Хроники ночного клуба

      «Берегите людей, после встречи с которыми что-то светлое и радостное поселяется в вашей душе».

Ошо

      Что делать, когда понимаешь, что день просто-напросто не твой? Вопрос самый что ни на есть открытый, потому что каждый находит ответ в чём-то своём. Кто-то не придаёт этому значения и продолжает пребывать в наилучшем расположении духа, считая, что за неудачным днём обязательно последует удачный, и уж он обязательно принесёт радость и смех, а значит, стоит продолжать заниматься своими обычными делами, запланированными ещё давно. Кто-то расстраивается, конечно, но только слегка, понимая, что всё к тому и шло, было неизбежным, поэтому следует принять любую неприятность с высокой поднятой головой и осознать, что она не способна испортить настроение. А кто-то принимает любую неурядицу, даже самую незначительную, слишком близко к сердцу, раздувает её до невероятных размеров и замыкается в себе, подумывая о том, что чёрная полоса в жизни продолжается и, кажется, даже не думает отступать. Пожалуй, последний тип людей интересен больше всего.       Продолжать делать своё дело, находясь в состоянии расстройства, грусти, скорби или негодования, уже невозможно, а значит, нужно найти место, где ничто не будет напоминать о произошедшем. И даже совершенно не важно, что произошло: потерянный телефон, прожжённая утюгом насквозь любимая рубашка, угнанная машина, предательство друга или любимой девушки, упрёки от начальства, болезнь родственника или даже смерть — любой из этих случаев заставляет пускаться в пляс под названием хандра.       Кто-то спешит уйти домой, сесть перед любимым телевизором, не забыв захватить огромную тарелку своих любимых конфет или круг пиццы, и смотреть любимый сериал. Загладить до смерти любимого кота тоже приветствуется. И всё в одиночку, чтобы никто не осмелился пожалеть или начать надоедать вопросами, что же случилось и почему. Всё это делается в надежде, что домашняя обстановка способна разрушить мрачную атмосферу действительности, что ожидает за порогом.       Кто-то идёт за положительными эмоциями к семье или друзьям, которые всегда выслушают, поймут и подбодрят. Если это мама, то заряд эмоций придёт за разглядыванием старых семейных альбомов или просто за разговором, а уж когда речь заходит о совместных воспоминаниях, которыми наполнен весь дом, то стоит ли говорить, насколько становится легко на душе? Если это лучшая подруга, то она обязательно выльет воображаемое ведро нечистот на твоих обидчиков и скажет, насколько им повезло с тобой, а они этого не понимают. А потом вы будете всю ночь петь песни в караоке, кидаться друг в друга подушками и пить вино, а остальное — пусть останется на завтра. Если это любимый человек, то здесь стандартов никаких: кто-то просто сидит в молчании и вселяет уверенность нежным поглаживанием по голове, кто-то ведёт на прогулку, после которой обязательно будут болеть ноги, а кто-то готовит вкусный ужин, чтобы наивкуснейшая еда помогла забыть о проблемах.       А кто-то предпочитает просто забыться. И способов много: лечь спать на лавочке в невыносимый мороз, чтоб уж наверняка не проснуться, напиться до скотского состояния дома, выключив телефон, или пойти в клуб, чтобы потанцевать, выпить, покурить, уехать с кем-то незнакомым и на утро понять, что чёрная полоса в жизни стала ещё на тон темнее.       Сегодня Сакура относила себя к последним двум группам. Первое, что она сделала, — пошла к лучшей подруге за ведром тех самых нечистот, вот только поливать было некого. Сегодня днём, в самый разгар рабочего дня, позвонили из полиции и сообщили, что её мать, Мебуки Харуно, попала в страшную аварию, которая унесла жизни двух человек. Вскочив тогда из-за своего рабочего стола, розоволосая девушка сначала не поверила своим ушам, а потому переспросила, уверены ли, что это именно Мебуки.       