***
Бокуто изучал материалы целый час, прежде чем раздался звонок в дверь. Сегодня работать они должны были у него, и раньше, вообще-то, Куроо не опаздывал. Котаро не то чтобы злился, просто сидеть в одиночестве и пытаться разобраться со всеми этими схемами ужасно скучно. Бокуто прошлепал босыми ногами по полу и открыл входную дверь. Открыл и завис. В голове пронеслось что-то вроде: «Твою мать!», а внутри выросло что-то совершенно непонятное. Куроо стоял на пороге, совершенно злющий, к слову, и очень, просто чертовски мокрый. Вода пропитала его одежду, стекала ручейками по лицу и шее, а волосы поникли и облепили лицо. – П-парахади, – пробубнил Бокуто, неловко отступая от двери. Хотелось обтереть Куроо, желательно лично, и согреть, и чаю сделать, а еще пообнимать, и желательно подольше. – Ненавижу! – Меня? – тупо переспросил Котаро, завороженно наблюдая за Тетсуро, снимающего обувь. – Дождь! Тупой дождь, ненавижу! – все так же в сердцах, даже злобно пробормотал Куроо. – Дать тебе полотенце? – Да, было бы здорово, и еще чего-нибудь горячего не помешало бы. То, что промелькнуло в голове при упоминании «горячего», Бокуто решил не озвучивать и отправился в ванную, а затем на кухню. Как и почему мысли о том, что Куроо ему нравится, начали образовываться в голове Котаро, было непонятно. Однако мозг уже успел нарисовать все, что нужно: от красивого первого поцелуя, до сонного Тетсуро, просыпающегося рядом с ним. Вопрос был только в том, как намекнуть. Высыхающий и пьющий горячий чай Куроо был и вправду вылитым котом. Ежился, постоянно стирал влагу полотенцем и пропускал через пальцы подсыхающие волосы. – Ого, так это не укладка? – брякнул Бокуто, едва понял, что беспорядок на голове Куроо, казалось, тщательно создаваемый, сейчас появлялся на голове, едва волосы становились суше. – Что? – переспросил Куроо, словно не слышал вовсе. – Я думал, твои волосы… Да не важно. Что там со схемами?***
Интересно, как выглядит план человека, который влюбился? Бокуто слабо представлял, как именно это должно работать. Подойти и признаться? Сразу позвать на свидание? Сделать комплимент? Бокуто любил прямоту, поэтому мог сделать все это вместе в любом порядке. Оставалась лишь одна проблема: Котаро даже приблизительно не представлял, насколько он во вкусе Куроо и вообще нравится ли ему. Куроо казался человеком, который принадлежит всем и никому. Он флиртовал здесь, улыбался там, целовался тут, и казалось, что этот парень вечно в поиске, вечно в движении. Словно вода он перетекал из формы в форму. Загадочный с одним, веселый с другим, с третьим слишком раскрепощен, а с четвертым молчалив и соблазнителен. Бокуто нравилось даже наблюдать за Куроо — словно читаешь очень интересную, но слишком заумную книгу, которую нужно изучать чуть глубже, чтобы понять суть. И все-таки стоять на месте было неинтересно. Поэтому спустя два дня раздумий, три часа легкой паники и две минуты бормотаний под нос Котаро четко и с расстановкой поведал о своих глубоких чувствах. На что получил, извиняющееся, конечно, и очень виноватое, но вполне такое же четкое: «Нет». Было обидно? О нет, Бокуто было любопытно: почему нет? Это «нет» было каким-то будто: «Я бы очень хотел, чувак, но нет» и звучало, словно Куроо действительно жаль больше, чем просто расстроить человека с признанием. Тетсуро, очевидно, был довольно простым, поэтому неловкости или чего-то такого не выказывал, и при следующих встречах все было как обычно. Бокуто ждал недолго, даже, наверное, слишком мало и все же при повторной попытке, с обязательным вопросом «Почему?» на случай отказа, получил вполне реальную причину. Очень болезненный разрыв. Очень болезненный разрыв — безусловно, очень серьезная причина. Но Бокуто был бы не Бокуто, если бы не попытался снова, и еще, и опять. Каждую встречу Бокуто рассказывал Куроо перспективы, обещал только