Мое все

Фанмит – это последнее, что нужно было Юй Биню, особенно сейчас. С другой стороны, если бы не он – Чэн-Чэн так и сидел бы безвылазно в своем отеле на съемках очередной дорамы. А так хоть дали пару дней свободы от работы. …Собирались они все по-разному и в разное время. Сам Юй Бинь прикатил с инвента, Цзи Ли в компании Бовэня прилетели из Пекина. Про остальных он что-то слышал, но особо не запоминал: память вырубило после осознания того, что Чжочэн прилетает последним. И, скорее всего, сразу поедет в зал, на саундчек, после которого только ждущие лапы гримеров-костюмеров, а дальше — сцена, дурацкие конкурсы и визги фанатов. Может, гримерка? …- Эй, Бинь-Бинь, может успокоительного? — Цзи Ли ржал над ним настолько откровенно, что было даже не обидно. Сам себе напоминающий спятившую ракету, Юй Бинь только обжег его взглядом и снова заметался по гримерке. Чжочэн уже приземлился и даже написал, что все хорошо, но как же мало было простых слов! — Отстань от него, — Сун Цзиян, придирчиво изучавший свое отражение в зеркале, только кинул на Юй Биня сочувствующий взгляд. — А можно мне успокоительного? — Чжэн Фаньсин почти робко поднял руку. — Нет, на сцене опять будешь рассеянный, — Цао Юйчэнь с рассеянным видом копавшийся в телефоне, посмотрел на поникшего Фаньсина и направился к двери. — Я сейчас. Юй Бинь, уже почти готовый к выходу, сочувственно потрепал Фаньсина по волосам и застыл, когда через неплотно закрытую дверь гримерки донесся счастливый и задыхающийся явно от восторга, голос Чжочэна, которому вторил тенорок Юйчэня, не менее радостный. — О, принц дождался свою принцессу, — пробурчал Цзи Ли, но Юй Бинь его даже не услышал. Только взглядом прикипел к двери. Которая распахнулась, явив всем сначала довольно улыбающегося Юйчэня, а потом такого же улыбающегося Чжочэна. — Смотрите, кого я к нам привел, — Юйчэнь отступил в сторону, подталкивая Чжочэна вперед. Обниматься с ним кинулись все, кроме словно примерзшего к полу Юй Биня. На поднявшийся шум к ним из соседней гримерки заглянул Лю Хайкуань, который, оценив ситуацию, мгновенно втянулся в групповые обнимашки, центром которых оказался хохочущий Чжочэн. Счастливый Чжочэн. Откровенно радостный от того, что видит снова всех своих друзей не только на аватарке, а в живую. Сердце Юй Биня сжалось. Уже привычно, но от того не менее болезненно. И старый страх, застрявший глубоко внутри него, от которого он никак не мог избавиться, снова выполз наружу, разливаясь горечью на языке. Может, ему все приснилось? Пригрезилось в лихорадке? И не было ничего. Сдержать себя Юй Бинь не успел. Сорвавшись с места, он подошел, резким, даже грубым движением извлек из кучи Чжочэна и, положив одну ладонь на его затылок, а вторую на поясницу, привлек к себе и накрыл губами приоткрытые в удивленной улыбке губы. Закрыл глаза и ухнул с головой в ощущения, такие сладкие, пьяные, почти безумные, с головой. Еще услышал, как вокруг засвистели, захлопали, а потом Чжочэн ответил, и посторонний мир исчез. Только вкус Чжочэна, запах, ощущение горячего тела, дыхание. Сознание плыло, пьянело, из горла рвался почти мучительный стон. И если бы не ехидно-колкое «Мы вам не мешаем?», вырвавшее их в реальный мир… Юй Бинь закончил поцелуй, чуть отстранился, глядя в потемневшие до ночной тьмы глаза Чжочэна, и улыбнулся раскрасневшимися и чуть подрагивающими губами. — Привет? — Привет, — Чжочэн солнечно улыбнулся в ответ, и в Юй Биня хлынули звуки, голоса, смех. Весь окружающий мир с друзьями и их ехидными, но не обидными шуточками. — Между прочим, тут есть одинокие, которым завидно. — Уау, это было круто. — Наконец-то он успокоится. Чэн-Чэн, я возношу тебе благодарственную молитву. — Цзи Ли, заткнись. — Что? Я, может, завидую? — Завидуй про себя. — Злые вы! Юй Бинь хмыкнул, Чжочэн рассмеялся. Отошел, и его тут же подхватила менеджер, утаскивая на сцену, а потом переодеваться. А Юй Бинь чувствовал себя воздушным шариком, до краев наполненным счастьем. Не сон! Не сон.

