Поймай бога

Была одна когда-то удивительная по своей сути легенда о горном боге, коему было подвластно всё мёртвое и живое. Он был с ними чем-то единым, нераздельным. Да что там, если и углубляться в его историю, то стоило бы упомянуть и то, что он умел. Это дар жизни. Самое светлое, что только может быть на свете. Все ведь знают, что могли творить охотники или убийцы? Первые могли убивать живых существ иной раз ради сущей мелочи в виде оленьих рогов. Гарри, как зовут нашего бога, мог встречать на своём пути убитых животных, проявлять к ним сочувствие и оживлять. «Они не заслужили такой участи», — мог он повторять. Если говорить о вторых, то знающие о боге люди могли сделать всё что угодно, лишь бы он вернул к жизни их погибших детей, братьев или родителей… Они могли слёзно просить лишь миг, который он мог подарить, только бы извиниться за всё, что они могли натворить когда-то, наговорить этому человеку. Мир жесток и хотелось всегда делать его лучше, не отчаиваться от одной мысли, что это круговорот, который будет идти вечно. Даже если это и так, то всегда можно было подать хотя бы пример. Но не стоит забывать простую истину, что где жизнь, там и смерть. Ничего нельзя брать из воздуха, особенно такую хрупкую вещь, как человеческая душа. Чтобы даровать жизнь, нужно её сперва у кого-то забрать. Гарри так и делал, но он никогда не убивал, потому что кто-то этого заслуживал. Война не была милосердна. Она оставляла за собой не только убитых, но и серьёзно раненных, которым только и оставалась смерть. И Гарри её даровал, когда следовал по следам прошедшей недавно бойни. Он не мог им просто так залечить раны, потому что их жизнь уже принадлежала самой смерти, оставив лишь маленькие нити души, что цеплялись за умирающее тело, но которые не могли долго держаться. Для него самого не существовало самих понятии, как страх и беда, и такое же незнание он хотел подарить обычным людям, которые не обладали какой бы то ни было магией… Но его история не о том, какой он хороший и правильный. Она началась в тот момент, когда появился амбициозный мальчишка, если так можно было бы говорить о почти двадцатилетнем парнишке. Его звали Том Реддл. Его красные глаза всегда теперь отдавали алчностью и злобой, не позволяя даже самому милосердному созданию усомниться в его душе. Однако… — Прости, кажется, я плохо начал слышать… Ты сказал что-то о бессмертии для себя? Этот вопрос прозвучал из уст юноши в белой мантии и круглых очках. На его живом лице играло удивление, смешанное с капелькой возмущения и непонимания происходящего, но в то же время уголок губ хотел дёрнуться, чтобы улыбнуться такой детской просьбе. — Я думаю, что Богу легко сделать что-то такое. Разве для него это так затруднительно? — улыбнулся Том, приподнимая в наигранном удивлении брови и делая шаг навстречу Гарри, который в свою очередь отступил, а от его маленького шажка распустились такие же маленькие цветочки. — Для Бога может и легко, но вот для Гарри, то есть меня, это трудно, — он поднял вверх руки, широко улыбаясь, а ветер немного усилился, заставив его волосы колыхаться. Волшебник не понял такой смены настроения и непонятных действии, отчего немного напрягся, сместив руку поближе к палочке. — Пока, Том. — Откуда вы… Реддл не успел что-либо сказать, потому что стоящий перед ним бог неожиданно стал уменьшаться в размерах, смоляные волосы превращаться в такого же цвета перья, как и белая мантия приобрела тёмные цвета. Руки начали сгибаться в крылья, пальцы удлиняться, а губы всё больше походили на клюв. Кажется, что зрелище довольно страшное, но это было не так ещё по той причине, что листья образовывали вокруг Гарри водоворот, а сам он превращался в сову быстро, что и глазом моргнуть бы никто не успел. Но первый раз всегда кажется долгим, неправда ли? Том только и успел подхватить перо, что обронила быстро улетающая вдаль птица. «Игра приобретает интересный поворот событий».

