Безысходность

Скрип двери, еле уловимый запах табачного дыма. Раскрытые настежь, огромные, на всю стену окна. Качающиеся от легкого дуновения ветра, темно-синего, цвета ночного неба, багеты. Открыт вход на балкон. Небо серое с черными, плывущими по нему облаками. Плывут ли? Кажется, они застыли и смотрят, выжидают. И ты тоже смотришь, пытаясь найти ответы на твое недавнее поведение. Обнимаешь себя за оголенные плечи, причиняя себе боль от легких полумесяцев от ногтей. Но это в какой-то степени раскаяние. Твое собственное наказание себе. Сжимаешь сильнее, продавливая длинными идеальными ногтями, нежную персиковую кожу на плечах, и тихонько толи вздыхаешь, то ли всхлипываешь, видя аккуратно стекающие струйки алой крови. Ветер развивает твои волосы, вьющиеся с ним в одном танце, закрывают лицо, попадают на губы, и ты легко ими сжимаешь их. Так ты сдерживаешь подступающие слезы. Глаза щиплет от едкого дыма, идущего с твоей трубки, лежащей на изумрудном столике, на балконе. Рядом белоснежное кресло, подаренное им. Но совесть не позволяет сесть на него. Не теперь, когда все разрушено. Своими собственными руками. Ты не хотела. Почему же так получилось? Ветер продолжает трепать твои волосы, завивая их, танцуя и покрывая твое красивое лицо. Слезы не сдержать. Срываешься. С тяжелым прерывистым вздохом-всхлипом, опускаешься на колени, продолжая сжимать свои, страдающие плечи и позволяешь наконец-то слезам скатиться по румяным щекам. Отпускаешь плечи и закрываешь свое лицо, пряча слезы от самой себя. Все равно, если кто-то увидит, главное самой этого не видеть, не знать, не чувствовать. Не так больно! Только не так! Сорвала бы голос от криков, но его и так нет. И сил тоже нет. Сколько прошло дней? Недель? А может месяцев? С того самого дня, время теперь не имеет значения. Остановилось. И больше никогда не пойдет для тебя. Не без него. Вы были двумя половинками одного целого, а ты.… Как ты посмела? Не смогла, не знала, не чувствовала. Словно все было покрыто дымкой, а очнувшись уже было поздно что-то менять. Все кончено. «Сама виновата…» - где-то внутри раздается голос. Осознание этого давит еще сильнее, делает больней. Сердце кажется уже давно мертво. Оно должно было остановиться, разорваться, но тогда почему, же продолжает биться? Значит надо еще что-то сделать. Пережить? Да, пережить. Но как? Эта боль не выносима, а время совсем не сглаживает ее, только делает острей. Дрожишь всем телом, холодный ветер обнимает тебя за плечи и жжет легкие порезы на плечах от ногтей. Глаза болят от слез, но ты даже не пытаешься их остановить. Хочешь выплакать все. Всю боль, все одиночество, всю печаль и грусть и даже свою душу. Лишь бы этого не чувствовать. Пусть лучше будешь пустой куклой, марионеткой без эмоций. Уж лучше так, чем все эти страдания. Что-то капает на твои плечи, ты скорее слышишь это, чем чувствуешь. Поднимать голову совсем не хочется, глаза закрыты. Их уже не открыть, слишком болят и распухли от непрерывных слез. И ладно если бы это было только сегодня, но ты, ведь плачешь так уже восьмой день к ряду. Даже не думая прекращать или останавливаться. Капли становятся с каждой минутой все настойчивее и настойчивее. Словно моля и упрашивая, подставить под них заплаканное лицо, что бы они могли смыть все твои чувства и переживания. И снова нет сил, сопротивляться, поднимаешь голову и возвышаешь руки к небу, моля о чем-то своем. Небо вторит тебе, усиливаясь до ливня. Твое легкое, похожее на летний сарафан, платье, давно промокло и не согревает твое тело. Ты дрожишь сильнее, губы посинели, волосы намокли и прилипли к лицу, спине, шее. Внезапно слышишь раскат грома, вздрагиваешь, словно пугаясь, и тут же улыбаешься, горько, обреченно. Теперь ты можешь только так и ни как иначе. Под очередной раскат грома, позволяешь себе кричать, его имя, слова любви и нежности, а затем слова прощения и непрерывной боли от которой душа постепенно умирает. И уверенна, что он все слышит, слышит и поймет. Простит. А простишь ли ты себя? Но ты продолжаешь кричать, уже просто, без каких либо слов. Не смотря на твое состояние сейчас, тебе совсем не холодно. Замерзло только тело, а внутри, душа пылает, горит и жжет от невыносимой раздирающей боли. Это не остановить и не прекратить. Только смертью, но и она тебя не спасет. Ведь там тоже ждет боль. Твои страдания вечны. Так расплачивайся же за свои грехи и за чужие тоже. Наверно так бы и осталась здесь сидеть, и упала бы в обморок. Но сильные чьи-то руки, взяли тебя на руки и внесли в комнату. Ты была в том состоянии, что было все равно, кто и что с тобой делает. Поэтому не стала возражать, когда твое тело погрузили в теплую согревающую воду в ванне, она пахла жасмином. Его любимый запах. Нежные женские руки аккуратно мыли твое тело, а затем вытирали махровым полотенцем и наносили крем, который так же пах жасмином. И почему же все напоминает о нем? Все, что раньше было так дорого и близко сердцу из-за него, теперь вызывало боль в груди и тошноту. Тебя одели в ночное платье, алого, его любимого, цвета. И уложили в кровать, накрывая одеялом с пожеланиями «сладких снов». Даже не думая киваешь и сразу же засыпаешь, пытаясь хоть во сне забыться и расслабиться.