***

Конкурсы действительно были дурацкие. И организаторы рассадили их как-то странно. Но Юй Бинь все равно был счастлив, сыпал эмоциями и искрами, заряжая всех вокруг и старался поменьше смотреть на другую сторону сцены, где Чжочэн стоял рядом с Ли Бовэнем. Время летело, фанмит стремительно шел к концу, и когда им разрешили спуститься, он, наплевав на телефоны фанаток, подождал Чжочэна и пристроился рядом. Чуть касаясь его плеча, пальцев рук, он рассказывал какую-то ерунду ему и идущему с другой стороны Ван Хаосюаню, которого у подножия лестницы ждал свой дракон. ...Снять грим, переодеться, устало и шутливо переругиваясь, — сейчас обычные дела казались совсем необычными. И ощущение переполняющего счастья заставляло руки подрагивать. А-Чэн здесь, рядом. Его такой до боли любимый мальчик рядом. И можно дурачиться, строить рожицы, пританцовывать и петь дурацкие песни — что угодно, только бы он смеялся также заразительно и сиял глазами. Но радость чуть угасла, когда в отеле на ужине, устроенном организаторами, их рассадили по разные стороны. В прямой видимости, но все же слишком далеко. И Лю Хайкуань по правую руку Чжочэна Юй Биня совсем не радовал. Нет, он все знал, все понимал. Что у Лю все давно, глубоко и серьезно совсем с другим человеком, но Чжочэн ему улыбался. Счастливо смеялся, говорил что-то, размахивая руками, кажется, даже напевал и лишь изредка скользил взглядом в сторону Юй Биня, внутри которого кипела ревность. — Они неплохо смотрятся, да? — Цзи Ли, откинувшись на спинку, ткнул Юй Биня локтем в бок, усмехаясь. — И такие довольные друг другом. Явно есть о чем поговорить. Юй Биня обожгло изнутри черным жгучим пламенем. — Зачем ты мне это говоришь? Цзи Ли перестал улыбаться и посмотрел на него почти с жалостью. — Затем, что официальная часть закончилась, мы в отеле и никто не удивится? Ты идиот, Бинь-Бинь. Будь я на твоем месте, я бы уже был в номере за закрытой дверью. Юй Бинь резко обернулся, Цзи Ли повел бровью. — Что? Думаешь, всем не плевать, пока это не выходит за рамки нашего тесного семейного круга? Больше Юй Бинь его слушать не стал. Встал, очень стараясь не допустить резкость в жесты, тряхнул волосами, ослепительно улыбнулся Сун Цзияну, получил от него поднятый вверх большой палец и, обойдя круглый стол и остановившись между Чжочэном и Хайкуанем, склонился, нарушая их беседу. Улыбнулся Лю, надеясь, что его глаза горят не настолько сильно, как ему кажется. — Прости, но я украду твоего собеседника. — Бинь-Бинь… — горячее дыхание Чжочэна коснулось волос на макушке Юй Биня, но Лю только понимающе улыбнулся уголком губ — Конечно. Я даже помогу. И, не успел Юй Бинь отступить, как он отложил в сторону салфетку, и поднялся. Потянул Чжочэна за собой, вынуждая того встать и, обняв обоих за плечи, повел к организаторам. Откланявшись и рассыпавшись в благодарностях, они покинули банкетный зал, но у лифта Хайкуань отстранился. Подмигнул Юй Биню, вытащил телефон из кармана и, уткнувшись в дисплей, направился в сторону холла, где интернет ловил гораздо лучше. Юй Бинь вызывал лифт сам. И когда тот распахнул дверцы кабинки, первым шагнул внутрь, пряча руки глубоко в карман. Пристроился в уголке и, как только Чжочэн оказался рядом, залип, откровенно лаская взглядом его лицо. В который раз задаваясь вопросом: почему он? Почему А-Чэн? Почему от одного взгляда на него так сжимается сердце и становится невозможно дышать. «Я люблю тебя». Билось за грудиной, разливалось в теле, обжигая. «Я тебя хочу». Когда дверь номера щелкнула замком за их спинами, Юй Бинь подался вперед. Прижался грудью к спине Чжочэна, обнял, утыкаясь носом в его