***

— Почему же вы думаете, что не сможете мне помочь? Том стоял около маленького чистого пруда в своей тёмной мантии, выделяясь тем самым среди здешнего зелёного окружения. Он легко выследил улетевшую в другой лес сову по одному лишь перу. Этот… бог представал шутом, что ничего не умеет, кроме таких жалких анимагических фокусов. Однако не стоило бы и забывать, что дураком он мог быть лишь на первый взгляд, а в голове уже давно продумал тысячу и один план, как можно было бы получить для себя какую-нибудь выгоду, например, пожизненного слугу. — Подержи, пожалуйста, — сказал Гарри, махнув рукой, пока сам стоял по колено в воде, что-то пытаясь найти на дне пруда. Маленькое деревце, что стояло рядом с Реддлом, неожиданно зашевелилось, высвобождая парочку корней из-под земли, и своими ветвями протянуло к отпрянувшему волшебнику чужое гнездо, состоящее из веточек, листьев и перьев. — Ты не бойся, тебя никто здесь не обидит, — улыбнулся бог, смотря в хмурое лицо. Его глаза блеснули счастьем от чужого общества. — Ты не очень многословен, как я заметил. Хотя вроде бы и выглядишь болтуном. — Я не болтаю зря, — сказал Реддл, скопировав чужую улыбку так, что Гарри на секунду подумал, что этой улыбкой его сейчас оскорбляют. — Но вы мне так и не ответили. Почему же не можете выполнить мою маленькую просьбу? — говоря это, он взял из ветвей деревца опустевшее когда-то гнездо. — Понимаешь, ничто в мире не вечно, даже я сам. Как же тогда смертное существо вроде меня может помочь тебе обрести бессмертие? Это как-то нелогично, — поджал губу юноша, доставая из воды чей-то башмак. — А это как-то странно. — Как насчёт вечного воскрешения? — спросил Том, направляя на башмак в чужих руках палочку и сжигая его. — Идиот тот, кто что-то такое выкинул. — Не могу так же выражаться и колдовать, но полностью с тобой согласен, — бог в белой мантии вышел на бережок, потянувшись, почувствовал лёгкость, когда всё напряжение в теле ушло. Он повернул голову в сторону юноши и серьёзно на него посмотрел, подведя в голове какой-то итог: — Могу я тебя попросить кое о чём? — Смотря о чём, — притворно задумался волшебник, улыбнувшись уже иначе. Но и эта улыбка не была столь искренней или хотя бы с капелькой веселья, которую хотел бы увидеть Гарри. Она скорее говорила о чувстве омерзения, которое испытывал хозяин, держа на вытянутых руках веточки с листьями и перьями. — Не подходи ко мне близко, — сказал бог, поджав губы и убрав назад руку, тем самым, видимо, намекнув, что хочет убежать. Увидев чужое непонимание, он решил пояснить: — Держись на расстоянии, пожалуйста. Том изучающе посмотрел на чужое лицо. Оно источало грусть и какой-то неведомый страх. Почему у него вообще написаны все эмоции на лице? Разве он не должен их скрывать ото всех, чтобы ему не причинили боль? Хотя какую боль можно причинить всемогущему? — Взамен я получу пожизненное воскрешение? — решил пошутить юноша и усмехнулся, но после уголки губ начали медленно опускаться, сползать с лица, когда в гнездо, которое он держал на вытянутых руках, опустилась птица в жёлтом оперении. — Я надеюсь, что сейчас из меня не делают дерево. Мысль смешная закралась в голову, что деревья — это на самом деле люди, что когда-то к вам приходили и что-то просили. Гарри посмотрел куда-то вбок, что Том теперь не видел его лица. Но он точно видел подрагивающие от беззвучного смеха плечи и точно слышал что-то похожее на хрюканье. Его немного забавляла эта чужая открытость, но и одновременно раздражала своей ребячливостью. «Неужели на свете нет больше богов? Мне бы это так упростило бессмертную жизнь». Реддл всучил обратно деревцу то гнездо, которое держал в руках, но теперь уже без канарейки, что улетела от таких неожиданных резких движений. Он не мог позволять себе долго играть в эти игры. Если этот бог ничего не может такого сделать, то он бесполезен ему. Крестражи всё ещё можно было сделать, но он сомневался в их эффективности. Съесть чужое сердце, чтобы получить бессмертие, теперь звучало куда проще, чем договор с богом, который сейчас пытался отдышаться от смеха, держась одной рукой за живот. — Мне нужно это бессмертие, — тихо сказал он, разворачиваясь, чтобы покинуть волшебный лес и его обитателей. — Зачем оно тебе? — услышал его