Запоздалое Рождество

Рейс Сяо Чжаня задерживался. Ибо тщетно то и дело смотрел на табло: время поменялось сначала на полчаса позже, затем на час, а потом и вовсе сменилось на «ожидается». Когда это самое «ожидается» должно было наступить — неизвестно. Ибо вздохнул и по привычке поглубже натянул капюшон толстовки. В бизнес-зале Хитроу было довольно много людей, несмотря на поздний час, но на него никто не смотрел, а даже если бы смотрел, то вряд ли узнал бы. Отчасти поэтому они с Сяо Чжанем и выбрали Лондон, чтобы провести такие редкие выходные вместе. И отметить рождество. Которое весь нормальный мир отметил ещё три недели назад, но они никак не могли состыковать свои графики и убедить студии дать такую желанную передышку. Выбить удалось всего три дня, и это было одновременно очень много и ужасающе мало. Сяо Чжань ещё не бывал в Лондоне, и Ибо, которого съёмки заносили сюда уже дважды, надеялся показать ему свои любимые места и рождественскую атмосферу. А ещё надеялся на снег, но Лондон и тут подвёл: к вечеру небо разразилось отвратительным ливнем. Возможно, поэтому рейс Сяо Чжаня и задержали. Жаль, подумал Ибо, он так искренне всегда радуется снегу, что увидеть такую его улыбку дорогого стоило. В зал вошёл высокий темнокожий мужчина, ища кого-то глазами, и девушка, сидевшая неподалёку от Ибо, подскочила с места и бросилась ему на шею. Они поцеловались, совершенно не стесняясь и не обращая внимания на других людей. Те отвечали тем же, но Ибо не хотелось отводить взгляд. Пара была так очевидно счастлива и влюблена, что у него заныло сердце. Он бы многое отдал, чтобы иметь возможность так же открыто целовать Сяо Чжаня. Вздохнув, Ибо разблокировал телефон и без особой надежды заглянул в мессенджер. Тот пестрел кучей разных сообщений, но самый главный его собеседник ожидаемо «был в сети 12 часов назад». Ибо запустил было игрушку, чтобы скоротать ожидание, но ему быстро стало скучно, да и телефон так разряжался намного быстрее. Лезть за пауэрбанком ему было лень. Ибо открыл галерею и бездумно пролистал несколько десятков фоток. У них с Сяо Чжанем почти не было общих фотографий: лишь какие-то полуофициальные со съёмок и встреч каста. Им нельзя было переписываться слишком откровенно, хранить на телефонах любые доказательства их тайной связи, и это бесило так, что порой хотелось выть. Иногда кончики пальцев безумно чесались включить камеру и снять спящего Сяо Чжаня на его плече, чтобы фанаты наконец получили подтверждение своим расследованиям, чтобы отцепились от них, чтобы отцепился весь мир. Ибо знал, что так не будет. И если своей карьерой и репутацией он мог рискнуть, то подставлять Сяо Чжаня, чья феноменальная популярность выбивалась из рамок даже в среде азиатского шоубиза, он ни в коем случае не хотел. Поэтому в моменты, когда тоска по Сяо Чжаню становилась совершенно невыносимой, Ибо обращался к фанатам. Открыл твиттер, вбил тэг и наконец получил пачку фотографий. Сяо Чжань в белом. Сяо Чжань в красном. Сяо Чжань с маллетом, в кожаной куртке — от чего сердце Ибо предательски заныло. Губы горели от желания прикоснуться к нему. Поймать эту мягкую нежную улыбку. Зарыться носом ему в шею и просто дышать его теплом. Ибо был отвратительно, невыносимо, ужасно сильно влюблён, и не знал, как ему быть в мире без Сяо Чжаня. — Это твой парень? — по-английски спросили справа, и Ибо дёрнулся, автоматически блокируя телефон. Но рядом оказалась девочка лет восьми: явно заскучав, она наматывала круги по залу ожидания, размахивая большим плюшевым зайцем. Ибо выдохнул и покачал головой. — Нет. Но я его люблю. Девочка кивнула, удовлетворённая ответом. — Наверное, он тебя тоже любит. Мама говорит, что лететь в такую погоду можно только из большой любви. Она смешно морщила носик, явно подражая маме, и Ибо улыбнулся. Сяо Чжань никогда не говорил ему о любви и запрещал говорить ему — это было их негласное правило. Сказать те самые три слова означало признать, что всё серьёзно, не просто игра. А это было куда страшнее, чем даже возможность, что их раскроют. Поначалу Ибо бесился. Ему хотелось засыпать Сяо Чжаня дурацкими признаниями, цветами и подарками, шептать ему на ухо что-то сопливое и романтичное, и он не понимал, почему Сяо Чжань в такие моменты отстраняется, огораживается от