Делай, что я скажу

Как же его это бесило. Буквально выводило из себя настолько, что костяшки рук постоянно были стёрты в кровь, а за окном каждый день увеличивалось количество мёртвых хладных тушек, по одной за день. Иногда по две, если у Джека настроение было ещё хуже, хотя, казалось бы. Но как же его это бесило. Эта рыжеволосая дрянь, словно кость ставшая поперёк горла. Выводила из себя просто фактом своего назойливого существования. И эта ненависть, эта злость по отношению к сирене росли с каждым днём, вороша падкое на жестокие расправы воображение Директора Гипериона. Мало того, что эта рыжеволосая постоянно мешала ему своими маленькими актами несогласия, так ещё и осмеливалась подрывать его склады оружия на Пандоре и Элписе! Вот же сука. Ему уже мало было просто убить её, о нет. Мало переломать ей каждую косточку с медлительной аккуратностью, получая наслаждение от этого хруста, мало выдавить ей глаза, в которых он увидит напоследок благоговейный ужас, мало вырвать голыми руками украшенную узорами тату сирен конечность, не-а. Он хочет увидеть на этой отвратительно милой мордашке выражение беспомощности. Он хочет сломать её. Поэтому он, как истинно творческий садист, подошёл к вопросу с излишней изобретательностью. Он считал, что идея — это уже часть, — большая часть, — прогресса, так что решил, мол, его подданным надо только сказать, чего хочется, а они уже придумают, как сделать. Ага, как же. Эти бездарные овцы разве что кофеварку могут правильно включить, с них станется. Поэтому почти неделю каждый новый руководящий проектом, который они так и не смогли сформировать во что-то обоснованное кроме как «штука, позволяющая отбирать у сирен силы», летал в космосе, расщепляясь на звёздную пыль. Честно говоря, Джек уже начинал сомневаться, правильно ли назначает ответственных за весь этот бардак. Ну, то есть, он просто тыкал в первое попавшееся имя и какая разница, из какого этот человек отдела? Его босс сказал ему «Сделай!», значит он должен подать всё на блюдечке с золотой каёмочкой. Вчера чуть не вылетел Купюроголовый, кстати говоря. Он туп до безобразия, но уговорил Директора не выкидывать его за пределы станции, лопоча что-то там о невероятно умном работнике из его отдела, который, оказывается, мало того что программированием занимается, так ещё и балуется генной инженерией, он точно сможет сделать всё, как надо. Джек на это лишь раздражённо пожал плечами, закатывая глаза и туша сигарету о свой же стол. Чёрт, надо бы найти пепельницу — окурки уже даже в воде за спинами статуй плавают. Мало что изменится, если вместо одного болванчика сегодня-завтра добавятся два других, верно? Ну, а если этот идиот лопочет правду и пацан, которого он так рекомендовал Джеку, — как его, Рис, Риз? — сможет дать Директору Гипериона то, что ему нужно, что ж, честь ему и хвала. Ладно, ладно, обойдётся снисходительной ухмылкой и коротким «Неплохо, парниша». Пацанчик должен был прийти с минуты на минуту с отчётом о проделанной работе. Джек разрешил ему делать, что захочет и брать любую технику или материалы, как и всем предыдущим ответственным за проект, так что он сначала не удивился тому, что поступил запрос на проведение каких-то там экспериментов в ОРВ. Потом его несколько даже шокировало, но в приятном смысле, что его подчинённые делают то, что им говорят. Хоть кто-то. Респект парнише за попытку, по крайней мере. Сигарета почти кончилась. Блять, он опять забыл пепельницу найти. А так просто бычки не хотелось по полу катать, как-никак не очень-то хорошо на репутации отразиться загрязнение собственного кабинета, а уборка только утром. Он не пускает на постоянную всяких роботов в свой кабинет, разве что под его безмолвным присмотром. А то один уже