь потревожить молчаливого Бэтсона. Конечно, в одной кровати тесновато ― зато тепло. Пах прижался к Бэтсоновой заднице ― и если он начнёт ёрзать в полудрёме, то нет, подобное дерьмо Фредди уже снилось ― там он уверенно прикусывал плечо Билли, или шею, или типа того, даже чувствовал следы от резинки пижамных штанов на его бёдрах, ― а потом просыпался от того, что тёрся животом о матрас и если Бэтсон и видел ― и слышал ― и наблюдал, хер его знает, ― то даже не намекнул. Настоящий супергерой, блин, ― чистый-сердцем-сильный-духом. Фредди глухо вздохнул. Уткнулся меж его лопаток, осмелившись мягко потереться лицом ― сделал вид, что зачесался нос, даже сморщился приличия ради. Вдохнул ― глубоко, шумно ― от футболки пахло стиральным порошком, чужим теплом и Билли. Сдержался ― чтоб руку на его плече не пристроить, чтоб не коснуться прохладного локтя, чтоб не обнять его ― стиснув почти до сиплого Бэтсонова хмыканья. Обожди-ка, Фриман. Поцелуй нихрена не значит, особенно ― малолетний и проспиртованный. Это тебе не ёбаный Вудсток и Лето любви в дыму дешёвой шмали. ― Я всегда храплю? ― почти шёпотом спросил Фредди, моргнув, ― смутился, насколько хрипло прозвучал собственный голос, и глухо кашлянул. ― Нет. Ну или я просто привык. ― Мог бы и соврать, Капитан Колготкин. Фредди хохотнул и ласково пихнул Билли в бок ― да только ладонь на талии и оставил. Бэтсон не шевельнулся ― а мог бы демонстративно вздохнуть или цокнуть языком. ― Ты-чсто-дрчишь? ― спросил он скороговоркой. Фредди даже на минуту подумал, что ему послышалось ― а он-то, блин, думал, что у Билли Бэтсона язык не повернётся спросить напрямую. Он выдохнул носом ― постарался тихо, правда постарался ― и чуть сжал Бэтсонову футболку. Зря ― ещё парочка таких вопросов ― и вспотеют от волнения пальцы. ― М-м? ― задумчиво протянул он. Ох, сейчас бы пытаться обвести вокруг пальца самого Билли Бэтсона ― пацана, умудрившегося двадцать три опекуна наебать. ― Ты слышал, Фредди. А вот это приём запрещённый ― и Фриман, лежащий с краю, почувствовал, как его к стенке припёрли. Ещё слово от Билли ― и всё равно что нож к горлу приставит. ― Ну да. По расписанию, ― съязвил Фредди. ― По праздникам разгрузочный день. А у тя, небось, целибат, Билли? Наверное, он сказал это слишком ехидно, слишком вызывающе, слишком насмешливо ― заставив Бэтсона неторопливо повернуться к нему и уставиться в глаза. Во мраке его слабо видать ― только голубые блики на носу да скулах. В общем, где-то через минуту ― или больше ― Фредди уже пожалел, что спросил. Потом, конечно, ― а сейчас нисколько не было стыдно. И если всё это дерьмо куда-то и вправду их выведет, то с этой дорожки прямо в ад он сходить не планировал ― и пусть о её опасности сто раз предупреждали AC/DC. Минута ― или больше, хрен знает, ― и Фредди уже имя в рот Бэтсону старательно, как на приёме у логопеда, выговаривал ― билли-билли-биллиии, ― пока ощупывал его локоть. Кожа сухая, вот-вот будто треснет, Фредди гладил пальцами, изучал, плавился почти под его рукой ― смело проникшей под пижамные штаны и сжавшей блядь. Билли, мать его, Бэтсон собирался ему отдрочить ― не себе даже. Так и быть, Фриман ― хоть Бэтсон и не уговаривал ― возьмёт это на себя. Не удержался ― мягко огладил пах, краснея ― хорошо, блин, что Билли в темноте не