Дальше всё как в замедленной съёмке: кабинет главного менеджера Ибики, который с недовольством в глазах всё же разрешает ей уйти, сочувствующие и одновременно с этим равнодушные взгляды полицейских, которые расположились на месте аварии, и не терпящие лишних истерик врачи, не оставлявшие попыток задержать Сакуру в коридоре и не позволить ей лететь вслед за матерью в операционную. Пятичасовое ожидание губило всё хорошее, но, в конце концов, девушке было сказано, что её мать находится в коме, и выйдет ли она из неё — непонятно.       Столько слёз Сакура проливала только один раз в жизни — когда повесился отец. Нет, он не был неудачлив в жизни, имел любящую семью и многообещающую работу, но, к сожалению, не смог перешагнуть через войну, на которой успел побывать. Ни для кого не секрет, что те, кто убивал людей, принимал наркотики-стимуляторы, чтобы не спать и не чувствовать боли, никогда не возвращаются домой здоровыми, счастливыми и — главное — победителями. Да, Кизаши Харуно просто медленно сходил с ума, не зная, как забыть безжизненные взгляды врагов и звуки разрывающихся снарядов, а его жена и дочь играли роль наблюдателей, которым больше ничего не оставалось, кроме как быть снисходительными и спокойными. А ещё так же спокойно плакать наедине с собой.       С тех пор прошло много лет, но такая боль имеет свойство лишь притупляться, а не исчезать. Сейчас девушка не знала, как ей жить дальше, если она потеряет и мать. Она пообещала самой себе, что будет беречь самого родного для неё человека и ценить её жизнь больше своей собственной, ведь теперь Мебуки должна жить за двоих. Сидя на холодной кожаной больничной кушетке, Харуно-младшая обняла себя руками и задрожала. Это было похоже на озноб безысходности, забытья, и единственное, что она смогла сделать, — набрать номер Яманака Ино, своей боевой подруги, которая всегда подбирала нужные слова.       Подобрала и сейчас — позвала к себе, позаботившись и о такси для Харуно, и о свежеоткупоренной бутылке красного полусухого вина для них обеих. Тогда Сакуре казалось идеальной затеей уехать из больницы, потому как к маме врачи пока не пускали, и порыдать в квартире Ино, которая, возможно, порыдает за компанию. А теперь блондинка энергично и даже вульгарно двигала бёдрами на танцполе клуба «Атмосфера» в центре Токио, чтобы, видимо, очень по-своему помочь розоволосой побороть проблему. Когда Яманака уже начала выдыхаться, то решила прибегнуть к помощи двух рядом стоящих парней, которые с удовольствием придерживали уже изрядно захмелевшую девушку за талию. Судя по её растрёпанной причёске, слегка смазанному макияжу, задранному до неприличных высот платью, глупой улыбке и пьяному взгляду, Ино была рада, что предложила пойти сюда снять стресс. Возможно, уже через несколько минут кто-нибудь из этих незнакомцев пригласит её к себе, и тогда ключи от квартиры полетят прямо в руки розоволосой, которая наверняка находится примерно в таком же состоянии. Сняв свои громоздкие туфли на экстремальном каблуке, Яманака, взявшись за кожаные ремешки, подняла руки вместе с обувью над головой, продолжая прыгать уже в более быстром и зажигательном темпе и воодушевлённо выкрикивать разные глупости.       Розоволосая же тем временем искала самый безболезненный способ лишиться на утро памяти. Сидя за барной стойкой, переливающейся яркими огнями, Харуно просила услужливого бармена налить ей ещё одну шоту. Сакура уже не имела понятия, первая ли эта рюмка по счёту или уже десятая, но знала одно: этого явно мало. Раздирающая боль в груди не выдавала даже намёка на капитуляцию, и это раздражало. Голова начинала понемногу кружиться, а картинка перед глазами смазываться, но всё равно зеленоглазая была, к сожалению для неё, в себе — в себе и в своей рабочей деловой одежде, состоящей из чёрных классических брюк, белой блузки, которая теперь выглядела чуть пожёванной, и чёрных открытых босоножек на каблуке. Её розовые короткие волосы до плеч, некогда красиво накрученные плойкой, теперь выглядели как после небольшого урагана, который пронёсся исключительно над головой зеленоглазой девушки; глаза заметно припухли от слёз, краснота по-прежнему была видна невооружённым взглядом, а про тушь, осыпавшуюся прямо на эпицентр припухлостей и говорить нечего. Нет, она совсем немного потанцевала вместе с Ино, прежде чем приземлиться рядом с барменом и понять, что снова встать уже нет сил. Да и желания.       