Лес

— Аня! — Он подбегает к ней и берёт за руку. Такой глупый лохматый мальчишка с неяркими зелёными глазами, зато с настоящей россыпью веснушек. Блана всегда казалось, что его причёска больше всего похожа на пучки блондинистого сена, торчащие в разные стороны. — Пойдём сегодня с ребятами, а?       Девочка неуверенно осматривает друга ещё раз, а после на толпу дворовых хулиганов чуть в стороне. Никто из них ей особо не нравился, кроме него, но играть с чужими друзьями приходилось постоянно. — Куда это? — В лес. — Нельзя. — Она отрицательно мотает головой и поправляет сарафан, отряхивая от пыли, которую блондин поднял своим приходом. — Папа говорит, там монстры. — Но в этом-то и суть, Ань! — Он смеётся и сжимает кулаки крепче, теперь словно бы едва сдерживаясь от того, как бы не убежать побыстрее в столь интересное ему место. — Даже, если нет, всё равно же интересно, пойдём! — Не знаю, Фер… — Шатенка отводит карие глаза, но он не отпускает её руку, даже потягивая за собой. Кауц всегда был таким несносным? И почему вдруг… Ей хочется его послушать? В конце концов, разве, если бы монстры были, не напал ли бы он давным давно из её собственного шкафа, правда?       Проверку на храбрость она прошла, почти расплакалась из-за сказки об жестоком оборотне, но это не от страха. Жалко. Правда жалко того, кто должен всё время скитаться. Совсем один. И мёрзнуть. Тут кто угодно кусаться начнёт. Только на обратном пути они заблудились. Кто-то сказал, что такое происходит каждый год и Анне подумалось, чего же тогда на эту проверку продолжают ходить. Понятное дело, всем хочется доказать, что ты самый смелый, особенно, если ты мальчик, но в конце-концов, разве оно того стоит? — Ку-ку. — Женщина встаёт на одно колено перед ней и улыбается, сощурив глаза. Почему-то Блана показалось, что со стороны похоже на человека, нашедшего на земле монетку или… Выброшенного котёнка. — Кто у нас тут? — Блана… Анна Блана. — По правилам этикета она немного приклоняется вперёд, отводя подол. — А… Вы кто?       Лицо блондинки почему-то изменилось, словно бы она немного разочаровалась, а потому дёрнула бровью и отвела взгляд, чтобы не выглядеть такой уж хмурой перед ребёнком. — Кауц. Ева Кауц. — Неприятно его вспоминать, но люди чаще верят в него, чем в название цвета без фамилии. То и правда больше похоже на кличку. — Почему ты тут одна, Анечка? — Я не одна. Нас четверо… Я просто… Отстала… Мальчишки гораздо быстрее меня. — Какие грубияны. — Она нарочито возмущается и с позволения поднимает кудрявую младшую на руки, после приглаживая и убирая чёлку от её глаз. — Бросили леди в такой опасной ситуации. Нет, джентльменов из них не вырастет. М?       Старшая приостанавливает свой спектакль одного актёра искренним удивлением, когда Блана обвивает её шею руками и жмётся к ней, при этом… Совсем не испытывая страха. Настолько понравилась ей что ли? Даже странно. Запах не тот. Не страх, не растерянность, но и не радость. Жалость. Она хотела было отнести её к ним, но почему-то передумала. Словно бы показалось, что Анна не подходит. Хотя по запросам идеальна: спокойная, послушная, смышлёная и вежливая. Но она не подходит. Нет, не так. Нельзя, чтобы она подходила.       В итоге она останавливается только у черты города, осторожно ставит ребёнка на асфальт дороги и улыбается в ответ на заинтересованный взгляд. — А… Мы не должны помочь мальчикам? — Они не стремились помочь тебе. Скоро найдутся, не переживай.       