Муцухиро Ватанабе (Птица)

Как и Луи Замперини, Муцухиро Ватанабе (или «Птица» как его прозвали пленные), его главный мучитель и обидчик в японском плену, тоже имел интересную биографию и странный характер, больше похожий на выдумку какого-нибудь писателя, специализирующегося на описаниях безумных искривлений психики. Он родился третьим ребенком в богатой семье. Отец не то умер, не то покинул семью, когда Муцухиро был еще подростком, но на достатке Ватанабе это не сказалось. Муцухиро был любящим сыном и братом, семья была дружной, а мать обожала детей, особенно сыновей. Муцухиро получил хорошее образование в Токийском университете, будучи студентом, он вел довольно разгульную жизнь, посещал «непотребные места» (очевидно бордели). Хорошо сложенный, с красивым «мужской» красотой лицом, богатый, из хорошей семьи, он нравился женщинам. Кроме проституток были у него связи и с «порядочными» девушками, с одной из которых он вступил в переписку. Девушка в письмах спрашивала, женится ли на ней Муцухиро, но он, видимо, пока не желал связывать себя. Муцухиро был довольно темпераментным, любил «разговоры о сексе» и с удовольствием их вел. После университета он работал на радио, а с началом войны поступил в армию. Сначала он служил в императорской гвардии (именно с тех времен он сохранил привычку «держаться как на параде», что отмечали многие знакомые с ним люди), но потом по неясной причине был переведен в управление охраны лагерей (возможно, дело было в каких-то вспышках агрессивности, а может – в какой-то неблаговидной истории с женщиной, но все это только догадки, Муцухиро никогда и никому об этом не рассказывал). Ватанабе пытался сдать экзамен на офицера, но провалился. Это его обозлило, он считал себя достойным офицерского звания, его старший брат и муж старшей сестры были офицерами. Поначалу, попав в лагерь, Ватанабе (в чине капрала) вел себя с пленными довольно дружелюбно, даже пытался водить с пленными офицерами дружбу, приглашая их к себе в кабинет, где поил чаем, пел песни и беседовал о французской литературе (которую изучал в университете). Но постепенно он стал проявлять агрессивность. Очень самолюбивый, обидчивый и не терпящий насмешек, он вообразил, что пленные над ним насмехаются и стал избивать их кулаками, палкой или ремнем с тяжелой пряжкой при одном только намеке на неподчинение или насмешку. Это происходило все чаще и чаще, его стали бояться, все пленные были затравлены до полной покорности и не смели хоть как-то ему возражать и не подчиняться (даже прозвище ему дали «нейтральное», хотя другим охранникам прозвища чаще всего давали насмешливые и обидные). Припадки жестокости чередовались у него с приступами раскаяния и жалости к жертве. Он мог избить кого-нибудь, а потом расплакаться, искренне просить у жертвы прощения и угощать ее сладостями и сигаретами. Это, впрочем, не мешало ему на следующий день снова устраивать избиения. Одному из сослуживцев Ватанабе признался, что при виде мучений жертвы испытывает сексуальное удовольствие. Физическую жестокость он сочетал с психологическими пытками и унижениями: он мог вызвать пленного к себе в кабинет и у него на глазах сжечь невскрытые письма, пришедшие на его имя, однажды он заставил одного пожилого священника всю ночь отдавать салют дереву, обнаружив на ботинках заключенного, сложенных у входа в барак, грязь, заставлял владельца их вылизать, заставлял людей отжиматься над «очками» уборной до полного изнеможения, пока человек не падал туда лицом и т.д. и т.п. Особенно он возненавидел пленных офицеров (очевидно, обиженный тем, что сам так и не получил вожделенного звания). Именно для офицеров он придумал самую унизительную работу – чистку лагерных уборных. Иногда он выстраивал пленных офицеров в линию (за настоящие или выдуманные нарушения), а пленных солдат заставлял бить их в лицо (отказавшихся или бивших легко избивали самих). Хотя Ватанабе не был начальником лагеря или высшим по званию, никто из вышестоящих не мешал ему вести себя так жестоко. Считалось, что он установил в лагере хорошую дисциплину, к нему даже присылали особо строптивых заключенных «на исправление». Если его жестоким поведением возмущался кто-то из сослуживцев (находились и такие), Ватанабе мог кинуться с кулаками и на него. Однако на жестокого надзирателя все же нашлась управа. Некоторые заключенные теми или иными способами встречались с кем-то за пределами лагеря (их могли вывозить для допросов, для склонения к сотрудничеству и т.