видать, ― когда резинка боксеров прижала кончики пальцев к основанию члена. Так-то ― реальность его и со снами посоперничать могла. Билли аккуратен ― настолько, что Фредди, замерев и старательно отводя глаза, не решился притронуться к гладкой коже и сдвинуть крайнюю плоть. Да и нахера, собственно, ― нахера они вообще это делали. Предательски дрогнула рука ― и он сжал горячий член сильнее, чем нужно. Не то чтобы у Фредди вообще был какой-то опыт ― и знание, как правильно чужие члены тискать. Он надеялся, что Билли тоже делал всё наобум, ― пусть сжимает-дёргает-гладит неумело, Фриману всё равно слишком охренительно. Бэтсон тяжело-влажно выдохнул в приоткрытый рот Фредди ― ему б с таким лицом только в порнухе сниматься, серьёзно. Рука у него шустрая-горячая-смелая, пальцы ― сухие и крепкие. Утром он сожмёт ими зубную щётку ― и Фриман подавится пастой, вспомнив, что они держали накануне. Он оголил головку, надавил ― мягко, сильнее бы, чувственнее ― большим пальцем, нетерпеливо обвёл ― дыша так часто, что Фредди не рискнул бы с ним соревноваться. На секунду ― ничтожную, но яркую, вплоть до боли в паху, ― подумал, что Бэтсон его прямо здесь бы и выеба ах да. Они же нихрена не умели. Подрочить ― и баиньки. Фриман уткнулся в его приоткрытый рот ― тёплое дыхание пахло зубной пастой и ещё чем-то ― сладким, неразличимым, таким, что впору бы жмуриться. Он пытался прикинуть, ощупывая, у кого из них член больше, и застыдился. ― Мне нчинать ко-омплексовать? ― быстро прошептал Фредди. В шутку конечно ― только стало б немножко легче, фух, вот и жар немного схлынул. ― Дебил, ― прошипел Бэтсон ― заметно сдержавшись, чтоб не расхохотаться. Фредди нетерпеливо толкнулся в горячую ладонь ― Билли немножко тормозил, лучше его не смешить. Сам провёл по всей длине его члена ― отогнал, конечно, мысль, что оценивал, как бы это ни выглядело. Слабо вздрогнул, ощутив на головке, ткнувшейся в центр ладони, влагу. Не то чтоб малолеткам много требовалось для возбуждения ― у Билли тоже ладонь стала скользкой. Если б Фредди в конце декабря сказали, что он будет постанывать от руки Бэтсона на своём члене ― и того, как хорошо она вела от основания до головки и обратно, ― он бы послал всех на хер. ― Тих-ты-блин-Фредди, ― глухо забормотал Билли. Прижался ртом к его ― мокрому, распахнутому, будто Бэтсон уже успел его выебать, ― не целуя, сминая губы, лишь бы Фриман хоть ненадолго заткнулся. Фредди попробовал ― не вышло. Так что катись-ка, Билли Бэтсон, ― ему так хорошо даже в прошлый раз не было. Он сомкнул губы ― больше не вырвется ни одного стона, теперь взбесит его тупым мычанием в рот ― от которого по губам слабая вибрация. Насколько охренительно, интересно, было бы Бэтсону, если б Фредди обхватывал не его мягкий беспокойный язык, а он видел такое в порнушке. Фриману жарко до того, что кожа над верхней губой стала солоноватой ― от частого тяжёлого дыхания. Занемела немного рука ― хрен с ней, он даже себя так старательно до разрядки не доводил, другое дело ― Билли-Билли-Билли. Фредди в темноте не разобрал, куда делась теплота его рта ― выдохнул только носом, остудив верхнюю губу. Бэтсон принялся целовать куда-то под-ухом-около-шеи ― хоть и поцелуем мокрые тёплые касания языком назвать было тяжело ― будто кожу Фримана хотел