Но она переживала. Даже, когда женщина уже ушла, когда мама окликнула её и увела домой. Она переживала даже, когда один из мальчишек уже вернулся. Переживала, потому что Фэрис пришёл последним. Она боялась идти в лес и снова потеряться, но ещё страшнее было бы, если бы он не пришёл. При встрече он так крепко обнял её, что заболели плечи, но девочка не возражала и зацепилась за него в ответ.       Кажется, с тех пор они сжимали друг друга так уже при каждой следующей встрече, не говоря ни слова. И на выпускном балу он держал её столь отчаянно, как если бы мог провалиться под землю от того, что отцепит хотя бы палец. Раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три… Раз-два-три… «Объявляю вас мужем и женой»… Раз-два-три-раз-два-три-раз-два-три-раз… «Можете поцеловать невесту»… Раз-два-три…       Она не поняла, почему проснулась. Просто открыла глаза и села. Фэрис уехал недавно, может, неделю. Командировка, через месяц должен вернуться, так что он разбудить её не мог. Скуление и скрежет. Наверное, опять собаки. В последнее время её всюду преследуют щенки. Вроде и овчарки, а породу не поймёшь. Анна зевает и извлекает из холодильника остатки супа. Всё равно у самой аппетита нет. Последнее время чаще тошнит. Правда увидеть громадного волка на своём пороге не ожидаешь. Золотые глаза, в тон шерсти смотрят без агрессии, внимательно, вдумчиво, а рядом вьётся зеленоглазый подросток, которого из-за чёрной шерсти почти не видно, но именная эта младшая отгоняет от крыльца более любопытных. Целая стая, пусть и небольшая. Шатенка моргает пару раз и ставит кастрюлю подальше от себя но не слишком близко к животным, чтобы те не успели укусить и только ойкает, когда женская рука переставляет посуду дальше, отдавая угощение нетерпеливому молодняку. — Скучала, Анечка? — Ева улыбается ей, согнув одну ногу в колене, а другую вытянув навстречу, так и оставаясь сидя. Правда, с её ростом низко наклоняться для разговора всё равно не приходится. — Ты… — Женщина рвано вздыхает от сдерживаемого удивления и осторожно осматривается, замечая, что вся свита, кроме чёрного подростка, ушла, а сама блондинка почёсывает ногтями загривок подопечной. — Уходи, мне ничего от тебя не нужно. — Я знаю. — Старшая убирает от тёмной шерсти руку и наклоняется чуть вперёд, из-за чего горбит спину, но всё равно при этом кажется довольно-таки пугающей или, скорее, настораживающей. Да, это слово более верное. Особенно, когда в улыбке появляется искренность. — И от других ничего не нужно. — И это тоже знаю, потомок Пламени. — Тогда какого дья- Она замирает и широко открывает глаза, когда женщина замыкает её губы, положив палец. — Тщ-щ-щ-щ. Избегай таких слов в твоём-то положении. — Немного укоризненно качает головой и щурит глаза. — Я здесь, потому что мне самой кое-что нужно. — Что? — Кое-что очень важное. — Я знаю ваши уловки, я не могу согласиться на такое. — Шатенка хмурится и отступает на пару шагов, а сама Ева кажется раздосадованной- снова сутулится, убирая руки в карманы. — Кровь у вас точно одна. Умные, когда не нужно. Ладно… Кейси. — Она говорит это тихо, но молодая волчица реагирует, навостряет уши и поднимает голову, дальше следя за рукой старшей. — Охраняй. Это ясно?       Подросток явственно кивает, от чего Блана морщит нос: — Хочешь запереть меня дома? — Тогда бы я сказала «сторожить».       