Откровение

      Нориаки зашипел, едва теплая вода коснулась многочисленных царапин и ссадин на спине. Незначительные и почти уже не кровящие, но берущие количеством и болезненностью места расположения. Юноша прикусил нижнюю губу и терпеливо ожидал, пока душ смоет все болезненные ощущения. Очередной противник, очередной опасный станд. Какёин начал привыкать к изматывающей гонке, постоянной усталости и нескончаемому потоку ранений. Конечно, ему доставалось куда меньше своих союзников — все же дальние атаки Hierophant Green позволяли держаться подальше от места битвы — но видеть раны новообретенных друзей было едва ли не хуже.       Мысли плавно потекли в сторону остальных членов команды. Нориаки совершенно не мог поверить, что такие, как они, смогут стать ближе, чем просто случайными знакомыми. Рассудительный и спокойный Абдул, все еще молодой в душе Джозеф, гиперактивный Польнарефф и…       И Джотаро.       Какёин сглотнул. Он так и не понял, когда знакомство, а затем и довольно близкая дружба успели перерасти в нечто большее. Ему не хватило опыта, чтобы остановить себя до пересечения той самой границы. Любой взгляд, слово, прикосновение — и по спине Нориаки пробегали табуны мурашек. Приходилось стойко держать лицо и отшучиваться в ответ на любой вопрос — не то, чтобы это было трудно для того, кто постоянно держал маску холодноватой вежливости.       Юноша так и не посмел поднять эту тему при самом Джотаро. Боялся — как реакции Куджо, так и потери крепкой, прочной дружбы: опасался, что вновь его поглотит одиночество, ставшее — в сравнении с настоящим — жестким, безликим этапом его жизни. Всего-то меньше месяца — и Какёин, сам не ожидая того, начал зависеть от общения, разговоров, обмена впечатлениями.       Он положил бы жизнь ради того, чтобы защитить их.       Чтобы защитить его. И в обмен Нориаки лишь хочет быть рядом.       Рука сама собой потянулась вниз. Юноша приглушил поток воды и встал спиной к стене. Ноги едва держали его и сами собой подгибались, а в голову лезли лишь неадекватные, быстрые мысли.       — Черт, — полушепотом протянул Какёин. Тревога, адреналин после битвы, усталость и все еще подавляемые чувства вылились в совершенно естественную реакцию организма.       Даже будучи подростком, он не любил трогать себя: считал это неправильным, несвоевременным, запретным. Немногое изменилось, за исключением того, что сейчас терпеть было бы еще хуже. Юноша провел пару раз рукой по полувставшему стволу и закрыл глаза, сморщившись. То ли от удовольствия, то ли от отвращения к самому себе. Самодисциплину разрывало на части, а на ее место пришли довольно откровенные фантазии.       Нориаки любил представлять, как его ласкают широкие и мозолистые ладони Джотаро, медленно, подстраиваясь под его ритм и желания. Куджо бы стоял со спины, тяжело дышал в затылок, покусывая плечи и шею друга, но не оставляя заметных следов во избежание лишних вопросов… Из горла вырвался рваный вздох; Какёин тут же прикусил язык. Нет, только не вслух. Никто не должен его услышать. Даже несмотря на текущую воду, несмотря на закрытые двери.       Он ускорился, не столько опираясь на свои ощущения, сколько желая поскорее с этим покончить. Хотя будь Нориаки не один, то он с радостью позволил этому продолжаться: не смог бы отказать Джотаро зайти дальше. Не смог бы сопротивляться желанным прикосновениям, пальцам, что нежно, но настойчиво растягивают его.       И уж конечно Какёин позволил бы взять его, так сильно, как того пожелает его друг. Жестко или аккуратно, в быстром или же тягуче-неспешном темпе — юноша бы все равно выгибался навстречу, кричал о большем… Фантазия подбросила еще несколько неправильно-горячих сцен, от которых узел внизу живота скрутило еще сильнее, а Нориаки едва не пропустил стон: он тут же поднял свободную руку ко рту. Молчание. Лучше будет так. Ему не привыкать.       И спустя полминуты теплая вода смывала любое свидетельство того, что тут происходило нечто неправильное. Какёин недовольно глянул на пальцы: на той ладони, которой он закрывал рот, виднелись краснеющие следы зубов. Он снова едва ли не до крови прокусил кожу. Вздохнул и, наконец, вылез из ванной.       