распробовать, перед тем как сожрать. Фредди только голову чуть запрокинул, весь ― раскрытый-доверчивый-жмущийся к ошалевшей руке ― для него. Жалел только, что другая ладонь, онемевшая, зажата меж их телами ― в волосы Билли не зарыться. ― Я-ща-ёбнсь-если… ― не договорил, задохнувшись, ― Бэтсон на пробу смял губами кожу рядом с кадыком ― зубами не решился. И как, блин, только успел сообразить насчёт засосов, серьёзно, ― ведь оставил бы, Фредди даже не сомневался. Взялся собачьи вылизывать шею ― Фриману щекотно от высыхающих мокрых полос чужой слюны. Способности Бэтсонова языка, небось, однажды стопроцентно перекроют Шазамовы. Фредди правда делал ставки, кто кончит раньше, ― и удивился, когда Билли зашипел куда-то в шею. Шумно, несдержанно, с выдохами сквозь стиснутые зубы ― застонать то ли постеснялся, то ли побоялся. ― Стй-стой, двай в руку, Билли, ― негромко предупредил Фриман. ― Чтб не палиться. Оо, это однозначно плохая идея. Фредди судорожно вдохнул ― возле Бэтсоновой переносицы, щекоча нос о его чёлку, ― когда в ладонь толкнулась клейкая горячая влага. Член от робких движений бёдер мазнул от центра к краю ― и Фриман не был уверен, что удержал всё. Билли только что кончил ему в ру и этого оказалось достаточно ― от промежности до паха знакомо запульсировало-заныло. Фредди надеялся, что не разбудил спящую в соседней комнате Дарлу. В конце концов, не всё ж в ванной дрочить ― и не всё ж самому себе. Таким устало-разомлевшим он Бэтсона никогда не видал ― дыхание сухое, взгляд поплывше-мутный ― заметно даже во мраке, соприкоснувшись с ним носами. ― Вали давай в ванную, Фредди, ― шутливо скомандовал он на выдохе. Билли определённо проебал в тот раз не только Святой Грааль, но и романтичность. А ещё ― стыд до последней крупицы, задолго до встречи с Фриманом небось. ― Сдурел? Тащи салфетки. ― Фредди пихнул его рукой ― чистой, тёплой ― в плечо. От возни чужая сперма успела смочить ребро ладони, неприятно застывая. ― Иначе я те ща по лицу её размажу…* * *
Не то чтобы эта ночь была последней, и не то чтобы Фредди не хотел ладно, в голове он называл это невинным словом «продолжение» ― и ждал-ждал-ждал его, как Дарла ― повторов «Улицы Сезам» вечерами. фреддиии вы с билли прямо вылитые берт и эрни Дарла явно ни на что не намекала (хотя разгуливала рядом с догадками, что уж там). После того как она прибегала перед сном ― доброй ночиии не слишком много болтайтеее, ― Билли перебирался к Фредди с верхнего яруса. Взял за привычку ― теперь хрен выгонишь. Но Фриман не хотел. С Билли тепло-приятно-хорошо-здорово-оху когда он тыкался носом в спину и мерно дышал, когда зарывался лицом в затылок ― напористо-настойчиво, до покалывания внизу живота, будто Фредди с крыши сиганул без суперсил и трансформации ― не ловите, лучше уж башку расшибить. Бэтсон руку через его талию перекидывал ― и обнимать не решался ― мы с тбой не парочка геев блин чтб тискаться у всех на виду. Бэтсон отдрачивал так умело, что у Фредди шумело в ушах и глаза закатывались ― пусть змеистые капилляры на глазных яблоках в полумраке пересчитывает, пока шипит в блядски приоткрытый рот и обещает следующей ночью ты б знал чё б я с тобой сделал а фредди ты б тока знал Фредди догадывался ― пока Билли долго-долго пялился, пока прижимался к нему со спины, пока