д.) Все они жаловались на поведение Ватанабе. В конце 1944 года даже самым отъявленным японским патриотам уже было очевидно, что Япония скоро проиграет войну. Кое-кто стал задумываться о том, что будет после этого. Жестокий садист, издевавшийся над соотечественниками будущих победителей, в такой близости от столицы был бы чрезвычайно «неудобен». Да и далеко не все японцы, в том числе в правящих кругах, разделяли мнение, что с пленными врагами надо обращаться настолько жестоко. Информация о Ватанабе дошла до одного из высокопоставленных лиц, связанных с императорским двором. Так и вышло, что Ватанабе решили убрать подальше, в глубь страны, подсластив пилюлю тем, что присвоили ему более высокое звание сержанта (но офицером Ватанабе так и не стал). После его отъезда все заключенные (да и другие охранники) вздохнули с облегчением и жизнь в Омори стала сносной. (А вот пленным того самого другого лагеря, Наоэцу, очевидно не повезло. Интересно, что Наоэцу считался «худшим» лагерем из всех, находившихся на территории самой Японии, и очевидно Ватанабе сыграл в этой репутации не последнюю роль). Однако не у всех заключенных Омори счастье длилось долго. Из них отобрали 15 человек (в том числе Луи Замперини) и отправили… в Наоэцу. Можно только представить себе их ощущения, когда они увидели «старого знакомца» Птицу. Один из них, Том Уэйд, позже так описывал свое состояние: «Если бы мне тогда дали пистолет, я бы застрелился». С ним был согласен и Замперини, у которого при виде Ватанабе буквально подкосились ноги и он был вынужден опереться на своего соседа. Ватанабе же вел себя так, будто до смерти рад видеть старых знакомых и нисколько не удивлен этой встречей. Возможно, именно он поспособствовал этому переводу. Почему Ватанабе особо возненавидел Луи Замперини, который вел себя отнюдь не вызывающе и подчинялся правилам (по крайней мере, на глазах у охраны), так и осталось загадкой, но по свидетельству самого Замперини и других пленных, Ватанабе часто бил его, «кажется, только для того, чтобы поразмяться», и нередко специально его разыскивал, чтобы очередной раз избить за выдуманное нарушение правил. Дважды Ватанабе угрожал убить Замперини, хотя так и не привел свои угрозы в действие. Однажды он заставил Замперини вычистить свиной хлев, не выдав ему ни одного инструмента, то есть голыми руками. Другой раз он выдал ему на попечение козу, пригрозив: «Сдохнет коза – сдохнешь и ты». Коза-таки сдохла. Именно после этого Ватанабе и устроил для Замперини то самое стояние с бревном. Сначала он взобрался на крышу стоявшего рядом сарайчика и принялся насмехаться над мучениями Замперини, но постепенно от насмешливого настроение перешел к ярости, увидев, что тот не собирается ронять бревно. В конце концов (через 37 минут) он спрыгнул с сарайчика, подбежал к Замперини и ударил его в живот, отчего тот упал. После этого Ватанабе ушел. Интересно, что, несмотря на всю свою жестокость и угрозы, Ватанабе за все время своей службы в охране, никого не убил, хотя иногда бывал близок к этому. Впрочем, свидетельств его жестокости было достаточно, чтобы (как выразился один из американских следователей, позже расследовавших военные преступления) «шесть раз его повесить». Пытались его убить и заключенные, доведенные его жестокостью до отчаяния и боявшиеся, что он все же устроит массовые убийства при поражении Японии в войне (а поражение это в 1945 году было очевидным для всех). Врачи из пленных хотели отравить его лекарствами, но в тот же день Ватанабе собрал все лекарства