Ваши ставки, господа!

      Как давно он свыкся, что рядом с ним, в одной команде, десептикон? Как давно оскал сменился на беззлобные шутки и привычные переругивания? Ведь в начале он был уверен, что если бы не жёсткий приказ Даблблоу, подкрепляемый веским обещанием пристрелить непослушных, давно бы выдрал искру из-под красивого белого нагрудника. Лживые сказки, что можно стать другим, сменив знак! Кроссхейрз не верил, что перешедший на их сторону десептикон, может принять идеологию алого знака. О да, Дрифт умел заговорить зубы, а тем, кто не внял его доводам и распускал руки, достаточно ясно с помощью клинков объяснял, как те неправы. В бою же это была неумолимая машина смерти! Дикий, яростный, словно сам Юникрон вселился в него. Как и Кроссхейрзу, ему приходилось каждым кликом своего существования доказывать, что он имеет право на жизнь. Право, которое им обоим даровал Праул. Будь он неладен! Ведь так можно расценивать приказ главного тактика автоботов? Да и стоит ли вспоминать, как горячо их обоих встретили здесь, во штрафбате?       Знал ли Оптимус Прайм, какие на самом деле установлены правила во штрафном батальоне, где оказывалось самое отборное отребье? Негодяи, трусы, мехи из-под трибунала, неугодные ставке (о да, и такие встречались при великом и всепрощающем Прайме!), бежавшие десептиконы, желающие скрыться от неусыпного ока Саундвейва, главного наушника Мегатрона. Их было достаточно, чтобы сформировать не один батальон, где первое и последнее слово было за командиром.       От войны не убежишь, как доказывали оказавшиеся здесь мехи. Только вот сам Кроссхейрз никогда не бежал. А здесь приходилось выцарапывать право на жизнь каждый клик. Каждая операция — это потери. Их бросали в самое пекло, ими затыкали самые неприглядные дыры, отправляли в самые безнадёжные операции, пускали в расход, не заботясь о раненых и убитых. Сумел добраться до точки сбора вовремя — выжил. При условии, что поставленная задача решена.       Сегодняшняя вылазка была совершенно стандартной — на грани. Как обычно много проблем, мало боеприпасов и топлива, и никаких шансов на провал. Для бесправных ублюдков, кем они теперь являлись, не было пути назад. Никакого трибунала — лишь прямой выстрел в искру. Остальное, что ещё как-то пригодно, растаскивалось своими же на запчасти. Кроссхейрз старался лишний раз не думать о том, что и сам может стать рукой правосудия, которого здесь никто никогда не знал. Своими снайперскими навыками старался лишний раз не светить. Какими бы не были отношения между ботами в батальоне, стрелять по своим же он не хотел. Хотя назвать «своими» эту разрозненную кучку мехов не поворачивалась глосса.       Кроссхейрз сидел в общем зале, но скорее предпочёл бы побыть в одиночестве. Только вот где на их базе можно было исполнить желаемое? Всё было общим: платформы, душевые, энергон. Так проще контролировать отребье. В правой ладони он держал початый куб сверхзарядки. Трофейное удовольствие и чрезвычайно редкое. Только не радовало и не расслабляло его сегодня сверхзаряженое. Искра полыхала огнем в груди. Задание их отряд выполнил, но потери были и с их стороны. Можно не любить тех, кто с тобой по одну сторону баррикад, но терять… При том, что на Кибертроне давно не загорались искры, любая потеря была ощутимой. Кроссхейрз отдавал себе отчёт, что сам не раз мог оказаться на месте убитых. Судьба благоволила ему, что тогда, что сейчас, хотя и нагло смеялась в фейсплейт. Кроссхейрз отвечал ей тем же — скалился и попадал во всё новые и новые неприятности.       