***
Они встречаются конечно же случайно — Цири стоило отдохнуть не на плаще у костра, а в настоящей кровати, а ведьмаку мечталось об огромной кружке пива и свежих новостях — до этого они никого не встречали на дороге. Деревенька выглядит мирно и совсем не напоминает про ужасы войны, поэтому они сразу направляются к корчме — наверняка у хозяина найдется комната. И пока Геральт привязывает Плотву к коновязи, он слышит музыку. — Очень красиво звучит, — Цири тоже прислушивается, пока Геральт снимает её с лошади. — Она кажется знакомой? Перед глазами Геральта всплывает мелодия, радостные хлопки гостей и золотая вышивка на дублете. А потом сразу же холодный ветер с гор, запах сирени и крыжовника, его собственное разочарование и обиду в светлых глазах. Он возвращается в настоящее, вспоминая что Цирилла ждет ответ. — Эта песня была написана в год твоего рождения. — Думаешь я её слышала пока мама была беременна? — Цири задает сложные вопросы и Геральт хмыкает в ответ. — Может быть и так, — он развязывает ремешки на седельной сумке и вытаскивает из неё кошель с деньгами. — В любом случае, видимо, представление закончилось. Цири разочарованно вздыхает: — Жаль, мне бы хотелось послушать. Они направляются ко входу и сталкиваются с Лютиком в дверях. Лютик сразу узнает его: не тушуется, не отступает, хотя Геральт видит что-то осторожное в его глазах. Бард кивает ему с легкой улыбкой: — Давно не виделись, Геральт, — Он поправляет ремень лютни на плече и улыбается чуть шире. — Никогда бы не подумал, что снова встречу тебя. — Взаимно, Лютик. В горле Геральта почему-то жжётся. Лютик смотрит на него почти так же как перед походом в логово дракона — мягко и дружелюбно, и Геральту кажется он — последняя ривийская, темерская, да хоть мирская сволочь на всем континенте. Он открывает было рот, но Лютик замечает Цири и улыбается уже ей. Лютик не глупый, он всё понимает, и боже, он все понимает — проносится у Геральта в голове, пока бард склоняет голову перед девочкой в знаке приветствия. — Ну и ну, подумать только, что когда-то смогу познакомиться с подружкой могучего ведьмака. Здравствуй, юная леди. — Ты музыкант? — Она хлопает огромными глазищами, рассматривая гриф его лютни за спиной. Она его совсем не боится, думается Геральту, пока Лютик присаживается перед ней на одно колено и показывает ей инструмент. — Ты пишешь песни? Геральт сказал, что эта была написана, когда я родилась. — В тот год было написано много песен, если хочешь, я спою тебе несколько, — Лютик смотрит на Геральта, пока Цири подпрыгивает на месте дергая ведьмака за руку. Он не смог бы отказать даже если бы хотел.***
Лютик впервые касается его, когда они заходят в помещение: придерживает его руку на кошельке с оренами и сам шагает к корчмарю, кивая в сторону отдаленного стола. Геральт хмыкает, но не спорит — раз Лютик решил впрячься за кого-то, значит неплохо заработал и деньги у него есть. Оказавшись в толпе людей Цири чуть крепче сжимает ладонь Геральта, но видя что он спокоен расслабляется, умащиваясь на скамье в ожидании ужина. Лютик возвращается довольно быстро, с подносом на котором стоят три кружки. Геральт смотрит на него с неодобрением и бард шутливо поднимает руки: — Узвар для Цири, пиво для нас, ничего противозаконного. Пока они утоляют жажду, Лютик выкладывает на стол потёртый ключ с истрепавшейся кожаной биркой. — Комната осталась только одна, так что надеюсь вы не против будете разделить этот вечер со мной, — Лютик ведет плечами, а Цири довольно хихикает — Геральт чувствует, что Лютик нравится ей. Они еще пару минут болтают о чем-то, а потом Лютик поднимается с места и начинает петь — как тогда, в королевском зале люди вокруг подпевают, и Цири довольно смеется и опять кажется что войны нет и всё будет хорошо. Геральту не кажется эта обстановка обманчивой, скорее усталой и вынужденной, но он ничего не говорит, давая Цири повеселиться. Если честно, Лютик и ему нравится, и нравился бы намного больше если бы не его, геральтова туполобость и черствость. Ощущение вины особенно остро терзало его, когда он смотрел в голубые глаза, смеющиеся кому угодно кроме него. Ведьмачье зрение играет с ним злые шутки, потому что бард перед ним как на ладони — голубого цвета курточка, тонкие пальцы и длинные длинные ресницы — Геральта ведет, потому что этот образ кажется ему глухим и недосягаемым. В уголках глаз Лютика залегли морщинки. Йеннифер была не права и Геральт был абсолютно уверен, что она слукавила — Лютику чертовски шла эта взрослость во взгляде и видимо в душе. Цири пихнула его ногой под столом и Геральт недовольно замычал оглядывая девочку. — Чего? — Ты смотришь. — И? Она нетерпеливо вздыхает: — Так как будто влюбился. Он ничего не отвечает, но взгляд отводит.***
