Безнадежность

       Безнадежность…        Только это и осталось у него.        Раньше были гнев, страх, желание поведать истину… Рассказать ее тем, кто ничего не видел и ничего не знал о произошедшем.        Потом отчаяние – потому что никто этого слушать и не желал.        В конце концов, осталась только она.        Безнадежность.        Спецагент перед ним зачитывает документы дела, орет и вообще строит из себя пародию на Джеймса Бонда в маленькой допросной. Ему уже всё равно – этот чудик не первый и далеко не последний из тех, кто желает выбить из него нужные сведения. Именно нужные – правда, как оказалось, была его бывшим коллегам даром не нужна. - Мистер Пэйн, все говорит против вас,- продолжал разоряться микро-агент 007. - Факты свидетельствуют об одном: Вы пробрались в здание за сверхсекретными разработками. Мы в курсе, что Вы были двойным агентом – Ваши переговоры на зашифрованной чистоте удалось прослушать. Вы работали на боевиков, верно? Оттуда же у Вас была и бомба, которая случайно взорвалась, когда ваш напарник, Себастьян Меннинг, раскрыл Вас… Вам уже на основании этих улик грозит немалый срок. Но если вы пойдете навстречу…- и прочая неинтересная лабуда.        Пэйн уже слушал ее не единожды. Надоело.        И доказывать с пеной у рта, что все было иначе – тоже.        Разве они еще не зарубили на своих наглых носах, что никакой он не двойной агент? Или что шифрованной связью он пользовался только на работе, а за пределы Лэндмарка звонил только однажды: когда какая-то бабуся из Нью-Йорка перепутала номера и целый час втирала ему, что Пэйн – ее забывчивый племянник Джордж? Или что он пришел в это злополучное здание не добровольно, а как агент на задании? И что на этом самом задании они с напарником оказались в ловушке, и сам он едва ли не чудом выжил?!       Хотя сейчас уже кажется, что лучше б и не выживал вовсе…       Вопреки мнению всех этих ищеек, сам Пэйн идиотом не был. И прекрасно понял, что всех собак повесят на него, а настоящих преступников искать и не подумают. Да и зачем? Очевидно же, что эти самые террористы следы и заметают: иначе откуда у оперативников могут быть распечатки якобы его шифрованных звонков?       Да и просто прислушаться никто не желает. Это не детективный сериал, где невиновного обязательно оправдают, а где-то там найдется крутой Шерлок Холмс 21 века, который расставит все по местам. Таких не существует в реальной жизни.       А сам он, при всем своем желании уже сделать ничего не мог: факты и «улики» - вещь упрямая.       Смешно сказать, но чтобы его оправдали, сюда должен был прийти сам подорвавшийся Меннинг и рассказать всё как есть.       Меннинг… Кстати о нем. За судьбу напарника Александр тоже сражался до последнего. Он знал, что тела не нашли, а просто разорвать Себа не могло: они бежали к окну вместе и были далеко от эпицентра.        Но эти чертовы бюрократы даже предполагаемую «жертву» искать не стали! Умер и все. Баста. На все остальное плевать.        А вот ему-то как раз было не плевать: и как другу-напарнику, и как человеку, которого Себастьян смог бы отсюда вытащить. Но… даже эти чувства были полностью истреблены. Когда он узнал, что «героя Меннинга похоронили достойно».        И осталась только она. Безнадежность. - Алекс, поймите,- сменил тональность спецагент. - Суд будет уже сегодня, обвинение без труда разобьет доводы Вашего адвоката. Чистосердечное хоть немного вам поможет. Неужели вы не хотите выйти из тюрьмы? Вас так привлекает пожизненное? - Александр.- Пэйн впервые поднял на собеседника глаза. - Что, простите? - Меня. Зовут. Александр. Алексом окликайте собаку у себя дома.       И по иронии это оказалась его последняя фраза до самого заключения.       Суд прошел как по маслу: никто и не подумал прислушиваться к словам «двойного агента», а иных защитников у Пэйна не было. Судья даже с некоторой радостью громко зачитал «смягченный» приговор: пожизненное заключение в тюрьме особо строго режима. Без права на обжалование, естественно.       Но Пэйну уже даже на это было все равно: оставшаяся в душе безнадежность захватила полностью. Только в момент приговора стрельнула мысль: а что же теперь будет с его ребенком? С его дочерью? Увидит ли он ее когда-нибудь вновь?..       И всё. Полная абстракция, наступившая ровно по стуку судейского молотка.       Когда его уводили, в Пэйне еще легким флером проснулся интерес: ему показалась, что судья перекинулся парой фраз с одним из свидетелей совсем не случайно. Кажется, он эту азиатскую рожу даже где-то видел…       Но потом с грохотом закрылись двери судебного зала, а еще позже – и надежная дверь его одиночной камеры.       И сев кое-как на жесткие нары, у Пэйна была только одна мысль:        «…Безнадежно…».        … И понадобилось еще много, очень-очень много времени, прежде чем эта безнадежность трансформировалась в другое чувство.       Жгучую, никого не щадящую, всепоглощающую ненависть.