Сегодня его актив уберёг Дрифт — подставился под удар, закрыл собой. Отличная реакция позволила избежать критичных повреждений, но на ремстол самурай лёг. Кросса злило сегодня всё: нескоординированность работы команды, потери бойцов (его бойцов! ведь сегодня командование отрядом он принял на себя) и особенно заступничество десептикона. Что тот выслушивает от единственного медика в батальоне, можно было предположить. Такими «добрыми» наставлениями только в Колодец Всеискр направляют. И ведь Дрифт выйдет из ремблока довольно улыбаясь, словно так и должно было быть.       — Шлак! Шлак! Шлак! — сквозь денты тихо выругался Кроссхейрз, поднёс к губам куб и глотнул жгучей жидкости.       В ответ на его шипение в кубе трофейного энергона появились пузырьки. Они взвились вверх, задорно лопнули, всплески жидкости превращая в маленькие протуберанцы на поверхности. Резко опустив куб на стол, Кроссхейрз вызвал новый фонтан искр в жидкости. Хорошо, что сейчас в рекреации было мало мехов. Штрафбат — не место для эмоций. Убитых не вернуть, а искра так и заржаветь может. Надо вновь натянуть улыбку-оскал на фейсплейт. Возвращение на базу — всегда праздник. В отряде смертников каждое мгновение проживали «здесь и сейчас», и если ты на базе — самое время зализывать раны и расслабляться. Кто знает, как скоро прозвучит сигнал тревоги…       — Сыграем? — доверительно прозвучало над аудиосенсором.       Юникроново отродье! Дрифт умел подкрадываться настолько бесшумно и незаметно, что даже чуткие системы Кроссхейрза не всегда улавливали его приближение. Диверсант ленно, но с видимым недовольством повернулся и исподлобья посмотрел на десептикона. Хотелось одно из двух: либо хорошенько врезать, либо сконнектить прямо при всех. Стоило подумать, что было бы лучшим завершением не самого позитивного цикла.       — С чего такая щедрость?       — Скучно. Да и после ремблока, — Дрифт повел раненым плечом, но на фейсплейте не отразилось боли, — я должен на некоторое время забыть про тренировки.       Кроссхейрз знал, что единственным способом уйти в перезарядку для самурая были изнуряюще долгие тренировки. Тот мог часами исполнять танец смерти перед дроном. Правда, манекен уступал в ловкости и скорости, и потому Дрифту приходилось беречь единственного спарринг-партнёра, который всегда выходил на ринг. Кроссхейрз не раз наблюдал за десептиконом во время спаррингов, предпочитая взрывчатку и автоматы ближнему бою. В первый раз увидев прислонившегося к стене и внимательно наблюдавшего за тренировочным боем Кроссхейрза, Дрифт среагировал моментально. Сначала просто предложил потренироваться вместе, но получил отказ, затем постарался поддеть словами, но и этого оказалось недостаточно, пришлось перейти к действиям. Он вложил клинки в ножны, что располагались на покатых бедрах, и подошёл к диверсанту, так и не сменившему позу. Только будучи на достаточно близком расстоянии, Дрифт неожиданно рванул в атаку: первый удар должен был прийтись в незащищённую часть корпуса на уровне талии, но Кроссхейрз ловко увернулся, а затем контратаковал. Так завязался бой. Дрифт превосходил в ловкости и манёвренности, но Кроссхейрз бил жёстче и точнее: каждый удар оставлял вмятины на красивых накладках брони. Хотя и владелец эпатажного апгрейда в виде плаща не остался без отметин: разбитая гарнитура, треснувший прочный пластик фар и сколы на фейсплейте доказывали, что мечник так же отменно владеет навыками рукопашного боя. В оптике Дрифта плясали огненные отсветы довольного меха, дорвавшегося до стоящего соперника, а Кроссхейрз скалился с истинным желанием убить. Но никто так и не схватился за оружие. Разнимать их пришёл сам Даблблоу. Каждый провёл после несколько дней на гауптвахте…       — Что на кону? — спросил Кросс.       — Желание, — улыбнувшись ответил Дрифт.       — Праймус намекнул?       — Искра подсказала, — садясь напротив, парировал самурай.       — Это одно и то же.       — Ты утверждаешь, что у всех нас одна искра? У десептиконов и автоботов? — ехидно поддел нелюбимую тему Дрифт. Он знал, что Кроссхейрз всегда злится, если ему указать на сходство воюющих по обе стороны фронта.       — О нет, в вашем случае постарался Юникрон, — ожидаемо оскалился диверсант.       — Так ты не хочешь играть сегодня? — Дрифт наклонил голову вправо. Он видел, что перед Кроссхейрзом стоял уже не первый куб сверхзарядки, но видимых проявлений опьянения не наблюдалось. Кросс был крепким орешком. И всё же сейчас было самое лучшее время для того, чтобы разыграть игру.       — Не в настроении, — более миролюбиво буркнул в ответ.       — Или ты испугался проиграть? — В голубых линзах самурая сверкнули недобрые искры.       — Шлак, я не проиграю десептикону! —  Кроссхейрз тут же попался. Он приподнялся, встопорщил недовольно и агрессивно броню, хлопнул по столу, резко смахнул на пол пустые кубы и обратно плюхнулся на жестковатое сидение потрепанного диванчика. Демонстративно сложил на груди манипуляторы, ожидая дальнейших действий соперника.       Конечно же выходка Кроссхейрза привлекла внимание. На это обернулись все, кто был в заправочной. Вечерний сеанс развлечений можно было объявлять открытым. Как и приём ставок. Этим занимался минибот. Несмотря на его небольшие габариты, спорить с подрывником никто не спешил. Вечное противостояние двух мехов всегда заводило публику, жадную до событий. Для тех, кого не было в зале, моментально открыли канал связи, чтобы они могли наблюдать за происходящим, пусть и с чужой оптики.       Дрифт попытался скрыть довольную улыбку, но уголки губ всё равно дёрнулись вверх. Он достал из сабспейса небольшой планшет, проекционное устройство, кабели подключения и выложил это на стол перед собой. Кроссхейрз нетерпеливо схватил один кабель, воткнул в разъём на планшете, а второй конец на своём корпусе в разъём под шлемом. Мечник действовал более плавно, размеренно, словно желал покрасоваться. А зная вспыльчивую натуру диверсанта, то и позлить. Кроссхейрз, часто движимый эмоциями, совершал ошибки, что могло сыграть на руку десептикону.       Когда Дрифт завершил все необходимые манипуляции, нажимая на различные окошки на планшете, перед всеми развернулась большая объемная карта, проецируемая в пространство проектором. Вокруг воцарилась неожиданная в заправочной тишина. Так как присутствующие делали ставки и могли наблюдать за происходящим в полном объёме, то любой комментарий вслух мог аннулировать ставку, как и прекратить игру. Потому же принципу командой с планшета блокировалась любая передача сообщений с игроками. Никто не желал расставаться даже с таким «молчаливым» развлечением. Всё же это было лучше бессмысленного заполнения баков.       «Бастионы» — старая игра, доставшаяся Дрифту в наследство от Круга Света. До войны игра пользовалась большой популярностью, даже проводился общекибертронский турнир. А сейчас являлась большой редкостью. Не многие вспоминали про неё, войны и так хватало в настоящем. Да и редко выдавался спокойный цикл, чтобы полностью разыграть карту. К тому же рабочие девайсы полным пакетом найти было сложно — проще развлечься на стороне, предаваясь дракам, интерфейсом без обязательств или туманя процессор действием присадок. «Бастионы» же требовали вдумчивой работы процессора, чем могли похвастаться далеко не все.       Впервые предлагая сыграть, Дрифт ждал от Кроссхейрза категоричного отказа, но тот неожиданно легко согласился. Самурай давно наблюдал на ним и на поле боя, и на базе. И видел схожую искру — непокорную, яркую и мощную. Тогда выиграл Дрифт. Взметнувшийся яркий плащ от резкого разворота и брошенный почти в фейсплейт трофейный куб энергона должен был разозлить, но вызвали лишь довольный оскал у мечника. Кроссхейрз играл так же жадно, как и действовал в бою. Дрифт видел перед собой настоящего соперника, не поддающегося, думающего, честного в своём желании выбить с позиций противника и яростно ненавидящего сидящего перед ним десептикона.       