туса, мягко говоря, совсем не ало

Туса, мягко говоря, совсем не ало до первой бутылки лёгкого и пролитой капли виски. Спирт течёт по горлу, льётся в глотку и заставляет поморщиться, увлажняет губы. Припухает язык. Хочется сразу выблевать это дерьмо наружу, но нельзя, потому что главное сейчас ㅡ конечный результат. Напиться нужно до полного отвала башки, раз Серёга пустил с ночёвкой и обещал, ㅡ очень долго и бережно ㅡ что не выбросит их всех на улицу в ёбаные четыре утра. Виски с колой подступают к горлу и намереваются вернуться с путёвкой в обратную сторону, но Вотяков очень искусно добивает организм стопкой водки. Он сидит на полу ㅡ почти лежит ㅡ в очень размытом положении и смотрит в центр круга собравшихся, где бутылка крутится сейчас быстрее скорости света. Он поднимает глаза на чужой затылок и толкает его обладателя вперед, чтобы рассмотреть парня, сидящего чуть дальше. ㅡ Иди сюда, ㅡ Назар ㅡ всё ещё Вотяков ㅡ чересчур опьянело повышает тон и вскидывает руку, призывая светловолосого пацана подвинуться поближе. Выпало. Непонятно только, выиграл или проиграл. Назар вытягивает руку навстречу, потом слышит заветное — голос до неприличия бархатный — и опирается резко на локти, приподнимаясь. Охуевшая улыбка становится ещё шире, а в глазах появляется блеск, но это скорее всего от люстры. Из уст ни бе, ни ме, но это скорее всего временное. Скорее всего он совсем нахуй пойдёт с этой вечеринки, потому что тут всё слишком медленное и неудобное. Для него самого развлечение найти — не проблема, но. Какое нахуй развлечение, если угашенные вокруг не хотят развлекаться? Вотяков сбивает обороты на долю секунды, установив стопку где-то рядом с диваном позади себя — если вытянуться на полу во весь рост, то макушка достанет до ножек. ㅡ Водки отольёшь? — Ай, — парень сжимается немного и морщится театрально, будто светловолосый незнакомец — это грузовик, и его всего издавил. Смех посторонних звучит, как достижение, но падким на лесть быть не стоит. Пацан инициативу проявляет первым, и это напрягает. Пиздец как напрягает. Вотяков облизнуться даже не успевает или воздуха заглотнуть с достатком, поэтому больше не тянется, а пытается отстраниться, тупит по-страшному пару секунд, затем приоткрывает рот и закрывает глаза. Поцелуй получается каким-то наигранно жадным, и стоит контролировать себя, но Назар вопреки предложенным рамкам поведения пускает слюну и всасывает чужую. Щёки моментально краснеют, как и лоб, глаза, виски. Он плечи расправляет и губы засасывает поочередно, заигравшись. Это как отнять возможность дышать. За спиной незнакомца шумное месиво ласкает уши. Непонятно, кто смущается сильнее, мальчики или девочки. Реально мокро становится тогда, когда Вотяков рукой другой случайно сбивает чужой стакан. Приходится разорвать приятное машинально и с диким «ну ёбаный» обругать соседа слева. — Вот и отлил. С пола слижешь? На то, чтобы убрать пятно спирта с пола специального человека нет, а идти за тряпкой людям лень. Назар садится на месте ровно ㅡ ну, в его представлении ㅡ и бросает бычий взгляд исподлобья на всех вокруг. Больше всего достаётся парню, который сидит напротив и не выкупает. Вотяков скалится, будто намекая на то, что он следующий, и быстро теряет к нему интерес. Волосы у сидящего напротив красивые, ㅡ красные ㅡ но с контролем эмоций проблемы. Сейчас бы быком на тряпку. Бутылочка ускользает из-под рук, и Назар тянется за ней, потом просит подать, потом мучается, закрутив слишком сильно. Выпадает обязательно на девушку, что сидит очень далеко, и до неё а) не дотянуться б) тянуться не хочется. Есть же варик получше. Назар сует тонкие пальцы к колечку в носу, поправляет септум и подаётся в правую сторону, где сидит тот самый светловолосый чувак. Это всё, чтобы прижаться к его щеке, вместо девичьей щеки, и вызвать бурную реакцию и одобрительный смех. Типа, Вотякову понравилось. Понравилось настолько, что он разворачивает лицо светловолосого к себе ㅡ благо, тот ничего больше не пьёт ㅡ и целует первым, предоставляя реванш, слизывая капли жгучей водки с его губ и вдыхая адский перегар. Все вокруг ㅡ всё также бастарды ㅡ просят пояснить за гомосятину. А Назар впоследствии ни сном ни духом, почти забивает хороший такой болт на нового знакомого, а потом вскакивает ㅡ очень медленно встаёт, предварительно долго прособиравшись, поднимается с коленей, шатается