Гарри, резко появившись из-за соседнего дерева, вставая на пути Реддла. — Ты не найдёшь счастья в вечной жизни. Ты ведь понимаешь, что близкие будут умирать? Стареть на твоих глазах. У них нет бессмертия. — У меня нет близких, чтобы грустить об их старости и скорой смерти. Я убил их всех, потому что они меня не приняли, — в его глазах играла злость и безумие, которое сейчас заставило бога в белой мантии отступить назад. — И я не хочу о чём-то таком говорить с тем, кто никогда и в окружении людей не был. Каково это, не иметь никогда родных, а, Гарри? Не сказав больше и слова, Реддл аппарировал с громким хлопком. На валун, что находился рядом с Гарри, приземлилась та самая улетевшая ранее с гнезда жёлтая канарейка. Она подцепила клювом одно выбивающееся из крыла перо, убрав его. — А у него ведь были родные, Гермиона. Как думаешь, почему он их убил? — отстранёно спросил бог, присаживаясь на траву рядом с девушкой, что появилась вместо той птицы. У Гермионы были красивые пышные каштановые волосы и карие глаза, что сейчас были прищурены и направлены на то место, где ранее стоял волшебник. — Он неприятный мальчишка, — сказала девушка, пропустив поставленный вопрос мимо ушей, и с гневом, что был вызван Реддлом, посмотрела на сидящего рядом с ней парнишку. — Даже не думай ему сочувствовать. Он идиот, который не знает о значимости семьи. — Я тоже идиот, который не знает значимости семьи, — пробурчал Гарри, начав разминать пальцы, отчего стал слышаться хруст. — Фу, не делай так, — поморщилась девушка и стукнула бога по плечу, который решил отстраниться от разговора посредством неведомых ей мыслей и взгляда вдаль. — И ты не идиот, потому что никого не убивал из них. Мне жаль, Гарри, что у тебя их никогда не было, но это не значит, что ты какой-то не такой. Это всего лишь… — Я тебя понял, — перебил парнишка и улыбнулся, опустив голову, чтобы посмотреть на свои босые ноги. — Наверное, ему всё же стоит помочь. И быстро, пока девушка не поняла смысл сказанных слов, обернулся чёрной совой и взлетел, направляясь туда, куда точно отправился его новый знакомый. А может, и будущий друг, как мог подумать про себя Гарри. — Нет, Гарри! Не смей ему помогать! — крикнула вслед девушка и уже яркой маленькой птичкой последовала за ним.

***

Бывший слизеринец зашёл в известную для определённого круга лавку Боргин и Беркс, в которой ему нужно было забрать одну очень интересную по своей натуре книгу. Она немного содержала в себе легенды, какие-то утерянные проклятия и одну деталь, касательно которой… — Здравствуйте, мистер Реддл, ваш заказ уже готов, — сказал Боргин, растягивая губы в услужливой улыбке. Этот хитрый торгаш был со всеми в хороших отношениях, чтобы в любой момент люди вспоминали о нём, когда им нужно было бы продать какие-нибудь семейные старые вещи, что являются раритетом на рынке. — Спасибо, что нашли, — поблагодарил Том, забирая большой свёрток и выходя из лавки. Сегодня нужно было заняться многими делами, которые в будущем обещали принести большую пользу. Он сделал шаг, уже думая направляться к одному знакомому, но почувствовал на себе чей-то взгляд, что заставил повернуть голову. Вовремя повернуть голову. На него с приличной скоростью летела чёрная сова, что уже было раскрыла свои когти, готовясь вырвать свёрток, но Том отступил на шаг назад, отчего птица пролетела мимо и как-то по-злостному ухнула. Однако жёлтая маленькая канарейка оказалась куда незаметнее в Лютном переулке для мага, и потому она успела ухватиться за верёвочки, что связывали ношу Реддла, не давая ей выпасть и показаться ненужным для неё глазам. Канарейка только и успела, что вырвать свёрток из рук и пролететь от силы метра два, но одна небезызвестная сова помогла подхватить книгу, довольно угукнув. Уже вместе они направились в известную для Тома сторону. — Ты даже ничего не предпримешь? — спросил блондин, который наблюдал за представлением со стороны, а после подошёл к потерпевшему. — Я знаю, кто это, Малфой. Не беспокойся, они поплатятся, а пока собери тех, о ком я тебе говорил. Для Тома очень важно было разобраться с этим бедствием, которое он на себя, видимо, натравил. Его планы должны были реализовываться точно в срок, а не ждать, когда же Лорд разберётся с кучкой пернатых.