Сон совершенно не шел, даже после разрядки и несмотря на действительно расслабившееся тело. Нориаки перевернулся на спину и уставился лицом в потолок одноместного номера. Хорошо хоть, в этот раз они расселились по отдельности.       Комната осветилась мягким зеленоватым светом: и Какёин с улыбкой повернулся к появившемуся рядом Hierophant Green. Его старый друг. Наверное, для остальных будет странным, что единственным близким может быть воплощение собственной души, но… Юноша сжал ладонь станда, что расслабленно лежал рядом и внимательно наблюдал за хозяином.       — Все в порядке, мастер? — тихий глухой голос, похожий на его собственный, из-за маски. Нориаки чуть вздрогнул: до сих пор не привык. То, что его станд разумен, он знал давно — контроль контролем, но ленты Hierophant почти постоянно были рядом. Сначала Какёин списывал это на бессознательное желание что-либо сделать; но ровно до того момента, как в моменты грусти его обнимали переливающиеся зеленые руки. Или гладили по голове. Помогали с повседневными делами… и защищали от любой опасности, которую даже сам Нориаки не мог бы предвидеть. Взять даже случай, когда несколько лет назад, зимой, он решил срезать путь через переулки и спустя мгновение, лишь подняв голову в сторону звука, обнаружил, что острые сосульки разбились об изумрудную сеть над его головой.       А вот когда Hierophant научился говорить, для Какёина было загадкой. Но, похоже, далеко не последнюю роль в этом сыграло его решение отправиться в Египет с Джостарами. Станд просто в один момент появился рядом в привычной зеленовато-золотой дымке и едва ли не до икоты напугал Нориаки, и без того смущенного последними событиями, равно как и обстановкой дома семьи Куджо. Хорошо хоть, юноша лишь пошел умыться, а не присутствовал в комнате, где буквально тончайшие стены: иначе его тихий вскрик и паническое отступление к раковине в ответ на внезапно заговорившего Hierophant точно привлекли бы внимание.       Станд слегка зашевелился, чем привлек внимание задумавшегося Какёина. Кажется, он проигнорировал вопрос, чем вызвал у станда хорошо ощутимое им самим волнение.       — Я просто… не знаю, что делать, — тихо признался Нориаки. У кого ж еще просить совета, кроме как не у своей души? Пусть и души с самосознанием.       — Вам будет хуже, если вы будете держать это в себе, — последовал ответ.       — Это да. Но… не могу себя заставить. Боюсь, что он мне откажет, боюсь, что будет избегать, что исчезнет из моей жизни, что…       Его губ коснулись шероховатые теплые пальцы. Какёин уставился на Hierophant в легком удивлении: его что, только что так легко заткнули?       — Это не так.       Дыхание юноши участилось. В смысле?       — Вы не видите. Я вижу. Знаки, случайные жесты, тогда, когда — казалось бы — никто не видит. Ленты запоминают все. Он не оттолкнет вас. Ведь и сам не знает, что с ним происходит.       — Но как…       — Я ваша душа. Я — это вы. И могу анализировать любую получаемую вашим телом информацию в любой отрезок времени. Даже ночью, — белые «доспехи» на теле станда разошлись тонкими лентами, словно бы в подтверждение сказанного.       — Ну вот. Мой станд умнее меня, — хмыкнул Нориаки, наконец расслабляясь. Зеленые ленты обвились вокруг его запястий — странно-забавное ощущение, когда и чувствуешь прикосновения к себе, и то, как ты касаешься.       — Я — это вы, — повторил Hierophant Green, однако теперь с долей иронии в голосе: и это немало удивило его владельца.       — Ого. А я думал, что ты не умеешь проявлять эмоции.       — Каков владелец, таков и станд, — невозмутимо ответил упомянутый, заставив Какёина прыснуть в кулак.       Он приподнялся на кровати, заинтересованно рассматривая последовавшего за ним станда. Золотые немигающие глаза пристально следили за каждым движением хозяина.       — Поможешь мне заснуть? — с вымученной улыбкой неожиданно попросил Нориаки. Hierophant наклонил голову вправо, словно уточняя вопрос. — Ну, как в детстве, помнишь?       