плечо. — А-Чэн… — провел носом по шее, повторил путь языком, собирая запах Чжочэна, который здесь был самым сильным. Еле удержался от того, чтобы не поставить след на чистой коже, и вплел пальцы в его волосы, ероша. — Ты здесь. Ты наконец-то здесь. Они совсем недавние любовники. С момента признания они были друг с другом всего пару раз, и Юй Бинь не успел ничего. Ни понять, ни почувствовать, ни насладиться до конца. И сейчас у него дрожали руки и садился голос. — А-Чэн, пожалуйста. Я хочу тебя, хочу заняться с тобой любовью. — Он знал, что нет нужды просить. Видел и чувствовал, как Чжочэн облизывает губы, как тяжело вздымается его грудь. Но и смолчать не мог. Он хотел это сказать, чтобы слова разлились в воздухе и тот осыпался пеплом в углах номера. — Да, — Чжочэн обернулся, посмотрел на него пламенеющими глазами, улыбнулся подрагивающими губами и, мягко выбравшись из его рук, прошел вглубь комнаты. Потянул рубашку с плеч, и Юй Бинь прикусил губу. — Не надо. Я хочу сам. Пожалуйста. Чжочэн бархатно рассмеялся смехом, который никто никогда не слышал, но оставил попытки раздеться. Юй Бинь подошел к нему на подрагивающих ногах. Погладил по плечам, ниже, добрался до манжет. Потянул полы из-за брюк и, прильнув к спине, завел руки вперед. Покрывая крошечными поцелуями открытую шею, принялся расстегивать пуговицы одна за другой. Медленно, поглаживая подушечками освобождаемую из плена кожу живота и груди. И наконец долгим ласкающим движением спустил ее с плеч. Огладил шею, поцеловал загривок, ероша волосы на затылке. Чувствуя себя пьяным. Сумасшедшим. Обдолбанным нарком, дорвавшимся до дозы. Целуя снова и снова плечи, лопатки, позвоночник. Пока Чжочэн не выгнулся в его руках, откидывая голову, и не застонал едва слышно. — А-Чэн… Чжочэн в ответ стиснул его руки. — Мне нужно в душ. И Юй Бинь отпустил его. Ему тоже была нужна передышка. Ему тоже было нужно… ...Он не стал зажигать свечи. Просто распахнул шторы, впуская свет ночного города. Убрал покрывало и подрагивающими руками достал из сумки маленький тюбик, а пару блестящих квадратиков покрутил в пальцах и вернул обратно. Плевать. Он здоров, и хочет чувствовать Чжочэна. Снял свою рубашку. Стащил брюки и носки, оставшись в одном белье. Пометался по комнате, а потом распахнул дверь ванной комнаты и шагнул в душевую кабинку. И, всем собой обняв Чжочэна, вжался поцелуем в губы. Коротким, почти торопливым и смазанным, потому что показалось вдруг слишком много. Отстранился и, развернув Чжочэна спиной к себе, принялся смывать пену с тела. Лаская. Рисуя пальцами признания на коже спины, очерчивая округлости ягодиц. Охуенный. Чжочэн просто охуенный. И выпустить его из объятия невозможно, но хочется другого. Не здесь, не так. А чтобы к утру кровать устала скрипеть, а постельное белье превратилось в тряпку. Кричать, стонать, брать и отдаваться. Все равно. Просто быть. Чжочэн выскользнул из его рук и кабинки стремительно и бесшумно. Сквозь запотевшее стекло Юй Бинь смотрел на его размытый силуэт и молился только о том, чтобы не кончить прямо сейчас. И даже за колом стоящий член было ничуть не стыдно. Только больно. ...