Поговорим..?

Ночь. Звездное небо. Улицы Йокогамы наполнены мягкой темнотой. Казалось бы, ничто не нарушит тишины, не побеспокоит сон уставшего за неделю (месяц, год?) Дазая. Побеспокоило. Осаму проснулся посреди ночи из-за восседающего на нем Чуи. Поправочка, пьяного Чуи. -Чу-у? – Осаму был мягко говоря удивлен. Оооочень удивлен. В последний раз он видел своего рыжика, когда тот, после очередной ссоры, назвав Дазая «скумбрией ебаной» и «блядским суицидником» выбежал из их квартиры, с силой хлопнув дверью. Ссоры Двойного Черного были делом обычным. Они срались. Каждый уходил из их общей квартиры в свою. Дазай напивался, а Чуя брал особо сложные задания на зачистку, и действовал довольно жестоко. Выпустив пар они возвращались домой и продолжали жить так, будто ничего и не было. Жалкие попытки Осаму поговорить, обсудить ситуацию на корню пресекались фразами «не беси меня еще больше» или «тут и так все ясно». -Даза-а-ай. Давай погворми-ик. Нет поворгим. По-го-во-рим! - Может ты для начала слезешь с меня? -Нет. Тог – ик –да ты убежишь. Слушай. Я хочу… - Чего хочет Чуя Дазай так и не услышал, потому что мафиози позорно вырубился. - Сколько же ты выпил – усмехнулся Осаму, раздевая парня и укладывая его рядом. – Но не волнуйся. Мы обязательно поговорим. Правда уже утром. Проснулся Накахара в чужой постели. Один. И с больной головой. - Бля. – старый, потрепанный жизнью футон, безвкусные обои, запашок плесени и пятно на потолке. Сомнений не оставалось, он в квартире недо-суицидника. На столе в, наверное, самой маленькой кухне на свете лежала пачка аспирина и записка. « Прости, срочно вызвали на работу. Надеюсь ты помнишь, что хотел сказать вчера. Встречаемся на нашей квартире в восемь. Дазай» - И что мне теперь делать? – к своему великому сожалению, Чуя прекрасно помнил, что он говорил, делал и что он хотел сказать и сделать. Они никогда не говорили об их отношения. Не обсуждали скопившиеся проблемы. Потому что Чуя был против. Ему всегда казалось, что от разговоров станет только хуже. Что в конечном итоге они снова наорут друг на друга и разъедутся. Но, возможно, уже навсегда. А Чуя этого не хотел. Он не знает, почему, но он точно не хочет терять своего любимого любовника. Это-то он и вывалил Рюноске, будучи в абсолютно неадекватном состоянии. На что обладатель расёмона лишь пожал плечами: «Все-таки вам стоит поговорить. Так шанс того, что когда-нибудь вы не разойдетесь насовсем, гораздо выше». Вот Накахара и приперся к бывшему напарнику посреди ночи. Вот только поговорить не вышло. Он все же пришел. В половину девятого. Стоял у двери и мялся. - Да и что я ему скажу? У нас тут гора проблем накопилась из-за того, что я боялся усугубить ситуацию? Каких проблем? Я не понимаю, что ты ко мне чувствуешь. Мне не нравится, что ты продолжаешь притворяться и играть даже когда мы только вдвоём. Я не знаю даже как подобрать тебе подарок, который тебе действительно понравится, потому что так редко вижу настоящего тебя. То, что у каждого из нас осталась своя квартира, лишний путь отступления. И что, в конце концов, я хочу тебя трахнуть? - Для начала совсем не плохо – голос из-за спины. Накахара резко оборачивается и видит его. – Прости, опоздал. Думал на такси получится быстрей, но нет. Пробки. – В квартиру они вошли молча. Дазай стоял к Чуе спиной, поэтому тот не увидел улыбки на лице брюнета. – Я взял Челесту. Ей конечно далеко до тех шикарных вин из твоих тайников, но насколько я помню, оно тоже вполне приличное. Что скажешь? - Не самый плохой выбор. Я бы даже сказал сносный. Особенно учитывая твои познания и вкусы в выборе вина. - Тебе лишь бы поязвить! - Не без этого. Ты хотел поговорить. - Ты хотел поговорить. Но что-то ты уже высказал. – Дазай медленно подходил к Чуе. Наклонился, положил ладонь на щеку рыжика, очертил большим пальцем линию скул, слегка коснулся приоткрытых губ. – Зачем ты такой… Чуя не выдерживает. Он притягивает Дазая и целует. Трепетно, нежно, будто извиняясь. - Какой? - Такой – Осаму отрывается от манящих губ, проводит языком чуть ниже ушка – красивый – спускается поцелуями к подбородку – желанный – оставляет засос на шее, чуть выше чокера – невероятный. Но ты вроде хотел немного другого? – иронично изогнутая бровь и чуть насмешливая улыбка. – Надеюсь ты еще не забыл где здесь спальня. «Это выражение лица, да еще и неуместные шуточки. Он нервничает» - отметил про себя Чуя. Накахара уже давно не испытывал смущения, ни