***

— Я… нико… ох… Не думала, что буду… воровать, — пытаясь отдышаться, говорила Гермиона, уперев ладони в колени. — Бог должен подавать хороший пример, Гарри! А ты ещё и меня втянул в весь этот кошмар? — Я подал ему хороший пример не покупать книги в плохих местах, а не то… — А не то с небес спустится воздушная кара в лице двух птиц, — закончил парень в тёмной мантии, чьи алые глаза сейчас пытались просверлить зелёные, которые находились напротив. — С каких пор бог занимается воровством с… Ты кто? — Я та, что принесёт тебе погибель, если будешь злоупотреблять Тёмной магией и вымогать у богов бессмертие, — злостно произнесла девушка, выпрямляясь и смотря на Реддла с вызовом. — Уважающий себя волшебник должен следовать высоким моральным принципам и не опускаться до убийств. — Неужели? — произнёс он, достав волшебную палочку и направив девушке точно в грудь. — Моя погибель не будет тогда существовать. Любого ведь бога можно убить. Гарри аккуратно встал перед Гермионой, что уже готова была наподдать нерадивому человеку пару тяжёлых оплеух. — Давайте мы не будем горячиться и поговорим? Ты ведь говорил что-то о сделках, я хочу с тобой заключить одну такую, — он увидел на чужом лице интерес и готовность слушать, что могут ему предложить. — Ты сделаешь одно доброе дело. — Одно доброе дело? Почистить затхлый пруд? — поднял бровь Том, посмотрев с усмешкой на чужую серьёзность. Для Реддла сделка могла оказаться куда проще в осуществлении, чем он мог себе представлять, а потому ни с чем не торопился, всё ещё направляя палочку на Гермиону и смотря параллельно на Гарри. — Нет, ты сделаешь одно важное доброе дело, которое сможет перекрыть всё то зло, что ты натворил за свою жизнь. Тогда ты можешь потребовать у меня бессмертие для себя. На это доброе дело у тебя будет год, — он с какой-то детской надеждой посмотрел на Тома, который в голове провёл ассоциацию утёнка перед удавом. Такая же невинность и простота перед жестокостью и хитростью. — Жизни не хватит, чтобы такой человек изменился, — с грустью произнесла девушка и обернулась канарейкой, улетая туда, куда Гарри мог только предполагать. — Я очень хочу верить, что ты сможешь что-то такое сделать. Но до тех пор ты не получишь ни книгу, ни вечную жизнь. Увидимся, — улыбнулся бог в белой мантии и последовал примеру Гермионы, полетев за ней следом в форме совы. Однако этому не суждено было сбыться. Том направил руку на улетающую от него птицу и притянул ту одним из тысячи заклинании. Она пыталась как-то этому противостоять, но, как итог, это было похоже на немое кино, в котором кто-то пытался убежать, но при этом для зрителей всё ещё стоял на месте. — Думаешь, что я не заберу книгу силой? — спросил он, потянувшись к свёртку в чужих когтях. — Я очень даже могу это сделать. И… Реддл не успел договорить, его слова оборвал его же вскрик, когда появившееся из ниоткуда алое пламя коснулось руки, обжигая и оставляя на запястье яркий ожог. Он зашипел, схватившись за повреждённую конечность, и злобным багровым взглядом посмотрел на стоявшего в трёх шагах от него юношу, на лице которого отражалось большое сожаление и некий страх, который Том уже ранее видел. — Чего ты боишься? — решил он задать вопрос, который волновал его, наверное, второй день. — Не ты сейчас с повреждённой конечностью, а я. — Я случайно, Том, прости… Я не хотел тебя так задеть… — вопрос волшебное создание не услышало, то ли проигнорировав, то ли действительно сильно волновалось об этом. Гарри направил в его сторону руки, чтобы внутренняя сторона ладоней смотрела прямо на Реддла. Его лицо напряглось, говоря о тяжёлой задаче перед хозяином, а чужое повреждённое запястье начало светиться мягким светом, залечивая серьёзный ожог. Слизеринец замер, не отводя взгляда от своей руки. Чувствовалось приятное тепло и