Подперев подбородок рукой, она принялась ждать свой заказ, полная решимости не спеша опустошить все запасы алкоголя в этом заведении. Сев вполоборота, чтобы достать из небольшой сумочки, зажатой между невысокой спинкой стула и спиной девушки, пару новеньких хрустящих купюр, она совсем не заметила, как за соседний стул приземлился незнакомец. Вновь развернувшись уже с деньгами в руках, Харуно боковым зрением поймала ещё одно неизвестное ей лицо: справа сидел молодой парень, попивая что-то явно не алкогольное из кофейной чашки. Он был весьма хорош собой: чёрные волосы, стильно взъерошенные на затылке, в свете прожекторов переливались яркими оттенками, будто на чёрную краску по очереди летели брызги всех оставшихся в палитре; Сакура не могла распознать цвет его глаз, но почему-то была уверена, что они в любом случае тёмные. Больше девушка не успела ничего разглядеть, потому как бросила на юношу лишь мимолетный взгляд, — лишь то, что одет он был в чёрный строгий костюм, какие обычно носят либо личные охранники, либо владельцы крупных корпораций, либо хосты, и белоснежную рубашку. Учитывая, что молодой человек сидел и пил — кажется… кофе? — он мог вполне оказаться охранником клуба, но если бы это было так, они с барменом вели бы себя друг с другом более дружелюбно, значит, версия ошибочна. А если это хост, то он наверняка был бы занят спаиванием несовершеннолетних девушек, а не этой белой фарфоровой чашкой.       — Друг, я жду уже очень долго, — слишком быстро для абсолютно трезвого человека протараторила Сакура, стараясь придать голосу немного недовольства, чтобы бармен пошевеливался. Тот, закончив с заказом её соседа, принялся наполнять шоту и буквально через минуту поставил перед розоволосой долгожданную рюмку, которую она вмиг опорожнила. Поморщившись от неприятной жгучей горечи, прокатившейся по горлу, Сакура занюхала её и заодно свою душевную горечь рукавом мятой рубашки.       — Неудачный день? — вдруг подал голос незнакомец справа. Теперь же Харуно решила чуть повернуть голову в его сторону, чтобы рассмотреть как следует: он сидел опустив взгляд в свой горячий напиток и даже не думал поднимать его к собеседнице, будто ему был безразличен каждый человек, находящийся сегодня здесь. Надо признать, что этот юноша всё больше напоминал Сакуре скорее хоста, нежели владельца какой-нибудь компании: внешностью природа его не обидела, ведь не каждый день встретишь настолько правильные острые черты лица, аристократически-бледную кожу, прямой нос и непухлые молочные губы, которые чуть блестели на свету из-за только что сделанного глотка кофе. Что ж, если ты не хост, тогда…       — Незнакомого человека так волнует, как прошёл мой день? — огрызнулась девушка. Она покрутила в руках уже пустую рюмку, зачем-то рассматривая на ней следы своей помады. Да, неудачный, тебе-то что? Если пришёл сюда завалить какую-нибудь девицу, то добро пожаловать на танцпол.       — Но Вас же волнует, как я выгляжу. — Усмехнувшись, незнакомец сделал ещё один глоток. — Такого любопытного взгляда я давно на себе не ощущал. — Наконец он переместил свой слегка насмешливый взгляд на Харуно, которая лишь возмущённо усмехнулась и тоже посмотрела на юношу. — Учиха Саске, — представился он, протянув свою левую руку для приветствия. Пока Сакура думала, пожать ли его широкую ладонь, перевитую выступающими синими венами, послышался звонок её телефона. «Цунаде» — высветилось на экране. Конечно, сейчас родная тётя начнёт засыпать вопросами по поводу аварии, в красках описывать своё беспокойство и требовать, чтобы племянница назвала адрес больницы и все другие необходимые данные, чтобы попасть к сестре и хотя бы просто увидеть её. Как же надоело. Что она сможет сделать в такой ситуации? Вытащить Мебуки из комы или обратить время вспять и предотвратить аварию? Только переживать, накручивать себя и заодно накручивать Сакуру, которая только-только принялась за восстановительный процесс. Плюнув на всё и негромко чертыхнувшись, Харуно сбросила вызов и раздражённо бросила мобильный на стойку. О, а собеседник-то ждёт.       — Харуно Сакура, — в ответ представилась она, пожав брюнету руку. Изо всех сил стараясь быстро спрятать нахлынувшее раздражение, девушка кашлянула и тряхнула волосами, пытаясь таким образом придать им презентабельный вид. — На работе? — кивнув всё на ту же чашку с ароматным кофе, спросила Сакура.       — Не знал, что существует работа, на которой нужно просто сидеть и пить кофе. — А этот в костюме всё продолжал язвить. Видимо, его работа заключается в том, чтобы насмехаться над посетителями этого клуба, при этом виртуозно оставаясь безнаказанным. А что, неплохая должность. — Нет, просто отдыхаю, — видя, как собеседница закатила глаза, добавил он.       Вдруг на Сакуру, а заодно и на барную стойку, навалилась Ино, задорно хохоча и всё ещё держа в руках свои туфли. Она была слишком пьяна, чтобы регулировать громкость своего смеха и угол наклона своего туловища, которым практически прижимала подругу к лакированной поверхности стойки. Осознав свою оплошность, Яманака, можно сказать, скатилась с Сакуры и теперь стояла слева от неё, не обратив внимания на нового знакомого своей лучшей подруги, после чего резко выхватила до краёв наполненную шоту, предназначенную опять же розоволосой, и осушила её, тряхнув головой и зажмурившись.       — О-о-ох, хорошо-то как! — поставив рюмку обратно, почти провизжала блондинка. — Слушай, видишь того парня? — Ино, пошатываясь, показала рукой на незнакомого Харуно шатена с татуировками красных клыков на щеках, который не менее пьяно покачивался из стороны в сторону, словно бился в агонии, похотливо смотря на Яманака. Всё ясно, ничего хорошего можно не ждать. — Он меня пригласил продолжить вечеринку в другой клуб, а потом, наверное, к нему поедем. — С каждым словом Сакура всё яснее представляла себе эту картину под названием «Продолжение банкета», написанную, должно быть, маслом. — В общем вот ключи, поезжай ко мне и выспись хорошенько, ни о чем не думай, милая. Люблю тебя-я-я! — Быстро бросив ключи на стойку и поцеловав подругу в щёку, Ино, решив всё-таки не надевать туфли, снова отправилась в глубь танплощадки, чтобы слиться в животном поцелуе со своим новым воздыхателем. Жаль, что она ушла так быстро, ведь так и не успела послушать, какая она легкомысленная сука, которая кидает лучшую подругу и уезжает с каким-то комнатным бабником. Снова чертыхнувшись и сложив ключи в боковой карман сумки, розоволосая старалась делать это как можно непринуждённее, но от глаз брюнета не ускользнула ни одна реплика и ни один жест, закреплённые за этим разговором.       — Завтра утром извинится, — в очередной раз поделился своей проницательностью Учиха Саске, о котором Сакура по-прежнему ничего не узнала. Только сейчас она заметила, что возле новой чашки с кофе стоит пепельница, где уже лежали несколько окурков, а значит, парень успел и нервы расслабить. — Вы поэтому так расстроены, Сакура? — «Чёрт, лучше бы я осталась у Ино и сейчас бы тихо плакала в подушку».       — Нет, не поэтому, — соврала Харуно, хотя доля правды, кажется, всё же присутствовала. Она понимала, что отвечала чересчур дерзко, будто рубила мясо стальным топором, но иначе не могла, ведь алкоголь сподвигнул на смелые поступки, в частности — на девиз «говорим правду в лицо и не стесняемся». — А Вы-то здесь что делаете? Кофе попить можно и дома, — выпалила Сакура, тут же заметив печальный взгляд собеседника, которым он смерил девушку. Только на секунду. Она была уверена, что сейчас он либо дождётся длинноногую модель и уединится с ней в одной из VIP-комнат, либо дождётся друзей, и тогда они уже коллективно выйдут на охоту. А кофе тут для растопки печи. Нет, Харуно не была циничной, но жизненный опыт заставил усвоить, что красивые парни — гулящие парни. Наверняка он и понятия не имеет, что такое горе, скорбь и желание забыться. Сидит здесь и высматривает очередную жертву, которой, возможно, стала и она сама.       — Просто вспоминаю, как приходил сюда с лучшим другом, — кивнув бармену в знак того, чтобы тот сменил пепельницу, ответил Учиха. — Сегодня похоронил его.       Теперь Сакура Харуно была не в состоянии оторвать свой шокированный взгляд от едва знакомого парня. Пару секунд она находилась в ступоре, а затем переместила взгляд обратно и теперь просто смотрела перед собой, не моргая. Её глаза были выпучены, а зрачки нездорово сужены, ладони подрагивали от нарастающего напряжения, а солёные слезы вновь предательски подступали к глазам. И не понятно было одно: она хочет плакать из-за своего горя или из-за чужого?.. Она никак не могла поверить в то, что была такой неосторожной в высказываниях и беспечной. Часто бывает так, что мы судим людей по внешнему виду и обстановке, которая их окружает. Ведь даже сама девушка не была гулякой, которая приходит сюда в надежде завести приятные знакомства с противоположным полом, но в данный момент подумать о ней именно так — это ничего не стоит. Учиха Саске по-прежнему спокойно попивал кофе и делал вид, что не сказал ничего необычного в данной обстановке, хотя взгляд юноши говорил сам за себя — полный боли и отчаяния, которые, приглядевшись, можно было рассмотреть. Но Сакуре пока было не до сих — она пыталась справиться с эмоциями, а потому ещё раз взглянула на Учиху в надежде, что он сделает то же самое, но увы. Слова «мне очень жаль» застряли где-то в горле, поэтому девушка не нашла ничего лучше, чем опрокинуть ещё одну шоту.       — Если будете так смотреть, я могу подумать, что у Вас та же проблема. — Саске Учиха явно умел читать мысли. Интересно, кем он всё-таки работает?..       — Мама в коме, — почти перебив собеседника, Харуно едва слышно шмыгнула носом и подняла голову вверх, прогоняя тем самым ненужные сейчас слёзы. — Сегодня попала в аварию, и теперь неизвестно, будет ли она жить. — Снова звонок. Цунаде. Да отстань же!..       — Тогда почему Вы здесь? — нахмурился Учиха, сделав глоток кофе и понаблюдав за действиями новой знакомой, которые были ему явно непонятны.       — Потому же, почему и Вы.       — Сомневаюсь, что Вы с мамой очень часто заходили в этот клуб и её любимым напитком была эта дрянь, — кивнув на шоту, находящуюся в руке девушки, снова съязвил брюнет, но уже с более серьёзным видом.       — А что прикажете делать? — с вновь одолевавшим раздражением проговорила розоволосая. — Я жить не смогу, если её не станет. — Нижняя губа начала заметно подрагивать, но девушка старалась сдержать рыдания в себе. Не сидеть же и плакать на глазах какого-то парня.       — Знаете, Сакура, если бы вместо клуба мой друг любил ходить на детские утренники и пить там парное молоко, то сейчас я был бы на детском утреннике, причём вместе с его родственниками. — «Намёк понят, Сакура, он говорит, что ты эгоистка».       И тут в очередной раз звонит телефон, но теперь Харуно просто всматривалась в экран, на котором можно было увидеть фотографию красивой пышногрудой кареглазой блондинки, улыбающейся самой искренней улыбкой, и две стандартные кнопки — зелёную и красную. Саске же, поднеся кружку к губам, продолжал ждать, что же предпримет Харуно.       — Это моя тётя, — вдруг начала она, — и она будет кричать так громко, что я оглохну. Лишь бы узнать адрес больницы.       — Вы будете кричать громче, если Ваша мать умрёт, а Вы так и не дадите своей тёте увидеться с ней, — с горечью в голосе произнёс Учиха. Всё, дольше это не может длиться — Сакура Харуно, так и не сумев забыться и утопить своё горе в алкоголе, разрыдалась прямо за барной стойкой клуба в центре Токио, зажав рот обеими руками, чтобы не дать самой себе отчаянно прокричать что-то, о чем она потом пожалеет. Это больно, слишком больно — осознавать, что всё сказанное им — правда, причём чистейшая. Но не успела розоволосая пуститься в долгие рассуждения, как почувствовала, как её телефон приложили к её уху, призывая поговорить. Подняв глаза, она увидела, что брюнет уже стоит рядом и придерживает сотовый, решительно тараня Сакуру взглядом.       — Алло, Сакура! Ты почему на звонки не отвечаешь?! Почему я должна искать тебя с собаками! Где ты? Что с Мебуки? — Вопросы посыпались градом, а специальный защитный зонтик красавец-брюнет только что безжалостно выбросил.       — Цунаде, стой-стой, не горячись, — всё ещё всхлипывая и икая в трубку, девушка всё же пыталась говорить более-менее внятно. Она посмотрела на парня, положила свою руку на мобильный поверх его и, получив кивок, сказала: — Мама в 1-ой клинической, и… я скоро тоже туда приеду.       — Что с ней случилось?! Я видела в новостях про аварию, узнала вашу машину! Ты что, плачешь?       — Давай встретимся через полчаса в больнице, и я всё тебе объясню, — как можно мягче и спокойнее ответила Харуно, пытаясь проявить давно забытое ею качество — терпение. После того как Цунаде согласилась на предложение племянницы, та быстро положила трубку и несколько секунд смотрела перед собой в никуда, стараясь осознать, что только что произошло. Она и в самом деле просто согласилась приехать и не устраивать лишний скандал?.. Положив телефон в сумку, девушка повернула голову к своему знакомому, который теперь немного нервно курил сигарету, тоже смотрев в никуда. Розоволосая чувствовала себя неловко и не знала, как сейчас правильнее поступить и что правильнее сказать. Со стороны высокомерный и безразличный, он, шутя, заговорил с ней, а потом произнёс то, в чём она никогда бы себе не призналась, — она эгоистка, причём неисправимая. Учиха был прав, когда дал понять, что ей легче прийти сюда и напиться, отгородившись от проблемы, вместо того чтобы быть рядом с мамой круглые сутки и связаться с Цунаде, чтобы держаться вместе. Было невыносимо видеть самого родного и дорогого человека в таком ужасном состоянии, а потому хотелось убежать, скрыться, раствориться, но только не смотреть на неё. И это чистой воды эгоизм. Набравшись смелости и облизнув пересохшие из-за частого дыхания губы, розоволосая сказала: — Спасибо тебе… — С огромной виной и в то же время нежностью во взгляде Сакура наблюдала за невозмутимым поведением Учихи, который, однако, не отказал себе в удовольствии усмехнуться, глянуть на зеленоглазую и выдать:       — Значит, едете в 1-ю клиническую? — Опорожнив очередную чашку с кофе и словно приготовившись к чему-то, он расправил плечи и чуть привстал, чтобы вытащить из кармана брюк пластиковую карту, видимо, расплатиться за своеобразный ужин.       — Да… — будто не веря во всё происходящее, несмело ответила Сакура. Поднявшись со стула, девушка оставила на стойке несколько купюр и, даже немного протрезвев, направилась к выходу, не забыв ещё раз поблагодарить этого проницательного и язвительного, наверное, всё-таки хоста. Выйдя на улицу и получив мощный заряд свежего осеннего ветра по лицу, розоволосая не сразу заметила, как на её плечо легла маленькая сумочка, которую она, по-видимому, забыла на том злосчастном стуле, а вместе с ней и странное тепло, которое источал рядом стоящий человек, от которого, как ни странно, шёл притягательный аромат сигарет, перемешанный с кофе.       — Вызвать Вам такси, или будете ждать первый автобус? — демонстративно посмотрев на свои часы, саркастически произнёс брюнет. — Осталось четыре часа, — добавил он с лёгкой усмешкой. Если бы Сакура не была пьяна, то в жизни бы не разглядела в этой фразе предложение подвезти её куда нужно, но, благо, сегодня ситуация располагала всеми преимуществами. Девушка повернула голову в сторону и ещё раз посмотрела на юношу, который в это время без спешки шёл к своей машине, как бы дав розоволосой возможность подумать. Но она уже всё решила: что больше не станет убегать от проблем, не станет выстраивать стены между собой и близкими людьми, думая, что те не поймут, не будет предоставлять своё горе подруге, которая всё равно подумает в первую очередь о себе, и… не будет судить о людях, не узнав их хорошенько.       Теперь нужно мчаться к маме и Цунаде, сказать, как же сильно она их любит; утром не забыть вылить на Ино то самое ведро нечистот, повторяя, насколько ей повезло с розоволосой, а она этого не понимает, а ещё… надо попросить номер телефона этого хоста и сказать, чтобы бросал курить, а то целоваться с пепельницей не очень приятно…