В чужих разговорах

      Йохане – великая и ужасная. Владычица ночи, верховный демон и ангел, падший ниже некуда. Полная греха и порока, разрываемая утерянной святостью, одновременно невиновная и виноватая во всем, порождение ночи и душа хаоса. Ее голова усыпана пеплом горевших надежд и сожжённых роз, а крылья давно обтрепались, не выдержав этого жестокого мира, куда она, грешная праведница, пала многие века назад. В общем, беря во внимание все вышесказанное, Йохане – великая и ужасная. И в этом бренном мире, уверена Йохане, сердце ее не дрогнет ни от чего, потому что она, как было сказано выше, великая и ну прямо катастрофически ужасная. Она видала всякое, заглядывала во тьму и падала в бездну, ну и по мелочи еще много всего, сделки с дьяволами и дизлайки на ютубе, например.       Однако, несмотря на все это, сердце у великой и ужасной Йохане, как бы она не старалась это игнорировать, все-таки иногда вздрагивает. И что с этим делать – она совершенно не знает.       Руби болтается у нее дома и беззаботно валяется на ее простынях из черного шелка, попивая вишневый сок через розовую трубочку. Йохане давно бы низвергла ее вон, если бы не позвала в гости сама (и если бы не любила ее). Руби успешно обыгрывает Йохане в игры, с тревогой слушает ее проклятья и ругань, но потом улыбается, поглаживает ее по голове и заботливо спрашивает: - Сходить за соком еще? - Ага… - Йохане надувает щеки, но все эти проигрыши и победы ничего не значат сами по себе. Ей нравится дружить с Руби и она даже готова простить ее невероятную удачливость в файтингах.       Руби вприпрыжку направляется в кухню, а Йохане рассматривает тонкую линию желтого неба, которая светится между черными шторами. Сквозь нее в комнату пробиваются лучи вечернего закатного солнца и горящей полосой расчерчивают кровать на две половики. На одной лежит Йохане. На другой – молчаливый телефон Руби с розовыми брелоками в форме пушистого зайчика и леденца. И вдруг тишина комнаты взрывается низким звуком – телефон вибрирует, и на заставке появляется серьезное лицо в обрамлении блестящих коричневых волос. Идеально-ровная челка подчеркивает серьезно нахмуренные брови и Дайя смотрит на Йошико так же, как и каждый день весь год до этого – с невысказанным раздражением и осуждением. По крайней мере, так кажется Йошико.       Кажется, что секунды тянутся часами, и сердце бессердечного падшего ангела предательски падает куда-то в область желудка. Йошико смотрит на экран телефона, кажется, вечность, вглядываясь в бирюзовые глаза. Бессознательно она тянет руку вперед, пересекая полосу горящего света на черном покрывале, и это будто обжигает ее кожу –       Йошико одергивает руку, прячет ее под грудью и чувствует, как колотится темный сосуд с ее жизненной силой в клетке из ребер.       Руби вбегает в комнату, неловко тормозит розовыми носками по темному полу, поспешно ставит сок и мороженое на стол, шлепается на кровать рядом с Йошико и отвечает на звонок Дайи. - Привет, сестренка! – широко улыбается она, и в ее глазах загораются звезды. – Как дела? Что-то случилось? Почему звонишь?       Кажется, она задает еще с двадцать вопросов, прежде чем в комнате воцаряется тишина. Йохане не дышит и прислушивается – но все равно не слышит, что Дайя говорит сестре. До нее долетают обрывки слов и привычные интонации – конечно, те, которые случаются только в разговорах с Руби. - Правда что ли? Ой как чудесно… - Руби прижимает свободную руку к щеке и зажмуривается. – А Канан? А Мари?       Йошико отчаивается услышать хоть что-то и решает дышать, а вместе с тем – выпить сока и взяться за шоколадное мороженое. Холодная миска в руках остужает горячее сердце и спустя пару секунд Йохане уже, кажется, и забыла, что ее так встревожило. - Дайя сказала, что приедет домой на Рождество и новогодние праздники! Как здорово… Мари и Канан не смогут, но она будет дома! – Руби кладет трубку и кидается на Йохане с объятиями. - Хехе, грешные души всегда возвращаются в свое темное логово, - авторитетно заявляет Йохане. – Надолго? Ее там учеба не держит что ли совсем? - Она сдает все наперед! И вообще, по-моему, она может уже в своем университете преподавать, - хихикает Руби, явно гордясь своей сестрой.       