dusk till dawn

За окном стояла привычная для Лондона погода, хотя, если учесть, что лето давно отвоевало свои позиции, можно было по праву надеяться на вполне логичное потепление. Если все утро ненастье набирало постепенно свою силу, сгущая все больше тучи над головой, то теперь на смену просто промозглому ветру пожаловал дождь, громко барабаня по крышам и окнам домов, иногда залетая в приоткрытые двери и оставляя за собой мокрые следы. Зейн был невероятно счастлив, что ему удастся на целую неделю вырваться из этой серой паутины и провести свой заслуженный отпуск, нежась на теплом песке. Но в глубине души он все же был бы рад остаться дома, ведь здесь оставалось его детище – небольшой ресторанчик, который перешел к нему от его отца. Зейн вкладывал в него всю свою душу без остатка, проводя в нем дни и ночи, особенно сейчас, когда заведение держалось на волоске, приобретая больше убытков, чем принося реальные доходы, которые бы помогли покрыть накопившиеся задолженности. Но Зейн не отчаивался и верил без всякой доли сомнения, что вскоре все обязательно наладится, хотя не все из его персонала разделяли его надежды, половина из которых при первых же трудностях, с которыми они столкнулись, поспешила уволиться, не дожидаясь наступления белой полосы. Зейну было очень тяжело с ними расставаться, ведь всех этих людей он считал не просто служащими ресторана, а своей семьей. Они начинали свою работу еще, когда был жив его отец, и, когда вера в светлое будущее не казалось чем-то наивным. Тогда ресторан по-настоящему процветал. Зейн хорошо помнил те счастливые времена, когда столики здесь бронировали на месяц вперед, а сам ресторан был всегда заполнен, невзирая на время года. Повсюду были слышны оживленные разговоры довольных посетителей, по вечерам на импровизированной сцене в углу заведения играла живая музыка, а гостей у порога неизменно встречал хозяин ресторана, его отец, с широкой улыбкой на лице, которая, пожалуй, никогда не сходила с его добродушного лица. Но сейчас все, что осталось от той волшебной атмосферы, это те люди, которые являлись живыми свидетелями всего этого. Именно они стояли у истоков ресторана вместе с его отцом и именно они были тем механизмом, который поддерживал ресторан на высочайшем уровне, но после того, как управление этим заведением перешло в неопытные руки Зейна, этот механизм стал медленно, но верно рассыпаться, и Зейн был здесь совершенно бессилен. Но этот месяц стал настоящим благословением для всего ресторана. Впервые за долгое время Зейну удалось удачно покрыть все расходы и даже остаться в небольшом плюсе. Поэтому он на правах владельца выписал всем служащим скромную премию, которая для некоторых явилась настоящим глотком свежего воздуха, а себе он смог позволить долгожданный отпуск, на который он возлагал большие надежды. Пребывая большую часть времени в стрессовых ситуациях, он надеялся, наконец, отдохнуть телом и душой и хоть немного исцелить свои расшатанные не на шутку нервы. Зейн почти уложил свой небольшой чемодан, и ему даже не пришлось ломать голову над тем, как поместить в него все необходимые вещи. Сумка, которую он успел купить в последний день скидок в хозяйственном магазине неподалеку, оказалась на удивление вместительной, и Зейн был очень доволен тем, что ему не придется брать дополнительный багаж. Он застегнул молнию и еще раз оглянул свою спальню в попытках выцепить взглядом то, что мог по случайности забыть, но после еще одного беглого осмотра он заверил сам себя, что ничего не упустил. Квартира, в которой он изредка ночевал, находилась в паре кварталов от ресторанчика, что было очень удобно, если вдруг возникала срочная необходимость кого-нибудь заменить или уладить важные вопросы по поставке продуктов, но в основном он предпочитал жить в небольшой пристройке над заведением, которая была отведена специально для проживания. Эта пристройка имела три просторные комнаты, одна из которых служила кабинетом для Зейна, а в двух других были размещены спальня и средних размеров кухня. Зейн с невероятной теплотой в душе относился к своему жилищу, где провел когда-то свои самые лучшие годы в детстве, не желая расставаться с отцом, когда тот вынужден был оставаться здесь на ночь. После того, как ресторан перешел к нему в руки, Зейн первым же делом сделал здесь ремонт и подстроил эти комнаты под