Ленты почти сразу же обвили Какёина за плечи, прижимая ближе к одновременно теплому и прохладному станду. Юноша же в ответ крепко обнял того за талию, одновременно пристраивая голову на освободившемся от белых доспехов плече, прислушался. В переливающемся зеленоватом теле Hierophant Green отдавался его собственный пульс: казалось, что перед ним сидит самое настоящее живое существо. Ну, за исключением того, что на ощупь станд был чуть влажным и очень мягким, как заполненный водой воздушный шар.       Резко нахлынувшее чувство то ли тоски, то ли грусти немного вернуло назад витающего в облаках и расслабившегося Нориаки. Он отдалился и всмотрелся в лицо станда, который, казалось, совершенно не изменился.       — Что-то не так?       — Это ваши чувства, — огорошил его ответом Hierophant. — Вы хотите большего, мастер.       — Больш… Что?       — В желании нет ничего плохого. Это естественный процесс, который…       — Так-так-так, стой, подожди, — прервал рассуждения станда слегка порозовевший Какёин. — Я ничего такого не имел в виду! И я уже… ну… ты и сам понимаешь, о чем я.       — Да, разумеется. Однако, похоже, что вы остались неудовлетворены результатом, — уже сейчас он почувствовал, как стремительно теплеют щеки и кончики ушей, но станд не собирался останавливаться. — Могу предположить, что вам необходим полноценный физический контакт для достижения расслабления.       — Неужели я тоже такой же прямолинейный? — Нориаки не знал, куда деться от стыда. Уж о чем, а о своей половой жизни он явно не хотел говорить вслух. Даже со своей душой.       — Я не ощущаю эмоций в том виде, в котором их ощущаете вы. И потому не имел цели смутить вас, — несколько издалека принялся объяснять Hierophant Green. — К тому же, вы сильно желаете этого. Почему же не хотите сделать себе лучше?       — Потому что не с кем, — в сердцах проворчал Какёин. На несколько мгновений повисла тишина.       — Вы могли бы использовать меня, — тише, чем обычно, произнес станд, склонив голову вбок.       Нориаки медленно вдохнул.       Выдохнул.       Застыл, пытаясь понять, действительно ли он услышал все правильно. И, кажется, краснеть стало уже некуда.       — Ты сейчас… Предложил себя мне в качестве партнера? — кивок. — Ты сам этого хочешь или?..       — Когда хорошо вам — хорошо и мне. Справедливо и обратное. Все довольно просто, — станд сидел на согнутых ногах, сложив руки на коленях, и чуть ли не излучал спокойствие и уверенность.       — Но… ведь… — Какёин запнулся. Помолчал. И лишь тогда громким шепотом, скорее для себя, произнес: — Черт, да это просто неправильно!       — Почему вы пришли к такому выводу? — Hierophant звучал словно бы расстроенно. Юноша простонал: он же прекрасно все знает, зачем спрашивать-то?!       — Потому что это все равно, что полюбить и поиметь самого себя! Мало того, что это до жути странно, так еще и этически сомнительно.       — Вы делали это час назад с самим собой, — заметил станд.       — Это другое! — возмутился Нориаки. — Я был один и только один. А ты… Ты как минимум разумен. И «использовать» тебя это худшее, что я могу сделать. Только не так.       — А чем это будет отличаться от того, как вы используете мои способности в бою? — задал Hierophant Green неожиданный для его хозяина вопрос. Тот замер, странно уставившись на станд. — И то, и другое проистекает из ваших желаний и потребностей… пусть и разного рода.       Какёин все еще был возмущен, но ответ заставил его задуматься. Аргументы станда несколько обезоружили его: и кроме как сказать в ответ «все равно это неправильно!» — он и придумать ничего не мог. К тому же, Hierophant Green оказался прав — Нориаки действительно снова был возбужден. И спор на такие откровенные темы отнюдь не способствовал облегчению. Да и ему попросту было интересно, каким образом не слишком-то гуманоидный станд предлагает это сделать. Память заботливо подбросила немного картинок из прочитанной манги сопутствующих жанров.       Юноша закрыл порозовевшие щеки ладонями под внимательный взгляд Hierophant — разумеется, тот знал, о чем думает хозяин.       — Вы можете просто попробовать, — глухой голос зазвучал вкрадчиво… по крайней мере так показалось Нориаки. — В любой момент вы можете остановиться, и остановить меня.       — Я не представляю, как вообще…       — Вполне неплохо представляете, — прервал его станд… теперь еще и с ехидцей!       — Прекрати, — совершенно смутился Какёин. Однако, спустя минуту его словно осенило. — И кстати, ты почему со мной все время на «вы»?       — Не могу иначе, мастер.       — Хм. Ну ладно, ты ведь и сам не против?       — Нет.       Нориаки выдохнул. Придвинулся ближе и осторожно коснулся теплой ладони станда.       — Допустим, я согласен. Что ты намерен делать? — Hierophant Green в ответ на слова хозяина выпрямился и потянулся руками к своему лицу. Какёин завороженно пронаблюдал, как белая маска на лице расходится тонкими нитями, открывая скрытые острые черты носа и рта. Станд приблизился совершенно вплотную к изумленному юноше и оставил в уголке его губ легчайший поцелуй. Затем отдалил голову, изучая реакцию хозяина.       Нориаки сидел, не шелохнувшись, пока его душа делала первый шаг. Он даже дыхание задержал. И едва Hierophant остановился, как, сам не заметив, юноша первым потянулся за продолжением. Второй поцелуй был более осмысленным, обоюдным, долгим: в конце Какёин решился аккуратно лизнуть нижнюю губу станда — тот даже не удивился. Лишь потерся кончиком носа о нос хозяина, вызвав у того умиление и улыбку.       Новый поцелуй. Они изучали друг друга, прижавшись телами невозможно близко: Hierophant Green зарывался пальцами в мягкие короткие рыжие вихры, то приглаживая, то встрепывая их, а Нориаки гладил изящную спину станда, изредка прерываясь и вздрагивая всем телом, чувствуя на себе свои же прикосновения.       Четвертый и пятый поцелуи сопровождались смелостью и были куда более страстными, чем остальные. У станда оказался мягкий, приятно-влажный язык, и отвечать ему было на удивление хорошо. Руки Hierophant стали разноразмерными лентами и медленно исследовали тело хозяина, то забираясь под ночную рубашку, то расстегивая пуговицы на ней, то щекоча найденные чувствительные точки кончиками самых тонких лент. Нориаки даже не надо было смотреть вниз — он и без того чувствовал, как об мягкие штаны и нижнее белье трется уже крепкий стояк. Он разорвал поцелуй и тихо застонал, опуская голову и взгляд вниз.       Шестой поцелуй пришелся в макушку: юноша лбом прижался к плечу Hierophant Green, вздыхая, вздрагивая и даже поскуливая от каждого движения лент, что обвивались вокруг груди и живота. По некоторым скатывались на чувствительную разгоряченную кожу капли прохладной зеленой воды, что почти мгновенно застывали в маленькие изумруды и сразу же исчезали. Разность температур покрывала тело мурашками и отдавалась в низу живота. Пальцы Нориаки вцепились в ленты из доспехов на плечах станда, что сразу же вместо плоских сформировались удобными под руку объемными… Какёин вздохнул: да, щупальца есть щупальца, какое бы иное слово он для них не искал.       Седьмой поцелуй был коротким, оставившим влажный след за ухом. Не губы, но язык прошелся по сонной артерии, медленно, улавливая каждый удар бешено бьющегося сердца хозяина. Вновь короткий поцелуй, уже на ключице. Рубашка все еще была на Какёине, пусть и полностью расстегнутая; одна из лент отделилась от общего потока и потянула за край воротника, мол, пора бы уже и снять. Нориаки словно бы проснулся, раскрыв прикрытые от эйфорического удовольствия глаза, и поспешно избавился от одежды.       — Все в порядке, мастер? — поинтересовался Hierophant Green, чувствуя тяжелое дыхание и судорожные вздохи.       — Да… да, все нормально, если эту ситуацию вообще можно назвать нормальной, — Какёин поправил волосы — пряди на лбу и висках налезли на мокрое от пота лицо.       — Мне продолжать?       — Спрашивать такое, когда твои ленты уже чуть ли не в моих трусах, довольно странно, — слегка ядовито отозвался тот, хотя и не чувствовал совершенно никакого раздражения от озвученного факта.       — Без вашего разрешения я вас не трону, — настоял станд и ослабил хватку лент на теле хозяина, из-за чего тот разочарованно хмыкнул и затем зябко поежился. Комната еще не остыла от дневной жары… но ему было куда жарче.       — Давай дальше, — на выдохе выдавил из себя Нориаки. «И ни в коем случае не останавливайся», — мысленно и несколько вымученно добавил он. Как хорошо, что конкретно сейчас его мысли могут читать.       Потеплевшие от жаркого тела и вновь собравшиеся в руку ленты прошлись по животу до мягкой резинки на штанах — Какёин едва проглотил громкий стон, закусив нижнюю губу. Свел брови от болезненно-мощного притока наслаждения и зажмурился. Несколько лент приблизились к его лицу, обращая на себя внимание.       — Хочешь меня снова заткнуть? — хмыкнул Нориаки.       — Вы вредите себе, мастер. Лучше так, — с заботой отметил Hierophant, накрывая покусанные и немного кровящие губы кончиком округлой ленты. — К тому же ленты не чувствуют боли.       Какёин лишь кивнул; и повинуясь нежданному порыву, легко лизнул зеленовато-белую поверхность. Он ничего не почувствовал, но заметил, как напрягся станд. Юноша вопросительно посмотрел на застывшую фигуру, но не успел ничего сказать — в несколько оборотов окружив шею и основание головы, ленты прошлись по влажным губам и скользнули внутрь рта. Нориаки едва не поперхнулся — даже больше от неожиданности, чем от ушедших в глотку… щупалец, как они тут же сдали назад, полностью закрывая лицо от носа до подбородка.       — Мастер, вам нужно лечь, — попросил Hierophant Green, несильно упираясь руками в плечи хозяина. Тот пару раз моргнул, раздумывая, но в конце концов откинулся на подушку.       Станд удобно устроился на его коленях, почти невесомый и частично распустившийся на ленты. Какёин рассматривал аккуратную и тонкую фигуру Hierophant Green, что совершенно не была похожа ни на мощных Magician's Red и Star Platinum, ни на механического Silver Chariot. И, пока что, ни у кого — даже у противников — не было сразу двух физических взаимозаменяемых форм. Словно в ответ на его мысли вокруг взвились ленты, понемногу возвращавшиеся обратно к телу юноши.       — Я вам нравлюсь, — произнес станд, вложив в слова совершенно нечитаемые эмоции. Нориаки смутился, но улыбнулся в ответ.       — Сомневаюсь, что ты когда-либо мог мне не нравиться, — бело-зеленые нити разошлись, давая возможность говорить, а белые же пальцы осторожно коснулись влажных губ.       — И я благодарен вам за это, мастер, — легкий поцелуй — и ленты вернулись на место, закрывая возможность воспроизвести хоть что-то, кроме стонов. Какёин ухмыльнулся про себя, чувствуя, как поток расходится на отдельные… щупальца и переходит прямо сквозь одежду на ноги, избегая куда более требующего внимания места.       «Ты меня решил подразнить, что ли?» — в ответ на неозвученное Hierophant поднял голову и легко улыбнулся краешками рта. Ладони опустились на бедра и слегка приспустили одежду, открывая вид на нижнюю часть живота. Одна из лент с закругленным кончиком коснулась пупка и решительно двинулась вниз. Нориаки словно током прошибло: он вздрогнул, замычал, одновременно втягивая живот и запрокидывая голову назад.       Лента тем временем неспешно достигла основания члена, поглаживая курчавые темно-рыжие волосы на лобке. Обвилась вокруг, но в итоге застыла без единого движения. До того еще предпринимающий попытки «мысленно говорить», Какёин разочарованно замычал вслух.       — Позднее. Сейчас вы хотите не этого, — прошептал станд и полностью распался на отдельные ленты, оставив хозяина в недоумении. Отсвечивающий зеленым, постоянно движущийся поток вокруг него легко уперся в бок и, обхватив часть тела, перевернул Нориаки на живот. Все еще не понимавший, что происходит, юноша обернулся за спину, на вновь собравшегося в гуманоида Hierophant Green.       Руки станда коснулись поясницы, поглаживая кончиками пальцев позвоночник и ямочки чуть ниже талии. Затем чуть оттянули штаны вниз, открывая вид на белоснежные, по сравнению с уже загорелой кожей рук и лица, ягодицы. И только в этот момент Какёин понял, что именно хочет сделать Hierophant.       «Стой, подожди! — станд застыл на месте, прислушиваясь. — Ты уверен?..»       — Да, это ваше желание.       «Но ведь… я не готовился. Да и нет у нас ничего, что могло…»       — Нет необходимости волноваться, мастер. С лентами это будет работать несколько по-другому, чем вы себе представляете, — уверенно заявил он. И затем добавил чуть нежнее: — И я не причиню вам боли.       Большая часть лент опустилась вниз, вновь разделяя общий поток на тонкие ручейки зелени. Один из них скользнул еще дальше, уткнувшись мягким концом в пока что напряженно сжатый анус, что заставило Нориаки дернуться от необычного прикосновения к обычно неприкосновенному месту.       — Расслабьтесь, мастер, — попросил станд, ладонями нежно массируя внутреннюю сторону бедер, пытаясь хоть как-то облегчить задачу. Щупальце между ягодиц было не толще пальца, к тому же оно пульсировало и с каждой волной выделяло куда более вязкую, чем обычно, жидкость.       «Это вообще что?» — с легким напряжением поинтересовался Какёин, почувствовав ее.       — Это одна из моих особенностей. Я могу менять структуру воды, из которой создаю Всплеск.       «А почему я узнаю об этом только сейчас?» — вскинул одну бровь юноша, от удивления на секунду позабыв о возбуждении.       — Не было необходимости ее применять. В теории, мои ленты смогут и изумрудные барьеры создавать, и замки взламывать, — гордо произнес Hierophant Green.       «Вау. У меня нет слов, — без малейшей доли сарказма признал Нориаки. Он прикрыл глаза, выдохнул через нос. И уточнил: — Давай. Я готов.»       Станд чуть приподнял его, заставляя опереться коленями о кровать и полностью открывая вид на опутанное лентами тело. Мягкий кончик с легкостью прошел внутрь, заставив Какёина впиться руками в покрывало и застонать. Щупальце немного подвигалось, размазывая внутри своеобразную смазку и приостановилось, все еще чуть пульсируя, позволяя привыкнуть к «вторжению».       «Оно что, увеличивается?» — уловил Нориаки непривычные движения.       — Да. Понемногу, но для первого раза и во имя вашей сохранности я не буду доводить его до размеров полноценных человеческих органов, — объяснил Hierophant стремительно покрасневшему хозяину. — К тому же вы и без того почти на грани.       И Какёин не смог возразить: похоже, что станд поставил его в такую позу не из-за удобства и доступности его задницы, а из-за того, что дотянуться до уже болезненно напряженного члена стало проблематично, тем более, что все подходы к нему закрыли ленты; да и на запястьях осталось несколько нитей. Hierophant не хотел, чтобы его хозяин делал что-либо сам: оставив лишь удовольствие, лишь дрожь в теле и непослушные пальцы, что-то и дело сминали покрывало.       Станд погружал ленту с каждым движением все глубже, но в пределах адекватного. Нориаки не мог сказать, действительно ли она внутри него или же действия Hierophant Green лишь влияют на его нервные окончания, не затрагивая физическое тело. Но он не мог отрицать, что ленты и нити, ласкающие его чуть не от головы до пят, были до жуткого реальными, осязаемыми и доводящими до исступления в наслаждении.       Случайно задетая чувствительная точка внутри — и Какёин прогибается в спине, зажмуривается и издает продолжительный стон. И снова этого не хватило для оргазма, даже несмотря на кольцо из нитей у основания члена. Ровные, размеренные движения, не слишком быстрые: Hierophant следовал каждому желанию хозяина и поддерживал темп, который требовало тело того.       На несколько движений на замену щупальцу пришли пальцы станда — Нориаки поперхнулся вздохом и едва не укусил ленту у рта, настолько хорошо он почувствовал на своих пальцах внутреннее тепло своего же тела.       «Оставь», — последовала слабая и едва слышная просьба, но станд подчинился. Подвижность заметно снизилась, но двойные ощущения с лихвой компенсировали все недостатки.       Какёин уже совершенно бессознательно подавался назад, к каждому погружению пальцев внутрь. Да, понемногу он привык и расслабился настолько, что места стало хватать и для второго пальца. Hierophant периодически то сгибал их внутри, то разделял их на нити, что почти-хаотично извивались внутри, задевая, как казалось Нориаки, едва ли не все нервные окончания. Он ерзал по кровати, с силой упираясь ногами в покрывало и пытаясь, собрав последние крохи самообладания, не слишком громко кричать.       