Цири не пускает никого из них в ванную комнату и запирается там одна. Геральт усаживается прямо на пол, Лютик занимает место на бочке, стоявшей рядом с дверью. Знаком Геральт тушит свечу, горевшую рядом с его бедром и Лютик благодарно кивает, не говоря ни слова. Ни слова. Геральту чуждо это молчание несмотря на прожитые по отдельности годы, но он тоже ничего не говорит — скорее из вредности, чем от безразличия. Лютик оглядывает свои пальцы и кажется незаинтересованным. Спустя какое-то время Цири выглядывает из-за двери: — Заплетешь мне косы? у Геральта холодеет внутри, он медленно поднимается с места, но не успевает выпрямиться как Лютик соскакивает с бочки и заявляя что он лучший стилист всего темерского государства скрывается вслед за девочкой в ванной. — Я не умею плести, — запоздало ворчит ведьмак, падая обратно на пол.***
Геральт не собирался подслушивать — это вышло случайно. Точнее в этом виновато ведьмачье чутье — не может же он себя заставить слышать меньше, чем ему нужно. — А почему тебя зовут Лютик? — Геральт уверен, что Цири не по-принцесьему болтает ногами сидя на краю бадьи, пока Лютик колдует над её прической. — Мне нравятся цветы, и нужно было придумать какое-то звонкое слово. Несколько секунд Цирилла пытается звенеть название цветов многократно повторяя и растягивая буквы «люююютик, ллллюютик», но вскоре вновь возвращается к вопросам: — А зачем? — Ну, какое-то время нельзя было чтобы меня называли настоящим именем, повернись-ка, — Лютик замолкает, чтобы вскоре вновь продолжить. — А барда Лютика тогда никто не знал и искать бы не стал. — Ты хотел спрятаться? — этот вопрос звучит уже тише и Геральту приходится вслушаться сильнее. Лютик долго не отвечает, видимо доплетая какую-то особенно заковыристую косичку. — Все мы от чего-то бежим, верно? — Геральт не слышит, чувствует, как Лютик слабо улыбается. Он улавливает тихий вздох Цириллы и то как бард прохаживается по помещению. — Хорошо что у нас есть Геральт, который нас защитит. Правда? — Они все похоже замирают в пространстве. Геральт вновь слышит шаги и смешок Цири. — Правда. Когда они выходят из комнаты в волосы девочки вплетены маленькие цветочки.***
Пока Цирилла отсутствует в комнате, они устраивают свои спальные места. Все еще без единого звука. — Мы знакомы с тобой тысячу лет, а ты так ни разу не сказал как тебя зовут. — Ведьмак почему-то не может умолчать и в голосе скользят обиженные нотки. Лютик не может поверить своим ушам — насколько же нужно было задеть Геральта. Он поворачивает голову и жмёт плечами: — Ты никогда не спрашивал. — Но у тебя же рот-помело, ты умудряешься выговаривать про все свои любовные похождения быстрее, чем я сношу голову волколаку. Лютик хмурился, оправляя криво лежащий плащ: — Это личное. Перепалка комом застревает в горле, и они молчат гневно сверкая глазами друг на друга. — С чего это тебе захотелось узнать меня лучше? — Лютик отворачивается первым. Геральту кажется, будто он делает барду больно (еще больнее, чем сделал) поэтому он старается выдохнуть. — Я много о тебе думал. Лютик удивлен, но не может удержать скептического хмыканья сквозь сцепленные губы, но оно ведьмака не раздражает, скорее печалит. Когда возвращается Цири и ложится на кровать, они так же молчаливо гасят в комнате свечи. — Геральт? — М? Ведьмак слышит как Лютик возится на своем плаще в противоположном углу и чуть не пропускает тихое: — Юлиан. Он ничего не говорит в ответ, но и так понимает что что-то в груди оттаивает.***
Она вскидывается посреди ночи и Геральт, вопреки чему-то горящему у него внутри не успевает. Зато успевает Лютик. Он оказывается у её постели необычайно быстро, быстрее чем он когда-либо двигался и Геральт слышит как скрипит кровать, когда он притягивает Цири к себе заключая в кольцо из тонких рук. Он видит как она напугано замирает, а потом жмётся ближе и кажется всхлипывает, потому что Лютик прижимается щекой к её макушке и нежно баюкает в объятьях. Геральт остается на месте — притвориться спящим не великое мастерство, особенно когда обычным человечьим взглядом ни зги не видно. Он доверяет Лютику, и опять не подслушивает — оно получается само. — Тебе снятся плохие сны? — Цири поднимает заплаканные глаза и у Геральта трещит сердце. Видимо это происходит и у Лютика, потому что он расцепляет руки и утирает ей лицо рукавом своей рубахи. — Конечно снятся, котёнок. — Мне приснилось что Геральт умер. — О, — он на секунду останавливается, но почти сразу же его пальцы вновь проходятся по ее щекам. — Да, я тоже иногда такое вижу. — Очень часто? — Совсем нет, — И Геральт чувствует