fuck, Gerald!

– Блядь, Геральт! С этим дружелюбным и абсолютно безобидным выражением день Геральта начинался и им же заканчивался. За последний год это уже стало своего рода ежедневной традицией. Лютик, каждый раз очень тщательно и долго подбирающий себе аутфит, но никогда не снимающий черно-желтый шарф хаффлпаффцев с их многовековым символом, шествовал в сторону обеденных столов Слизерина. Он что-то тихо напевал себе под нос – явный признак, что у юноши хорошее настроение. Как всегда. Молодой волшебник протиснулся мимо двух учеников, прервав спокойную трапезу и заставив их недовольно заворчать. Несмотря только на первый год обучения, Лютика знали все, и его странные, порой даже уму непостижимые выходки давно никого не удивляли. Так что когда парень засел перед Геральтом, словно на свое коронное место, другие претензий не предъявили. Сам беловолосый парень никак не отреагировал на типичное «приветствие» Лютика. Казалось бы, такой милый, солнечный юноша из честного факультета с большими добрыми глазами, а слишком высоко подвешенный язык глаголит такие слова. Хотя, если верить доброй половине учениц, язык его был хорош не только в этом. – Сегодня вечеринка, – с воодушевлением отметил Лютик, а когда радостных вздохов не последовало, повторил свои слова и даже ударил ладонями по столу для пущего эффекта. – Да, черт возьми, Лютик, все в курсе! – не выдержал Геральт; от злости из его рта вылетел небольшой кусок недожеванного мяса. – Ты напоминаешь нам об этом каждый божий день. И не вечеринка, а бал. Из-за длинных белых прядей и всегда угрюмого выражения лица Геральт казался старше своих лет, но на самом деле он обгонял Лютика всего на пару лет. Вылезающего по ночам поохотиться на диких существ волшебника предстоящий бал не интересовал от слова «совсем». Сейчас, вероятно, этот смазливый хаффлпаффец спросит, с кем тот пойдет на вечер. – Уговорил какую-нибудь несчастную сопровождать тебя сегодня? – Лютик насмешливо поиграл бровями, аккуратно пытаясь стащить кислый мармелад с тарелки друга. Сам юноша не был обделен ни женским, ни мужским вниманием. Кто-то даже пытался распустить слух, якобы к Лютику по-особенному относятся даже преподаватели, намекая на их возможные связи и отношения, но об этом быстро позабыли. Геральт не ответил, делая вид, будто еда его интересует больше, чем девушки. Поэтому его другу осталось самому додумывать ответ на собственный вопрос. – Нет, милый Лютик, – начал он, изображая низкий голос и акцент слизеринца. – Я отшил всех бесстрашных девушек, решившихся подойти ко мне ближе, чем на расстояние вытянутой руки, ведь я хочу пойти на бал только с тобой. Рядом послышались смешки, а уши Геральта покраснели то ли от злости, то ли от стыда. Лютик, будучи красноречивым и вдохновленным одним только присутствием лучшего – так считал только он! – друга в лице Геральта, продолжил: – Я надену безупречный костюм красного цвета с золотыми узорами и украшениями на воротнике, рукавах. А ботинки! Черт, дружище, ты бы видел, какие я купил ботинки! Юнец продолжал восхваляться и восхищаться, а завтрак уже подходил к концу. Некоторые начали покидать свои места. Поток слов Лютика было не остановить. Его рассказы о видах береток забрели к каким-то стрыгам, затем вновь вернулись к предметам гардероба. Между словами он поспевал и мелодично запевать. Кто бы что ни говорил, но голос у хаффлпаффца был поистине шикарен. Во время прогулов занятий по зельеварению или совместных уроков он играл на своей старенькой, но все еще живой лютне и пел. Пел так, что весь окружающий мир исчезал и для Геральта оставался лишь Лютик с забавно завернутым шарфом вокруг тощей шеи. Если бы их