попробовать и объяснял, что ни к чему не обязывает. Тетсуро все чаще хитро ухмылялся и все больше, казалось, сдавался под натиском чужого напора. – Окей, ты и правда так заинтересован? Или это спортивный интерес? – Куроо отхлебнул из чашки, стреляя в Котаро своим янтарным взглядом. – Ты меня обижаешь, – нахмурился Бокуто. – Спортивного интереса мне и на площадке хватает. Куроо расхохотался. – Ладно, есть предложение, – Тетсуро задумался на секунду. – Я знаю Токио наизусть, родился в нем, но если ты покажешь мне место, которое я еще не видел, я буду с тобой встречаться. Бокуто нахмурился еще больше, задумался надолго, в отличие от Куроо, а потом просиял так, будто все его проблемы мигом решились. – По рукам, – громко сказал он и ухмыльнулся не хуже самого Куроо.***
Вообще-то, Токио был довольно большим, а Бокуто упрямым, и эта странная экскурсия затянулась довольно надолго. Бокуто водил Куроо по большим улицам и закоулкам, по любимым кафе, по достопримечательностям и просто красивым местам. Раз за разом Куроо словно все больше расстраивался, когда говорил уже набившее оскомину: «И это я знаю». А у Котаро словно появлялось десятое дыхание, и он назначал новую встречу на ближайший свободный для них обоих день. Мороженое, кино, потаенные лавочки в парках. Каждая новая встреча была похожа на свидание больше предыдущей, а каждый разговор словно делал ближе. И все же, казалось, это давно превратилось в игру, где оба уже все прекрасно поняли, но продолжают играть, пока не дойдут до конца, даже если это уже не важно.А дойти до этого самого конца очень хотелось. Кто-то назвал это глубокой ночью, Бокуто искренне считал очень ранним утром, поэтому в дом Куроо стучался почти без зазрения совести. Заспанный, в пижаме и домашних тапочках, Тетсуро выглядел настолько мило, что Бокуто уже сейчас был уверен, что делает все правильно. – Четыре часа, Бо, даже самые злые садисты на планете не будут будить в такую рань, – сонно, немного обиженно и совсем чуть-чуть зло пробормотал Куроо. – Идем, – ответил Бокуто, не объясняя ничего, и, схватив Куроо за руку, потащил вверх по улице. – Ты рехнулся? Я в пижаме, – Тетсуро отчаянно пытался вырваться, но паровоз по имени Бокуто Котаро не так-то просто затормозить. – Я даже дверь не закрыл. – Мы можем не успеть! Бокуто не видел лица Куроо, но примерно представлял, что на нем и какую кару ему уготовят, если он не попадет в цель. Взбираться на холм было уже легче. Тетсуро, видимо, смирившийся со своей судьбой, шел послушно и молчал. Поэтому даже по всем прикидкам Бокуто дошли они чуть раньше, что не могло не радовать. – И что? – скрестив руки на груди, недовольно поинтересовался Куроо, когда они остановились на вершине. – Тут я тоже уже был, как и везде в этом городе. – Подожди минутку, – Котаро вскинул руку, одновременно следя за временем на наручных часах. – Вот, еще немного… – Знаешь, это все превращается в совершенный абсурд, и ты давно мог просто… – Сейчас. Бокуто дернул Куроо, заставляя замолчать и повернуться лицом к спуску и Токио. Токио, над которым едва-едва всходили лучи яркого весеннего солнца. Покрытые утренней дымкой, улицы скрывались внизу, а вершины небоскребов простирались над смогом, отражающие солнце, неумолимо наступавшее на них своей мощью. Огненный диск появлялся там, далеко за городом, все больше и больше разрастаясь над горизонтом, и Куроо завороженно глядел на это, не в силах сказать ни слова. Бокуто смотрел на него, и вот теперь он знал наверняка, что сделал все правильно. Тетсуро сморгнул, словно боясь непрошеных слез, и Котаро, подойдя чуть ближе, смущенно спросил: – Теперь ты будешь со мной встречаться? – Нет, – Куроо чуть отвернулся, пряча такую же смущенную улыбку. – Ну, пожалуйста, – улыбнулся Бокуто, беря его за руку. – Только если поцелуешь, – повернулся Куроо и, не устояв, сам приник к улыбающимся губам.