Каждый раз карта генерировалась случайным образом со своим ландшафтом. На поле располагались базы противников, военные подразделения, различные ресурсы, хитроумные ловушки, побочные задания. Главной задачей игры было полностью уничтожить противника. За простой формулировкой крылось немало проблем: умелый игрок мог долго водить за нос противника, пряча главное здание базы, верно распределять ресурсы, получая технологическое преимущество, или заманивать неосмотрительно действующие вражеские войска в ловушку. Каждая боевая или строительная группа требовала внимания, не говоря о том, что противники видели только то, что «видели» их войска. Сторонний же наблюдатель оценивал картинку полостью. Игра развивала стратегическое мышление, позволяла отработать различные тактики боя — была полезным развлечением. Только практически позабытым осколком прошлого.       Вызвано ли это было тем, что оба они держались чуть в стороне от остальной группы, или же в этом крылся какой-то иной расчёт, только Дрифт ни с кем другим не садился играть в «Бастионы». Впрочем, желающих попробовать себя в этом состязании не было. А вот смотреть, как два непримиримых меха мирно сидят за игрой, было интересно. Кроссхейрз моментально становился собранным, сосредоточенным, хотя и продолжал осыпать подколками и ругательствами соперника. Дрифт отвечал ему тем же. Но что странно, противостояние завершалось так же мирно, хотя Кросс чаще мог вспылить, если проигрывал.       Когда игра началась, Дрифт достал из сабспейса два куба с дорогой маркировкой. Хорошее подспорье в игре. Битва могла продолжаться долго, а высокооктановое число быстро перерабатывалось благодаря напряжённой работе процессора. Кросс не притронулся к угощению, демонстративно дёрнул уголком губ, словно говоря, что знает уловочки десептикона. Дрифт всё равно не сомневался, что диверсант распечатает куб. Редко первые минуты игры были напряжёнными, но зато требовали массу внимания на изучение территории и укрепление базы. Активные боевые действия чаще всего начинались после определённого технологического прогресса, хотя и без мелких стычек не обходилось: наблюдать за действиями соперника было так же важно, как и планировать свою стратегию. Но и здесь находилось место уловкам — можно было отвлечь соперника мелкими стычками за незначительные ресурсы, распыляя его внимание по карте. Или подбрасывать низкоуровневые модели войск в стычки, не демонстрируя истинного положения дел. Развития вариантов событий было огромное множество, что делало игру интересной и разнообразной: единого сценария не существовало.       «Бастионы» затягивали быстро, особенно если соперники были достойными. В этот раз Кроссхейрз был особенно осторожен, хотя эмпатика полей показывала его взвинченное состояние. Казалось, он одновременно был погружён и в карту, и в прошлое. То ли сегодняшнюю операцию переживал заново, то ли какую иную свою неудачу. Словно пытался переиграть судьбу, исправить ошибки, вернуть из вечного оффлайна погибших. Даже на колкости со стороны отвечал как-то запоздало, не так резко, как обычно. Игра шла напряжённо: фигуры сменялись на карте, войска гибли и возрождались, оба были равны по очкам — партия затягивалась, переходя в позиционную войну. Кроссхейрз мрачнел на глазах, но всё ещё держался на своих позициях крепко. Он уступал в развитии, преимущество по ресурсам осталось за Дрифтом, а это грозило проигрышем. Зная, что соперник не любит бездействия, мечник решил заманить диверсанта в ловушку. Каким образом Кросс предугадал действия десептикона, осталось тайной, но там, где должны были полечь войска Кроссхейрза, Дрифт оставил мёртвыми почти половину своего войска. Это стало той самой критической ошибкой, переломившей ход событий. Самурай проиграл.       