Йохане думает о своем, глядит куда-то в пустоту, обнимает черную подушку, бессознательно отправляя в рот полную ложку мороженого, и спустя секунду чуть ли не падает с кровати от внезапного холода, сковавшего ее рот.       Чика размашистыми шагами идет вдоль кромки воды, шлепая по набегающим волнам промокшими кроссовками. Остывшее осеннее море сереет и бледнеет, а ветер, все еще теплый и мягкий, нагоняет пушистые волны на берег. Пляж пуст и безлюден, по оранжевому небу плывут сероватые облака, полные завтрашнего дождя, и Йохане рассматривает эти пушистые горы, выросшие на небесной равнине. - Не получилась у нас тренировка вдвоем, - смеется Чика, тормозя и оборачиваясь. - Признай, младший демон, никто из нас двоих и не хотел тренироваться… - откровенно говорит Йохане, саркастично улыбаясь. - Поймала меня… - хихикает Чика, почесывая затылок. Она идет спиной вперед, не выпуская из виду Йохане, и улыбаясь. – Может пойдем поедим? Я бы хотела чего-нибудь горячего!       Солнечный лидер спотыкается о корягу, вынесенную волнами не берег, и шлепается прямо в мокрый песок. Йохане спешит протянуть ей руку, однако, не сдерживая усмешки. Чика расстроенно бормочет что-то, но, замечая, ухмылку подруги, начинает смеяться и возмущаться. - Ты чего улыбаешься! Могла бы и предупредить! – она хмурится, но никакие брови, сведенные на переносице, не скроют смешинки в малиновых глазах. - Чика? Чика, что случилось? Зачем ты мне звонишь? – слышится откуда-то из заднего кармана ее штанов. - Ой ой ой! – вскрикивает Чика, поспешно доставая телефон на который, оказывается, упала. Каким-то загадочным образом ее пятая точка умудрилась позвонить бывшему президенту студсовета, и не просто позвонить – а активировать видео-звонок. Чика-то и сама не всегда находила эту кнопку, а тут все и сразу. - У вас что-то случилось? – Дайя выглядит встревоженной и серьезной.       Йохане на секунду замирает и, кажется, перестает дышать. Йошико не понимает, что происходит, однако что-то внутри ее грешного тела начинает пульсировать с невиданной силой, наполняя ангела незнакомой темной энергией. - Йошико, может ты объяснишь? – отчаянно спрашивает Дайя сквозь смех Чики. - Я упала и прямо на телефон! – внезапно врывается последняя, когда Йошико уже готова начать. – Ухх, бывает же, прямо так, да еще и тебе позвонила! Как дела? Как ты? Я так рада, что упала так удачно!       Чика щебечет и смеется, вглядываясь в маленькую точку камеры на верхней панели. Дайя на экране выглядит скорее уставшей, чем раздраженной, и даже улыбается – видимо, ей тоже эта история кажется смешной.       Йошико молча рассматривает ее в маленьком прямоугольнике на фоне серого неба. Волосы собраны в хвост, красный свитер, чашка чая рядом и стопка учебников, конспекты на столе, маленькая родинка под губой. Йошико хочет встрять в разговор со своими историями про младших демонов, пошутить или посмеяться вместе с Чикой, но почему-то молчит, глядя на знакомую родинку в уголке рта. Откуда это все – странное волнение и немота, сухое горло и взгляд, который упорно избегает камеры на Чикином телефоне – Йошико не знает. - Йошико? Ты какая-то чересчур молчаливая, - смеется Дайя. – Как твои дела? - Как в аду! – наспех отвечает Йошико, вставая в свою фирменную позу. – И вообще я Йохане! - Некоторые вещи никогда не меняются, - Дайя хмурит брови, Йошико сжимается, но затем видит ее улыбку и почему-то вдохновляется. - К твоему сведению, моя грешная душа не позволила даже такому чистому созданию, как Чика, добросовестно провести тренировку! Поэтому мы собираемся пойти поесть! – Йохане дьявольски улыбается, прикрывая глаза и напуская ехидное выражение на лицо. - Отдыхать тоже важно! – одобрительно кивает Дайя, подпирая рукой щеку. – Поешьте хорошенько и не замерзайте. А я пойду учиться дальше. Вы звоните, если что, но только не так внезапно. Желательно сообщайте заранее, чтобы я не оказалась на занятии! - Оккей! – Чика делает жест «мир» двумя пальцами и отключает связь.       