чуть не изничтожил ему важные документы. Джек сидит спиной ко входу и не сразу понимает, что приглушённый звук позади — это закрывающиеся за кем-то двери в его кабинет. Мужчина, небрежно стряхивая пепел на пол, разворачивается кресле. Вон и он, парнишка. Плетётся. Нервничает, сразу заметно. Не сказать, чтобы Джек думал, будто Васкез настолько ссыкло, что пошлёт безобидного, наивного и доверчивого на вид пацанчика с ужасным вкусом в одежде, — Джеку уже не нравится то яркое пятно в виде красного галстука, — вместо себя… Ладно, ладно, в этом он как раз и не сомневался. Постоянно пятернёй волосы тормошит. А рука-то кибернетическая, причём в дополнении с ЭХО-глазом. Какая мордашка смазливая, что он вообще забыл рядом с Купюроголовым? Его бы в помощники к Джеку, чтобы всегда под рукой был… — Ну, проходи, чего встал, пацан? — подгоняет его мужчина, когда бледный из-за нервозности парень застывает прямо возле закрывшейся за ним дверью, опасливо косясь на статуи Директора. Тот усмехается, выдыхая через нос табачный дым. — Если ты с хорошими вестями, пирожочек, бояться тебе нечего. Прозвучало всё равно слишком опасно. Словно он угрожал какой-нибудь мучительной расправой, приятной исключительно больному на голову садисту. Парень вздрагивает, причём Джек даже не совсем понимает, почему, и неуверенно поднимается по ступенькам, смотря себе под ноги, чувствуя цепкий, выворачивающий наизнанку взгляд своего босса. — Красавчик Джек, сэр… эм-м… Добрый… вечер. У него точно есть новости. Даже, быть может, хорошие. Вон как взгляд горит, хоть и мечется от одного предмета к другому. Разбирайся Джек в людях чуть похуже, подумал бы, что пора открывать шлюз. Он останавливается у стола Директора, заходя за него и иногда косясь на разложенные на нём немногочисленные бумажки, при этом продолжая проводить по волосам рукой, видимо, не уверенный, с чего начать. — Прекрати мямлить, — раздражённо рыкнул Джек, недовольно прикусывая остаток сигареты. — Или отправишься прямиком на весёлую вечеринку к своим коллегам, половина из которых уже, блять, засорила парочку двигателей кораблей Даля. Парнишка побледнел ещё сильнее, с похвальным рвением стараясь успокоиться и делая глубокий вдох. Чёрт, надо хоть дать ему сказать, чего они там начудили. Но у Джека нет настроя на телячьи нежности. — Да бля, парниша, — мужчина сам не знает, почему ещё не выбросил этого худого программиста в космос, научить правилам полёта без дыхпайков, что раздражает его ещё сильнее. — Рис, да? Не то чтобы его реально волновало, как кого зовут. — Риз, — моментально поправляет парень, на мгновение поднимая глаза и, тут же смутившись, снова упираясь ими в пол. — Да насрать. Говори по существу — есть что? — М-м, да, сэр, я… — парень давится воздухом, заслуживая скептический взгляд разноцветных глаз с выгнутой бровью, — …кх-кх, смог с помощью созданной мной программы вычислить, чем именно организм сирены отличается от обычного, человеческого… И м-мне удалось найти формулу вещества, обезвреживающего на некоторое время действие их сил, достаточное, чтобы отделить специфические антитела в крови и отщепить от ДНК сирены ослабленные… Надо же, даже почти не запинается. Смелый парниша, умный, с симпатичной мордашкой — неужели в Гиперионе такие работают? — Говори проще, парниша, — раздражённо оборвал на середине беспрерывный лепет Джек, выдыхая дым прямо к лицо тут же заходящегося в новом приступе кашля парня. — Я сделал, что вы просили. Джек почти довольно улыбается. Почти, потому что от этой улыбки, которая выглядит, на самом деле хищной, шарахается в сторону от его стола Риз, бегло оглянувшись на дверь в коридор. — Вот только… — снова, запинаясь, начинает уточнять вдруг парень, уже, видимо, жалеющий о том, что