и никакие стаканы не трогает, ибо упаси GOD ㅡ отходит назад. Он думает, что там стенка, а там диван. Диван, за который зацепиться и повалиться ㅡ как два пальца в розетку. ㅡ Уй, да бля-я, ㅡ во рту неприятно сушит и явственно чувствуется перегар, привкус колы, спирт и водяра. Палехче. Что-то болит здесь и вот здесь, приходится выгнуться, потянуться и поморщиться от того, как неприятно затекло в пояснице. Назар горит желанием пересечься с новым незнакомым снова и правда его ищет неизвестно зачем. Ну, как ищет.. просто оглядывает пьяным взглядом всю хату в достаточно тусклом свете и разочаровано хмурит брови. Надо бы спросить. «А вы не видели, ну, эта.. такого хорошенького? Он ещё целуется классно. Мне, бля, ХА ахах.. рассказывали». Вотяков трёт пальцами лоб и смотрит в пол, отходит от этого треклятого дивана и норовит грохнуться прямо здесь и сейчас, думает о чём-то, о чём забывает через мгновение и поднимает глаза, реагируя на всяческие резкие движения. Чувака на балконе замечает почти сразу ㅡ тот выходит зачем-то и снова назад прячется. Назар молча проходит людей, улыбается чересчур искренне и заходит на балкон с каменным лицом ㅡ может, временами мышцы предательски дёргаются. Он почти врезается в косяк, почти сбивает горшок с цветком и встаёт на расстоянии аж целого метра, ㅡ на пьяный глаз ㅡ доставая пачку сигарет. Роняет. Поднимает. Снова смотрит в окно. Там вообще ничего интересного, поэтому глаза невольно снуют туда-сюда и пялятся на чужой профиль, на чужие волосы, скользят вниз. — Марк. Меня зовут Марк. Назар вытягивает руку, второй зажимает пачку и тянет коробочку к лицу, чтобы зубами зацепиться за фильтр «Парлика». Транжирит киоски. А что поделать? Марк. Красивое имя, если учесть, как приятно оно ложится на язык. Вотяков рукопожатие удерживает на подольше и с чего-то вдруг не знает, в какой именно момент нужно чужую руку отпустить. — Закрой дверь, я хочу кое-что... Для того, чтобы собственное имя произнести, ему пробел в диалоге не оставили. Значит, не стоит напрягаться, и всё ещё впереди. Назар совершенно точно вышел не просто так, потому что покурить он мог, свесившись с окна на кухни. Парень отступает и суёт пачку в карман, сигарету не поджигает, отходит назад и тянется к двери, чтобы щеколду повернуть. Теперь «Парлик» между пальцев вертит, снова занимает свою позицию и оборачивается воочию к Марку. — Поцелуешь меня? От собственных же слов Назар дёргает рукой и хуй пойми зачем краснеет. Естественное дело, именно в этот момент хочется поправить колечко в носу, хочется вдохнуть побольше воздуха или ещё чего, но элементарно нет времени, приходится оставить эти дела на потом. Марк дразнится. Задыхается немного, когда губами обхватывает те, что напротив, чужие и бледные, наклоняет голову в сторону и прикрывает глаза, чувствуя, как немеют красные от синьки щёки и темнеет в глазах. Душно не становится только благодаря идеальному климату. Вотяков играет на контрах и совсем не хочет отступать. Он руки на чужую талию — а как это ещё назвать — кладёт и сжимает бока, приподнимая ткань чужой толстовки вверх и сминая её пальцами. Потом, наигравшись, ладони скользят дальше и обхватывают чужое тело в крепких объятиях. Назар становится близко, и это лишняя нагрузка на сердце. Под грудной клетке колотит, и пульс сносит крышу, занося куда-то далеко. Вотяков не даёт ни единого шанса на побег. Наверное, ссыт жутко из-за того, что их уединение обломают. Сигарета, кстати, валяется где-то под ногами. Это бартер, который стоило совершить. — Не влюбляйся в мудаков, чувак, — Назар оставляет грубый поцелуй на чужих губах и смазано целует Марка в щеку, в уголок печальной улыбки и обводит кончиком языка «поцелуй ангела». — А ты что, мудак? — Ну для тебя я им побуду. И вообще, «мудаки» — это девчачье. Марк пахнет «Дошираком» и сигаретами. Если прижаться сильнее и уткнуться носом в кадык, то можно уловить попрятавшиеся нотки каких-то духов. Странное сравнение, но Вотякову нравится, и он тянет «Парлик» до духоты в лёгких и выпускает дым. Смотрит. Пялится, таращится и, приоткрыв рот ошалело, выдаёт: — Блять, какой же ты красивый. Сейчас бы на диван завалиться и Марка на коленки к себе усадить, а не стоять на балконе, подмерзая в тонких скинни. Назар отвлекается и смотрит куда-то в сторону, бросает взгляд на закрытую дверь и жмётся к стеллажу. Не свалиться бы.