перебирал пальцами кудри ― и в какой-то момент мягко сжимал, тяжело вздыхая. Ох, блядь, что бы ― и г д е бы ― эти руки сделали ещё. Фриману жарко-жарко-жарко ― аж в пот бросило и испарина на лбу заблестела, ― хоть и одеяло они сдвинули вознёй в изножье нижнего яруса. Ему в темноте, покрывающей всё это блядство ― с мокрым языком Билли у него во рту и упирающимся в бедро членом, ― Бэтсона почти не видать. Да и надо ли ― Фредди дышать под ним тяжело, душно ― от соприкосновения животами, немного стыдно ― за то, как член топорщил пижамные штаны. Будто обхвати Билли рукой ― и их опять застирывать придётся. ― Потрхамся-можт-уже? ― быстро спросил Фредди. Ну вот, блин, неделю назад Бэтсону предлагал на крыше потусоваться с газировкой, а сегодня ночью ― пое не зря же уроки секспросвета в школе устраивали под тупое хихиканье с задних рядов в спортзале. ― Ты вот прям уверен? ― Билли поглядел скептически ― Фредди заметил даже в темноте. ― А похоже, что нет? ― Позавчера ты передумал. ― Ну знашь… Я те ведь задницу на растерзание отдаю, ― поддел Фриман, ласково пихнув его в плечо. Билли фыркнул, головой качнул ― так уж, мол, и на растерзание, при-ду-рок. Фредди сомневался, что это шутка. В порнухе ― пусть он и не успел посмотреть все её терабайты в интернете ― всё, конечно, было ладно да складно ― и он не верил, что с Билли будет хотя бы на десять-двадцать процентов так же. Ладно, всё-таки на десять ― Бэтсон минут семь соображал, зачем им смазка. замок чинить блин ты чё прикалываешься а Фриману было бы совсем страшно ― как не было даже тогда, когда полетел впервые, ― если б Билли не целовал успокаивающе в щёку, не обнимал его ― пусть цепко, пусть сдавливающе ― и не позволял тыкаться носом в горячую шею. От такой близости ― с запахом его везде-повсюду-в-ноздрях ― становилось хоть чуточку спокойнее, и Фредди смелел ― обратно уже теперь точно не повернёт. Он сцепил зубы ― крепко-крепко, до ломоты в коренных и дёснах, ― попробовал развернуть бедро ― лишь бы Билли был ближе ― куда уж ещё-то, Фриман, угомонись. Да не хотелось совсем ― особенно когда Бэтсон вжался пахом в его, чуть-чуть ещё ― и Фредди от боли-удовольствия-нытья-в-левом-бедре закашляется ему в лицо. ― Ты так и бушь лежать? ― беззлобно, без упрёка, обволакивающе-хрипло. Да Фредди, блядь, всю жизнь бы так провалялся ― только б Билли так охерительно давил сверху и в рот горячо дышал. Бэтсон ― глупый-любимый-мудацкий-обожаемый, ох, у Фредди в голове все антонимы смешивались, как при рецидиве биполярки, ― нихрена не знал, сколько отдал бы за него Фриман. Он немного боязливо обхватил ладонями щёки Бэтсона ― тёплые, покраснели небось ― да лбом в его упёрся ― переносице щекотно от чёлки. ― БиллиБиллиБиллиБи… ― зашептал тихо, как только мог, будто шифр какой-то называл. Любить Бэтсона мог только поехавший ― Фредди иногда называли сумасшедшим-чокнутым-ебану ладно ― любить Бэтсона мог только Фриман, и даже гордость за это брала ― нос пощипывающая, глаза увлажняющая. У Билли руки неосторожно-бойкие ― и впору бы бояться его напора, но Фредди храбрился ― не оттолкнуть бы его ненароком. Смолчал ― когда стриженые ногти неаккуратно царапнули талию, губу прикусил ― когда пальцы вдавили меж рёбер, выгнулся ― когда Бэтсон напористо-нетерпеливо защипал, чуть ли кожу не