За окном в старой деревянной раме властвует Январь. Метелью заволокло абсолютно все — даже вытянутой руки не увидишь. От такой погоды я невольно поежился, ведь в кабинете хоть и работало отопление, но оно было слишком слабым, чтобы согревать помещение. Казалось бы, обычная школа, обычный выпускной девятый класс с уклоном на математику и обыкновенные, до скрежета зубов шумные ученики. Не любил я никогда встревать к чересчур буйным компашкам, потому и сижу сейчас за третьей партой первого ряда… в одиночестве, и невольно зацикливаюсь на свободном, сильно потрёпанном временем и учениками стуле рядом с собой.
— Опять дичишься? У нас тут такой замес будет, пошли! — меня попыталась растрясти моя подруга ещё с пеленок — Петуния. Да, странное имя для девушки, но оно ей очень подходит. На вид кажется миленькой и немного боязливой из-за своей обыкновенной юбки-бутона, очень схожей с цветком. На деле же она очень общительная и не пропустит мимо своих ушей абсолютно любую новость или сплетню. Наш класс этим и отличается — есть люди с нетипичными именами. Но обычные Пети-Васи-Кати тоже присутствуют.Я неуклюже встал и потер затылок. Пета, обычно так я зову свою подругу, развернулась ко мне лицом и по привычке закатила лазурно-голубые глаза, а после своим стальным непрерывным взглядом посмотрела на меня, уперев руки в бока. Эта девушка и слова мне проронить не дает, как уже тащит из кабинета в небольшой, по-домашнему обустроенный коридорчик, где были и остальные десять учеников.
Не могу сказать, что мы вовремя пришли, но по лицу этой голубоглазой бестии я понимаю, что совсем не опоздали. Посреди этой небольшой толпы стояли двое — наши самые отъявленные хулиганы — Надя и Сережа. Разгорелся спор, который мог закончится очередной дракой. Впрочем, несмотря на их бойкий характер они друг за друга встанут горой. Сережа не даст спуску обидчику кареглазой рыжеволосой Нади. А Надя в свою очередь порвет любого за невысокого, по сравнению с ней, сероглазого блондина.
— Ребята, ну прекратите уже! Нам же попадет! — Вишня попыталась успокоить Сережу и обхватила его руку. В свою очередь ее брат только огрызнулся, оттолкнул ту и задрал рукава своей помятой рубашки. — Тебя ещё тут не хватает! Пусть она первая прекратит! — Только после извинений! — Надя выпрямилась, отчего стала казаться ещё выше, и скрестила руки на груди, недовольно посмотрев в нашу сторону. Петуния лишь довольно заулыбалась и с бесятами в очах впилась в меня взглядом, а затем потянула ближе к толпе.Бедная Вишня попыталась вновь достучаться до старшего непутевого братца, но я и Паша взяли ее за плечи, чтобы под горячую руку не попала. Шатен приобнял девочку — Вишня всегда расстраивается, если Сережа лезет в драку.
Двое были готовы сцепиться друг с другом, словно бешеные собаки, но им помешал глухой стук в дверь. Все сорвались с места и побежали к раздевалке. Я посмотрел вслед оставшимся стоять хулиганам, и быстрым шагом постарался нагнать остальных. Вишенка с Петунией уже хозяйничали вокруг нашего учителя и по совместительству классного руководителя — Владимира Емельяновича. Седовласый пожилой мужчина лишь устало улыбнулся нам, как из его рук сестра хулигана довольно настойчиво выхватила каракулевую шапку и заячий тулуп. За него же ухватилась и Петуния, невозмутимо взглянув на девочку. Обе скрылись в раздевалке с шумом вешалок. Паша нетерпеливо подошёл к учителю и взволнованным взглядом стал бегать по своей обуви. Владимир Емельянович нахмурил свои седые брови, отчего его морщинистое смуглое лицо стало казаться ещё меньше.
— Не все потеряно. — хрипловато проговорил учитель, похлопав сжавшего кулаки парня по плечу. — У нас сейчас математика. — Мы их найдем. — я постарался приободрить Пашу, в ответ тот лишь рыкнул и рванул в сторону туалета.***
К концу урока математики большинство пришло в норму. Надя готова была вдавить в землю Серёжу, который непрерывно кидал изрисованные комки тетрадных листов. Петуния невозмутимо шепталась с Пашей, тот в свою очередь не отрывал взгляда с доски. Я в который раз перелистывал состарившиеся учебники, не уступающие мне по возрасту. Вишня ломала голову над задачей, листая тетрадь и устало вздыхала от очередных выходок рядом сидящего братца. Владимир Емельянович щурился, пытаясь разглядеть текст своей любимой книги с потертым переплётом. Наш коллективный разум — Гриша, Гена, Витя и Петя — спорили про настольные игры. Лиза стояла у доски и что-то оживлённо рисовала. Темноволосая, невысокая девочка с высоким голоском сейчас что-то бубнила под нос, вычисляя площадь круга для задачки из сборника пятилетней давности. Я поежился от холода из окна. Старые рамы пропускали погоду с улицы, потому были залиты не одним слоем монтажной пены.