Йошико почему-то теряется от внезапной теплоты в глазах Дайи и стоит, молча глядя на зелено-серую гладь воды, которая вдалеке смешивается с темнеющим небом. Почему-то она привыкла думать, что Дайя едва терпит ее (впрочем, как и все, в глубине души думает Йошико), и то, только потому, что она забавная с ее сатанинскими шутками. Но внезапно мир внутри и снаружи приходит в движение. Может быть, это все ветер, который гонит пушистые белые барашки волн по осеннему морю. А может быть что-то еще.       Ханамару обсуждает с Дайей поэзию Японии 19 века по видео-связи, когда Йохане заглядывает в комнату одноклассницы. Едва она слышит знакомый голос старшей подруги – внутри что-то снова немеет. Йошико делает огромный шаг назад, прячется в тени и замирает. Так она и стоит, не решаясь сдвинуться с места, и слушает, как Зурамару оперирует сложными словами и литературными терминами, которых Йошико отродясь не знала. Это вам не «инферно» и «падший ангел»… Дайя отвечает серьезно, и Йошико думает о том, как она сейчас выглядит – хмурит ли брови, сдвигает ли губы в сторону, прикрывает ли глаза. Йошико никогда особо не обращала внимания на мимику Дайи, пока они встречались на тренировках каждый день и сидели в клубной комнате друг напротив друга. Но почему-то когда она уехала из Учиуры – Йошико стала все чаще вспоминать о том, как она выглядела. Как говорила. Как, наклоняясь над столом, убирала прядь волос, которая падала на лицо и как обнимала Руби. Как азартно улыбалась, увлекаясь спором с Мари, и как самозабвенно тренировалась на крыше, роняя капли прозрачного пота на бетон.       С удивлением для себя Йошико поняла, что помнит довольно много деталей. А еще – что почему-то скучает. Это чувство долго оставалось каким-то неуловимым и безымянным, но чем дальше – тем больше Йошико осознавала странное… Почему-то она безупречно помнила все те моменты, когда Дайя говорила с ней. Когда хвалила ее. Когда принимала ее странности. Когда не отказалась от черного пера, заправленного за ухо, и когда отважно сразилась с ней на камень-ножницы-бумага (и даже поверила в ее удачу, что было зря).       Йошико не знала, что делать со всеми этими чувствами, которые со временем не исчезали, а становились все объемнее и заметнее. Она пролистывала инстаграм Дайи каждый день (там были только фотографии природы, конспектов и городских пейзажей, все очень красивые и лаконичные), заглядывала в гости к Руби, невзначай спрашивая, как дела у Дайи. Обрывками ловила ее в чужих разговорах, телефонных звонках и сообщениях.       Наверное, она бы могла сама написать ей. Сама позвонить. Сама спросить, как у нее дела (разве они не подруги, в конце концов, и не провели вместе целый год?). Но почему-то это всегда казалось чем-то неуместным и странным. И вот в такие моменты падшая демонесса, грешный ангел, великая и ужасная Йохане становилась Йошико, и совсем не понимала, что ей делать. - А как дела у Йошико? – из пропасти мыслей падшего ангела вырывает голос, похожий на звучание кото. Йошико вся обращается в слух. - Нормально! Она должна вот-вот прийти в гости как раз, – отвечает Мару, закрывая тетрадку и откладывая ручку. – А что? - Не знаю, - Йошико с удивлением обнаруживает неловкость в голосе Дайи. А ей-то казалось, что Дайя уверена совершенно во всем, что говорит. – Просто… мы общаемся с вами. Я общаюсь со всеми вами, кроме нее… - Ты же знаешь ее, - хихикает Ханамару, вздыхая. – У нее всегда что-то свое на уме. Но она в порядке и ничего странного не происходит. Ну, в смысле, ничего страннее, чем обычно. Но я люблю все ее обычные странности! - Да, - коротко отвечает Дайя и Йошико кажется, что она сейчас растает от внезапной теплоты ее голоса.       Ханамару прощается с Дайей, Йохане крадется к двери и делает вид, что едва-едва пришла, усыпает Зурамару невиданным количеством шуток про анеглов, демонов и прочую нечисть, едва сдерживая сердце, которое вот-вот проломит те грешные ребра.       