скручивая, ― хочу-тя-хочу-тя-хочу-тя куда-то в подбородок-скулы-уши приговаривая. Позавчера у них не вышло из-за ржача ― потому что Фредди заскулил гёёёрл юлл би э вуман сууун ему в ухо ― и если б мог, то притаптывал бы голыми пятками свою невинность, как Мия Уоллес. Сегодня Фредди готова была подвести блядская нога ― ах ампутировать бы её к чёртовой матери. Заныла, стоило попробовать шире раздвинуть ноги ― а в голове Фримана это звучало гораздо пошлее, если б попросил Бэтсон, ― и Фредди слабо поморщился, зашипев. ― Эй-эй-Фредди-ты-чё? ― обеспокоенно забормотал Билли. Секунда ― и взялся бы неумелым военным санитаром ощупывать бедро. Фредди не хотел сейчас таких прикосновений ― приливы неуклюжей заботы засунь-ка себе в задницу до завтра, Билли Бэтсон. ― Да нга… ― глухо ответил Фриман. Шоу всегда портят инвалиды, малолетки и психи ― вот ведь забавно, а Фредди-то галочку в каждой категории поставил. ― У нас так нихрена не получится. Он устало выдохнул, проведя ладонью по лицу к волосам. Не то чтобы Фредди рассчитывал, что всё выйдет идеально ― особенно, блин, с ним. Опираясь на правую ногу, он с трудом сел в кровати ― мягко пихнул Билли в грудь. В паху ныло не меньше, чем в левом бедре. ― Как те будет удобно? ― терпеливо ― хвала богам или кому там ещё ― спросил Бэтсон. Глянул озабоченно ― словно не мял только что Фредди ошалевшими руками до красноты и жара на коже. ― Я… не знаю. Фриман вновь потёр лицо ― будто надеясь смазать-содрать румянец. Комната окрасилась отяжелевшим частым дыханием ― показалось, что только Бэтсоновым, но, прислушавшись к себе, Фредди смутился сильнее. Может, надо было просто друг другу по традиции отдрочить и пристроиться нос к носу на нижнем ярусе ― чтобы пришедшая будить их Роза шумно умилилась. Нет, блин, нихрена ― вот так вот тупо всё не оборвётся. Фредди терпеливо выдохнул носом, цокнул языком и сел к Билли спиной. Попробовал опереться на оба колена ― уже и сам не знал, что кусало сильнее ― стеснительность-робость-нытьё-в-ноге. Фриман планировал вставать раком перед Билли, но не на таких ранних этапах. Мысленно он хохотнул ― будто бы, блядь, было что терять ― за исключением последних крох стыда, когда Бэтсон снимет с него и сердце затрепещет пугливо ― как сейчас, только хрен знает во сколько раз быстрее. ― Я помогу, ― спохватился Билли. Пристроился с возмущённым шорохом простыни ― будто т а к о е она точно не стерпит ― позади, грудью вжавшись во Фриманову спину. Ох, блядь, у него сердце вот-вот рёбра проломит и искромсается об осколки ― Фредди страшно уже за него ― за учащённое дыхание где-то за ухом и лихорадочные крепкие пальцы возле ― где они и что мнущие ласково, уже нихрена не разобрать, Фриману за ними не-успеть-не-угнаться, ему задохнуться впору почти ― не то от ощущений, не то от потаённого страха в животе. ― Живой? ― спросил он с тихой усмешкой. Фредди и не уверен, серьёзно, ― живой ли, мёртвый ли, потопленный или пока трепыхающийся. У него внизу живота как чугун-свинец припаянный ― раскалённый вдобавок, загубить его готовый. Но кивнул ― слабо, лишь бы Билли не беспокоился, наволновался за Фредди уже хрен знает сколько ― до самой смерти хватит. Бэтсон носом ― меж лопаток, вдыхающий шумно ― дрожащий, что ли, или Фредди показалось если б ты тока знал а подержаться