За все время урока меня напрягали странные скрипы со стороны окон. Я даже спрашивал у других, кто сидел рядом, но создавалось ощущение, что это скрипит у меня в голове и слышать способен лишь я. В итоге я попался и пришлось выходить к доске, чтобы дорешать задачку заместо Лизы. Скрипы будто исчезли, а я погрузился в решение с нуля. Уж любит Владимир Емельянович насолить, ни повернуться нельзя, ни в окно посмотреть.
В момент, когда я отвлекся на задачу, переваривая заново все знания, одна из оконных рам открылась и с грохотом ударилась о стену, что потрескались стекла. Буря ворвалась в класс, сковывая льдом подоконник, заполняя холодом все помещение и стала засыпать нас снегом. Все вскочили и бросились судорожно закрывать окно. Ледяные ветра лишь сильнее мешали нам, но вместе с Пашей и Надей при поддержке остальных окно было закрыто и забаррикадировано досками с пеной. Я оглядел свои руки. Пальцы и рукава рубашки стали покрываться щипающим льдом. Паше досталось хуже: он первым подскочил к окну, потому его волосы наполовину обледенели, одежда так же покрылась тонким слоем. На лице нос и щеки посинели, также и пальцы на руках.
— Вишня, Надя, принесите горячую воду и полотенце! — выкрикнул учитель, пока зеваки отошли от нас. Чувство жжения лишь говорило о росте ледяной корки. Я стал судорожно снимать рубашку, жмурясь по привычке, чтобы не быть оглушенным от выкриков Петы и Лизы. Но ни одну из них я не услышал. Петуния стояла поодаль с Владимиром Емельяновичем и остальными. А Лизы не наблюдалось. — Лиза? — громче обычного проговорил я. Неприятное ощущение от льда затмилось волнением и обреченностью. Так хотелось, чтобы она просто убежала в испуге. — Мальчики, осмотрите школу! Ее нужно найти! — голос учителя дал слабину и надежда найти девушку ещё больше разбивалась вдребезги. Петуния помогла ему сесть на стул и побежала за мальчиками. На их заглушенный дверью зов никто не откликался. — Владимир Емельянович, вот лекарства… — Вишня вовремя вернулась и сразу же забегала вокруг учителя. Тот лишь улыбнулся печально и закашлялся в кулак.За Вишенкой пришла Надя и поставила недалеко от нас тазик, а Вишня положила полотенце на парту. Паша быстро умылся почти что кипятком и вытерся полотенцем. Оледеневшие волосы отломились, а покрасневшие лицо и руки выглядели полностью чистыми. Я же не рискнул так очищать себя, потому просто мокрым и не менее горячим полотенцем вытер руки. Паша скинул свою серую, немного малую по размерам жилетку, в кармашке которой всегда носил платок, который вышила мама, а после побежал за остальными. Вишня непонимающе взглянула. В ее серо-голубых глазах на мгновение пробежался испуг. Я замочил одежду и лёд постепенно исчез. Надя устало села на парту, облокотившись на нее руками и посмотрела на окно. Треснутые стекла залили пеной, что наверняка зря, но пока это временное решение.
Паша вернулся со сменной одеждой и сел на стул. Я быстро накинул рубашку и с остальными стал смотреть на дверь кабинета, постепенно ожидая худшего. Первыми пришли Петуния, а так же недовольная Саша с Джун (англ. Июнь). Эти две девочки попали сюда вместе, а из-за возраста последней не отходят друг от друга.