него. Словно ему всё это было не нужно. Но Сяо Чжань выдавал себя иначе: поступками, прикосновениями, верностью и готовностью рисковать, чтобы побыть вместе пару лишних часов. Ибо научился ценить это, и его любовь не становилась меньше ни на грамм. Должно быть, Ибо в какой-то момент заснул, потому что следующее, что он увидел — усталая улыбка Сяо Чжаня, который мягко сжимал его плечо. Ибо встрепенулся, как всегда, не сразу соображая, где он и что он, и Сяо Чжань улыбнулся снова. А в следующую секунду Ибо уже целовал его пахнущие кофе губы, закрыв глаза и забыв обо всем на свете. Если это был сон, Ибо согласен был не просыпаться никогда. — Не дождался меня, Бо-ди, — с мягким укором сказал он, когда они оторвались друг от друга ненадолго. Он был сонным и усталым, под глазами залегли круги, но не было никого прекраснее и желаннее для Ибо, чем он. Ибо бережно поцеловал его в лоб и обнял, прижимая к себе. Сяо Чжань был выше, но в такие моменты, как сейчас, когда он выдыхал и расслаблялся, Ибо чувствовал себя больше, сильнее и выше, и ему хотелось спрятать своё сокровище от всего мира. Они простояли так довольно долго, пока громкий голос из динамика не сообщил, что рейс из Вашингтона прибывает к пятому гейту. — Надеюсь, ты голодный, — хмыкнул Сяо Чжань, когда они наконец двинулись прочь из зала. — Мама надавала с собой кучу еды, её нужно уничтожить. При нём был только небольшой чемодан и рюкзак, как и при самом Ибо. Крепко взяв его за руку, Ибо пошагал к выходу из аэропорта. Внутри тянуло и горело, и сердце колотилось так, будто они увиделись в первый раз. Ибо казалось, он не идёт, а летит — так легко и правильно ощущалась ладонь Сяо Чжаня в его руке. Они начали целоваться ещё в такси, и Ибо было совершенно всё равно, смотрит ли на них водитель: он был занят тем, что сцеловывал со скул Сяо Чжаня дождевые капли. Сяо Чжань прижимался к нему горячим бедром и хрипло дышал в рот. ... После, уже под утро, когда они лежали, сплетясь конечностями, на влажных простынях, Ибо думал, что готов умереть вот так. Застыв в этом счастливом ярком мгновении. И что хотел бы жить — как можно дольше и счастливее, чтобы иметь возможность видеть Сяо Чжаня в своих объятиях. Даже если эта возможность выпадает редко и ненадолго. Сяо Чжань пошевелился, со стоном отлепляясь от Ибо. Поморгал сонно, взъерошил волосы. Взгляд Ибо тут же прикипел к припухшим алым губам, от которых он физически не мог оторваться всю ночь. — Ты меня укатал, — зевнул Сяо Чжань. — Пить хочется. Ибо послушно выбрался из постели, потянулся, чувствуя, как приятно ноет тело. Погремел посудой на столе, налил стакан воды и отнёс Сяо Чжаню. Второй налил себе и замер, глядя в окно. — Снег пошёл, — выдохнул он. И правда: с сереющего поздним рассветом неба сыпались пушистые снежинки. Сяо Чжань подошёл сзади, обнял Ибо со спины, сцепляя руки на животе, положил подбородок ему на плечо. Ибо не нужно было оборачиваться, чтобы знать: он улыбается. Счастливо и по-детски. — Ибо, — тихо и серьёзно сказал Сяо Чжань, и Ибо напрягся, не зная, чего ждать. С Сяо Чжанем всегда было так: опасно и рисково, как на серфе, когда волна может вознести тебя на пик успеха — и утопить, утянув на самое дно. Ибо обернулся, встречаясь с тёмным горящим взглядом, и Сяо Чжань выдохнул ему в губы: — Я люблю тебя. Ибо целовал его, ошеломленный силой этих запретных слов, и знал, что сжимает чуть крепче, чуть больнее, чем нужно. Сяо Чжань не возражал: он едва заметно дрожал, притираясь ближе и отвечая на поцелуи. — Это мой подарок на Рождество? — спросил Ибо, когда они оторвались друг на друга. — Нет, — покачал головой Сяо Чжань. — Мой подарок. Давно нужно было сказать тебе это. — Ты не должен... — Но я хочу, — перебил Сяо Чжань. — Я люблю тебя. Вот. И мир не рухнул. Зато рухнул мой, беспомощно подумал Ибо. Сяо Чжань не пускал в своё сердце, хотя сам давно поселился у Ибо внутри. Ради его улыбки, его внимания Ибо готов был на что угодно. И вот теперь Сяо Чжань отвечал тем же. Ибо обнял его снова, успокаивающе погладил по спине, и посмотрел в окно. Пусть Рождество прошло, но ведь они имеют право на одно желание, правда? — Давай всегда будем вместе, — тихо сказал Ибо. И Сяо Чжань, чьи напрягшиеся было плечи вдруг расслабились, светло улыбнулся ему и ответил: — Давай.