ему и не за что ― Фриману стыдно за свою худобу да выпирающие мослами кос чё бы я с тобой сделал фредди а ох, блядь, да делай что/сколько/как хочешь, Билли-мать-твою-Бэтсон. Фредди под ним тяжеловато-душно ― опять, опять и опять, ― тесно в груди ― и пижамных штанах, обычно слезающих и волочащихся за пятками. Фредди под ним страшно-предвкушающе ― так, что дух захватило, и сердце вновь вскачь, и голова тяжестью налилась, не вытряхнуть, как воду из ушей. Фредди чуть шире расставил ноги ― голенью упёршись в отвердевшие от напряжения икры Бэтсона ― совсем себя закованным почувствовав, не шевельнуться. Билли сжал пояс пижамных штанов, нетерпеливыми указательными пальцами ― куда бы они втиснулись ещё ― проник под него, огладил ребристый след от резинки ― ласково, будто стирая защитные руны. Уверенно потянул штаны вниз ― вместе с боксерами и ну нет, блин, разденет его как-нибудь потом. ― Я с-сам сниму, можн? ― глухо спросил Фредди, глянув на него через плечо. Билли посмотрел с недоумением ― и Фриман вовремя прикусил язык, чтобы не ляпнуть какое-нибудь дерьмо ― иди-ка ты с взаимным стриптизом, Бэтсон, до поры до времени. Фредди не комплексовал из-за ноги ― честно-честно, ― просто знал, что Билли будет разглядывать. Зато мог похвастаться, что ублюдочный шрам не видел никто ― кроме него и физиотерапевта. А теперь Бэтсон покусился на то, чтобы тоже поглазеть, ишь ты. Но он терпеливо кивнул, задумчиво наблюдая, как Фредди, сев, неуклюже скинул пижамные штаны и боксеры ― словно смахивая последнюю границу меж ними. Гляди, Билли Бэтсон, ― только слюной задницу не залей. Он успел перехватить Фредди за бёдра ― когда его неосторожно повело, стоило опереться на левую ногу. От прикосновения горячих пальцев к прохладной коже даже не по себе стало, в жар бросило ― Фриман ещё никогда не чувствовал себя так дебильно. Билли по кудрям поводил носом и всем лицом ― потёрся по-животному, ласково ― хоть и неприрученный до сих пор. Что-то зашептал успокаивающе во встрёпанные волосы ― Фредди не прислушивался, честно, и без этого хорошо было ― потому что Бэтсон упёрся пахом в голую задницу, грозясь взять его прямо так, насухую ― пусть Фриман орёт на весь дом как резаный. У него дыхание влажное-тяжёлое-густое-обволакивающее ― опалившее заднюю сторону уха. Фредди мелко вздрогнул ― от мурашек, перекинувшихся с ног на слабо прогнувшуюся поясницу, с неё ― на лопатки с краснеющими чужими следами от покусываний. Он оглядел пальцы и лучащиеся от них складки на простыни ― как сильно он стиснет её, когда Билли войдёт в медленно медленно медленно слишком ― он с шорохом не торопясь снял штаны и боксеры, прислонился ― медленно ― к Фредди снова, коснулся потяжелевшим горячим членом ды блядь Бэтсон ведь нарочно изводил убить бы его нахер. ― Ты-пяльшься, ― негромко констатировал Фриман. Придвинул к груди подушку ― уткнётся в неё, когда от стыда станет совсем тяжело. ― А чё мне ещё делать? ― Дстань смазку, ― скомандовал Фредди. Вздохнул тяжело, стискивая наволочку, ― по ней в тени расползлись рёбра складок. Щёлкнула крышка ― демонстративно, предупреждающе. Холодная вязкость ― даже погреть в руках, блин, не додумался, ну да хрен с ним, с этим Бэтсоном, Фредди б тоже растерялся ― патокой смочила ягодицы, между, куда-то ниже тяжеловато ― щекотно, пока