Наконец-то Кроссхейрз позволил себе расслабиться. Тяжкое ощущение на искре отступило, оставляя место самоудовлетворению. Игра и вправду оказалось хорошим вариантом отвлечься от настоящего. Напряжение дня ушло, оставляя лишь приятно-саднящее чувство под паховой бронёй. Только он собирался встать из-за стола, как самурай остановил его.       — Я забыл упомянуть, что желание загадывает проигравший, — беззаботно улыбаясь заявил Дрифт.       Моментально фейсплейт Кроссхейрза вытянулся, надбровные дуги поднялись. Поле ощерилось острыми иглами, но через клик наглухо замкнулось.        — И каково же твоё желание? — разбивая фразу чуть ли не по слогам, поинтересовался диверсант. Он еле сдерживал ярость, моментально заполонившую собой всё, выветрившую приятное расположение духа, — она становилась основной движущей силой. Ещё один неверный шаг в этой игре, и самурай поплатится за самоуверенность! И одновременно злился Кроссхейрз на себя — игра принадлежала Дрифту, правила устанавливал он. А если они с самого начала не обговорили все условия, то этот промах был только его — Кроссхейрза. Шлак, так и хотелось врезать со всего размаху по безмятежному фейсплейту напротив.        Мечник грациозно наклонился вперед, потянулся к сопернику через стол и произнёс:       — Ты.       От тишины вокруг было неприятно, от липкого внимания, которым их одарили присутствующие, укрыться было некуда.       — Окей, — протянул Кроссхейрз. Он поднялся из-за стола, обошёл вокруг и, схватив Дрифта за выступающую часть на броне, бесцеремонно вздёрнул его вверх. Рявкнув: «Идём», он даже не стал оборачиваться и проверять, идёт ли за ним десептикон. Только поморщился, когда им в след послышались недвусмысленные свисты и выкрики. Кроссхейрз ещё не мог выбрать, как лучше поступить с наглецом.       В тёмное помещение он десептикона втолкнул, сразу наваливаясь тяжёлыми полями, придавливая, прижимая, не давая вывернуться. На пол упали ножны с клинками, Кросс жадно сжал бёдра мечника, почти выламывая с креплений броню. Место он выбрал такое, где точно никого не было: небольшая мастерская, где он трудился в свободное время, сейчас была пуста. Тут же развернул на сто восемьдесят градусов соперника и припечатал им дверь, чтобы никто не мог войти и помешать им. Подхватив под бампер, Кроссхейрз приподнял податливого самурая, гибкого, желанного, страстно притирающегося к зелёному корпусу. Подключение было таким же резким и ненасытным, как и все действия диверсанта. Дрифт от неожиданности только сильнее вжался в Кросса, оптика мигнула от перепада напряжения. Диверсант вгрызался в шейные магистрали, но не прокусывал, в губы. Одним манипулятором поддерживал самурая, вторым срывал неуместную и ненужную броню, которая падала с металлическим звоном. Шпарил током так, что Дрифт вздрагивал в его манипуляторах, крепче обхватывал бедрами талию, но молчал — ни одного стона не сорвалось с его губ. Зато Кроссхейрз рычал в аудиодатчик неожиданного партнёра. И ничуть не жалел его — сам напросился! И это злило, бесило, выводило из себя. Хотелось разодрать в клочья зарвавшегося десептикона, так нагло обыгравшего его, подставившегося под удар, но одновременно хотелось сильнее и сильнее прижимать к себе, чувствовать как часть себя. Настоящие, дикие, необузданные желания накрывали обоих. Дрифт выгибался так, что натягивал провода, расшатывая штекеры в креплениях до болезненного состояния, иногда непроизвольно разрывая соединение. Это сносило проц окончательно. Ток накапливался на корпусах, срываясь голубыми дугами, спускавшимися вниз, объединяя двух мехов, освещая