Ночь — время свободы

Свежий ночной воздух беззвучно мчался в никуда, как вода в горячем источнике. В траве сверчки исполняли серенаду, то замолкая, то возобновляя свое пение вновь. Темный лес грозно шумел, но на опушке деревьев было совсем мало, и они лишь душисто шелестели атласной листвой. Здесь же находилось небольшое озеро, приютившее на своем берегу высокую двухместную палатку. — Знаешь, я всегда мечтал вот так сходить в поход, разбить костер и ночевать прямо на природе, — бодро сказал Слава, снимая с пламени нагревшийся чайник. Глеб расстелил плед на траве, мигом на него сел и посмотрел на Михайлова. Тот разливал чай по жестяным чашкам и огонь играл бликами на его лице, руках и шее, отчего его лик казался еще мягче и живее. — А твой отец? — опустив голову вбок, спросил Глеб. — Что? — Он не брал тебя с собой в поход или на охоту? — Ох, нет, — Слава присел рядом с Голубиным и посмотрел на него,— он всегда ездил один, мне даже упрашивать его было бесполезно. А потом уже как-то не до этого стало. Искры от костра улетали в темное небо, где мигом гасли, опадая угольным пеплом. Ароматный чай с чабрецом никогда не был таким вкусным, как сейчас. На природе все совершенно по-другому: еда вкуснее, ночи длиннее и на душе намного спокойнее. — А мы с братом постоянно ходили в походы, когда к бабушке уезжали летом. Рыбачили и всякое такое, — сказал Глеб, улыбнувшись теплым воспоминаниям. — Слушай, печенья явно стоило взять побольше. — Да уж, это точно. Но у меня еще кукурузные палочки в рюкзаке. Тьма спустилась на опушку и в двух метрах от угасающего костра сложно было что-то разглядеть. Пылающие звезды озарились на небе, словно вальсируя вокруг луны. Стало холодать. — Молодой Лорд, пойдем в палатку, прохладно уже. В палатке было тепло и достаточно просторно, что позволило парням удобно разместиться сидя, вытянув ноги. —Ты говорил, что ноутбук с фильмами возьмешь, — напомнил Голубин. — Я взял, но… — Но? А Слава почему-то закрыл лицо подушкой и очень неоднозначно посмотрел на Глеба. Через минуту все же достал ноутбук из рюкзака. — Я вчера тут случайно забрел на один сайт и случайно кое-что прочитал… — Что ты прочитал? — недоуменно спросил Глеб. — В общем, есть один сайт, на котором фанаты пишут рассказы про своих кумиров, фанфики называются. — И? — все еще не понимал Голубин, состроив сложную гримасу, и придвинулся к Славе ближе, заглядывая на экран. — Оказалось, там есть такие истории про меня и тебя, ну я и скачал парочку по приколу почитать, — немного стыдливо пробормотал Михайлов, поглядывая на Глеба с распирающей улыбкой. Тот лишь тяжко вздохнул на очередную затею парня, предчувствуя что-то неладное, но согласился. — Вот, смотри. Это что-то с рейтингом тринадцать, я точно помню. Слава открывает первый документ на ноутбуке и передает его Глебу, чтобы тот читал вслух. История завязывалась на том, что они вместе дают концерт, после чего идут в гримерку. Далее начинается самое интересное. — Глеб смотрит на Морти, не сдерживается и целует, припадая к его мягким губам, — читает Голубин и то ли пытается не заржать, то ли стесняться начал. — Фу, как можно такое про друзей писать. Слава смеется, а сам украдкой разглядывает дергающийся кадык Глеба и его озорные глаза, бегающие по тексту. Именно этот рассказ Михайлов читал еще вчера и признавать себе не хотел, что ему понравилось. Понравилось такое правдивое описание теплых чувств между ними, понравилась эта выдумка с поцелуем. Но может ли такое случиться в реальности и действительно ли сейчас так противно Голубину представлять это Слава не знал. Вот уже несколько лет они дружат, выступают на одной сцене и часто тусуются друг у друга. И общение их не на уровне друзей, слишком нежное, что ли. — Слав, слышь, давай следующий, — голос Глеба вывел парня из раздумий. — Ух, кто-то вошел во вкус? — съехидничал Михайлов, открывая второй документ. — Вот, этот с рейтингом семнадцать, и я вообще не ебу что там. — Давай посмотрим. Второй рассказ начинался с того, что они пришли на вечеринку, немного выпили и отправились к Глебу домой. — Фу, опять тут поцелуи начались, — скривился Голубин. — Глеб оставлял на шее Михайлова кровавые засосы, затем на ключицах, отстранился и снял с себя футболку. Морти преданно глянул в глаза и опустился на колени. Напряжение повисло в палатке, как туман над озером ранним утром. Слава смущенно поглядывал то на Глеба, то себе на руки, освещенные слабым светом от экрана. Оба не ожидали такого поворота событий и сидели с пылающими щеками, пытаясь не сталкиваться взглядами. — Глеб может не… — Да прикольно же, че ты, — пихнул Славу в плечо, прикрывая нервную улыбку рукой. — Морти