в лазарете и спрятал под замок. Потом врач намеренно заразил его через пищу тяжелой формой дизентерии, но железное здоровье помогло Ватанабе без последствий побороть болезнь. Заключенные хотели подстеречь его у окна барака, накинуть на шею камень и сбросить в протекавшую внизу реку, но, как будто что-то почувствовав, Ватанабе в последний месяц войны нигде не появлялся в одиночку. За несколько дней до официального объявления о конце войны и капитуляции Японии Ватанабе собрал свои пожитки и исчез. Он оделся в гражданскую одежду, сменил имя и, уехав подальше от мест, где его могли знать, поступил в работники к одному фермеру. Его искали (в списке военных преступников в самой Японии он числился под номером 7), но так и не поймали. Устав от лжи и подозрительности, Ватанабе открыл свое имя и то, что его ищут, фермеру, но тот его не выдал. Ватанабе несколько раз навещал свою семью, но и никто из родных ни разу не обмолвился о его посещениях, а однажды, когда Ватанабе был в доме матери, в дом пришел полицейский, который искал его. Ватанабе спрятался в шкаф и был на волосок от обнаружения, но полицейский только заглянул в комнату и не стал ее обыскивать, а родные ничем не выдали, что Муцухиро в доме. Так его снова не нашли. Однажды полицейские нашли в глухом месте полуразложившийся труп военного (покончившего жизнь самоубийством), который по описанию походил на Муцухиро Ватанабе. Для опознания вызвали мать Ватанабе и та признала в мертвеце своего сына (искренне ли она ошиблась или таким образом хотела избавить сына от преследования, осталось неизвестным). После этого Ватанабе был официально признан мертвым и его поиски прекратились. После амнистии японских военных преступников в 1952 году Ватанабе вернулся к семье и стал жить под своим именем. Он занялся бизнесом в области страхования и торговли недвижимостью, разбогател, женился, у него родились дети (ни жена, ни дети ничего не знали о том, что он делал во время войны). Тихо и спокойно он жил несколько десятков лет (по некоторым свидетельствам он ездил по делам в Австралию и даже в США), пока в начале 90-х его не встретил и не узнал один из бывших пленных. Об этом прознали журналисты и один английский журналист взял у Ватанабе интервью. Тот вел себя, как и раньше, противоречиво: то вроде бы раскаивался в своих жестокостях (даже предложил какой-нибудь своей жертве приехать и избить его, а он, мол, не будет сопротивляться), то говорил, что виноват не он, а война, а вышестоящие поощряли его поведение (один из его начальников на вопрос Ватанабе о Женевской конвенции об обращении с военнопленными вроде бы ответил: «Здесь не Женева, а Япония»). Признал он и то, что в его обращении с пленными были замешаны «личные чувства». Статья с этим интервью вышла в английских газетах и журналах, но в США осталась незамеченной. Под конец 90-х Ватанабе разыскал один из американских тележурналистов, который готовил документальный фильм о Луи Замперини (этот журналист взял у Ватанабе второе интервью, с видеосъемкой, которое и вставил в фильм). Журналист показал Ватанабе фотографию Замперини – оказалось, Ватанабе хорошо его помнит и назвал его «заключенным номер один». Особого раскаяния в своем поведении Ватанабе не выказал. Позже этот журналист и сообщил Замперини о том, что Ватанабе жив (Замперини, наводивший о нем справки в 50-х, считал его мертвым, как ему и ответили в японской полиции, так что эту новость он принял с большим удивлением). Замперини захотел с ним встретиться (он как раз собирался ехать в Японию на зимнюю Олимпиаду 1998), написал ему письмо, где говорил о своем прощении и желании встречи. Ватанабе поначалу ответил согласием, но потом отказался и даже уехал из дому, а его сын резко ответил журналистам, которые снова пришли к нему домой, что отец не желает ни с кем встречаться и вымаливать у американцев прощение. В 2004 году Ватанабе, в преклонном возрасте 86 лет, умер, так и не обнаружив искреннего раскаяния и не понеся никакого наказания за содеянное.