Блондинка поднимается и вскоре спрыгивает с крыльца, буквально, в пустоту, исчезая в воздухе. Шатенко было поворачивается к «псине», но и той ни в какой форме не оказывается. Ничего. Вот Фэрис приедет и всем им покажет. Они же выглядят как бунтари-мародёры, верно? Она просто скажет правду. Что они пристают к ней, что ходят домой. Ничего. Вот Фэрис вернётся и всем им покажет. И Еве и её псам и этому придурку Уолшу, не понимающему ни слова «нет», ни слов «я замужем», ни даже «я беременна». В прошлый раз у неё была подруга рядом. Подруга у семьи на две недели. Но ничего. Скоро приедет Фэрис. Он им всем покажет. Его же вызвали не просто так. Он лучший полицейский в их городе. Он идеален. Пусть он и носит с монстром одну фамилию — он настоящий рыцарь. И он скоро приедет. — Блять. Ну… Ну, давай… — Двигатель закашлялся от очередной попытки завести машину, заперхал, словно старик с мокротой и слезливо умолк, заставляя блондина с силой ударить по рулю. Благо мимо клаксона. — Техническое превосходство. Тоже мне.       Новенький красный тайп три заглох на ровной дороге и теперь капризно кашлял при каждой попытке реанимации. В лесу. Почему в этом чёртовом лесу? «Чтобы тебя тут больше не было, щенок, это ясно?» — Рыжая женщина как кошмар появляется в памяти и взрослый мужчина вздрагивает, теперь разминая плечи. — Так точно, мэм… Только что мне теперь-то делать?       Он решается выйти и залезть под капот с ключом и фонариком. Только начало октября, а уже так холодно, что руки сами стремятся поскорее прижаться к груди, чтобы согреться хоть немного. Нельзя. Нужно понять, что сломалось и починить как можно скорее. Нельзя надолго выходить из машины. Но и на месте оставаться нельзя. Он мог чувствовать их затылком. Кажется, понял. — Давай, давай, давай… — Снова глохотание, ненадолго проявляется чистый звук, но потом опять заперхивается и замолкает, ввергая мужчину в нарастающую панику. -Нет… Нет-нет-нет… Нет! Давай! Что тебе не так?!       Он обещал приехать через месяц. Она ждёт его почти год. Он должен добраться. Нет. Обязан. Он обещал. Фэрис глубоко дышит, восстанавливая дыхание, проверяет пистолет, снимая предохранитель и выходит из машины снова, теперь пригибаясь, как олень, вышагивающий на поляну. — И куда ты собрался? — О, блять! — Он вскидывает оружие и только встречается с довольной ухмылкой. Блондинка проходит ближе к автомобилю, внимательно его осматривая, а потом поднимает взгляд уже на человека. — Совсем отчаялся, пешком в этом месте идти? — А что прикажешь? Он ремонту не подлежит. — Совсем? — Она чуть посмеивается и наклоняется к открытому капоту, начиная что-то задумчиво бормотать себе под нос, пока Кауц не сводит прицела, лишь иногда реагируя на редкие шорохи по сторонам. — Попробуй ещё.       Кауц возвращается, в нерешительности сжимает руль одной рукой, а другой поворачивает ключ. Машина заводится без запинки, словно никогда и не ломалась, но это не приносит зелёным глазам радости. Только больше страха. Покрытый дрожью, он поворачивает голову к незнакомке из леса, теперь облизывая сухие губы: — Что ты хочешь? — Услугу. — Блондинка отходит с пути машины и убирает руки за спину. — С тебя то, что ждёт тебя дома и о чём не знаешь.       Автомобиль взревел, срываясь с места под довольный смешок. Сделка завершена, как бы он не силился, а от скорости уже ничего не зависит. Она знает. Анна сползает на пол и начинает отдыхиваться, тогда чёрная волчица пробегает в другую комнату. Шуршит колёсико старого телефона: — Алло, звонок с улицы Вишен, дом двадцать три. У беременной женщины схватки. Преждевременные роды. Повторяю, дом двадцать три, улица Вишен.       Брюнетка оглядывает подопечную изумрудными глазами и морщит нос. Придётся ждать врачей и не дай случай, что произойдёт с этой смертной. В дела начальства она не любила залезать, но о том, что именно ребёнок важен неизвестно только дураку. — Как бы ты назвала её? — Девушка убирает руки в карманы джинс. — С… Саша… Её будут звать Саша.