Последний раз

      Неро стоит, облокотившись на капот фургона, и скучающе смотрит на ослепительно-яркий свет в окнах. При Данте на грязном асфальте не тянулись тёплые жёлтые прямоугольники.              Наверное, Неро совсем немного жалеет, но перестать платить за аренду было… разумно, пожалуй. Да. Зачем тратить деньги на того, кто никогда не вернётся?              Нико где-то шляется с сигаретой в зубах. Ей тоже нужно время от времени разминать кости. Неро чешет затылок, стягивая с волос кусок засохшей крови, и широко зевает, до слёз. «Не следовало сюда приезжать, — думает охотник, как и много раз до этого. — Плевать, что рядом были. Нужно было сразу домой, к Кирие. К детям». Память как-то совершенно неосознанно выталкивает на поверхность те воспоминания, в которых Неро видит серый потолок с потрескавшейся побелкой, слышит шорох вращающихся лопастей в какой-то неопределённой части агентства и зовёт эту холостяцкую берлогу домом. Когда путь в Фортуну ему оказался заказан, Данте совершенно неожиданно согласился помочь ему — всего-то после нескольких часов криков и размахиваний мечами. Сейчас Неро понимает, почему, и злость на нерадивого дядю вновь вскипает в жилах.              Неро суёт руку в карман и нащупывает увесистый металлический череп. Ад, он такой, как океан. Никогда не знаешь, что выплюнет очередной разлом, какой мусор вынесут лавовые волны. Никогда не знаешь, что окажется в брюхе очередной Ярости. На свету вещица бликует тёплым и живым, а на пальцах только холод. Неро вздыхает и подбрасывает несколько раз побрякушку в воздух. Ловит. Взвешивает на ладони. Снова вздыхает, прячет череп в карман и складывает руки на груди.              Неро не знает, что он должен чувствовать по отношению к Вергилию, но ему его почти не жаль. Неро по большей части всё равно, пускай книжка с красивым золотым оттиском на обложке с камина никуда не делась. Ненависть за всё плохое со временем сошла на нет, затёрлась среди семейного уюта, детских криков, спокойного голоса Кирие. Да и кто знает, помер тот или нет, не его меча обломок однажды вывалился из живота королевы эмпузы вместе с вонючими кишками. Тварь истекла чёрным смрадом, а Мятежник — нет.               «Хороший лут, — прохрипел Неро. — В лучших традициях видеоигр».              Мятежник выглядел, словно скелет, с которого содрали мясо и шкуру — обсидиан, рогастые-когтистые наросты. Без всего этого, без хозяина, легендарный меч выглядел мёртвым.              Это было лет пять назад. Много воды утекло. Нико постарела, но хватку не растеряла. Руки Кирие покрыли сеточки сосудов, а приютские дети достают уже Неро до живота. Ему не жаль того, что было до. Запах знакомых сигарет забивается в ноздри, но охотник даже не хмурится. Он привык.              — Не хнычь! — бросает ему Нико, опираясь на капот рядом. Крутит в смуглых пальцах новую, неподожжённую сигарету и задирает голову к небу. — Как думаешь, чего они не спят?              На улице двенадцатый час ночи, а из приоткрытого окна доносятся весёлые возбуждённые голоса — чей-то высокий и явно детский и грубый, басистый, добрый. Неро неопределённо ведёт головой и гадает, как так получилось, что в этой мрачной, грязной и с вечно неработающим толчком дыре теперь живёт счастливая семья. Где же Данте так сильно проебался?              — Хочешь домой, к жёнушке, а? — Нико с ухмылкой пихает его локтём и крепко затягивается. Огонёк механической зажигалки на несколько долгих секунд освещает её уставшее лицо, засвечивает стёкла очков. Неро фыркает и для вида всё-таки отмахивается от дыма. Он змеится в воздухе, тянется кверху, медленно растворяясь. Расслабляет.              Неро тоже чертовски устал — денёк выдался чокнутый какой-то. Простой заказ обернулся непонятно откуда вылезшим бегемотом, а топливо в Королеве как назло закончилось на последней кучке каинов. Пришлось попрыгать вокруг этого увольня, помахать мечом как следует, попотеть знатно, так ещё и смыть с себя весь этот смрад в итоге не удалось — воды в бачке не осталось. А до дома, до мягких рук Кирие и цепких пальцев детей на бёдрах ещё несколько часов изнурительной дороги.              Вспоминается почему-то, что дома лежат две неоновые вывески «Devil May Cry», которые он забрал отсюда, и какое-то оружие, историю появления которого Неро так никогда и не узнает — а нужно ли ему это? Всё остальное оказалось ненужным хламом, которым Данте всё же неистово дорожил. Пэтти ещё, кажется, утащила себе старый пыльный глобус, который, казалось, ни разу никем не доставался из дальнего угла лет двадцать. Но для Пэтти это не не просто кусок пластика, а память. В её глазах горело что-то странное, болезненное, когда она крутила задумчиво мир вокруг своей оси.              Оружейница, затушив окурок каблуком о землю, с весёлой просьбой шевелить булками юркает в фургон, на водительское место.              Нико хватает всего на пару минут спокойной езды, чтобы выехать из спальных районов и никого не потревожить, а сразу после выезда на трассу педаль газа оказывается вжата в пол и колонки начинает разрывать всякой электронщиной. Но Неро за долгие годы научился спать в любом положении и в любой обстановке, так что ему это совершенно не мешает.              Он бросает последний раз взгляд на тёмные силуэты в чистых окнах и отворачивается, по привычке засовывая руку в карман.