преданно глянул в глаза и опустился на колени. Ловкими руками расстегнул ширинку, спустил штаны вместе с боксерами и… черт. Глеб пихнул ноутбук Славе в руки, уткнулся лицом в подушку и закричал. Обоим было неловко и смешно. Но еще больше Глеб смутился, когда понял, что внизу все заполыхало лишь от одних картинок в голове. Сев по-другому, он пытался перебороть организм, уверяя себя в том, что Слава его друг и все это очень странно. — Дальше ты. — Что ж. — протянул Михайлов, стараясь не сильно выдавать свои эмоции, и продолжил читать. — и взял член в рот. Голубин застонал, а Слава начал активно облизывать орган со всех сторон, смотря снизу вверх, чем еще больше возбуждал парня. Заглотив член глубже… — Стоп, хватит. Голубина окончательно довело то, что всю эту порнуху озвучивает Михайлов, что помогает еще детальнее всё представлять. Голос Славы дрожал, а у Глеба на лбу выступила вена. Оба возбудились и отрицать это было нельзя. Напряжение целиком заполнило пространство палатки, поджигая воздух вокруг, заставляя почувствовать жажду. Жажду друг в друге. Тишина длится слишком долго, но вот, зажмурившись, Голубин выдает: – Можно я тебя поцелую? Слава приоткрывает рот и бегает взглядом от губ парня к его глазам. Сперва качает головой, осторожно кладет ладонь на колено Глеба и тихо-тихо произносит: — Да. Зеленый свет загорается для Голубина и он медленно поднимается с места, садится рядом с улыбающимся Славой и берет его лицо в свои руки. — Если честно, давно хотел это сделать. Теплые губы касаются щеки Михайлова, тот буквально тает, закрыв глаза, и кладет руки парню на плечи. Горячее дыхание Глеба уже напротив губ, Славина грудь вздымается и резко опускается, ресницы трепещут от ожидания. И в один момент две вселенные сталкиваются. Катаклизм эмоций бушует вместе с языками, тело онемело и кажется, что если они откроют глаза, то все это исчезнет как редчайший сон. Вот Глеб чуть давит на Славу, ложась сверху, тот нисколько не сопротивляется, а лишь издает непроизвольный стон, сразу же проклиная себя за несдержанность. — Господи, Слава, давай ты всегда будешь не говорить, а стонать. У тебя это слишком возбуждающе получается, — облизывается Голубин, показывая зубы, чем вызывает по телу мурашки. Глаза Славы сияли фосфорическим блеском, а губы вновь вожделели. Снова и снова он хватал Глеба за плечи, ощущал влажность языка на шее и вдруг почувствовал пальцы, перебирающие его волосы на голове и застонал особенно сладко. — Эрогенная зона, малыш Морти? Тот мурлычет в ответ. Одежда разлетается по разным сторонам палатки и оба остаются в одном белье. Глеб расплавляет кожу Славы поцелуями, тот исследует широкую спину парня, разведя ноги в стороны. — Уверен, что хочешь этого? — снова гладит Михайлова по волосам, наблюдая за каждой эмоцией, проскакивающей на его распалившемся лице. — Хочу. А ты? — Я хочу тебя очень давно, но сейчас особенно. Рукой считает ребра Славы, улавливая ушами неразборчивые мольбы, и, наконец, накрывает ладонью напряженный орган. В эту же секунду самая внятная просьба вылетает со Славиных уст: — Трахни меня. Глеб, пожалуйста. В этот момент время останавливается. Губительные силы притягивают друг к другу и остановиться уже невозможно. Парни выскальзывают из белья и дышат друг другу в рот. — А у тебя есть… — Есть. В рюкзаке давно болтается, —обрывает Глеба, а сам переворачивается на живот. Голубин не задается вопросом о том, откуда у младшего смазка в рюкзаке, главное сейчас - это скорее ее заполучить. Долгая растяжка не понадобилась, поэтому, тщательно все обработав, Глеб аккуратно входит и прижимается грудью к Славиной спине. Младший выгибается и вскрикивает, сжимая руками спальный мешок под собой. Умеренный темп и мягкие толчки словно выбивают Славу из жизни. Минуты тянутся как мед с ложки, земля уходит из-под ног и от удовольствия хочется кричать. Михайлов и не старается себя сдерживать, отдаваясь ощущениям, завывая имя Голубина каждый раз, когда тот зарывался ладонью в его волосы и оттягивал их назад. — Глеб, сильнее, пожалуйста. Рот Михайлова уже не в силах закрыться, а брови сводятся к переносице. Глеб одной рукой хватается за бедро парня, второй за талию и начинает двигаться резче, проникать все глубже, чувствовать все ярче. Спустя двадцать минут пришла разрядка, а вместе с тем и блаженная эйфория. Позже они сидели в обнимку у выхода из палатки, наблюдая за мерцающими звездами и давно потухшим костром, от которого шла тоненькая струйка дыма. Слава, положив голову Глебу на плечо, спросил: — Тебе не кажется, что у нас всё как в этих фанфиках? Глеб потрепал Михайлова за щеку и довольно улыбнулся. — Да уж. Как в фанфиках.