Как жена декабриста

– И как давно он знает? – Что?.. – Это у тебя надо спросить, – огрызается Рустам. – Что ещё ты ему рассказал? Как давно? – Послушай, я не понимаю... Саидахмедов изображает подобие улыбки на лице и меланхолично продолжает листать ленту в Инстаграме. Не понимает. Делает вид, что это не он чуть ли не запрыгивает на колени к ведущему при любом удобном случае. И рассказал, конечно же, тоже не он. Рустам знал, что так будет. Цена славы и всё ей сопутствующее – два выигранных Comedy Баттла, свой собственный проект на канале и участие в одном из популярных шоу российского ютуба, как-никак. Он сам этого хотел. Они хотели. Поэтому винить здесь некого, но Рустам всё равно не может не злиться. Они знакомы чуть ли не со школы. Они дружат со времён совместных выступлений в КВН. Они решили попробовать быть вместе пять лет назад. И Рустам помнит, как будто это было вчера, насколько тяжело им обоим далось это решение – ему особенно. Того, что происходило между ними, не должно было случаться. Никогда. Не здесь, не сейчас, не в этой стране и не при его родителях, которые даже к карьере комика отнеслись с пренебрежением и непониманием, что уж говорить о... Рустам помнит, как они кирпичик за кирпичиком выстраивали эти отношения. Как они вместе, пьяные и счастливые после первой победы, целовались в какой-то грязной подсобке на студии, в которую их втолкнул Саидахмедов. Он помнит, как тогда Тамби, вжимая его в стену и заставляя спотыкаться о разбросанные всюду вёдра и швабры, обещал, что никто о них не узнает, что они будут вместе «пока смерть не разлучит нас», что ему никто больше не нужен, какие-то совсем уж бредовые и сбивчивые слова о любви... И после всего этого он... что? Рассказывает об этих выстраданных отношениях, которые не должны были даже иметь прав на существование, первому встречному? «Лучшему дружку», которого знает полгода? Масаев нервно кашляет, отводя взгляд. – Нурлан, Тамби. Я о Нурлане. Он вздрагивает и рвано выдыхает. – Я ничего не рассказывал ему, Рустам. – Серьёзно, блять?! Серьёзно?! Это всё, что ты смог придумать?! – Рептилоида наконец прорывает, и он почти срывается на крик. – Ты, блять, меня совсем за ебаната держишь? Мы же договаривались!.. – Он сам всё понял, Рус. И он никому не расскажет. – Да мне поебать! Главное, что он знает! И с чего ты вообще решил, что он не расскажет? Он тебе кто? Друг? Извини, братан, но если ты ему при каждой встрече в рот заглядываешь, это ещё не значит, что вы теперь – блять, не верю, что говорю это именно тебе – друзья! – А что ты мне, блять, предлагаешь? – Тамби резко подрывается с дивана, тоже выходя из себя и в одно мгновение оказываясь с Рустамом лицом к лицу. – Он напрямую задал вопрос – я ответил. Насколько тупо я выглядел бы, Рус, если бы соврал? Нурлан не слепой, он замечает то, что мы не в состоянии скрыть. Рустам немного теряется от такого напора. Он не слышал, как Тамби матерится вне сцены вот уже несколько лет, и неожиданно осознает, что, похоже, всё-таки смог вывести его из себя. Доигрался, блять. – Значит, плохо стараешься! Мы плохо стараемся! Никто не должен... Тамби, не дослушав, легким, почти невесомым касанием, дотрагивается до щеки Рустама и тихо, одними губами, произносит: – Ревность? К Нурику? Правда что ли? – Нет. Да. – Рустам хмурит брови и отстраняется. – Ты только это понял из всего сказанного? Если отец узнает... – Никто не узнает, Рус. Пять лет никто не догадывался, так с чего вдруг это произойдёт сейчас? – Ой, даже не знаю, – Рустам закатывает глаза и делает неопределённый жест рукой в пустоту. – Может, из-за того что нас теперь вся страна знает? Тамби мягко улыбается, внимательно вглядываясь в глаза напротив, и повторяет: – Никто не узнает. А если узнают и, ну, знаешь, посадят на бутылку, то я поеду за тобой в ссылку на край света, как жена декабриста. Ты так просто от меня не отделаешься, – весело сообщает Масаев и убирает с глаз Рустама мешающуюся чёлку. – Какой же ты еблан, – почти серьёзно произносит Саидахмедов, не замечая, как уголки его губ приподнимаются в легкой улыбке.