сюда пришёл, из-за прищуренных разномастных глаз, с подозрением бегающих по его лицу. — Сам процесс будет довольно… болезненным, и, если хотите, мне нужно немного времени, чтобы сделать его… менее, ну, знаете… — парниша ведёт плечом, снова глубоко вздыхая и почти даже успокаиваясь. — О, поверь мне, малыш, не стоит, — предвкушающе произносит Директор Гипериона, теперь щуря глаза, как довольный кот. — Чем больнее, тем даже лучше, понимаешь, кексик? Парень уверенно кивает головой, иногда осмеливаясь пересекаться взглядом с Джеком. Замечательно. — Ну, вот видишь. Не так уж страшно, правда? — обманчиво ласково мурлычет Джек, но в каждом его движении, в каждом жесте сквозит неприкрытая угроза. Этот человек не может быть ласковым. Он берёт, что хочет. И Риз только что это доказал, совершив, блять, невозможное. Правда, у него и раньше возникали интересы к сиренам и их силам, так что, фактически, он работал над этим проектом уже почти полтора года. А то, что нечто подобное понадобилось самому Красавчику Джеку было лишь решающим стимулом. Не то чтобы Риз хотел говорить об этом Джеку. Наоборот, ему нравилась больше мысль о том, что тот думает, будто парень сделал невозможное за один день. «Красавчик Джек. Ну же, Риззи, ты на его светлый образ слюнки пускаешь с тех пор, как увидел те плакаты пять лет назад. А через год после этого уже состоишь в отделе программирования на Гелиосе. Уже есть и хорошая работа, и новые друзья, с которыми ты неразлучен, и неплохая квартирка, в которой всю свою комнату заклеил постерами со своим Героем. А теперь тебе предоставилась возможность увидеть его воочию, сделать, как он хочет и, может даже, заслужить мизерную похвалу. И ты стоишь тут и мямлишь вполголоса? Упускаешь такой шанс, Риззи.» Риз нервно сглатывает, секунду жмурясь и криво улыбаясь мужчине, сидящему в кресле. Парня иногда пугало, что его внутренний голос звучит как голос Директора, который гиперионцы могли иногда услышать вдруг среди бела дня по динамикам. Пугало, но нравилось. — Что, даже не скажешь ничего? Тыковка, я бы на твоём месте плясал от счастья, — Джека донельзя забавляла реакция парнишки. — Во-первых, ты живой, — уже достижение! — во-вторых, ты смог сделать то, чего не смогли другие светлые умы моей корпорации. Признаю, что поставил, наверное, немножко невыполнимые условия, но это только делает тебе честь, пирожочек! Ты сделал невозможное для меня, надеюсь, гордишься собой? — ухмыляется Джек, коротко рассмеявшись в конце. Он закидывает ноги на стол, жестом приказывая Ризу подойти ближе. Тот, не задумываясь, подходит, не зная, куда деть руки и складывая их за спину, словно провинившийся ребёнок. — Знаю, у тебя сейчас культурный шок от великолепия моей персоны, бла-бла-бла, однако я, наверное, побуду милым — попроси чего-нибудь. Риз моргнул, остекленелым взглядом уставившись мужчине в глаза и невольно засмотревшись на контраст зелёного и голубого. Что сейчас сказал Гроза всея Пандоры? — Прошу прощения?.. — Небольшая услуга, — пренебрежительно ведёт Джек плечом, будто для него это ничего не значит. Он закидывает руки себе за голову, откидываясь на спинку кресла и прикрывая глаза, уже предвкушая сладкую месть рыжеволосой дряни, портящей ему жизнь. — Любая. Ну, в пределах разумного. Ты, конечно, помог мне достичь возможности реализации моей мести путём избавления той рыжей сучки от ненужных ей сил, способствующих росту её чувства вседозволенности и самомнения, но всё же… выбирай с умом, пташечка. Парень делает глубокий вдох, всё ещё не до конца осознавая сказанное его кумиром. Джек, Красавчик Джек сейчас, только что, предложил ему услугу? Ему? Ризу? Парень нервно выдохнул, истерично хихикнув. Джек лениво приоткрыл зелёный глаз, хитро глянув в его