мягкость. — Теперь ты оправдываешь своё звание бога жизни и смерти, — хмыкнул парень, поднимая перед своим лицом запястье. Оно было полностью здорово, никакого намёка на недавнее покушение со стороны Гарри. Том с лукавостью посмотрел на вышеупомянутого, о чём-то сделав вывод: — Я тебя прощу с одним условием. — Да? Каким? — эмоции быстро сменились на лице, на этот раз показав интерес, но бог всё ещё с сожалением посматривал на чужую руку. «Гриффиндор плачет по этому ученику. Даже не сказал ничего о том, что уже должен был быть прощен, потому что вылечил. Глупый маленький бог». — Этот год ты будешь находиться рядом со мной. Ни шага дальше от меня и моего окружения. Ты ведь согласен, Гарри? — этим вопросом он скорее утверждал, уже зная ответ на свой вопрос. — Я же постараюсь выполнить одно доброе дело, чтобы получить бессмертие, а ты меня не будешь покидать всё это время. И Гарри согласился. Он не видел иного выхода, как научить Тома чему-то хорошему. А так, он будет рядом и будет следить за всем тем, что может предпринять его новый подопечный. В тот день сделка между богом и волшебником была заключена. И каждый видел в ней для себя выгоду.

***

Гарри старался улыбаться, когда вёл длительные и весёлые беседы с Лестрейнджем. Он знал много интересных историй, поделился даже той, где Реддл однажды на первом курсе поскользнулся на каком-то слизне, которого уронил один из пуффендуйцев, и проехался на нём метра два так точно, а под конец приземлился на копчик. Том, находясь в тот момент рядом, недовольно смотрел на своего школьного друга, который переходил все дозволенные границы. И он помог ему это осознать. Лестрейндж содрал заживо кожу с какого-то волшебника, что мешал развитию политики Тома. Он устроил встречу с этим человеком, поговорил, а после просто напал без предупреждения. Но, быть может, угроза перед заклинанием и служила сигнальным огнём к действиям? Гарри пил чай, который ему любезно предоставлял Эйвери. Этот парнишка был учтив и любезен. Он часто составлял богу компанию за столом, принося с собой разные вкусные десерты. Чего только стоил торт с нежной клубничной начинкой… Гарри до сих пор вспоминал о нём и невольно глотал слюнки, тяжело вздыхая. Эйвери хихикал, когда кто-то пытался ему внушить, что чистокровная кровь ничего не значит в этом мире. А после он уже с громким смехом мог пытать этого осмелившегося круцио. — Не хочешь поиграть? Гарри каждый раз соглашался на игру в Плюй-камни с Блэком, который из раза в раз проигрывал ему в этой детской забаве. Он даже вызывал бога на волшебные шахматы, надеясь, что хотя бы там сможет забрать титул чемпиона. Но, как и предполагалось, проигрывал в пух и прах. Блэк был манипулятором, он придумывал красивые речи, заставлял людей без всякого империо выполнять то, что ему, а вернее Тому, нужно. Он мог рассорить семью, часть которой была против того, чтобы маглорождённых изгоняли из волшебного мира. «Они тоже волшебники», — говорили они. «Они лишь мусор», — говорили другие устами Блэка. Гарри гулял по саду Малфоев, любуясь большим мэнором и экзотическими птицами, которые гуляли по округе. Невольно сравнение проходило между этими красивыми павлинами, что здесь держались, и им самим, Гарри. Часто в саду можно было встретить самого хозяина дома, что сидел на лавочке и читал свежевышедшую газету, а рядом на блюдце парила чашка, в которой, бог точно знал, находился листовой цейлонский чай. — Почему вы все идёте за Томом? — спросил он однажды Абраксаса, который собирался уже уходить, как только краем глаза заметил приближающегося к нему бога. — Это для тебя он Том. Для нас он Лорд Волдеморт, — отстранёно произнёс Малфой, выпрямляясь и свысока смотря на Гарри. — Тебе ведь не понять, что такое принципы и чистокровность волшебников. Так к чему спрашивать? Могу лишь