Билли не лучше бы Фриман сделал это сам, серьёзно, ― впору бы сдохнуть от того, как ласково оглаживали его пальцы меж ягодиц. Царапнул заусенец на указательном ― и Фредди негромко шикнул, всё ближе наклоняясь к подушке, ― чуть-чуть ещё, чтобы уткнуться, может, от пристального Бэтсонова взгляда хоть так спрячется, хрен знает. ― Не-втрай-её, ― пробормотал он ― себе/Билли/подушке чёртовой. ― Просто смажь. ― Те-то откуда знать? ― Ну… Я тут смарел гейскую прнушку на днях и… ― И Фриман робко затих ― Билли снисходительно фыркнул и, Фредди не сомневался, покачал головой. ― Бля, ккой-ж-ты гик, Фредди, ― с обожанием таким, что Фриман пожалел ― под рукой не было диктофона, лишь бы это переслушивать сотни раз перед сном или во время дроч стоп, а требовалась ли она теперь. ― Двай уже, Билли. ― Он повернул голову к плечу ― скольких усилий это стоило, потому что встретился с Бэтсоном взглядами ― у него с поволокой-исподлобья-помутневший, Фриман такого не видал ни разу. ― У меня задница мёрзнет. Вот так вот просто, мелкую дрожь, закусавшую тело, перебарывая, а ещё ― страх-предвкушение-стыд, да всё что угодно, блин, Фредди в чувствах даже не мог разобраться. Ну хоть в чём-то они с Бэтсоном сейчас, небось, едины. Под напором головки он попробовал расслабиться-разжаться ― не вышло, пока Билли не зашипел где-то над спиной неразборчивый бред ― не над не над так фредди ща. Да и от этого проще не стало ― Фриман правда глупо-наивно ожидал, что будет больнее, но кое-как справлялся ― ради Бэтсона и потерпеть можно, не помрёт. Он уткнулся в подушку ― прикусывая до зуда в пересохших дёснах, носом упираясь в духоту ― замычал, лишь бы перетерпеть, когда внутрь скользнула головка ― с таким пошлым всхлипом, что уши зажгло и затылок. Боль распирающая, неприятная, натягивающая что-то там, мышцы наверно, подначивающая Фредди считать каждый сантиметр, прикинутый на прошлой дрочке друг другу под одеялом. В алгебре он не был плох ― но сбился ― мешало собственное частое дыхание в подушку, чтоб её, блин, только зря уткнулся, можно подумать, она ох как спасала. Билли спросил что-то ― вроде как всё ли нормально. Нормально конечно ― не считая его члена в заднице Фредди, блядски растянувшего мышцы. Но Фриман закивал ― конечно нормально, Билли, продолжай. Глубже-глубже-глубже в подушку уткнулся, всхлипнув, ― только бы Билли не слышал, только бы не останавливался и вошёл по основание ― коснулся пахом ягодиц Фредди, стиснул бёдра ― до нытья под кожей, Фриману бы на эти ощущения переключиться, а невозможно ― мышцы вокруг члена болезненно-пульсирующе-инстинктивно сжались, и ох, блядь, от одной только мысли, что Бэтсон внутри, что от него жарко и по-странному тяжело, захотелось конч рано рано рано Фредди немножко ещё потерпи вот сейчас он двигаться начнёт и тогда станет оху охохо, вот так вот ― резко, неосторожно, неаккуратно Бэтсоновы бёдра назад и снова вглубь, так, что мышцы начало саднить, хоть и смазки ― ну и что ― с перебором. Фредди с трудом повернул голову вбок ― ухом ощутил влагу на подушке ― то ли слюна, то ли слёзы, но от неё приятная прохлада, от которой мурашки вдоль раскалённой шеи и ниже, в лицо ― поток воздуха, пропахшего блядством и немного ― водянистой смазкой. ― Блдь… ― Фриман глотнул воздух ― и выдохнул со стоном ― стоило только Билли начать вталкиваться чуть быстрее ― он, блин, из него весь воздух выкачает, серьёзно, Фредди вдыхать не успевал ― губы-язык-горло пересохли, давя стыдливые похрипывания. У Фримана внизу горячо ― от паха до растянутой задницы. У Фредди онемели ноги ― особенно левая, ― но Билли цепко держал за бёдра, не давая растечься где-то по матрасу. Руки ― безвольно мнущие то уголок наволочки ― мокрой от его пота, ― то простыню ― по ней неприятно елозили коленки, кожа небось вот-вот слезет, да и хер бы с ней ― хер, если честно, со всем, если Бэтсон неумело-дёргано вталкивался внутрь, вытягивая обратно, потом опять в глубину снова назад ох блядь блядь не так же быстро нестерпимо дико хоть и малолетки не так не так ох нет всё-таки так Фредди приоткрытым ртом уже стонал ― горло слюной смочил сглотнул насилу как будто резануло, ― про безопасность совсем забыл и что Дарла за стенкой может услышать что-то стра да не насрать ли а Билли Бэтсон скажем что Фредди мучился ногой или что молились бо гсподи-ща-почти ужее гсподи биллии или ещё хрен знает что. У Фримана язык заплетался ― бился обветренным мясом о зубы и нижнюю губу, пока он старательно вы-го-ва-ри-вал ― пытался ― Бэтсоново имя билли билли билли биллиии он рот ладонью заткнул ― замычал теперь в неё, жмурясь ― потому что Бэтсон входил неровно-грубовато-коротко что-то глухо шлёпало пах его наверное о задницу с хлопками когда Фриман попробовал насадиться ох бля лучше бы он этого не делал лучше бы лучше бы глаза щипало слезами ― может, потому что Билли негромко-неразборчиво хрипел его имя, может, потому что стыдно было за собственный бред шёпотом про побыстрее поглубже полегче одновременно Бэтсону не разорваться же но пусть попробует что ли до того чтобы кончить осталось совсе резко из холода в жар и обратно стискиваясь его руками стискивая его член задницей так что перед глазами поплыло потемнело Фредди себя даже не коснулся пальцем внутри жар такой ох блядь он даже не ощутил как Билли кончил, не вынимая, и тяжело опустился на спину ― мокрый, тяжело-поверхностно дышащий, жмущий к себе Фримана покрепче Шазама. Закатились безвольно глаза, замерцали под веками ― звёзды то ли кометы с потолка над верхним ярусом, нихера не разобрать, от оргазма чуть не ослепило. Фредди неуклюже растянулся на животе, вытянув покалывающие ноги, ― и брезгливо поморщился от влаги. На подушке стылая, под пахом ― клейкая, остывающая, скользкая, сколько раз с руки её смывал. Фредди щекотно-садняще меж ягодиц и ниже, по промежности ― надо было, блин, ещё и гондоны взять, кроме смазки. ― Охеритльно, ― сказал ― еле-еле, выдавил почти, насколько сил хватило. От Билли, бухнувшегося справа, слабо пахло свежим пóтом. Чем-то тёплым-согревающим ― Фредди кидающим в жар не хуже глотка глинтвейна на Рождество. В темноте у него блестели лоб и крылья носа, Фриман не касался его ― только мокрую липкую ногу умудрился втиснуть под его колено. ― Тока в следующий раз получше подготовимся. ― Фредди подпёр голову рукой, оглядывая его. ― Я те покажу один видос… ― Дай хоть ща-то отдышаться, Фредди, ― Бэтсон ласково хохотнул ― опять, блин, эти его ямочки ― и прислонился влажным виском к Фриманову плечу. С Билли всё-таки правда хорошо ― а бывает и вовсе охерительно-крышесносно-оху оказывается.