сторону и улыбаясь ещё шире. Как же его забавляет этот парниша. Какое уж тут в пределах разумного, когда на ум приходит столько всего! И, кстати, ничего из этого не входит в «пределы разумного». По крайней мере, Ризу так кажется. Он не хочет преуменьшать свою заслугу перед Директором, но преувеличивать её будет куда опаснее, даже смертельнее. Да и что ему может понадобиться от такого, как Джек? То, что он обратил на него внимание — уже, блять, подарок. — Давай быстрее, тугодум, тебе ещё баиньки, — не открывая глаз, тянет Джек, продолжая покусывать бычок от сигареты, который так и не придумал, куда девать, потому и не тушил. — Да и терпение у меня тоже, знаешь ли, не ангельское. Парень что-то тихо мямлит, а Джек слышит шуршание одежды. Что, серьёзно? Нет, он конечно, в курсе того, что, вероятно, весь Гиперион грешит мыслишками о сексе с ним, но вот так откровенно? А он-то подозревал, парнишка скромняга-девственник. Он старается не улыбаться слишком сыто и открывает глаза, с некоторым разочарованием замечая, что, нет, парень всего лишь расстегнул пару пуговиц на рубашке. Кажется, в его бормотании можно было разобрать что-то про то, что здесь как-то душно. — Не правда, котёнок, нормально здесь, — снова прикрывая глаза, ожидая, что же скажет мальчишка, если ему духу хватит, отвечает на его бормотания Джек, хотя его никто и не просил. — Здесь кондиционеров дохуя, так что не заливай мне про «слишком жаркий воздух». Если у тебя фантазия разыгралось от того, что мы с тобой одним кислородом дышим, то это твои проблемы, парниша, — Джек устало потянулся, приоткрыв левый глаз. — У тебя всё ещё есть выбор, пирожочек. Ещё пара минут и его не будет. Либо бери, что дают — либо проваливай, дважды повторять не буду. Риз прочищает горло, по его лицу понять можно, что он решает для себя что-то очень важное. Но Джек сейчас слишком доволен замечательной новостью, чтобы обращать много внимания на чужие мыслительные процессы. — М-мой босс… — Директор тут же красноречиво выгибает бровь, из-за чего Риз тут же начинает тушеваться. — Мой д-другой босс… Хьюго Васкез… он, эм-м… — О, да, пирожочек, я понял, к чему ты ведёшь, — вздыхает мужчина, не давая парню закончить. — Он тот ещё тупоголовый мудак, мне даже его жалко не будет. Вот честно, ума не приложу, как такой идиот занял место главы вашего отдела. Давно надо было его понизить до предмета декора за моим окном… — Н-нет, я не это… имел в виду, — выдыхает Риз, проводя рукой по волосам, и Джек непонимающе на него косится, хмурясь не то от того, что не угадал с просьбой, не то от того, что малец его перебил. В его собственном же кабинете. — Честно говоря, мне нравится работать в отделе программирования и вообще на Гелиосе, правда нравится… — честный работник в Гиперионе? Как они ещё не вымерли в море лжи и предательств ради места под солнцем? — … И я пару недель назад имел возможность заслужить повышение, о котором вы говорите, но Васкез… — Так в чём я ошибся, пирожок? — вкрадчиво и угрожающе тихо спрашивает Джек. Он ненавидит, когда его прерывают, чтобы промямлить то же самое. Но теперь уже просто пулей в лоб парниша не отделается. Джеку скучно, теперь он хочет поиграть. — Это повышение мне было… не так уж важно, разве что денег прибавилось бы, хах, — нервно смеётся парнишка, боязливо пятясь, но мужчина рывком хватает его за красный галстук, выдёргивая полоску ткани из штанов и наматывая на руку, заставляя подойти и наклониться. — Просто м-мой босс… Он, эм-м… — Да говори ты уже, — рычит на него Джек, уже просто забавляясь, намеренно шугая парня и иногда спускаясь взглядом на бледную шейку, которую ничего не стоит сейчас сломать. — Он приставал ко мне все, блять, четыре года, пока я здесь работаю, — на одном