Он вышел, едва промокнув влагу с тела. Только бы не намочить постель. На миг застыл, глядя на силуэт на фоне окна, и сделал шаг. Еще и еще, теряя по дороге полотенце и последний рассудок. А когда Чжочэн обернулся из-за плеча, во взметнувшемся пламени сгорели все сомнения и долгие месяцы боли и чувства обреченности. Все это стоило того. Чтобы стоять сейчас и смотреть, как улыбается Чжочэн и как манит взглядом из-под ресниц. …Они целовались неистово, сильно, наконец отпустив, вычеркнув себя из мира. Целовались до ноющих губ и размытого контура, до мольбы и нетерпеливых стонов. Снова и снова, лаская ладонями, изучая, вспоминая заново или узнавая. Шея, скулы, плечи. Ключицы, от которых, кажется, все сошли с ума, но только он, Юй Бинь, имел право целовать так. Торчащие пики сосков, на удивление маленькие, но невероятно чувствительные, от сладкой пытки которых Чжочэн захлебывался стонами, а Юй Бинь все никак не мог отпустить. Целовал, сминал языком, прихватывал губами, возвращался к ним снова и снова, пока Чжочэн не замер в предоргазменной судороге. Так рано, еще слишком рано, и Юй Бинь отступил, позволив Чжочэну опрокинуть себя на спину. Его касания, его поцелуи… Юй Бинь дрожал и стонал, не стесняясь, жадно просил ласки еще и еще, впитывал ее, выжигал внутри себя. Это Чжочэн. Это А-Чэн и его губы, руки и язык. Это он шепчет горячую и грязную чепуху, он смеется, издевается, пытает, останавливаясь за секунду до. Пока доведенный до исступления Юй Бинь не вскидывается и не меняет их местами. Его руки дрожат, когда он разводит ягодицы Чжочэна, когда проводит языком меж ними, заставив вскрикнуть и выгнуться. Чжочэн матерится, но Юй Бинь уже почти не слышит ничего. Он проникает смазанным пальцем внутрь горячего и такого желанного тела так, словно это в первый раз. Словно и не было ничего до, и они никогда не стонали имена друг друга раньше. Чжочэн тугой, жаркий, и Юй Бинь стонет от того, как стискивает пальцы его тело. Боги-боги-боги… Они оба уже покрыты пленкой пота, высохшие и снова ставшие мокрыми волосы лезут в глаза, облепляют лоб, и Юй Бинь не знает, как он это переживет. Он входит осторожно, хотя хочется ворваться. Замирает, чуть не воя. Внутри Чжочэна жарко, тесно. Охуенно. Но на самом деле это невозможно передать словами. И, боясь утонуть и потерять рассудок окончательно, Юй Бинь переплетает их пальцы и только потом кидает себя вперед. Снова и снова. Двигаясь, он втрахивает, вбивает Чжочэна в постель, пятнает кожу следами, впивается в загривок. Снова-снова-снова. Замедляется, убыстряется. То врезается со всей силы, то только дразнит, не входя до конца. Любит-любит-любит. Чжочэн под ним стонет, вскрикивает, жалобно скулит и почти плачет. Но требует и просит еще и еще. Горячий, страстный, жадный. Юй Бинь не может остановиться, не хочет. И почти протестует, когда рот сводит в предоргазменной судороге. Он не… Но Чжочэн захлебывается стоном, выплескиваясь на постель, и Юй Бинь умирает своей маленькой смертью внутри него. …В воздухе еще пахло сексом, часы показывали почти три утра. Юй Бинь откровенно устал, но спать не хотелось совершенно. Ему не было страшно, он не боялся закрыть глаза. Ему просто не хотелось. В его объятиях, очень крепких объятиях, уткнувшись ему в плечо, посапывал Чжочэн, а Юй Бинь перебирал его волосы, подсушивая прядки. Дрожало внутри. Где-то в горле. То ли крик, то ли плач. То ли то, что он никогда не скажет вслух. Комок в горле вспух и прорвался вовне судорожным выдохом. Чжочэн на плече выдохнул, потянулся и вдруг приник, обнял, притискивая к себе. Потерся щекой о плечо и снова засопел. Юй Бинь затрясся в беззвучном смехе и испуганно стих. Он похож на психа. Влюбленного психа, пьяного и обдолбанного нарка. Да и плевать. Плевать. «Я люблю тебя. Я так люблю тебя, что не вижу больше никого вокруг. Дышу для тебя, живу, только бы смотреть на тебя, только чтобы ты улыбался. Мне больно от того, что я не могу смотреть на тебя каждую минуту. Мне больно, когда ты рядом, и когда тебя нет. Ты мое счастье. Мой пульс. Мое солнце. Единственный. Меня прокляли и благословили тобой. Моя награда и мое наказание. Мое все. Все».