Время проходит, осень сменяется зимой и случается декабрь. Учиура обрастает новогодними гирляндами, огоньками и венками, все магазины будто наряжаются к грядущим праздникам, улицы наполняются статуями Санта-Клаусов, а витрины пекарен – объявлениями про продажу тортиков. Йохане просыпается, ходит в школу, ведет трансляции на ютубе, одаряет темной благодатью миллионы своих демонят-подписчиков, смеется и веселится с Руби и Чикой. Ходит в книжный магазин с Ханамару. Учится играть на пианино у Рико. Соревнуется в видео-играх с Йоу. И все так же думает, думает и думает: о ровных, блестящих коричневых волосах, о маленькой родинке в уголке рта. О ровной осанке и точеном подбородке. О четких движениях тонких рук в танцах, о глубоком голосе, о взгляде и нахмуренных бровях. О Дайе.       Это разрывает ее голову и не дает ей покоя. Все понятное становится незнакомым, мир переворачивается каждый день по десять раз активнее, чем Граф Дракула в своем гробу. Йохане пролистывает фотографии в инстаграме, последовательность которых знает наизусть, иногда ловит голос Дайи в чужих телефонных разговорах и каждый раз только и может, что говорить о падших ангелах, прикладывая руку в привычном жесте к глазам и роняя телефон.       Наступает сочельник и Йохане не в силах унять волнение, которое колотится внутри нее, великой и крайне ужасной, уже неделю. Руби не зовет ее в гости, и она не напрашивается, однако Чика приглашает владычицу тьмы и ночи на небольшие посиделки вечером 24. Вместе с Йоу они отправляются к Чике в гости, и посреди праздника вдруг оказывается, что для набэ не хватает шиитаке (иронично, потому что сама Шиитаке комфортно возлежит под котацу, не оставляя места оскорблённой Йохане). Проиграв в камень-ножницы-бумагу даже Рико, фыркая и проклиная весь мир, падший ангел выбирается из Чикиного дома и отправляется в магазины на поиски грибов. И кто бы мог подумать, что в Рождество это такой востребованный продукт! В ближайшем маленьком магазинчике их не оказывается, дальше – тоже, и Йохане приходится ехать в большой супермаркет.       И вот в конце этого длинного и крайне утомительного путешествия Йохане, гневно прижимая к себе грибы в пищевой пленке, подходит к выходу из супермаркета и… замирает.       По ту сторону автоматической двери стоит высокая девушка и внимательно смотрит на падшего ангела ярко-бирюзовыми глазами. Красный полушубок надет поверх черного платья, волосы собраны в косу, в руках – кошелек и телефона, а на лице… волнение? Так они и стоят с Дайей, молча глядя друг на друга по разные стороны двери, которая уже давно открылась. - Привет, - произносят они в один голос и, неуклюже копируя движения друг друга, пытаются выйти из магазина и войти одновременно.       Дверь непонимающе дергается в попытках закрыться, снова открывается, снова закрывается и охранник осуждающе смотрит на девушек, которые будто бы исполняют какой-то ритуальный танец неловкости. Йохане решается и выбегает из магазина первая, пролетая мимо Дайи, паникуя и на ходу пытаясь сообразить – почему это все вообще ТАК. - А тебе… ты пойдешь туда? – спрашивает она, нерешительно оборачиваясь. - Я… потом пойду. Потом, – Дайя отряхивает юбку платья, которая ничем не испачкана. На улице +5 и с неба не падает ни единой снежинки. - Хочешь – прогуляемся? – спрашивает Дайя внезапно. - Хочу… - внезапно отвечает Йошико.       Они идут вдоль моря в неловком молчании. Небо постепенно темнеет, укрывается россыпью звезд и невесомыми облаками. Вдали зажигаются огоньки кораблей, фонари включаются друг за другом вдоль дороги, по которой девушки шагают, не попадая в ритм друг друга. - А ты… Демоны… и Дьявол… - Йошико не знает, как начать говорить. Горло пересохло и слова растворяются на языке. - Какой Дьявол, Йошико… - внезапно Дайя расслабленно смеется. – Сегодня же Рождество. Иисус родился и все такое… - Как будто мне, низвергнутой из Рая, есть до этого дело, - Йошико самозабвенно цитирует фразы, которые приписаны ее роли. - Я скучала по этому, - улыбается Дайя, вздыхая. Она обводит взглядом горизонт с гирляндой кораблей, каменную насыпь и зелень на холме. – По всему этому. - Нам… Нашему демоническому союзу не хватает вас… Тебя… - Мне тоже не хватает вас. Таких бесноватых больше нигде нет.       