— Все опять шумят, никакого спокойствия! Зачем было тогда устраивать сон-час?! — пятилетняя Джун лишь недовольно прищурилась, держа за руку семнадцатилетнюю Александру, пока другой рукой убирала блондинистые пряди с лица. — Лиза пропала… — Паша нервно оглядел Сашу и посмотрел на окно в очередной раз. Несмотря на свой довольно вспыльчивый характер, даже с высоким ростом и худощавым телосложением восемнадцати ему не дашь. Девушка же увидела последствия происшествия и ужаснулась. — Может она убежала куда-то? Остальные ещё не вернулись, так что не стоит говорить наперед. — я постарался немного сгладить напряжение от Паши, но выходило у меня плохо. Вишня заметно сникла, отчего неприятный ком застрял в горле.***
Все же, последними вернулись мальчики и объявили самое страшное. Лизу никто не нашел, даже следов не осталось. Все опустили головы. Мне было страшно — каждому из нас было безумно страшно. Все ждали, что следующий по этому смертельному списку окажется именно он. Тишина нагнетала и без того неприятную обстановку. Желания оставаться в месте пропажи очередного ученика совершенно не было. Вишня, рванула из кабинета с тихим плачем. Никто больше не сдвинулся. Мы все понимали ее, но сделать с происходящим ничего не могли.
— На сегодня уроки придется отменить. Отдохните как следует, а девушек я попрошу сделать чай. — голос учителя глухо раздался в классе. Паша дернулся и со всей силы ударил по столу. — Это не может так продолжаться! Так не бывает! Почему это вообще происходит?! — Павел! — Владимир Емельянович поднялся со своего места. Любимая книжка упала на пол. — Ты пример для всех, пожалуйста, успокойся. — Нет, Владимир Емельянович, я совсем неподобающий пример. Да и успокаиваться мне нет смысла. Вы сами знаете что происходит и продолжаете держать нас здесь! — Ты видел что творится за дверьми! Хочешь замёрзнуть и остальных за собой повести?! — Тогда почему с вами так не работает? Сколько раз вы выходили в город, на вас и льдинки не остаётся! Даже одежда не тронута, только обычный снег! — учитель смолчал. — Ясно. Значит не скажете. Тогда я начну собираться, сам схожу на разведку. — Нет! Ты останешься здесь! — мы оказались меж двух огней. Владимир Емельянович впервые так громко кричал. — Если мы останемся хоть ненадолго здесь, нас либо завалит под обломками школы, либо мы пропадем как и остальные! Их бесполезно искать, нужно думать об остальных, Владимир Емельянович! — шатен уже направился к выходу из школы, как его окликнул учитель. — Оставайся в школе. Завтра утром я отправляюсь искать другое укрытие. От вас я жду полной готовности к вечеру следующего дня, к тому времени буря должна утихнуть. — Владимир Емельянович устало вздохнул и потер переносицу, а после добавил — Ни при каких условиях не уходите без меня из школы. Иначе шагнете вы лишь раз и никакой кипяток вас не спасет. Отдыхайте. — все неторопливо вышли из класса. Я оглянулся — книга все ещё лежала на полу. Я подошёл к ней и наклонился, чтобы поднять. — Денис, тебе уже совсем делать нечего? — я испуганно обернулся и по привычке спрятал книгу за спину. Петуния сразу приметила мою тревожность. — Дениска-Дениска, а что ты там прячешь? Покажи! — девушка довольно заулыбалась и стала приближаться ко мне. Я, как и следовало ожидать, попятился назад и упёрся в стол. — Что же у тебя там? Показы-вай! — голубоглазая резко прыгнула на меня, но я успел отбежать к двери. — Денис! Ты же знаешь — мне интересно! — Петуния! Куда ты дела заварник? — Саша выглянула из-за двери, одарив меня странным взглядом. — Тебе повезло, мальчик! — русоволосая задрала нос и вместе с Сашей скрылась за дверью. Я отправился следом за ними.***
За окном в старой деревянной раме властвует Январь. Я сижу на матрасе и смотрю на книгу, которую оставил наш учитель. Все давно уже спят, везде темно и только я, со своим маленьким фонариком, разрываю тьму.
Казалось бы, обычная школа, обычный выпускной девятый класс с уклоном на математику и обыкновенные, до скрежета зубов шумные ученики на самом деле букашки в этой всепоглощающей магической буре.
Мы — простые люди, которые оказались не в том месте и не в то время. Два года назад наш небольшой городок сковала ледяная пурга, нещадящая никого. Два года назад шестнадцать человек привел сюда Владимир Емельянович — учитель литературы и русского языка, чтобы спасти от непогоды. Но полгода назад число учащихся стало уменьшаться — старая и ветхая школа уже не могла нас защищать, и буря уносила кого-то с собой. Поиски не приносили ничего хорошего, а убежище с каждым днем разрушалось.
Через несколько часов наконец решится наша судьба, ведь мы выходим в город.