Отголоски прошлого

— Что ж, вот и настал этот день, — Кэра с шумом выдыхает, устремляя взгляд к зеркалу. С минуту смотрит в глаза отражению, все пытаясь понять, зачем она решила пойти на похороны. Быть может, из-за детей. А может, потому что покойник — ее бывший? Даже после всего произошедшего Дон решил оставить ночную фурию в живых, будто предсказывая и без того скорую смерть Беззубого. Хоть он и честно отвечал, что все из-за очередного плана, в суть которого девушка не хотела вникать. Все эти битвы не для нее. Церемония происходила в узком кругу. Даже Иккинг не пришел, хотя эта жалкая пешка теперь даже шагу не может без приказа сделать. Может, это и правильно, ибо жить хочется всем, а отцу двух детей тем более. Даже не смотря на то, что этим детям далеко за двадцать. Все четыре дракона стояли молча, каждый думая о чем-то своем. На небе сильно сгустились тучи, готовясь к неплохих таких масштабов буре. Тишину нарушали лишь тихие всхлипы Стеффани, которая вскоре не выдержала и прижалась к брату. Очумевший Шерис пытался ее успокоить. хоть и сам был на грани. Вскоре не выдержала и Элисон. Она выросла той, которая терпеть не может чужие слезы, а реветь самой при других — для нее табу, но даже она дала слабину, отвернувшись и постыдно прикрыв морду крылом. Лишь Кэра не двигалась, все так же продолжая смотреть на надгробие. Даже после «перемирия» Дон продолжал ненавидеть дракона (хотя причины на то веские), а потому не упустил возможности поиздеваться даже после его смерти. По его приказу могильная плита была «слегка» переделана, а потому надпись теперь выглядела так: «Похоронен ̶п̶и̶д̶о̶р̶ Беззубик хз — 2053 Спасибо, что сдох:)» Но сейчас всем было не до каламбуров. Кэра в последний раз взглянула на могилу, а затем подняла взгляд на небо. — Пора уходить, не хочу, чтобы мы попали под дождь — Неужели тебе совсем на него плевать? — крикнула Стеффани ей в след, но, увидев злющие глаза матери, отвернулась, потупив взгляд. Дневная фурия хмыкнула и, расправив крылья, взлетела. Одна, так одна. Пусть не жалуются тогда, если простынут. В глубине души она была рада, что дети решили остаться там, так было легче подумать. Кэра все перебирала у себя в голове отрывки прошлого, те самые яркие моменты, которые вспоминаешь, уже лежа при смерти. У драконихи их уже накопилось не мало: детство, проведенное с Доном, побег, первая встреча с Ним. На последнем девушка чуть не потеряла управление. Она до сих пор помнит ту странную искру, промелькнувшую между ними, которая, как салют, ударила куда-то в грудь и медленно растеклась по всему телу приятным теплом. Это же тепло она чувствовала каждый раз, когда думала о нем, а думала она об этом зеленоглазом пареньке не раз и не два. Она лишь спустя несколько недель поняла, что думает о нем почти все время. Дитя ночи, как вирус, ударил в систему ее мозговых клеток и не давал драконихе думать ни о чем другом. Как ни странно, она не была против. Ей нравилось тонуть в этом омуте страсти. Непокоримая до этого Кэра сдалась. Сдалась с потрохами его милой мордашке и неумелому флирту. Чувства были взаимны, причем настолько, что Беззубик добровольно ушел от своего лучшего друга вместе с другими драконами. И все это ради нее. Удивительно, что именно он, такой добрый и заботливый, стал главным предателем в ее жизни. Он был тем, кто всадил раскаленный гвоздь ей в лапу, оставив шрам раз и навсегда. Шрам не только в теле, но и в душе. Вроде и заслуженно, но так бесчестно. Кэра еще никого так сильно не любила. Дон был для нее, считай, квартиродателем с постоянной защитой в обмен на секс и фальшивые клятвы в вечной любви. хоть она и поняла, какой была стервой и исправилась, первая искра чувств всегда будет в ее памяти связана именно с тем холодным вечером на острове. Сейчас девушку распирают эмоции, она медленно тонет в них, как в вязком болоте. Она ненавидит его, всем сердцем ненавидит. Она… должна его ненавидеть, но все же. Ей не жаль его. Ей жаль его прошлого, того верного и преданного. Того, Беззубика, который с такой любовью смотрел ей в глаза, ЕЁ Беззубика! Того, с кем она родила и воспитывала детей, пока Дон снова не объявился в ее жизни. Тот, который вонзил гвоздь ей в лапу, был не он. Это был кто-то другой, но не ее первая любовь. Тем временем Кэра вернулась в Цитадель. Не говоря ни слова Дону, она зашла к себе в комнату и упала на кровать. Так она и пролежала до позднего вечера, слушая барабанную дробь дождя и прокручивая в голове все те счастливые моменты ее жизни, проведенные с тем, чье тело теперь лежит в могиле, посыпанной землей.