ложь. Первая молчаливая ложь за их встречу. — Но знаешь, Геральт крепкий парень, я в него почему-то верю. Она шмыгает носом: — Это как? Как в богов? Он тихо смеется и вновь притягивает её к себе, успокаивая. — Как в Геральта. Он помогает ей улечься обратно и укрывает её одеялом. — Не уходи, пожалуйста, — она просит задерживая свою руку на его ладони. Лютик сжимает её, и Геральт вновь слышит, как он улыбается. — Я буду здесь, когда ты проснешься. Он тихо мурлычет какие-то ноты под нос, пока Цири не засыпает, а сам опускается на пол, облокачиваясь спиной о кровать. Геральт чувствует к нему-то что-то определенно странное, но вслушиваясь в звуки колыбельной отключается сам. Предсказуемо оба они не высыпаются.***
— Вы помирились? Утром Цири до смешного решительна, когда стоит перед ним покачиваясь с пяток на носки. — Что? — Вы были в ссоре, теперь вы помирились? — она нетерпеливо фыркает. В её волосах все еще поблескивают своими лепестками цветы (где только он их достал?). — Он сказал тебе, что мы поссорились? — Нет, он ничего мне не говорил. — Тогда откуда ты знаешь? Она хмурит брови: — Да у вас же обоих на лицах все написано! Геральт задумывается было тому как девочка умудряется видеть его насквозь, но она кладёт свою маленькую ладошку на его большую и он больше не может об этом думать. — Лютик очень хороший, не злись на него. Он с тобой очень грустный. — Ты тоже грустишь со мной, — «потому что из меня ужасный родитель» остаётся недосказанным в воздухе, но Цири понимает и мотает головой. — Нет, я вовсе с тобой не грущу, — Она гладит шрамы на костяшках пальцев и продолжает. — Просто Предназначение понятия не имеет как трудно к нему подготовиться до момента, когда оно произойдет. У тебя, наверное, никогда не было друзей моего возраста, а у меня очень хмурого друга. Геральт выдыхает и благодарно касается губами её макушки. Волосы пахнут ромашкой, розой и лютиками.***
Лютик говорит, что у него есть дела в одном месте и обещает вернуться к их отъезду — так собственно и происходит. Геральт затягивает седельные сумки, когда Цири спрыгивает с лавки и несется навстречу барду, который подхватывает её на руки и кружит в воздухе. — Лютик! — Привет, принцесса. Очень рад, что вы еще не уехали, — под глазами у Лютика круги, но он счастлив и тепло улыбается даже Геральту. Это греет, и ведьмак отвлекается от Плотвы, чтобы немного побыть в происходящем моменте. — Я принес тут кое-что… Лютик копается в своей сумке и вытаскивает оттуда слегка потрепанную книгу. Он протягивает её Цири и та держит её в руках с таким благоговением, что Геральт заинтересованно подходит ближе. Лютик поднимает руку и растерянно запускает пальцы в волосы: — Я не знал точно как у тебя со Старшей Речью, но думаю, Геральт поможет перевести если что. Тут сказания и легенды эльфов, и да, она тяжеловата, но для долгой дороги должно быть какое-то развлечение… Цирилла уже не слушает и вновь обнимает барда, одной рукой зажав книжку между ними. — Спасибо-спасибочки! Геральт, ты же поможешь мне? Я не все понимаю на Старшей… — Она кривит рот и выговаривает что-то неразборчивое на эльфийском. Лютик посмеивается и отпускает её из рук, чтобы она спрятала подарок в сумке. Повисшая тишина снова горчит расставанием. — Что же, — Лютик отводит глаза от желтого взгляда ведьмака. — Пришло время снова разъезжаться, да? Напишу об этом пару грустных баллад. Нервничает, понимает Геральт, тоже чувствуя как сердце громыхает в груди. Он мотает головой, делает шаг вперед, Лютик сжимается весь, как тогда на горе, впервые за время их встречи ведьмак чувствует страх, исчезающий аккурат тогда, когда Геральт его обнимает прижимая к кожаному доспеху. Он слышит как Лютик сопит ему на ухо, как гулко бухает его сердце, а потом его руки с тонкими пальцами оплетают его спину и становится так тепло и хорошо, что Геральт зарывается носом в каштановые волосы рядом с ухом и вдыхает, вдыхает, вдыхает эту чертову ромашку с лютиками, пока Цири деликатно не дергает его за штанину. — Мы поедем втроем, да? Он отстраняется от Лютика, смотрит прямо ему в глаза и кивает. Есть вещи которые им стоит обсудить в любом случае, например про годы проведенные не вместе, про дальнюю дорогу, про забытые обиды, в конце концов, он хочет лучше узнать человека с именем Юлиан и именно поэтому, он разрешает себе кивнуть за двоих. После стольких лет, Лютик снова ему по-настоящему улыбается. Не кому-то другому, а именно ему. — Что ж, — Он посмеивается, помогая Цири забраться на лошадь. — Никогда до этого момента не путешествовал с принцессами, сопровождая их в неприступные ведьмачьи замки. И Геральту чувствуется, будто вода наконец-то успокоилась.