себя, так, чтобы здесь можно было вполне комфортно жить. Имея достаточно скудный бюджет, он сумел со вкусом обставить интерьер квартиры вещами, которые он сумел раскопать на барахолках и в антикварных магазинах. Но самым главным для него было сохранить былой шарм квартиры и не потерять в ней присутствие папы. С этой целью вся задняя стена в гостиной была увешана фотографиями, в которых навсегда были запечатлены все памятные моменты его жизни, и в тяжелые моменты, смотря на них, Зейн всегда ощущал себя намного лучше. Именно там Зейн провел все утро, собирая часть лежавших там необходимых вещей, и затем отправился в другую квартиру, приняв решение уехать в аэропорт именно оттуда. Он отнес чемодан в прихожую, аккуратно поставил его около двери, и услышал звонок своего телефона, лежащего на столике в гостиной. Увидев фото абонента, его лицо сразу же озарила улыбка. – Зейниии! – сразу же раздался в трубке голос друга. – Лууууу! – ответил ему Зейн, присаживаясь на диван. Его ноги за весь день сборов ощутимо гудели, и он вытянул их перед собой, немного разминая рукой. – Собрал уже вещи? Или опять проводишь время на работе? – Луи, как никто другой, знал Зейна досконально, поэтому его предположение было вполне обоснованным, ведь он действительно проводил все свое время в ресторане, не позволяя себе никакого отдыха. Луи всегда подначивал его этим, порой чуть ли не силком заставляя его немного развеяться, и за это Зейн был ему бесконечно благодарен, понимая, что, если бы не его друг, он бы давно уже перегорел. Если быть честным, Луи был лучиком солнца в его подчас беспросветной жизни, и Зейн невероятно дорожил их дружбой, которая крепла из года в год. Они познакомились в ресторане, где работала сестра Луи, все время приводившая его туда во время своих смен, и это время было поистине незабываемым. Их объединяло множество общих интересов, главным из которых была любовь к музыке. Отец учил их двоих играть на пианино, которое являлось главным и неизменным атрибутом их ресторана, и они всегда устраивали между собой небольшие соревнования, кто сыграет без нот, не сбившись ни разу, какую-нибудь мелодию, заданную его отцом. Открыв в себе с малых лет интерес к готовке, Луи пошел по стопам сестры, работавшей у них поваром, и отправился во Францию учиться в одной из престижных кулинарных школ. Зейн был невероятно горд тем, что его другу одному из немногих удалось получить стипендию на обучение, которая покрывала абсолютно все расходы. О лучшем для него не приходилось и мечтать, но Зейн сильно скучал по Луи и всегда с нетерпением ждал его приезда обратно в Англию. – На этот раз ты не угадал. Сейчас я дома с собранным чемоданом. – Что-то не слышу воодушевления в твоем голосе. Передумал уже ехать? – с явным подозрением в голосе спросил Луи. Зейн по привычке закатил глаза на назидательный тон друга, хоть тот и не способен был это увидеть сквозь трубку. – Конечно же, нет. Но…., – Зейн вдруг замолчал, переводя взгляд на фото, на котором был запечатлен момент открытия ресторана. Его родители стоят около красной ленточки, счастливо улыбаясь в камеру, вот-вот готовясь ее перерезать и ознаменовать тем самым начало новой поры в их жизни, в основу которой было положено огромное количество сил и труда. – Не знаю, удастся ли мне нормально отдохнуть. Боюсь, мысли о ресторане не покинут меня даже на этом острове. – Я бы сильно удивился, если бы ты ответил по-другому. – Луи вздохнул, и Зейн сразу же понял, что последует дальше. – Просто постарайся не думать о делах слишком много и попробуй хотя бы разок в жизни по-настоящему расслабиться, хорошо? – Хорошо, Лу, только ради тебя. – Ну вот, уже узнаю моего старого доброго Зейни. Через сколько у тебя отправление? – Остался час, – Зейн посмотрел на свои повидавшие немало часы, подаренные ему еще отцом, которые уже почти пять лет служили ему верой и правдой, ни разу не подводя. – Час моральной подготовки, – добавил Зейн, но сказано это было скорее самому себе, чем другу. – Я верю в тебя. Позвони, как приземлишься. Мне пора бежать, целую. – Пока, – только успел ответить Зейн, как в трубке стали слышны отрывистые гудки. Он очень хотел верить, что эта поездка принесет ему долгожданное спокойствие, которого ему порой так не хватало, но что-то внутри него не давало ему покоя, словно шепча, что после нее в его жизни всё круто изменится.