сказать, что он сможет сделать всё то, что обещает. Великие дела всегда исполняются такими же великими людьми. И мы часть всего этого. Часть перемен, которые обрушатся на мир очень скоро. — Я знаю, что такое чистокровность и принципы. И я могу точно знать, что убийства маглорождённых волшебников не приведут к хорошим последствиям, — злостно парировал Гарри, глаза которого немного, но засветились изнутри ярким зелёным, а дерево, что стояло позади него, начало немедленно увядать. Малфой не упустил это и решил продолжить разговор уже в более спокойном русле. — Кто сказал, что они все умирают? — спросил он, подняв уголок губ, а собеседник нахмурился от непонимания сказанных слов. — Умирают лишь те, кто убивает наших людей. Те, что сам на себя натравил беду. Маглорождённые не будут умирать только потому, что родились не в той семье или не с тем даром, нет. Они будут тоже учиться в волшебной школе, но в другой. Работать в волшебном мире, если захотят, но не на тех профессиях, которые должны доставаться исконно тем, чьи семьи держат, мм… Правительство и эту страну уже многие годы. Это как-то несправедливо, что они просто приходят и всё забирают. — Несправедливо обделять их, — сквозь зубы прорычал бог в белой мантии, его дыхание уже сбилось, говоря о бешенстве, которое он испытывал во время чужих слов. — Почему же сразу обделять? Чистокровным волшебникам не будут доставаться профессии, которые ближе к… маглорождённым, — улыбнулся Абраксас и поспешил уйти. Гарри не успел спросить, какие именно это профессии. Что касается самого Тома, так бог в белой мантии не видел его большую часть времени. Он не знал, что тот делает, зачем и почему он это самое неизвестное делает. Некоторое время, когда Реддл намеренно избегал вопросов о своём времяпровождении, уклончиво отвечая, что это неважно, или просто переводя тему, Гарри это злило, волновало, а после в какой-то момент он стал спрашивать об этом просто так, для галочки, не надеясь получить какой-либо ответ вообще когда-нибудь. Наверное, он чаще видел этого юного Лорда только в дни их первого знакомства. Говорил с ним куда больше, когда заключал сделки. Том сейчас всё больше походил на здешнего Лорда Волдеморта, которого большинство не видело, но о нём знали. Знали и о его планах на Великобританию. — Я совершу это доброе дело к концу года, — сказал однажды Реддл, сидя на своей кровати и смотря куда-то в стену. — Бессмертие мне улыбнётся.

***

— Могу ли я считать тебя своим другом? — спросил Гарри, появившись сидящим на чужом столе и держа в руках какой-то документ. — С чего это такой вопрос? Том сидел за этим самым столом, на краешке которого уместился, видимо, самый наглый бог. Он не мог утверждать, что тот стал ему вообще приятелем. До знакомого еле и дотягивал. Однако он пытался с ним подружиться. Реддл клянётся своим будущим бессмертием, но Гарри точно однажды за ним следил. Это неприятное ощущение, когда идёт слежка. Рука так и тянется взять палочку и… — Я посчитал тебя другом, — мягко улыбнулся парень и дёрнул ногой в попытке слезть со стола, но случайно стукнулся пяткой о деревянный предмет. — Не умею я переводить разговоры на серьёзные темы или вообще душевные. — И не нужно, — кашлянул Реддл, скрыв за этим смешок, но улыбчивые глаза говорили сами за себя. — Я считаю тебя хорошим… приобретением из дикого леса. После этих слов возмущённый взор уставился на волшебника. Бог в белой мантии уже слез со стола, потянувшись и расслабив мышцы лица, он подошёл ближе к сидящему Тому и чуть наклонился: — Переместись к тому пруду, у которого мы заключили сделку, — были произнесены тихие слова, а после большая чёрная сова, которую сейчас не будет видно в ночи, вылетела в окно, напоследок угукнув и смахнув своим маханием нужные документы со стола. Лорд не особо задумался над этим