дыхании выдал Риз, зажмурившись. Джек почти удивлённо вскинул брови. — И сказал, что, если я не хочу вылететь отсюда пробкой, как Хендерсон… — А, так вот куда делся этот… — хохотнул Директор Гипериона, отпуская чужой галстук и позволяя парнише спокойно выдохнуть, нетвёрдо отходя к столу и робко опираясь о него кибер-рукой. — А я-то думал, может, он на отпуск уехал. Всё ждал, когда он объявится. Отпуск — это, конечно, замечательно, пусть себе отдыхает, думал я. Отдыхать перед смертью полезно, хоть отдохнувшим умрёшь. Риз быстро облизал губы, не уверенный, услышал ли сидящий перед ним вообще то, что он сказал кроме фамилии его бывшего начальника? Джек, однако, заметил, как тот стушёванно жмётся на одном месте. И как губы облизывает, тоже. — Не кипишуй, малыш, дядя Джек не отдаст тебя в грязные лапы Купюроголового, — усмехается он, великодушно разводя руки. А поднимая взгляд в глаза Риза замечает ту самую блядскую преданность побитой собаки, лижущей бьющую руку, от которой кайф способен словить любой уважающий себя садист. Этот взгляд буквально просит сделать что-нибудь, являющееся оценкой этой самой преданности. «Вот же блядство», — думает Джек, не отрываясь от каре-голубых глаз. Он не планировал калечить мальчонку. Разве что припугнуть слегка. — Не поймите меня неправильно, я не хочу, чтобы… вы его убивали… просто, м-м понизьте его? Прямо максимально. Наверное, очень подло звучит, но он издевался надо мной слишком долго, чтобы вот так просто отделаться… Джек почти с умилением усмехается. Нет, это всё-таки работник Гипериона. Но смотрит он до неприличия доверчиво. Он озвучил свою просьбу, так ведь? А Джек всего лишь дополнит её приятным подарочком. Который Риззи заслужит, оказав ему маленькую услугу. Конечно, он его и так заслужил, но никто ему не скажет, правда? Да и он сам догадливый мальчик, сможет и понять, если захочет. — Знаешь, парень… Ты довольно мозговитый, раз смог сварганить такую технику, — намеренно безразлично тянет мужчина, закидывая ступню на колено другой ноги. — И я, думаю, хочу кое-что ещё для тебя сделать. Риз смотрит так же ненормально легковерно, с какой-то трепетной готовностью, способный, кажется, сейчас саморучно выпрыгнуть в космос по одному только слову Джека. — Но я тогда тоже попрошу тебя о маленькой услуге, ладно, тыковка? — игриво глядя на начинающего краснеть парнишку исподлобья, почти нараспев произносит Директор, отмечая проницательность смущённо отводящего глаза пацанчика. По тому, как у него очаровательно краснеют скулы уже можно оценивать, насколько у него мозги варят. Джек любит очаровательные вещи. А ещё больше он любит их ломать. Тогда они становятся очаровательными в хаотическом смысле и Джеку от этого буквально крышу сносит. Он, чуть покачивая в нетерпении ногой, манит парня к себе, снова подцепляя пальцами его галстук и, помогая ему справиться с неуверенностью, тянет на себя. Когда же лицо то бледнеющего, то краснеющего и постоянно облизывающего и так влажные от слюны губы парнишки оказывается в нескольких сантиметрах от его собственного, Джек, продолжая расслабленно смотреть в чужие глаза, мягко кладёт ладонь с синей татуировкой на запястье на шею Риза, чуть поглаживая кадык большим пальцем. К глазах парня тут же проносятся страх, непонимание, обречённость, но ничто не перекрывает ту безграничную преданность. Боже, ну какой же он наивный. Руки чешутся что-нибудь сделать. И Джек, продолжая обманчиво успокаивающе, словно каракатица, гипнотизирующая жертву, поглаживать шею парня, несильно сжимая её под самым подбородком, тянется другой рукой к уже начинающей потухать сигарете, зажатой между зубов. Как только Риз складывает два и два, пару раз нервно сглатывая, то тут же опасливо и довольно сильно