спросили, как они до сих пор дружат, скорее всего, рациональных объяснений никто бы не нашел. И сейчас надоедливый парнишка, слишком возбужденно жестикулируя, следовал за беловолосым волшебником. Он говорил и говорил. Делать язвительные заключения и похотливые шуточки в сторону товарища являлись для Лютика совершенной обыденностью. Вот и сейчас его никак не смущал факт, что еще ни разу за столько веков существования Хогвартса парень не являлся на вечерний бал с другим парнем. Однако, несмотря на неловкость и неуверенность в себе, Геральт не отрицал предложение друга. Слизеринец резко остановился и развернулся так, что, не заметив, Лютик впечатался носом в его сильную грудь. Он что-то пропищал, но оторвал свое лицо с некоторой задержкой, при этом втянув аромат хвои и мечтательно закатив глаза. – Ну, так чего мы стоим? Хочешь меня поцеловать? – спросил юнец без единого стеснения. – По глазам вижу, что хочешь. Геральт шумно вздохнул и отвернулся, приложив руку к двери. Оказывается, они уже подошли к гостиной Слизерина. – До вечера, Лютик, – только и бросил он, прежде чем захлопнуть за собой деревянную дверь. До самого позднего часа каждый ученик был занят лишь мыслями о бале. Все выбирали наряды, укладывали волосы, репетировали речь, которую предполагали сказать своим партнерам. Как, например, Лютик. Стоя перед зеркалом и завязывая галстук, юноша вел диалог за двоих. Изображая Геральта, он хмурил брови и имитировал хриплый голос. – Хей, дружище, потанцуем? – Конечно, Лютик. Затем он скривился: – Да нет, что за бред! Он никогда так не ответит. Это, скорее, будет: «Свали к чертовой матери!» Где-то зазвенел гонг, созывающий всех спуститься в главный зал. Секунду спустя по коридорам и лестницам уже бегали, по всей видимости, толпы слонов. Под общий гам и радостный смех учеников Лютику на протяжении двух часов предстояло пребывать в полном одиночестве. Он расположился у самого дальнего столика и не без печали наблюдал за страстно танцующими парами. Настроение пробило дно Марианской впадины, однако последняя искра надежды до сих пор не затухала. И не напрасно. Геральт с аккуратно собранными в пучок волосами и в темно-синем костюме аристократических рыцарей плюхнулся на стул перед скучающим другом. На его скуле кровоточила небольшая ссадина. – Блядь, Геральт! – глаза Лютика едва не вылезли из орбит. Волшебник быстро перескочил со своего места и присел рядом с Геральтом. Он взял его угловатое лицо в свои теплые ладони: – Что произошло? Парень прочистил горло, но Лютик все продолжал с заботой глядеть на него. – Я к гномам ходил, – сказал слизеринец немного смущенно. – Зачем? Тебе мало моей компании? – В легендах ведь говорится, что гномы – искусные танцоры, вот я и решил, что они, может быть, смогли бы мне помочь. Зелья, травы какие-нибудь… Лютик искренне расхохотался. Едва заметные морщинки вокруг глаз и парочка выцветших веснушек на носу делали его еще привлекательней. Геральт неосознанно улыбнулся, глядя на друга. – И что? – спросил юноша сквозь смех. – Они избили тебя своими крошечными дубинками? – Нет, я до них не дошел. Это меня ветки захлестали. Подумал, что ты обучишь меня лучше. Лютик драматично схватился за сердце и широко улыбнулся. Он подался чуть вперед, нашел своими губами обветренные губы Геральта и оставил на них долгий влажный поцелуй. Затем встал, как ни в чем не бывало, и потянул парня к себе. – Ты, конечно, опоздал, но остался самый последний танец. Если мы его не исполним, то миру придет конец, а мы не успеем сыграть свадьбу. Идем. Он потащил Геральта к самой гуще танцующих, и слизеринцу ничего не оставалось, кроме как следовать за ним. – Блядь, Лютик!