всполохами пространство. Пахло озоном, палёной проводкой, испаряющимся маслом и хладагентом. Заметно разогрелись корпуса — охлаждение работало в форсированном режиме и полностью снять температурную нагрузку уже не могло. Дрифт жёстко и травмирующе схватился за парашютные системы на спине Кроссхейрза, вырвав хриплый стон, смешанный с рыком. В ответ получил ощутимый удар сбоку в брюшной отдел, и ухнул вентиляцией, на мгновение захлебнувшейся в молчаливом всхлипе кулеров. А после Дрифта приласкали страстным поцелуем, словно заглаживая вину. Сам он ответил жадно, прокусив дентами нижнюю губу до энергона. Слизнул выступившую каплю.       В сумасшедшей схватке двух корпусов не было проигравших и выигравших, только необузданное, яростное желание обладать друг другом. Всецело и безотчётно. Жить мгновением, наслаждаться тем, что есть здесь и сейчас, ни с кем не делиться и никому не давать отчёта в своих действиях. Почувствовать себя хоть на секунду свободным… Момент разрядки приближался, системы стали выдавать высокий коэффициент ошибок, оптика сбоила, не давая полноценной картинки — лишь яркие вспышки наслаждения. В ребут выпали одновременно. Ноги Кроссхейрза подкосились, и он, утягивая за собой Дрифта, завалился на спину. Кромешная темнота накрыла обоих.       Когда Дрифт очнулся, то нашёл себя лежащим сверху Кроссхейрза. Тот положил манипуляторы под голову и в полглаза присматривал за самураем. На губах расползлась довольная улыбка пресытившегося киберкота. Дрифт грациозно потянулся, сочленения отозвались приятным покалыванием, приподнялся на вытянутых манипуляторах и спросил:       — Успокоился?       В миг Кроссхейрз стал серьезным.       — То есть?!       — Тебе надо было сбросить лишнее напряжение, — подмигнул всё ещё лежавший на нем мечник.       — Ты специально всё это подстроил? — тихим и не предвещающим ничего хорошего тоном спросил Кроссхейрз.       — Да.       — Шлак! Юникронов выискрок!       Он тут же поднялся, бесцеремонно сбрасывая с себя Дрифта. Тот сгруппировался, перекатился и поднялся на ноги.        — Ха, как путаться проводами и жарить током, так ты честный автобот! А как узнал, что обвели вокруг локатора, так несчастный и обездоленный?       В один клик Кроссхейрз оказался рядом с Дрифтом, вновь вжимая того в плоскую поверхность двери. Локтём упирался в шейные магистрали, прекращая подачу энергона к мозговому модулю. Дрифт машинально схватился манипулятором за запястье диверсанта, вторым пытался нащупать рукоятку меча. Но отброшенные ножны валялись так, что не дотянуться. И тут же он ощутил, как в его губы впились поцелуем, многозначительным и страстным.       — Экстренная помощь зачтена, — ехидно усмехнулся Кроссхейрз, отпуская мечника. — Кстати, ты думал, что я не заметил возбуждающих присадок в энергоне?       Настала очередь Дрифта удивляться. Значит Кросс всё знал с самого начала и догадывался, чем всё завершится? Хитрый шарк!       А Кроссхейрз продолжил:       — Или может быть испугался, что не соглашусь из-за твоей причастности к десептиконам? Поэтому?       — Я автобот! — злобно рявкнул Дрифт.       — Это была неплохая игра, как и ставка. — Кроссхейрз помогал самураю поднять и нацепить обратно броню. — Хорошо. Почему именно я?       — Ты всё ещё не доверяешь мне. С тобой любой спарринг, игра, коннект превращаются в настоящий бой. Это интересно. И не даёт мне забыть, что я живой.       — Напомню — я не делаю одолжения конам! Не пляшу под чужую музыку. Я сам беру что хочу и тогда, когда сам того пожелаю. Не думаешь ли, что пара коннектов с тобой что-то изменит?       — О! — засмеялся Дрифт. — Я учту на будущее.       — Но ради шанса ещё раз поджарить десептошлак я предоставлю тебе немного своего внимания, — подавая мечи, оскалился Кроссхейрз.