во время прелюдии, ни вовремя эм… основного действа, но сейчас он чувствовал себя слишком неловко. «Как девственница в кабаке, блин! Возьми себя в руки!» - сказал он себе. - Осаму, ты сам-то этого хочешь? – мафиози остановился в дверях спальни. - Что за глупые вопро… – начал Дазай, снова спрятавшись за одной из множества «дурацких», по мнению Чуи, улыбок, но, заметив холод в голубых глазах, осекся – Чу, я никогда раньше не думал о таком. Но раз ты хочешь этого, значит и я тоже. Разве не в этом суть отношений? Неловкость сразу же испаряется, ни оставив и следа, а в груди разливается приятное тепло. «Как после бутылки сухого красного. Нет. Лучше.» Чуя целует Дазая, но не так, как до этого. Властно, требовательно. И Осаму не остаётся в долгу. Страсть и желание захлестывают их с головой, безумно и бесповоротно. Каким-то чудом они, спотыкаясь, почти падая, но не разрывая объятий, добираются до кровати. Чуя, повалив своего суицидника, нависает над ним, утопая в омуте любимых глаз. Снова целует, но совсем коротко, быстро переключив внимание на манящую шею. И только тут замечает, что на ней нет бинтов. - Неужели думал, что я не знаю как ты их ненавидишь. По дороге сюда я заехал домой, что бы избавиться от них. На время… Чуя утыкается носом в грудь любимого, пряча счастливую улыбку. О чем вообще переживал! И как мог не замечать… Ведь Дазай лишь на словах был с ним резок, язвителен, иногда груб. Но все его действия так и кричали о любви, а Накахара не замечал. Точнее не обращал внимания, не придавал этому никакого значения. «Слепой придурок, вот кто я! Напридумывал себе всякого и психовал. Болван!» Из размышлений его выводят рука на рыжих волосах и чужой стояк, не без намека тыкаюшийся в бедро. Чуя невыносимо медленно расстёгивает рубашку Дазая, будто бы случайно, то и дело касается кончиками холодных пальцев разгорячённой кожи. Ему нравится слушать стоны Осаму, видеть как тот теряет контроль над собой. Рубашка летит на пол, за ней отправляется и вся остальная одежда парней. Дазай протягивает Накахаре презерватив и смазку, «когда взять-то успел?» думает второй, но эта мысль быстро покидает его голову, как и все остальные. Чуя целует, кусает, вылизывает доверенное ему тело, оставляет засосы на бледной коже. Осаму выгибается, прося большего. Рыжик по себе знает какой спектр неприятных ощущений можно испытать в первый раз и хочет отвлечь Дазая, помочь ему расслабиться. Первая (и единственная) мысль не вызвала у него особого восторга. Минет, делать который он ненавидел. Но Осаму, прекрасно знающий все предпочтения своего любовника и читающий его как раскрытую книгу, быстро понимает причину заминки, притягивает Чую к себе и целует. Глубоко, медленно, наслаждаясь каждым мгновением. Закончив с подготовкой Чуя ещё раз бросает вопросительный на Дазая. А тот улыбнулся. Искренне и нежно. Осаму переворачивается на живот, открывая вид на покрытую шрамами спину, новые рубцы, поверх старых. Чуя входит медленно, осторожно, покрывая поцелуями шею, спину, проводя языком вдоль знакомых шрамов. Одной рукой он держится за спинку кровати, другой – надрачивает любовнику. Дазай честно пытается расслабиться, но получается плохо. Ему не то что бы больно (бывший мафиози давно привык к боли, хоть и ненавидел её), скорее очень неприятно и… непривычно. Накахара входит полностью и замирает, позволяя свыкнуться с новыми ощущениями. Через какое-то время Дазай сам двигается на пробу, шепчет - "давай..". Чуя старается сдерживаться, быть нежным. Понемногу меняет угол проникновения, пока спина под ним не напрягается, и он не слышит короткий вскрик, вызванный отнюдь не болью. После этого он позволяет себе быть не таким сдержанным, ускоряя темп, наслаждаясь уже непрерывными стонами любимого. Накахара продержался не долго, кончив первым. Отдышавшись он помог Осаму дойти до разрядки руками и ртом, отшвырнув всю брезгливость. - Знаешь – начал Дазай – мне понравилось. Надо будет меняться почаще. - Угу – Чуя напоминал сытого, и от того донельзя довольного кота – Спасибо. Мне нужно в душ. Да и тебе не помешает. –заметил он с неохотой вставая. - Вместе? - Ооо, нет. Если мы пойдем вместе, то я снова захочу тебя. И не думаю, что твоя превосходная попка выдержит еще хоть один заход в ближайшие пару дней. А к своей я тебя сегодня подпускать не собирался. - Уж эту проблему я решу, не переживай. – В отличие от Чуи, Дазай не только любил делать минет, но и виртуозно с ним справлялся.