Девочка в малиновом свитере

Мечта Мэйбл Пайнс найти себе в Гравити Фолз парня, дабы «закрутить» с ним эпический летний роман, о котором после её отъезда будет ещё несколько месяцев вспоминать падкий на любые слухи местный народ, рассып`алась буквально у девочки на глазах. Она-то — глупая — думала, что перед ней не устоит ни один здешний мальчишка, а вот оно как оказалось: все, кто ей так или иначе нравился, не только смогли «устоять», но ещё и повели себя совершенно незнакомым для бедняжки Мэйбл способом. Они её игнорировали. Просто не обращали внимания. Просто не говорили с ней. Просто не отвечали на её звонки и сообщения. Просто не звали её гулять и не предлагали встретиться ещё раз. Просто смотрели на других девчонок. Сначала Мэйбл, конечно же, их оправдывала — всех до одного. Мол, не повезло в этот раз — так повезёт в следующий. Но ей не везло. И вот теперь, когда от целого лета осталась без малого неделя, а от невинной девичьей мечты — одно сплошное разочарование, малышка Пайнс не нашла ничего лучше, кроме как пойти на задний двор Хижины, где её вряд ли станут искать не особенно смыслящий в «делах сердечных» дядя Стэн и увлеченный чем угодно, но только не романтикой Диппер, сесть прямо на траву и дать волю своим слезам. Так горько она не плакала ещё никогда в жизни. Мэйбл всегда всем нравилась — там, в Калифорнии. Но здесь… Здесь всё было не так, не по-правильному. А, если быть точнее, не по ее правилам. Там была мама, в любую минуту готовая объяснить и рассказать, поделиться жизненным опытом и просто поддержать ещё совсем несмышлёную дочку. Там были подруги, с которыми можно было часами сидеть, восхищаясь кем-то из знакомых парней, запавших Мэйбл в сердце, или жалуясь на него же. Там был Диппер, который души не чаял в родной сестрёнке, который любил её не смотря ни на что, в отличии от других мальчишек. Да, здесь он тоже был — и всегда помогал ей, в какую бы передрягу она не влипла. Здесь были Гренда и Кэнди, её подруги — с ними тоже можно было здорово повеселиться. Здесь был дядя Стэн — порой ворчливый, но всё равно до безумия любящий свою племянницу. Но это всё теперь казалось ей каким-то… не таким. Не тем, в чём она нуждалась. А нуждалась она — в любви. Оттого и рыдала сейчас — думала, что никто её, наверное, так никогда и не полюбит (конечно, она всё ещё помнила о братско-сестринской и дружеской любви, но ведь всем девочкам хочется чего-то большего, верно?) А Мэйбл и сама не знала, чего ей хочется. То ли одиночества, то ли — напротив — кого-нибудь рядом-рядом. Может быть, поэтому она нисколько не возражала, когда рядом с ней, случайно услышав её горькие всхлипы, присела Венди. — Эй, подруга, — она легко потрепала девочку за плечо, чтобы та обратила на неё внимание, — Что у тебя стряслось? Но Мэйбл лишь угрюмо покачала головой и спрятала заплаканное лицо в широкий воротник своего свитера. — Брось, Мэйбл, не дури. Вылезай оттуда. — А Мэйбл здесь нет, — донёсся «из свитера» её приглушённый голос. — И где же она? — Она уехала жить в Свитербург. — И когда же она вернётся из Свитербурга? — Никогда. Венди стало чертовски жаль её. Всегда такая радостная и «блестящая», Мэйбл Пайнс - та самая Мэйбл Пайнс — теперь сидела, свернувшись в клубочек, и плакала. — Мэ-э-э-эйбл, — Кордрой аккуратно — насколько ей позволяли далеко не самые нежные, убитые не одного года тяжёлой работой руки — погладила её по торчащей из-под свитера макушке, — Ну же — расскажи. Малышка Пайнс нехотя откотила воротник. — Вот я никак не могу понять, Венди, — она, в последний раз всхлипнув и вытерев глаза от слёз, разочарованно вздохнула и оперлась маленькими ладошками о грязную землю, — я весёлая, выговариваю все буквы, у меня прикольные свитеры… Почему мальчики меня бросают? Венди даже не взглянула на неё. Видать, сама вспомнила, как в свои тринадцать бегала за каждым зазнавшимся прохвостом, отчаянно добиваясь его внимания, а вместо этого получала «от ворот поворот». — Да наплюй. Они же тупые. Просто не заморачивайся. — А вдруг они… правы? — Это в чем ещё? — В том, — Мэйбл снова грустно вздохнула, — что я не такая уж и клёвая, чтобы найти себе парня. Может быть, всё эти свитера, блёстки и мягкие игрушки — это всего лишь детские глупости? И, чтобы кому-то понравиться, я должна стать… взрослой? — Глупости — это твои мысли сейчас, — Кордрой попыталась обнять её, но девчонка буквально выскользнула из-под её рук, неуклюже стащила с себя свитер и, оставшись в одной футболке, повязала его вокруг пояса. — Ну что, так — лучше? — Нисколько. Это ведь твой любимый свитер. — Да… Малиновый, — ещё туже затянула «узел» из рукав на поясе Мэйбл, — Но он детский. — И что с того? — А то, что пора бы мне уже повзрослеть, иначе… — Не нужно, Мэйбл, — вдруг совсем тихо, почти шепотом сказала Венди, — Прошу. — Но почему? — она в недоумении пожала плечами, а потом всё-таки — хоть и медленно — принялась натягивать свитер обратно. — Потому что ни один парень не стоит и ниточки с любого из твоих свитеров — даже самого ужасного! — Тебе легко говорить… Ты-то парням нравишься. Ты такая взрослая, и красивая, и сильная, и… — И толку? — горько усмехнулась Венди, — Толку от этого, если мне самой никто не нравится? Понимаешь, Мэйбл, взросление — это не всегда хорошо. Взрослая жизнь — это не свобода, не взаимопонимание и не обещанные нам кем-то когда-то перспективы. Да, в том, чтобы быть взрослым, есть свои плюсы, но, знаешь… Вырастая, мы теряем одну очень важную способность. — И какую же? — Мы разучиваемся любить. Ты ещё пока это можешь, так что, умоляю тебя, — Кордрой обхватила Мэйбл за плечи и заглянула ей прямо в глаза — они действительно были ещё такими детскими, — Если ты можешь не взрослеть — сделай это. — Но зачем? — девочка поджала губы и отвела взгляд, — Мне ведь всё равно любить некого. — Люби меня, если хочешь. Я же не какой-то там мальчишка, а значит — больно тебе не сделаю. — Да, но… — запнулась она, снова погрустнев, — лето кончается, а значит — совсем скоро я уеду обратно домой, в Пьемонт. — И что с того? — усмехнулась Венди, — Зато я запомню тебя. Разве этого мало? — Только обещай, что мне не придётся расставаться со своими свитерами. — Обещаю, Мэйбл. Обещаю.