Йошико самодовольно ухмыляется, вставая в свою фирменную позу. Дайя смеется и поправляет волосы. Они останавливаются и, не сговариваясь, направляются к краю дороги. Молча глядят на море, разглядывают звезды в вышине, кружево облаков и темно-синюю воду вдали. - Йошико, можно тебя спросить прямо? - Йошико снова замирает. Ее сердце тоже. - Почему ты избегала меня все это время? С момента выпуска? - Чего?.. – Йошико прямо поражается. И всю ее тревогу внезапно смывает удивление. - Я понимаю, что мы не были достаточно близки. Мы не общались так много, как могли бы. Но… у нас много общего в прошлом. Мы проделали такой путь и… я… просто не понимаю. Все девочки… я… мы общались со всеми эти полгода. Но почему-то ты… я не могла понять, я чем-то обидела тебя? Я бы не хотела терять нашу связь. Ни с кем из вас…       Йошико молча смотрит в темноту и пытается не умереть от смущения и шока. Она упорно разрывает пальцем пленку на упаковке грибов, прижимая их к себе с такой силой, как будто это последнее, за что она может держаться в этом мире. - Мне… Казалось, что ты… Что моя темная сущность – это не самый лучший собеседник… - едва может выдавить она, протирая носком туфли дыру в асфальте. - Йошико-сан! – внезапно голос Дайи серьезнеет и она поворачивается, глядя прямо в глаза падшего ангела. – Я бы ни за что не стала общаться с тобой, если бы не хотела твоей компании! Не решай за других, кому ты хороший собеседник, а кому нет! - Но ты тоже… не присылала писем в Ад… ни разу… - тихо сопит Йохане, внезапно осознавая, что вообще-то она права. Помимо того, что она сама ни разу не попыталась выйти с Дайей на контакт – та тоже не блистала энтузиазмом! Дайя отворачивается и скрещивает руки на груди. Внезапно воздух кажется холоднее. Где-то вдалеке гудит пароход. - Я смотрела все твои трансляции… - вдруг произносит Дайя в другую сторону. – И должна признать, что ты весьма артистична и даже… в чем-то оригинальна. Спустя время… от этого зрелища сложно отказаться!       Йохане протыкает пальцем большой гриб и безмолвно открывает рот. Стыд смешивается с клокочущей радостью и подкатывает к горлу комком невысказанных слов. - Извини, что не писала тебе, Йошико. Я правда хотела, но почему-то не могла, - внезапно сдержанно признается Дайя, все еще не глядя на подругу. - И… ты прости… темные силы не давали мне написать тебе и ни одно заклинание из моего гримуара не могло помочь мне… победить это, - Йошико понимает, что от грибов в ее руках почти ничего не осталось и сейчас ей нужно будет пойти за новой упаковкой.       Наконец-то Дайя поворачивается и Йошико смотрит на нее – даже в свете желтого фонаря ее лицо выглядит красивым, кожа – светлой, а щеки – румяными. Родинка в уголке рта, нахмуренные брови, изумрудные глаза в которых внезапно откуда-то появляется улыбка и тепло, которых Йошико не замечала раньше.       Дайя беспомощно улыбается, подходит ближе и смотрит на Йошико. Йошико кажется, что сейчас она точно превратит остатки грибов в пюре и взорвется сама. - Я очень рада, что мы встретились сегодня. - И я. - Давай погуляем завтра?       Йошико закрывает глаза. Чувствует, как внутри что-то бушует и взрывается, как вековые силы тьмы окрашиваются в алый, как жар поднимается к груди, как вскипает ее грешная кровь и как она, великая и ужасная, бессильно размякает от всего этого хаоса. - Падший ангел Йохане будет счастлива составить тебе компанию, младший демон! - Бесценный подарок, - смеется Дайя, подаваясь вперед и обнимая Йошико.       Йохане сперва держится из последних сил, чтобы не уронить несчастные останки грибов, которые она крепко сжимает в окоченевших пальцах, а потом решает – к черту все. И отпускает грибы, волнение, тревогу и страх, обнимая Дайю в ответ, и ощущая, как сердце горит (возможно, адским пламенем, но скорее всего, думает Йохане, кое-чем другим).