just let me

— Я съезжу в город позже, Рэй. Он называл моего отца по имени где-то со второго дня пребывания во Франции. Отец не был против. Я же возненавидел его с первого дня, с самого первого взгляда, будто заранее догадываясь, что он был тем человеком, кто не позволит, чтобы его забыли, чтобы после его уезда не думали о нем часами, в пол голоса шепча лишь его имя. Он не мог позволить, чтобы для кого-то он не стал одержимостью. Он знал, что меня злит его родство с отцом. Знал, что я был жутким собственником. Ему было бы плевать, если бы мы не общались. Но этого хотел я. И я искал поводы для наших встреч, быстрых взглядов и пустых слов, улетающих в никуда. Они не несли никакого смысла, но я чувствовал себя чертовски классно. — Твое дело, Морро. Мы могли бы проехать мимо книжного после полудня, если ты конечно этого хочешь. — Вы куда-то собираетесь? — отец не многозначно кивнул и подал Сторму пару бумаг с переводом. — Это место называют «рай», — прозвучало так, будто это он прожил в этой самой Франции большинство своих лет. — Ты можешь составить нам компанию, если будешь молчать. — А обычно он разговорчивый? — он иронично улыбнулся, проявив очаровательные ямочки на щеках. Какого черта у такого него такие ямочки? Мистер Смит, по совместительству мой отец, являлся профессором и владельцем одного из колледжей в Штатах. Морро был очередным стажёром на целое лето. К нам приезжали разные студенты каждое лето. Отец помогал им с проектами, направлял их, словно заботливая мама, и вечно хвалил за любые достижения. Сторм не был исключением. Его приезд во Францию изменил всех нас, без исключения. Миссис Коллинс, работающая кухаркой в нашем доме, накрывала на стол как раз в это время. Мама помогала. Она в принципе любила Сару, любила помогать ей с готовкой и болтать часами напролёт, коротая полуденные минуты под палящим солнцем. Я отдал Морро свою комнату и перебрался в соседнюю, комнату моего дяди. У нас была одна ванная, соединяющая мою и его спальни. Я любил слушать, как он чёрт знает о чём болтает с друзьями из Штатов, не закрыв своё французское окно. Навряд ли мы подружились бы так же, навряд ли бы он стал улыбаться только для меня и смеяться только над моими шутками. Над моими тупыми шутками. — Солнышко, позови Морро к обеду, — мама часто говорила с французским акцентом, потому что я буквально сходил с ума от её речи. Я бы не смог назвать человека, любившего хоть кого-то так же сильно, как мама любила меня. Я был единственным ребенком в семье и никогда не жалел об этом. Мои родители всегда были в окружении «правильных» людей. Они обожали иностранцев и писателей, и всегда приглашали к ужину или ко обеду всех желающих, будь это проходящие мимо туристы, слышавшие о особняке в британском стиле, или старые знакомые. Они говорили на французском, мешая его с английским, болтали о книгах и политике, разбавляя разговорами о фильмах. Я иногда присоединялся, а, бывает, наблюдал за ними из-под оливкового дерева. С приездом Морро во время трапез стало намного оживленнее. Все хотели послушать американца, узнать его мнение или послушать их бессмысленные анекдоты. Но все любили Морро. Он часто пропадал у соседей, ездил в город и возвращался лишь под утро. В такие дни я не мог уснуть. Я ждал, пока услышу его голос, или, хотя бы, скрип его сланцев. Он никогда не приходил один. Я однажды застал его прибывшего на машине с двумя девушками, руку одной из которых он поцеловал при прощании. Она неприятно закусила нижнюю губу, улыбнулась, подождала пока он войдёт в дом и только потом отъехала. Поднявшись в свою комнату, я решил, что стоит зайти к нему через общую ванну. Несколько раз я пытался постучать, но все попытки заканчивались провалом. Вскоре я оказался в абсолютно пустой спальне, наполненной ароматом его шампуня. На столе лежал его ноутбук, пару бутылок газировки и сплошные бумаги. Давно было понятно, что он повенчан с работой. Я всегда удивлялся, почему он хранит записи на бумаге при наличии компьютера, но никогда не думал, чтобы спросить об этом. Мы мало разговаривали, это было нашим негласным правилом. Что-то типа: «не говори со мной, это лишь убьёт меня». Я не хотел, чтобы его запах стал моей зависимостью, поэтому ушел сразу же после того, как осознал, что нюхаю его футболку. И я знал, что этот шампунь навсегда останется в стенах этой комнаты. И даже через десять лет, заходя в комнату и зарываясь в подушках, я буду чувствовать только его. Вспоминать, что когда-то именно он лежал здесь и перечитывал строки своей книги, покуривая легкие сигареты. Спустившись вниз, я сказал Саре, чтобы убрала его посуду и подала мне фруктов. — Кто-нибудь видел Морро? — я старался откровенно не пялиться на калитку, не выдавая тот факт, что жду только его. Как он перепрыгнет через забор, попрощается с кем-то, поцелует маму в висок и сядет напротив, ожидая свой горький кофе без сахара. Сара специально научилась готовить его для Сторма. — Он поехал в город, мы заберём его по дороге, — отец докуривал сигарету, укладывая ладонь на ноге матери. Она дружелюбно кокетничала с гостями и расспрашивала их об Италии. Мама предпочла бы иметь дом там, нежели во Франции, но она до беспамятства любила свой сад, свою террасу с выходом на море и вечерние прогулки по маленьким улочкам города. Схватив пару фруктов, я решил прогуляться к морю. Отец недовольно посмотрел на меня поверх очков. Он не любил, что я уходил от них, что не ел и практически не разговаривал на французском. Это было главное правило нашего дома. Спускаясь по вымощенной лестнице, ведущей прямо вниз, я встретил Ллойда. Он был соседским ребенком, мы часто зависали раньше. Он любил книги и фильмы Марвел, которые мы пересматривали по десять раз. — Доброе утро? — Не думаю, — щурясь, я улыбнулся и кинул ему абрикос. Он говорил, что они напоминают ему задницу сына священника с соседней улицы. Несмотря на папашку, тот даже чуточку не напоминал божий одуванчик, не говоря уже о том, чем занимался. — Чем занимаешься сегодня? — А ты хочешь на свидание сходить? Он улыбнулся. — Подумал, было бы клёво выбраться отсюда, — я кивнул. Мы редко ездили в город, но я любил наши ночные прогулки. Любил напиваться, а потом забираться на крыши каких-нибудь двухэтажек и петь с ним любимые песни во весь голос. Любил обсуждать с ним книги и проходимцев в странных джинсах. Просто любил его простоту. Стянув футболку, я лег на раскалённые камни. — Может искупаемся? — он опустил солнечные очки на переносицу и кинул футболку мне в лицо. Я решил промолчать с предложением сделать это голыми, но всё равно согласился. Он сразу же толкнул меня в воду. Схватив чужое запястье, я утянул его с собой. Я сделал ему хвост из белоснежных волос и следом напрыгнул на него, выкрикивая во все горло какие-то фразы из пиратских фильмов. Я отправил его домой через минут сорок и пообещал, что зайду за ним в одиннадцать. Отец уже заводил машину, или маму. Он делал и то и другое периодически. Кинув футболку на заднее сиденье, я сказал, что схожу переодену плавки и возьму наушники. Отец равнодушно кивнул и поцеловал маму за ухом. Сара всегда повторяла мне, что моим родителям друг с другом повезло, хотя в этом не было необходимости, я был полностью согласен с ней. Скорее всего, они были мне примером идеальных отношений.