К тому же, ему было мокро — по члену, терзая и без того сверхчувствительную кожу, скатывались большие капли предэякулята и не спешили падать вниз. Потянувшегося было к паху Какёина остановил станд, резко прижав его руки лентами обратно к кровати: юноша от неожиданности возмущенно и нетерпеливо застонал, едва не забыв, что планировал вести себя тихо.       Hierophant Green же совершенно не растерял контроля: и ленты, и щупальца, и руки двигались в строгом ритме, не дрожа и не сбиваясь, даже несмотря на бьющегося почти на пике возбуждения хозяина. От Нориаки продолжали поступать мысленные команды, но отрывистые, редкие, лишь побуждающие продолжать: «еще», «сильнее», «пожалуйста». Он не раскрывал глаз, полностью отдаваясь ощущениям… а еще затем, чтобы просто-напросто не расплакаться от бушевавшего внутри вихря эмоций. Хорошо, что станд заблаговременно лишил его возможности говорить, иначе бы Какёин еще и бессвязно кричал в голос.       Его быстро и резко перевернули обратно на спину, стоило миру начать темнеть в глазах. Нориаки и Hierophant оказались лицом к лицу друг с другом: одно измученно-просящее и другое сдержанно-собранное. Ленты замедлились и расступились под ладонями станда, который оглаживал мокрое от пота и зеленых потеков воды тело хозяина.       Белые фаланги пальцев легко пропорхнули по ребрам, прошлись от живота к бедрам… и двинулись к паху. Какёин прогнулся в спине навстречу прикосновениям и расставил ноги пошире, чуть согнув их в коленях и обхватывая сидящего между ними Hierophant Green. Тот довольно улыбнулся и, наконец, обхватил ладонью горячий член, упираясь большим пальцем во влажную головку. Нориаки шумно вдохнул и запрокинул голову на подушке назад: близко, как же он близко!       Подушечки на внутренней стороне ладони мало того, что приносили больше удовольствия, так еще и вновь выделяли вязкую «смазку», которая с каждым движением смешивалась с предэякулятом. В то же время внутри двигалось очередное щупальце — чуть более толстое, ребристое и объемное на конце. Зрение сузилось только до мерцающей и немного размытой фигуры станда, что синхронно двигался вместе с подающимся навстречу хозяином.       Кольцо у основания члена разжалось, движения ладони стали резкими: и спустя несколько секунд Какёин глухо, протяжно замычал и обильно излился в руку Hierophant Green и себе на живот. Ленты медленно исчезали, растворяясь в воздухе, пока Нориаки, прикрыв согнутой в локте рукой, пытался восстановить тяжелое дыхание, судорожно вдыхая и выдыхая носом воздух.       Почувствовав, как что-то проходится по его животу, он приподнял локоть. Как оказалось, Hierophant Green притащил лентами из ванной все еще влажное полотенце и деловито протирал мутно-белые пятна. Следов зеленой жидкости видно не было; хотя кое-что внизу начинало ощутимо ныть и, похоже, что щупальца действительно физически его растянули.       — Мастер? — заметил наблюдение станд.       — Все в порядке, — легко улыбнулся Какёин и приподнялся на кровати, протягивая руку к вновь собравшимся белым доспехам. Ловко подставившись под прикосновение, Hierophant «погладился» о ладонь, словно большой зеленый кот, и, нависнув над хозяином, придвинулся ближе к его лицу.       — Вам понравилось?       — Да, — просто ответил Нориаки. — Хотя, наверное, лучше не стоит хвастаться тем, что первый раз у меня случился со стандом.       Тот хмыкнул и потянулся ближе: они вновь поцеловались, нежно, неспешно, задумчиво. Руки Какёина потянулись к тонкой талии станда.       — Отдыхайте, мастер, — оторвался от губ юноши Hierophant Green. — До утра осталось не так уж и много.       — Спасибо тебе, — тихо протянул Нориаки. Станд кивнул головой и исчез в зелено-золотом мареве.       Какёин еще с минуту посидел на кровати, уставившись в стену и переваривая то, что произошло. Затем упал обратно на подушку — жутко хотелось спать, несмотря на необходимость принять душ второй раз за вечер.       Однако… он не мог не признать, что на душе стало легче.