дёргается в чужих руках, из-за чего Джеку, недовольно цокнув, приходится с силой сжать чужую челюсть, чуть задирая парню голову. Риз боязливо вцепляется тонкими пальцами, перекрывающими вид на татуировку, в запястье Директора, забывая о том, что за человек перед ним, а Джек, выдохнув последние клубы дыма прямо в лицо парня и заставив его на несколько секунд зажмуриться от едкого вещества и надсадно закашлять, впечатывает тлеющий окурок в чужую шею, почти прямо под кадыком. Парень дёргается от неожиданности, выворачиваясь, жалобно скуля и пытаясь отцепить крепкую руку Директира Гипериона от своей челюсти, уйти от жгучей боли, волнами проходящейся по позвоночнику парализующими волнами, от которой сводит зубы и начинает болеть голова, и от неприятного запаха горелой кожи. Спустя секунду Риза отпускают, немного отталкивая, и он, не удержав равновесия, плюхается на пол, порываясь прижать левую руку к только что полученному ожогу, но понимая, что так будет только хуже. — Классная татушка, — как ни в чём не бывало замечает Джек, напоказ облизывая верхнюю губу и подмигивая парнишке. — Полностью верен Гипериону, хах? С потрохами наш, да, тыковка? Риз кривит губы в улыбке, загнанно дыша и шипя от боли, когда рискует-таки прикоснуться к ожогу пальцами, из-за чего улыбка превращается в оскал. — Да ладно тебе, не всё так плохо. Смотри — я даже не убил тебя! И повысил. И защитил от притязаний на твою тушку. Риз неуверенно нахмурился. — Эй, пирожочек, ну-ка посмотри на меня, — с какой-то невероятно странной интонацией просит мужчина, покачивая ногой. Парень тут же вскидывает голову, а шея отдаётся неприятной волной боли, уже сходящей на нет. В его глазах всё та же слепая преданность и Джек не может довольно не присвистнуть. — Ну ты даёшь, пацан. Риз слышит короткий смешок, опуская голову с мыслью о том, как же он, должно быть, ничтожно сейчас выглядит, как это унизительно, а спустя несколько мгновений чужие пальцы снова вцепляются в челюсть, больно давя на щёки, а горячий язык, на котором ещё осталась горечь никотина, с чувством ведёт по нёбу, заставляя волосы на затылке встать дыбом, а пальцы живой руки потянутся к вороту чужой рубашки, неуверенно, но крепко сжимая. Риз видит глаза перед собой — один голубой, другой — зелёный, которые смотрят с хитрецой, но одновременно и с желанием сожрать в буквальном смысле, откусить от него кусок, и эти глаза так близко, что Риз не может не испытать священного ужаса, зажмуриваясь и млея от жестокой ласки. Джек, отпуская парнишку и с неким маниакальным наслаждением несильно кусая его напоследок, наблюдает, как между их губами тянется ниточка слюны, пока парнишка пытается привести в порядок свой пульс и не смотреть на своего кумира с таким обожанием. Взгляд Директора не выражает ничего кроме пренебрежительного любопытства, когда он снова откидывается на спинку своего кресла, в то время как его маленький садист ликует, уже заранее зная, что этот пирожочек надолго от них не утопает. — Ну ладно, можешь идти к себе, кексик, или куда ты там хочешь. Завтра тебя ждёт повышение, принцесса. Но учти, что теперь тебе предстоит куча дел. Риз снова облизывает губы, тут же вытирая их тыльной стороной ладони, и поднимается на ноги. Он нетвёрдым шагом спускается по лестнице, всё ещё чувствуя спиной этот ехидный взгляд, который прекрасно говорил сам за себя. Риз не мог не улыбнуться про себя, касаясь на мгновение пальцами живой руки нижней губы, которую только что укусил сам Красавчик Джек, пока ожог на шее продолжал пощипывать и при каждом движении голову отзываться короткой волной боли, которую парень даже начинал находить довольно приятной. Риз очень надеялся, что не упадёт в обморок от кайфа, сочившегося из мыслей об этом.