в какой-то степени бессмысленным разговором и решил выполнить чужую просьбу, аппарировав на светящийся от полной луны пруд. Лес предстал во всей своей красе: могущественные большие деревья возвышались над юным, в сравнении с ними, волшебником; где-то сверкали чьи-то глаза, намекая на жизнь в этой непроглядной тьме; слышался вдалеке чей-то вой, завывание и взмахи крыльев. — Я думал, что смогу быть быстрее. Сколько стоишь? — спросил улыбающийся бог и встал рядом, тоже посмотрев на пруд. — Недолго, минут пять, может, — тихо ответил маг, позволив себе расслабиться в чужом окружении. Никто точно бы не сказал, сколько они так простояли в тишине, слушая звуки природы, пока Гарри не решил прервать эту идиллию, перед своими словами развернувшись всем корпусом к Тому. — Ты хочешь, чтобы юные волшебники, рождённые маглами, учились тому, что чистокровные знают от рождения? — спросил бог, пытаясь заглянуть в чужое лицо, что было от него скрыто. — Я понял слова Малфоя. Он пытался мне что-то объяснить, но его манера речи такая, что… Ох, обычное «здравствуй» его устами произносится уже так, что его априори надо ненавидеть. — Я полукровка, что рос, как маглорождённый, — начал издалека Том, решив хотя бы Гарри рассказать то, что его когда-то волновало. — Попав в Хогвартс, школу чародейства и волшебства, я столкнулся с разными интересами этих двух миров. Непонимание каких-то обычаев и… Ха, конфет с волшебными жабами, представляешь? — он позволил себе улыбнуться, вспомнив, как удивился тогда этому маленькому волшебству. Гарри же скорее обратил внимание на улыбку, которую только мог представлять, уже и не надеясь на существование искренности на этом лице. — Я представляю и понимаю, как сейчас тяжело новым ученикам. Я могу и хочу им помочь. Они могут жить в этом мире, осознавая в полной мере те вещи, что знают чистокровные с рождения. Взамен лишь отдав какую-то малость в плане профессии. Но кого это будет волновать, когда палочка может сделать всё, что только пожелаешь? Реддл наконец повернулся к богу, что смотрел на него сейчас не отрываясь. Зелёные глаза светились также, как и полная луна на небе. Они показывали лишь какую-то грусть. Но почему бог может грустить? — Я буду тебе помогать. Не так, как ты можешь сейчас подумать, — произнёс Гарри и прикрыл глаза. Он подался вперёд, раскинув руки, и обнял шокированного такими действиями волшебника, который рефлекторно сделал тоже самое. Гарри как можно крепче ухватился за чужую мантию, спрятав лицо в чужом плече, голос его подрагивал со следующими словами: — Том Марволо Реддл, я буду твоим бессмертием. Это моя помощь тебе в твоём добром поступке. Это были последние слова перед тем, как алое пламя начало появляться вокруг них. Том не решался что-то делать, лишь покрепче прижал к себе бога, которого и начал поедать огонь. Не так, как это могло бы происходить с обычными людьми, совсем не так. Он скорее растворял его, превращал в пепел, заставлял чужое тело чуть подсвечиваться, но никак не затрагивал самого волшебника. Чужие слёзы коснулись плеча, послышалось сбивчивое дыхание, а после Том просто не мог понять, в какой момент он стал обнимать воздух и смотреть на пепел, что поднимался маленьким и медленным вихрем к небу. Больше Том никогда не слышал слов этого бога в белой мантии, что не умел переводить разговор на серьёзные или душевные темы. «Ты тоже боялся смерти, но решился на неё». — Каково это, дружить с богом? — спросила Гермиона. Сидя на одной массивной ветви дерева, она с грустью смотрела на сожжённую под ногами волшебника землю, на которой уже никогда ничего не будет расти, напоминая обитателям о случившемся. Когда же Реддл к ней повернулся, девушка быстро обратилась канарейкой и улетела в неизвестном направлении. Бог в белой мантии, или просто Гарри, отдал своё бессмертие.